Заголовок возвращает нас в конец шестидесятых, когда и шагу нельзя было ступить без строки из папы Хэма. Была такая мода-не мода… скорее, обычай. Но мы сейчас не о давнем, а о современности. Итак, река – это Иордан. Солнце – это родное ближневосточное солнышко, с одинаковой интенсивностью изливающее свои лучи на Израиль и на нашего соседа, от которого нас и отделяет названная река. Имя соседа – Иордания. Стало быть, за рекой, на солнцепеке. И еще можно сказать: в пыли. Пыль-пыль-пыль-пыль чисто киплинговская. (Замечу в скобках: " пыль-пыль…" и так далее – это не Киплинг, а его основная переводчица Ада Оношкевич-Яцына; сам же бард назвал это стихотворение "Сапоги", и потому рефрен звучит: ""Boots-boots-boots-boots".)
Итак – пыль. Пыль и в столичном Аммане, и в древней Петре, и во всех прочих местах по пути следования из одной названной точки в другую. В замках крестоносцев, которыми изобилует Иордания – входишь под своды, и из овального окна-пролома в потолке падает столбом солнечный луч, и в нем пляшут все те же бесчисленные пылинки.
И еще одна вещь, мучительно напоминающая конец шестидесятых в Москве: почти все виденные нами телефоны-автоматы (и в столице, и на периферии) были непригодны к использованию по более чем основательной причине – из-за отсутствия трубок. При этом в Москве трубки были под чистую срезаны (что объяснялось тогдашней деятельностью юных радиолюбителей, которые таким образом добывали некие радиотехнические детали) – в Иордании же трубки просто-напросто разбиты, причем самым зверским образом, и на шнурах сиротливо болтаются обломки. Попытки обратиться к помощи местного населения, дабы выяснить причину такой варварской деятельности, не увенчались успехом. Похоже, что для них это поведение соотечественников столь же необъяснимо. Или речь идет о какой-то очень тщательно скрываемой тайне. Во всяком случае, неполучение ответа не связано с коммуникативными трудностями – поскольку никаких проблем общения с иорданцами не существует. Во-первых, повсеместная готовность оказать содействие иностранному гостю (в основе которой – богатые традиции древнего бедуинского гостеприимства). А во-вторых – очень приличный английский, причем не только гидов, сотрудников туристической полиции и гостиничного персонала, но и населения в целом. Не удивительно: английский в школе учат в обязательном порядке, при том, что первые десять классов – обучение бесплатное. Да и в целом образовательный уровень населения Иордании не имеет равных в других арабских странах.
Но давайте по порядку. Итак, в назначенный (туристическим агентством) день нас подвезли на израильском автобусе к границе – к "Мосту шейха Хусейна" (мост, естественно, через реку Иордан). Спустя вполне умеренный промежуток времени мы оказались на территории Иорданского Хашимитского Королевства и, пройдя более чем поверхностную таможенную проверку, запихнули свои сумки в багажник уже иорданского автобуса. Ожидая, пока гид вернется с нашими паспортами, мы принялись оглядываться по сторонам. И первое, что бросилось в глаза – это иорданские пограничники. По всей вероятности, служба на границе – занятие как минимум почетное и престижное: ребята все как на подбор, крепкие и с выправкой, свидетельствующей о былой службе в элитных частях, о чем напоминают и ленточки боевых наград на каждой форменной рубашке (до десятка и уж никак не менее трех). Кстати, жалование и у военных, и у полицейских довольно скромное, но зато имеется масса льгот и прочих радостей, главная из которых – бесплатное высшее образование для детей. Вещь очень существенная, если учесть что учеба в иорданских университетах очень дорога, и многие уезжают в зарубежные учебные заведения, да там, прижившись, и остаются.
Что до паспортного контроля как такового, то проводился он по в высшей степени упрощенной процедуре: гид раздал нам проштемпелеванные паспорта, группа расселась по своим автобусным местам, и пограничник двинулся по проходу, затрачивая на каждого из нас не более полуминуты: короткий взгляд на первую страницу паспорта (с фотографией), на оригинал этой фотографии, на страничку со штампом, и: "Спасибо" (да-да, я не оговорился, а вы не ослышались – "спасибо" говорится по-русски). Кстати, и на нашей стороне формальности отброшены к черту: ты своими ногами подходишь к окошечку, протягиваешь паспорт, получаешь стандартный замечательный вопрос (в моем случае: "Ты Виктор?", в случае с другими менялось только имя), бац! – ставится красная печать, и будь здоров!
