В предыдущих главах...
– Танька, люблю я тебя, хорошая ты девчонка и лучшего! – прошептала Мэри, после чего взъерошила подруге волосы. – Всё у тебя будет, и любовь, и парень красавец, и счастье! Ты подожди только! У меня тут к тебе такое предложение есть, закачаешься!..
***
– Нет, это ты хотел быть со мной, а я тебя поймала на крючок! – лукаво промолвила Та-ня, загадочно улыбаясь и следя за тем, чтобы ни одно чувство не промелькнуло на её лице.
Чак медленно приближал её к себе и продолжал пристально смотреть в её глаза, точно ожидая, когда же она даст слабинку и отдастся в его объятия. Но девушка понимала, на-сколько тщетны его усилия: ещё несколько мгновений зрительного контакта, и парень наклонил своё лицо к ней и коснулся взволнованным дыханием её губ.
***
– ...Ну а ты… да все знают, что мы с тобой не встречаемся. Мы ж друзья!
– Нет, я твой брательник, а ты моя сеструха! – негромко засмеясь, поправил её Оскар. Блестели глаза в свете поднимающегося солнца, и в искрах утренних блестела его любовь.
***
Дядя расхохотался прямо в лицо отцу, после чего протиснулся между столом и стульями и покинул кухню, бросив через плечо: « И на кого же ты работаешь, волшебник хренов?». Тётя Эмма замерла в одном положении возле шкафа, мама тяжело рухнула на стул и нача-ла всхлипывать, а папа хмуро посмотрел на Таню, недоумённую и испуганную.
– Ничего, дочка… Я на хороших людей работаю… И работка моя – мир спасать…
***
– ...Кричи, не кричи – а сценарий я менять не буду. Не хочешь участвовать в концерте – вымётывайся из коллектива и больше мне тут свои права не качай! Ясно?
Девушка с лошадиным лицом сначала было вспыхнула лицом и, казалось, хотела ки-нуться на Таню, но вовремя махнула рукой: «Да пошла ты со своим грёбанным спектак-лем и своими дурами крашенными! Сдался мне ваш концерт! Поцелуй меня в задницу!»
******
…Что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
Н. Заболоцкий, «Некрасивая девочка».
Таня судорожно вздохнула, словно пыталась ухватиться за воздух как утопающий за обломки от плота. С одной стороны, девушка не чувствовала, чтобы её зажимали и надавливали на грудь, но, когда она выскользнула-таки на жаркий и тем не менее свежий воздух, первым, что она хотела сделать – зажмурить глаза и шумно отдышаться.
– Чёртов старый… Мать их… У-У-У-УХ-Х-Х… – подавленно ругнулся где-то рядом Оскар. Открыв слезящиеся глаза, Таня разглядела, как её приятель рухнул на блестевший, ослепительный песок и принялся елозить по нему руками точно в лихорадке.
– Оскар, всё в порядке, секьюрити не дал им выйти из здания, – сказала девушка, оглянувшись на многоэтажный тёмно-серый офисный массив, в лакированные двери которого беспрестанно стучались изнутри люди. Их гулкие голоса поминутно пробивались сквозь толстое багровое дерево. – Не до журналистов нам теперь… Теперь свобода!
– Теперь – СВОБОДА! – крикнул Оскар, вскочив на ноги и оставив пиджак на горячем песке. – Танюшка, да ты теперь победительница, красотка самая в ЮАР! Ну! РАДУЙСЯ!
Таня даже чуть испугалась, когда парень начал скакать вокруг неё, в эйфории махая руками, но, когда он после подскочил к девушке, крепко обнял её и поднял над землёй, она поняла, до чего же глубоко Оскар воспринял Танину победу на этом конкурсе красоты – ближе, чем она сама. Лицо его не сияло, как обычно, оно казалось просветлённым, словно что-то подсвечивало его изнутри и блики этого чего-то блестели у него в глазах.
– Ой, боец, отпусти меня, а то маме от королевы красоты одни ногти останутся! – добродушно ответила она и, после того как Оскар вернул её на землю, стряхнула песок с его растянутых в широкой улыбке губ. – Пошли отдохнём, братик, пока меня не снимают!
И, подхватив его под локоть, она побежала с ним вглубь преторийского пляжа, где, в царстве горячего песка и скрывающего его тел и купальников, было гораздо проще затеряться. Проносясь мимо больших групп гомонящих юношей и девушек лет эдак двадцати, Таня с удивлением узнавала знакомые нагжомские лица. Девушка пригнулась, чтобы те не накинулись на неё с досадливыми поздравлениями и погрузили тем самым в центр внимания всего пляжа; хохоча, она проскочила мимо здоровенного мужчины, стоявшего посреди загорающих спин и животов в каком-то непонятном сером костюме с кучей карманов.
