Розы у моря

Яна Голдовская
Любите ли вы гладиолусы? Если да, то читать это не стоит... Потому что я их терпеть не могу -
эти сморщенные, неизбежно увядающие снизу вверх, еле успевающие распуститься бутоны, которые необходимо немедленно ощипывать, чтобы справиться с нарастающим отвращением.
Ко всему прочему, эти  офисные цветы не пахнут. Вообще. Кроме как гнилью увядания...
Эти казенные цветы для меня сочетаются с городом, в котором пришлось жить все последние годы, а точнее, - более сорока...
И лишь несколько последних лет они перестали наконец мозолить мне глаза.

...Детство и юность мои крымские были наполнены ароматами акации по весне, душистым вечерним табаком и розами - с утра до ночи...
Сейчас в это трудно поверить.
Потому что пахнет теперь в Евпатории свежескошенной травой, запах которой приятен, но неотличим от московского, и так не сочетается с запахом моря...
Я не знаю, куда пропали розы.
И никто теперь не помнит душистого дурмана табака...

   Вот набережная моего летнего детства, моей летней юности...Вдоль долгого пляжа, отделяющего море от набережной
тянется 5-7 метровая полоса роскошных роз  - дневных и вечерних:
белые, чайные, розовые, сиреневатые, охряно-красные, пунцовые, бордовые, почти черные - бархатные...
Упоительная эта полоса изредка прерывается, уступая место возвышениям баллюстрад, где обычно играет духовой оркестр,
и под ним танцуют пары...

А с противоположной стороны, между узким тротуаром вдоль санаторных зданий  и набережной, - другой цветник - тут
стелятся, переплетаясь, разноцветные бархатцы вперемешку с незабудками, петуньями, анютиными глазками и внезапными
островками стремящихся ввысь стеблями душистого табака, раскрывающего свои белые четырехлепестковые бутоны только
с наступлением темноты, источающие такой неведомый изысканный аромат, что розам остаётся лишь завидовать...

  От той набережной 50-60-х годов можно было сойти с ума... И - сходили.
Нам, детям, только оставалось нюхать и наблюдать...

Не знаю, отчего нам не нравились разряженные толпы курортников на вечерней набережной, - может быть от того, что дамы
были наряжены в шелковые платья, инкрустированные бархатными "цветами"? Ах, как модно это было в те годы!
Мы, аборигенские дети, продирались через их плотные слои, не отказывая себе в удовольствии ненароком продырявить
тонкий шелк их одеяний...

  И каждый мой летний вечер заканчивался ночным купанием.
Набезобразив с подружками среди толп гуляющих, я возвращалась домой к 10 вечера.
Захватив полотенца, но не обремененные купальниками, мы отправлялись на затемненный пляж, - с папой, мамой и гостящими у нас каждое лето их друзьями... Разделившись на "мальчиков и девочек" разного возраста, мы сбрасывали легкие одежды
и входили в нагретое за день солнцем море голышом, плывя кто куда вдаль по таинственной лунной дорожке, сказочным образом индивидуальной для каждого.
Никогда не забыть этого нежного обволакивающего наслаждения...
   
...Однажды( уже почти подростками, уже без моего папы...) любимая неподражаемая подруга Афоня подбила меня на
отъявленное хулиганство...Где мы услыхали, что варенье из лепестков роз самое-самое расчудесное, не знаю.
Но в один из прекрасных летних вечеров, вооружившись большими ножницами для разделки курицы и захватив большую
хозяйственную сумку, мы втихую отправились "на охоту"...
 
Набережная нам не подходила - фонари ярко освещали дивные розы, да и народа было, как всегда, в избытке.
И мы решили проверить  темные, охраняемые кое-где заросли санаториев за набережной, где роз тоже было предостаточно...

Иногда мне кажется, что все моё детство прошло в розарии,- до сих пор я вижу, чувствую его потерянный аромат.

...Под лай неблизких собак, тихо трясясь от страха в темноте, мы шныряли между розовыми кустами, срезая распустившиеся бутоны, набивая ими сумку...

И когда поздно вечером, почти ночью явились к нам в дом с добычей, мама моя только ахнула.
А на следующий день мы варили варенье, оно и в самом деле оказалось чудесным.
И Афоня гордо уволокла домой заслуженную баночку.
 
Удивительно было лишь то, что из этого немыслимого вороха лепестков его получилось так мало.

И потому было жаль загубленной красоты. Азарт охоты того не стоил...