- Я люблю тебя! - слова его забежали вперед и остановились.
- Я тоже! - ответили и ее слова и тоже забежали вперед.
Расстояние сокращалось, становилось короче и... тогда они увидели, что собака сидела посередине и... ждала. Ждала, что скажеться словами зарвать зубами и разнести его по всю полю. Вокруг валялись в грязи разорванные на мелоч куски газеты, обглоданные припевы, свернутые концы песен. Ветер наметал сказанные когда-то слова, поднимал их с пылью и раздувал все это по четырех концах мира уже грозно-грязно-извращенно.
Сучка ждала, раззинув пасть, нетерпеливо лаяла, чтоб подманить как-то этих слов. А слова долго были прятанные. Так долго таились, что стоило только подумать о них и сразу вспыхивал огонь. Пришло их время и шли они, носители этих слов, друг к другу, а посередине, сука та. Оба стояли, окутаными своим волнением, онемевшими, жаждующими слышать снова и снова:
- Я люблю тебя!
- Я тоже люблю!
Собака оскалила зубы и прорычала.
СЛОВА ЕЕ СЛОВА ЕГО
хрупкие и нежные, переврнулись, словно
внутри скатались, карты и на обратной стороне
а не хотелось им осталось что-то мелкое и
жить в прятки. незначительное.
Миг был короткий и мог возвыситься высоко как радость, как осуществившаяся мечта. Вместо того, собачка набросылась на это мгновение, выхватила его и бешенным лаем оповестила это. Сука похитила это смятое мгновение и бросилась бежать. Обслюнявила его, сука с сукой, обслюнявила и это мгновение, растащила его, и вместе с другими собаками доразорвали его.
А там, на Марьино поле, напряжение не утихало. Обе человеческие фигуры застыли, оцепенели как статуи, не находили слов для продолжения. Как бы ничего не смогло вырвать их от безмолвия и только над ними как тонький дым расстилались чувствительные трепетания, которые высоко, очень высоко, чистые и светлые, от земли читались как люблю тебя.
автор: Магдалена Манчева
*Марьино поле - это место, где раньше велись военные действия, боевое поле.