– Оскар, вот так чудак из-под земли вырос, а? – вполголоса пробормотала Таня Оскару, когда незнакомец улыбнулся и подмигнул ей из-под кудрей тёмно-каштановых волос.
– Хоть и чудак, но тоже тобой любуется… если он, конечно, просто не перегрелся… – ответил Оскар, рухнув на свободное место на песке. – До чего же много здесь мулаток-ровесниц! Но, несмотря на сверстниц… Знаешь, Тань, я хочу восьмиклассницу. А ты?
– Знаешь, Оскар, а я первокурсника из нагжомского колледжа! – прыснула Таня, когда краем глаза увидела одного юношу, неторопливо приближающегося к ней.
– Срам какой – к большим мальчикам! – фыркнул Оскар. – Лучше быть педофилом.
– Ты что! – захохотала Таня. – Каким педофилом? С ума не сходи! Ты хоть знаешь, я про какого первокурсника говорю? – И она глянула на этого юношу через плечо Оскара.
– М? – спросил Оскар, мотнув подбородком в сторону подошедшего Чарли Фрейтоуна.
– У! – кивнула девушка, подмигнув тепло улыбающемуся Чаку.
– Привет, Танюш… А я так долго тебя искал, – мягко произнёс Фрейтоун.
Оскар хлопнул ладонями по коленкам, скорчил протокольную рожу, поднялся на ноги и повернулся к Чарли. Таня засмеялась, поскольку точно поняла, что друг её хочет разыграть Фрея, поскольку последний никогда не знал Оскара наглядно. А сам Лэйкер, напротив, с личностью Фрейтоуна был ознакомлен хорошо. «А очинь дароба, эптись!» – поздоровался он с Чаком, прищурив глаза, надменно подняв нос и задрав верхнюю губу.
Чак, нахмурившись, подал ладонь. Одетый в модную, разрисованную пальмами рубашку, все пуговицы на которой были расстёгнуты для демонстрации мускулов, Оскар сильно напоминал смахивал на шишку в мафии, а потому Чарли это хорошо напрягло.
– Вот поближе ко мне подходи, на непродолжительное время, давай? – поманил Танин приятель Чака, отойдя на несколько метров поближе к воде и подальше от народа. Чарли сжал кулаки. – Ну немного так присядем, давай?
– Ты чего вообще хотел? – сердито спросил Фрейтоун, напряжённый всем телом.
– Как там тебя, пофиг? Как там тебе? – Оскар слегка ладонью хлопнул по животу Чарли.
– Тебе чего надо, ещё раз говорю?! Проблем хочешь?! – Чак, в свою очередь, стукнул кулаком по Оскаровой руке, заставив того обиженно надуться и выпучить глаза.
– Меня Оскар звать вобше. Тут дела такие обстоят, короче… Таня моя сестра.
Таня негромко захихикала, спрятав лицо в ладони. Её очень веселила сложившаяся обстановка – прикалывающийся приятель и разозлённый бой-френд.
– Так в чём проблема?! Таня моя девушка, и у нас всё серьёзно! А тебе-то чего надо?
– Так я ж тож не со стороны парень вообше!
Таня уже просто покатывалась, а потому смех её услышали оба парня, обернувшиеся к ней. Тут-то Чарли понял, что над ним шутят, и улыбнулся сам, в миг стерев с лица злость.
– Да ты успыкОйся, Оск;р, я тебе говорю! – пародируя курящих подростков-малолеток, обратился он к Таниному «брату».
– Заслухай меня, я вовсе не Оск;р тебе. Я ;скар, эптись! – тут они оба согнулись пополам от смеха. Эти двое явно смогут поладить друг с другом – уже следующие пять минут они увлечённо разговаривали на сугубо мужские темы, сопровождая беседу хохотом, ударами в плечи и разбрызгиванием на песок пива. Вскоре пустые бутылки полетели в воду, после туда с отчаянным и последним криком полетел Чак, скрывшись в возмущённой речной пучине. Оскар скорбно снял с головы панаму и сложил руки на груди…
Д
О
Х
С
И
Й
Ы
Н
Ь
Л
А
Н
О
И
Ц
А
Р
Е
Н
Глава 13
ПОСЛЕ КОНКУРСА КРАСОТЫ
– Танюшка, приве-е-е-е-ет!!! – радостно крикнула издалека Мэри, кинувшись к Тане с распростёртыми объятиями. – Ну, красавица?.. Ведь всех этих клушек победила, ага?!
Таня вскочила на ноги и с радостью отдалась в объятия своей подруги. В этот момент девушка не могла себе представить ничего лучше мэриной радости – задушевная беседа о миновавшем конкурсе красоты и о танином первом месте длилась по-доброму минут десять. И всё это время Мэри не забывала обнимать Таню, чмокать её в щёку, после вновь приводить лицо в косметический порядок. Все десять минут подруга не сводила восхищённого, немного завистливого, но доброго взгляда с улыбки победительницы.
– …Как будто я диво невиданное, Мэри, представляешь! – увлечённо произнесла Таня, уже и забыв об Оскаре и Чаке, барахтавшимся в воде где-то неподалёку. – Видела бы ты, как мы с Оскарчиком весь день сегодня по офису бегали, от этих журналюг спасаясь!
– Я твоё интервью смотрела по телику, мадама! – Мэри сдвинула брови, стараясь изобразить важную физиономию. – «Я считаю, что моя победа – эта победа всего Нагжома!» – передразнила она Таню, произнеся это загробным голосом и закатив глаза.
– Ну тебя, зануда! – Таня ущипнула подругу за нос, щедро смазанный кремом для загара. – Ты не умеешь отдыхать! Ох, видела бы ты, как мы вчера с местной молодёжью отгуляли в ресторане! Вот что значит богатеи – это их папашки были организаторами конкурса красоты! Всю меня с ног до головы комплиментами облепили, языки у них всех подвешены!
– А не от меня ли, красоточка, вы получили больше всех комплиментов в тот вечерок, м? – промурлыкал Чак, аккуратно подсев к Тане, обняв её и потерев кончиком носа её щеку.
– Чаки, милый, так от кого же ещё? – ласково ответила девушка, чмокнув его в губы…
Всё то время, что Чарли был рядом, мэрины темы сводились к описанию гуляний нагжомцев, приехавших в Преторию в качестве группы поддержки для Тани. Девушка с мимикой и жестикуляцией рассказывала о том, как пьяная гурьба парней, обрадованных победой Тани в конкурсе красоты, нарвавшись где-то в подворотне на обеспеченных ножами жуликов, сумела выгнать эту группу неудачников не то что за подворотню – за пределы города со свистом погнала. Но едва Чарли, отозванный Оскаром, отлучился от Тани, Мэри мгновенно переключилась на занимательные вести с полей любовного фронта, не предназначенные для ушей Фрея. «Ну, давай рассказывай, как это ты себе такого мальчугана урвала?» – едва ли не с придыханием спросила танина подруга, разлёгшись на песке, оперев подбородок на ладони и болтая в воздухе своими покрытыми песком босыми ступнями.
– Как, как… Офис главный помнишь, где находится? Через пару кварталов от того места, где сам конкурс проходил. Я там до двух ночи пробыла, когда интервью давала… Особо назойливая тётка была из Франции, такие глупости спрашивала… Ой! – поморщилась Таня. – А Чакки, представь себе, все эти часы, что было интервью, меня у входа в здание ждал, чтобы до гостиницы проводить! Тут уж, конечно, уступить предложению стать его девушкой, было сложно… – Таня заманчиво улыбнулась, глядя на изумлением Мэри, а после закрыла глаза и, прижав одну босую ступню к другой, болтала ими в воздухе.
– Во даёшь, Думина! – присвистнула Мэри. – Не зря, значит, я тебе предложила участие принять в конкурсе, а? Видишь, вот и парня себе видного нашла! – Она подмигнула Тане.
– Мэри, спасибо тебе преогромнейшее, ты меня, честное слово, в самый свет вытащила, в богему! Подружка! – добавила Таня с теплом. Мэри добродушно захохотала.
– Да не за что, Танюшк, мне и в самой в радость тебе помочь! А у меня тут тоже новости не хуже твоих… Трепещи, подруга – я встречаюсь с самим Джеком Колдменом!
– Да ну? – Теперь Таня вскинула брови. – Значит, бедного Дэна больше не терроризируешь? А Колдмен – это не тот качок, который в компании Чака и Джозефа Смитра трётся?
– Он самый! – ухмыльнулась подруга. – Ухаживает он, кстати, не хуже твоего Фрейтоуна… Долго он добивался моего ответа «да» – я умею ломаться! – Она ехидно хихикнула. – Целоваться любит – страсть! А крепыш ещё тот – получше твоего хахаля! Завидуй, вот!
Она показала Тане язык и мечтательно подняла глаза к небу.
– Таньк! А вот как тебе вон тот мачо, что играет в волейбол? – Мэри показала налево, в сторону сетки, где увлечённо играла пара юношей. – Знаешь, по-моему у него лицо корявое – как будто он такой-сякой тут, крутой такой! А сам лошок, наверное, пробитый!
– Да, действительно какой-то не такой… Ой, Мэри, смотри-смотри – вон идёт красавчик! – Таня показала пальцем на проходящего неподалёку паренька лет девятнадцати.
– Губки хорошие – целоваться умеет однозначно. Но хилый малость… Эй, а чего это он к нам идёт? Он что, заигрывать с нами собирается?
– Привет! – слегка лениво протянул незнакомец, склонив голову к левому плечу. – Я слышал о твоей блистательной победе, Тань. Поздравляю… Я удивлён, что ты до сих пор одна – в то время как нас с тобой ждёт моя машинка и поездочка с ветерком по городу…
– А ты чего здесь, на хрен, забыл? Таня – моя девушка! Иди других себе цепляй, понял?! – подошёл Чарли, яростно глядя на этого казанову и сжав в кулак правую ладонь.
У красавчика, доселе соблазнительно подмигивавшего то Тане, то Мэри, задёргались губы: он хотел ответить, но лишь махнул рукой и пустился в поиски других победительниц.
Ещё несколько раз к ней подходили подобные курортные любовники, но всех их быстро и твёрдо отгонял либо Чак, либо Оскар. Когда последнему явно наскучили разговоры с Фреем, он сам отправился разыскивать подходящую бестию возрастом не более пятнадцати лет. Сам же Чарли лёг на песок рядом с Таней, чтобы окончательно лишить последней надежды всех остальных пляжных кавалеров. Девушка почувствовала, как крепкая рука обняла её за плечи, а после увидела, как Мэри с восхищением смотрит на красивый, отточенный торс Фрейтоуна – и за этой силой, скопившейся в Чаке, Таня ощущала себя спокойно, и покидать эти объятия ей не хотелось. «Никуда мы друг от друга сегодня не денемся, Таня… Этот вечер в твоём распоряжении, обещаю», – жарко шептал он ей на ухо. Слова были такими горячими, что сердце её затрепетало – в предвкушении…
Пляж битком забил народ – наверное, несколько тысяч человек, красивых или не очень, в разномастной одежде или просто в купальниках, загоравших, либо игравших в волейбол, либо сидевших под зонтиками, либо купавшихся в чистой воде реки Лимпопо. Всё тот же говор, смех, плески воды, ровная, тянущаяся до горизонта гладь реки, низко спускающиеся к реке песчаные берега, небо, яркое солнце… А два месяца назад, на семнадцатилетие, Таня видела то же самое, но лишь в мечтах – робких, но сладких. И сейчас Таня готова была радостно захохотать, ибо сейчас жизнь её была грёзой – внезапно воплотившейся…
***
На следующий день Таню, лёгшую спать где-то в четыре часа ночи, подняли в семь утра организаторы конкурса красоты, пославшие её снова показывать своё лицо, ноги и другие части тела фотографам, аппараты которых беспрестанно вспыхивали, как молнии, в конце процедуры окончательно ослепив девушку. Потом её, со слезящимися и моргающими глазами и затёкшими руками – а ну постой-ка в глупых позах несколько часов, – отправили на интервьюирование к не менее дотошным журналистам, которые, перекрикивая друг друга и суя ей под лицо микрофоны, диктофоны и блокноты, старательно пытались наверстать упущенную вчера возможность опросить героиню. «Как вы себя чувствуете?», «Как вы жили в своей провинции до победы?», «Как вы распорядитесь своим выигрышем в пять тысяч рандов?»… После сотни этих «как», хищных лиц репортёров и всей этой бессмысленной толчеи в каком-то конференц-зале голова уже не генерировала ответы на вопросы, и Таня начала отвечать какие-то глупости. А когда одна из журналисток в виде молодой девушки с насмешливо-накрашенными глазками спросила у победительницы «А вы уже имели секс с вашим бой-френдом?», то разозлённая Таня едва не крикнула ей: «А ты что, сама хочешь с ним переспать?!». Вместо этого сдержанно ответила: «Не важно…». Тусовка с журналистами, изредка прерываемая на ланч, длилась с обеда и до шести часов вечера; далее девушку отправили на какую-то презентацию, посвящённую успехам политики белой расы в ЮАР. Проходило сие в здании правительства ЮАР, и, кроме Тани, из молодёжи в зале никого не было. Слушать этих напыщенных и заносчивых взрослых было неинтересно. Презентуха была такой глупой и скучной, что Таня вконец уснула на ней.
Оставшееся время ей пришлось потратить на сбор сумок для завтрашнего отъезда на автобусе в Нагжом. Если бы не Оскар, Дэн, Том и Мэри, вовремя пришедшие на помощь, её несоображающая голова едва ли смогла бы справиться с этим заданием. Кое-как встав на следующий день в пять утра, она доковыляла до автобуса, уселась на одно сиденье с Оскаром и почти сразу полностью отключилась. Проснулась Таня часа через полтора, почувствовав, как голова прояснилась и освежилась, избавившись от сдавливающего ощущения недосыпа. Девушка протёрла глаза, с удовольствием зевнула и подставила лицо прохладному ветерку, дувшему из форточки. Оскар глядел в окно, за которым медленно проплывали высокая светло-зелёная трава саванн, отдельно стоящие баобабы и бегающие вдали львы, а затем заметил, что Таня проснулась, и улыбнулся ей, спросив: «Как спалось?».
– Как младенцу первый раз в автобусе! – тепло ответила Таня. После она резко нахмурилась и в сердцах выпалила: – Журналюги чёртовы! Как же они меня все достали, а!
– Тихо, Тань, люди спят! – Оскар прижал палец к губам. – Конкурс красоты – это тебе не шуточки! Думай сама, с чего такой ажиотаж: первый в мире юношеский – девушки белой расы в возрасте от 17 до 21 года. А кроме того, вырученные с мероприятия деньги…
– «…пойдут на строительство принципиально новой турбазы в Египте, в самом сердце пустыни», – заученно повторила Таня, недовольно надув губы. – Господи, но ведь если это благотворительность, так что же меня так донимать? Ну, «королева» я, и что дальше?
Оскар вздохнул, и в этом вздохе послышались мужские нотки на тему: «Эти бабы…».
– Тань, да разве всё в благотворительности дело? – Парень наглядно жестикулировал правой рукой. – И разве даже в твоей победе? Извини меня, но им важна ты не как личность, а… ну, сама понимаешь… – Оскар несколько смутился. – Вот тебе и центр внимания всей Претории, благо, что уезжаем отсюда! Всё действо рассчитано лишь на старую добрую капиталистическую прибыль, которую они, надо сказать, с лихвой получили…
– Оскар, так ведь всё же прекрасно в мире, с чего ты так завёлся? – немного обиженно произнесла девушка. – Честное слово, из всей поездки мне запомнилось только тот день, который мы вместе на пляже провели, с тобой, Чарли и Мэри. Остальное… как во сне прямо… Нервы, нервы, и эти конкурсантки… Мамочки, скальп готовы содрать!
– Сестрёнка ты моя, до чего же я люблю, когда ты говоришь, что в мире всё замечательно, гармонично. – Оскар негромко засмеялся и участливо глянул Тане в глаза. Ей даже показалось, что он мечтает о чём-то своём, просто скрывает. До чего же загадочным показался ей взгляд его зелёных глаз под длинной русою чёлкой! – Ну ничуть не изменилась: что лет пять назад мне это на ушко нашёптывала по ночам, что сейчас! Так живо на всё в мире реагируешь… – Тонкие губы его то и дело вытягивались вперёд, словно для поцелуя – нет, Чарли Фрейтоун так улыбаться не умел! Да и похилее, подумала Таня, он будет Оскара, когда названный братик обнял её крепкой рукой и прижался щекой к её волосам. – Хорошо, что парень тебе попался очень порядочный, мужик настоящий. Я раньше о Фрее был худшего мнения, а он-то тебя в обиду точно не даст!
– Так и ты тоже, Оскарчик! Пол-Нагжома до сих пор считают, что мы с тобой пара, – хмыкнула Таня, глядя на покрасневшие щёки Оскара.
– А ну их! – Он махнул рукой. – У нас с тобой никогда этого флирта с романтикой не будет, мы с тобой брат и сестра… – уверенно заявил братишка. – Ты мне лучше расскажи, как вышло так, что бывший ловелас по имени мистер Фрей так сильно на тебя запал?
Таня сперва замялась – история о том, как Чарли положил на неё глаз, брала своё начало со дня похода за золотом, а напоминать об этом случае Оскару девушке, помнившей его прошлую реакцию, не особо хотелось. Но без этого связующего звена объяснить усиленные ухаживания Фрейтоуна в течение всего того времени, что Таня была в Претории, было сложно. Оскар недоумённо вскинул брови, заметив, как потерялась подруга.
– Несколько раз ко мне подкатывал, когда была в гостинице… Дарил цветы… А уже потом, когда первое интервью дала, он меня до номера проводил – тогда-то и предложил встречаться, – ответила Таня. Оскар довольно хмыкнул.
– Хорошенькая история! – Но казалось, он не совсем удовлетворён таким объяснением.
Автобус въезжал в Феринихинг – об этом равнодушно сообщила пыльная, растрескавшаяся табличка, на которой и было коряво написано название городка. Под стать табличке дома, видневшиеся в окне, представляли собой кубические первобытные пещеры, настолько примитивные, что невольно приходила в голову мысль о ссохшейся, неплодородной почве, затяжной войне или о политике, бросившей самых нищих на произвол судьбы. Таня не обращала на эту картину внимания, она увлечённо обсуждала с Оскаром последние новости в Нагжоме: как постановка рождественского Таниного концерта прошла на ура, как Оскар продолжал отверчиваться от комиссий, пытающихся взыскать с него ответственность за историю с флагами, как прошла «научная» экспедиция в Крюгерсдорпе.
– Я до сих пор никак не пойму: получается, что мой отец обо всех этих записках знал и привёл нас в особняк, лишь чтобы показать их? – спросила Таня у озадаченного приятеля.
– А иначе как? То, что твой отец знал об этих брэйноузовских записках, для меня лично – очевидный факт, – задумчиво ответил Оскар. – Другой вопрос, конечно, откуда он сам обо всём узнал. А вот в Крюгерсдорп он тебя, наверное, как раз за этим повёз…
– Нет, папа меня взял туда после того, как я ему сказала, что мы там отметили моё шестнадцатилетие, – возразила Таня. – Хотя… Взял бы он меня, если я бы об этом не сказала?
– А зачем гадать, Тань? – настойчиво поинтересовался Оскар. – Смотри: он и про привидение, в таком случае, в курсе! Но при этом он как будто что-то от нас, точнее, от тебя, ждёт. Об этом тебе не мешало бы поговорить с ним, напрямую и на полном серьёзе.
– Он мне не станет ничего говорить, – тихо произнесла Таня.
– Почему?
– Помнишь, что он мне сказал в особняке, когда я спросила его, что значат эти записи? «Узнаем, как можно мир спасти», – вот что он сказал. И больше ничего! Я не знаю, что он хочет от нас! Не говорит ничего, словно мы дети малые! – гневно крикнула она.
Девушка вспомнила, что отец и дядя о чём-то сговорились у неё за спиной, и из-за этого чего-то поссорились у неё на глазах. Дядя назвал папу «волшебником хреновым»; сам отец сказал дочери, что он работает, чтобы «мир спасать». Таня понятия не имела, что значит «волшебник» и «спасать мир», но она точно знала, что всё это не имеет никакого прямого значения и вращается лишь вокруг неё. И намёки все сводятся к тому, чтобы Таня, наверное, разобралась с загадкой этих руин. Вопрос – а для чего?
– Так или иначе, но немцу этому юродивому я верю на слово, – сказал Оскар, глупо ухмыляясь. – Он оставил нам точную инструкцию того, как можно накрыть наше доброе привидение: «А студент-то увидеть её, и да прийти она за ним через сто дней в его школу!». Знаешь, это, конечно, очень похоже на какой-то приключенческий фильм для малолеток. Но прикол, Танюшка, в том заключается, что мы теперь привидение это встретим!
– Да ты чего удумал ещё? Как ты её встретишь? – Таня захохотала на весь автобус.
– Увидишь, сестрёнка! – засиял Оскар. – Я такое придумал… запомним на всю жизнь!
Девушка, продолжая посмеиваться, посмотрела в окно. За ним медленно проплыло белоснежное здание с колоннами, над изящным входом в которое висела золотая табличка: «Мэрия Феринихинга». Очевидно, автобус был в центре городка, несмотря на то что деревянные лачуги, неподалёку располагающиеся, давно утратили сходство с настоящими домами. Крыши, провалившиеся вниз, дыры в стенах, двери, висевшие на одной петле, торчащие из проёмов окон хилые доски и балки, тонкие верёвки, уже, наверное, не связывающие разошедшиеся в разные стороны тоненькие брёвна. Некоторые стены шли не перпендикулярно к земле, а под углом сорок пять градусов, заставляя задуматься о том, как они вообще не рухнули. Автобус ехал по асфальту, достаточно ровному, дома же располагались в зигзагообразном ряду на земле, покрытой огромным количеством ухабов и выступов и совершенно не имеющей никакой зелени, – бурой и мёртвой. Не было видно даже деревьев, а потому пыльные, давным-давно заброшенные автомобили, стоящие неподалёку от домов, косые столбы с проводами, валяющиеся там и сям обломки заборов и сотня чернокожих людей сидела не в тени, а прямо под нещадно палящим солнцем.
Таня, проспавшая в прошлый раз всю дорогу до Претории, видела этих негров впервые, и прижала ладони ко рту и, поражённо, во все глаза смотрела на чернокожих людей, которые страшно не были похожие на обычных белых людей: длинные и тонкие, как палки, руки и ноги, покрыты страшными рубцами и шрамами. Они были одеты в какие-то дырявые рубища, которые не разделялись на штаны и майки. Обуви не было вообще ни у кого. Большинство негров сидело, безвольно свесив голову и раскинув в разные стороны руки и ноги, явно не в силах пошевелить ими. Остальные лежали – и были похожи на страшные, запрокинутые фигуры, нет, скорее на трупы... Несколько негров, хромая, ступали по земле, бросая в сторону автобуса безнадёжно-унылые взгляды и держа в руках какие-то убогие корзинки. Никогда Таня не видела, чтобы люди от голода не могли пошевелить и рукой, никогда не видела у людей таких опустошённых, мёртвых взглядов, никогда не видела лиц, похожих на маски – и, полная ужаса, не могла оторвать от них взгляд.
Издалека, немедленно набирая силу, донеслись рёв пролетающего автомобиля и чьи-то радостные, больше похожи на пьяные, голоса. От этих звуков проснулась почти половина набитого автобуса. Правда, не все из очнувшихся посмотрели в лобовое окно, за которым модная «тачка» без крыши, в которой сидело пятеро одетых в роскошные одежды белых парней, умелым виражом обогнала автобус. Сидящие в машине ликовали; некоторые поднимали вверх руки; один из парней, сидевший рядом с водителеи, вытянул правую руку и ударил ей по молодому негру, еле плетущемуся по дороге. От удара тот отлетел на полметра и рухнул на землю, недвижно распластавшись на ней. Автомобиль ударил по газам и рванул вперёд, подняв завесу пыли; молодёжь засвистела и цинично заулюлюкала.
– Твари! Суки! Убил бы всех! – разъярённо произнёс Оскар, глядя вслед удаляющейся золотого цвета машине, которая быстро исчезла в поднимаемых позади ней облаках пыли. Остальные проснувшиеся принялись испуганно переглядываться, вытягивать шеи, чтобы найти в окне улетающий автомобиль и спрашивать друг у друга: а что это такое было?
Таня, как и они, была вне себя от увиденного, а может, даже и сильнее: костлявая ладонь ужаса скребла когтями по сердцу. Девушка поняла, что она ещё не так много знает в жизни. И не только из-за того, что она видела это впервые – она наглядно узнала того, кто ударил рукой негра. Сынок одного из организаторов конкурса, в компании с которым Таня недавно гуляла: он-то, как и другие «богатеи», манерно осыпал её комплиментами…
***
Отец уже давно перестал быть хмурым и раздражённым, несмотря на то что он принципиально не замечал дядю Нормана и не желал говорить с Таней о пророчествах «юродивого», а исследования металлической аномалии зашли в тупик. Непонятно, чему же обрадовался папа, когда дочерь сказала ему, что ездила год с лишним назад в Крюгерсдорп – всё равно, обследовав перила и крышу особняка, превратившиеся из железа в кобальт, никаких результатов учёные не получили. Тем не менее, отец, словно извиняясь за своё плохое настроение, стал вновь весёлым и добрым, говорил, что из ЮАР уедет ещё нескоро, и всё время приговаривал глупое сочетание слов: «спасать мир». Таня понятия не имела, с чего к отцу привязались эти слова, но он употреблял их так часто, что девушка думала: либо он действительно мир решил спасти от чего-то (глупость какая!), либо слегка помешался.
Что же касается внесемейной жизни, то здесь, как этого и следовало ожидать, были перемены, хотя Таня, привыкшая к своей репутации и к тому, что ей восхищаются, не особенно обратила на это внимание. Ну, выиграла конкурс красоты, ну, получила за это пять тысяч рандов. Ну и что? Как была Таня самой популярной девушкой в ЮАР, так ей и осталась (если, конечно, не считать того, что теперь у неё был хороший парень, что её чествовали всем городом на центральной площади, долго и упорно поздравляли и задавали глупые вопросы знакомые и незнакомые люди). Можно было просто добавить то, что теперь её любили все жители Нагжома – раньше в числе поклонников были преимущественно молодые парни. А все остальные… что ж, куда им ещё больше любить Таню?
Когда девушка вернулась в школу в первый день после каникул, во время которых она и ездила в Преторию, её ожидал в классе интересный сюрприз. Таня, едва перешагнув порог, заметила специально подготовленную встречу: Алиса Бофул, в школе более известная под прозвищем Старая, отчебучила очередную глупость. Встав посередине класса, она с задором пела похабную песенку, притопывая ногами и хлопая ладошами в такт. Сущность этой песенки укладывалась в не менее похабный русский аналог, широко популярный среди деревенской молодёжи:
Опа, опа, зелёная ограда!
Девка трахнула попа, так ему и надо!
На самом деле Старая произнесла следующий стишок, который и услышали все:
Oh, oh, oh, the grass is green!
Girl fucked priest. He took that*. Fin#!
Таня согнулась пополам от хохота – хоть ей и были привычны подобные выходки Старой (например, как она подпевала на уроках или натирала доску свечкой, чтобы на первой ничего нельзя было написать), но уж подобное заявление перешагнуло все границы! Смеялись и все остальные Танины одноклассники, а Оскар и вообще стучал кулаком по парте. Ответив на реакцию зрителей довольной улыбкой, Алиса, приплясывая, покинула класс, когда многие ещё хихикали. Однако вскоре они приступили к хоровому поздравлению Тани, объятиям, пожатиям руки и поцелуям в щёку. Для этих же целей была сделана и мельная надпись на доске: «ПОЗДРАВЛЯЕМ ТАНЮШКУ С ПОБЕДОЙ!!!».
…Итак, Таня, принявшая за весь день кучи поздравлений с победой от учеников, а также от учителей и от самого директора, шла домой в самом весёлом расположении духа, когда она, спускаясь с крыльца школы вместе с Оскаром, Томом и Дэном, услышала сзади знакомый ехидный голос: «Эй, Думина!». Девушка оглянулась и обнаружила на крыльце ту самую девчонку с лошадиным лицом, которая лаялась с Таней по поводу ролей в рождественском концерте. Сощурив глаза и обнажив верхние зубы, девка была в компании подруги и двух каких-то парней, – судя по походке последних, те были из категории любящих выпендриваться и бить морды пацанов, которым, героям, рожи, конечно же, не били.
– Слышь, Думина, тут разговор к тебе, сучка есть! – вкрадчиво произнесла девка, подходя со своей компанией вплотную к Тане, которая сразу поняла, что нормальным разговором дело отнюдь не закончится – эта дура явно хочет выдрать у неё волосы. – Ты, тварь, тут со своими конкурсами ловко увильнула от ответа на вопрос, почему это финальный танец на концерте этим шмарам девятиклассницам достался, а не нам? А?!
– Ну-ка ступай отсюда, идиотка! – Оскар озлобленно сжал кулаки. – Время вышло, поздно тебе тут со своими танцами барагозить, концерт давно прошёл!
– Я говорю! – Девка подняла ладонь. – Чё, Думина, разъезжаешь на конкурсы красоты – значит, всё можно, так?! Со всеми там успела, сука, переспать, чтобы победить, а?!
– Эй ты, шлюха, завали хайло по-хорошему, пока тебе тут плохо не стало, – твёрдо сказал Оскар, жестом прерывая девчонку с лошадиным лицом.
– А ты с какого хера, пидор, влез, я чё-то не догнал?! – задрав нос и приоткрыв рот, вышел вперёд один из приятелей обидчицы.
Едва он договорил эти слова, как быстрым движением Оскар ударил ему кулаком в челюсть, заставив того потерять равновесие и упасть спиной на ступеньки.
– Ах ты сволочь! Убью тебя, скотина! – провизжала подруга наехавшей девки, вцепившись Оскару в волосы. Таня даже не сразу поняла, что происходит – резкая смена обстановки, резкая смена настроения. Всё было настолько неожиданно, что она не смогла ничего ответить обидчице и тем более сразу пробовать убрать её бешеную подругу с Оскара. Когда Таня впилась ногтями в плечи девки и оттаскивала её, визжащую, она успела краем глаза заметить, что Дэн уже желал на земле с кровоточащим носом, а Том наносил удары уворачивающемуся второму приятелю обидчицы. Все участники потасовки что-то громки кричали, либо визжали, либо пытались запугать недруга.
Таня почти стащила эту проститутской внешности девчонку с Оскара, бьющего в красное лицо лежащего парня, когда на победительницу конкурса красоты накинулась сзади девушка с лошадиным лицом, царапая длинными ногтями щёки и губы. Таня закричала от боли, которая колола её голову очень долго – до тех пор, пока противницу не оттолкнул Дэн, половина лица которого была вымазана кровью. Подруга обидчицы вырвалась из таниных рук и поспешила убежать подальше. Том продолжал бить своего противника, лежащего лицом на горячем асфальте.
– Чё, всё?! – грубо спросил Том у него, повернув его к себе лицом.
– Всё, – хрипло ответил тот. Изо рта его вытекла тягучая смесь слюни и крови.
В этот момент Оскар перестал покрывать ударами своего соперника, выпрямившись и оглядев крыльцо, на котором уже было несколько учителей, что-то испуганно кричавших, и с десяток учеников, с азартом и насмешками глядевших на драку.
Разъярённые девка и её подруга, осознав своё поражение, помогли встать своим приятелям, полностью потерявшим координацию движений. Красные лица девушек были искажены женской завистью и ненавистью к Тане, победительнице конкурса красоты.
– Мы с тобой ещё поговорим, Думина! – угрожающе сказала девушка-обидчица, вместе со своей компанией нервно ступая прочь от школы.
Новое внимание, что обратили на Таню удивлённые и смеющиеся люди с крыльца, явно не соответствовало её прежней репутации.
* О, о, о – трава зелена! Девка трахнула попа. Вот так ему и надо! (англ.)
# Конец. (фр.)