И вот мы, под водительством нашего гида Мохаммеда, имея еще одного Мохаммеда за рулем (а вот имя израильского гида не скажу – чтобы не было воплей о скрытой рекламе) двинулись в путь. Группу от самой границы сопровождал также служащий туристической полиции, которого звали не хуже гида с водителем. А именно: Исса. Надо ли уточнять, что речь идет вовсе не о тезке великого японского поэта Кобаяси Исса ("Тихо, тихо ползи // Улитка, по склону Фудзи // Вверх, до самых высот!"), а об арабском варианте имени Иисус. По-английски Исса говорил чище нашего гида и постоянно беседовал то с одной, то с другой дамой из доверенной ему группы (благо что коллектив у нас подобрался на редкость англо-говорящий). Сам из себя Исса – малый за тридцать, выше среднего роста, явный качок (мышцы так и выпирают под синей форменной рубашкой). На груди – пара наградных ленточек и значок (черный череп на фоне скрещенных сабель), который, как он уклончиво сказал, означает принадлежность к некоему роду войск. Могу, разумеется, ошибиться, но мне кажется, что я вычислил его биографию: служил в головорезном спецназе (череп!), добрался до уровня, скажем, сержанта – а выше, видать, требуется образование, которое, в свою очередь, требует немаленьких денег. И пошел в туристическую полицию. Работа не из самых каторжных, плюс обеспечивает и ему, и его детям целый ряд льгот. Словом – нормалек! Тем более что малый сам по себе улыбчивый и коммуникабельный. Мне, в частности, долго разъяснял, что его задача – сопровождение туристического автобуса, причем именно что сопровождение, а отнюдь не охрана. Поскольку охраняют от опасностей, а опасностей для туристов в стране не существует. Другое дело – огородить от чрезмерных притязаний розничных торговцев или молодых людей допризывного возраста, состоящих при ослах, лошадях и верблюдах, то есть своего рода грумов, вовсю предлагающих услуги своих подопечных животных. (Кстати о допризывном возрасте – это я махнул: иорданская армия формируется на контрактной основе, так что о призыве и речи быть не может. И еще кстати: Исса пока не обзавелся детьми, которым светят разнообразные льготы, связанные с его служебным положением – поскольку он еще холост. Дело в том – или в том числе в том, - что вступление в брак влетает в копеечку: с учетом государственных налогов, свадебного стола и прочих расходов, куда, по всей вероятности, включается и выкуп за невесту, эта копеечка составляет 10 тысяч динаров. Для сравнения – приличная машина стоит тысячи три.)
Итак, мы двинулись в путь, имея на борту нашего автобуса двух Мохаммедов и Иссу, а также израильского гида. Заметим, кстати, что ни единого свободного местечка в автобусе не было: столь высоким оказался спрос на поездку. Забегая вперед, скажу, что практически все ожидания сбылись и все участники в целом остались довольны. Я не буду рассказывать о том, о чем можно – и нужно – прочесть самому в соответствующих книгах и на разных интернетовских сайтах. Это не рассказ об Иордании, а история поездки. В таком ключе и прошу воспринимать предлагаемые благосклонному читательскому вниманию строки.
От границы мы направились на юг страну, в легендарную Петру – место, входящее в список "чудес света" ЮНЕСКО. Проехав по пути античный Джераш, с его Триумфальной аркой, храмом Артемиды, ипподромом и прочими греко-римскими прелестями (см. соответствующие справочные издания – кстати, посмотрите и не пожалеете). В сумерках первого дня мы подъехали к нашей первой иорданской гостинице. Называлась она непритязательно: "Petra Palace" ("Palace", как известно, означает "дворец"). И расположена стратегически очень удобно, буквально в трехстах метрах от входа в сам комплекс Петры, в скромном окружении конкурирующих учреждений – так, соседом слева была гостиница "Sunset" (ну, кто же не знает одноименного знаменитого голливудского бульвара!). Кстати, ресторан в этой гостинице "Закат" (она же "Заход солнца", она же "Вечерняя заря") назывался "Sunrise", то есть "Восход солнца". (Невольно вспоминается барон Пампа, лучший друг дона Руматы: "Солнце заходит", - объявил он, глядя на гобелен, изображающий восход солнца…") Однако шутки в сторону: как эта, так и следующая гостиница, что в Аммане, несмотря на свои формальные три звезды, предлагали вниманию утомленного путника полностью оборудованную ванную (включая фен), телевизор, холодильник, кондиционер, а также широкие кровати и вместительный шкаф для одежды. Последняя деталь весьма существенна – трудно забыть, как в столичном городе Париже, куда мы попали тщанием некоей израильской турфирмы (с удовольствием назвал бы ее – жаль, нельзя!), вообще не было сего полезного предмета меблировки, а взамен путнику предлагалась система крючков на стене, куда он мог вешать свое барахло (мог, собственно, и не вешать, а держать в чемодане – не развалится!).
Гостиничная кормежка (у нас был полупансион) оказалась на уровне ведущих израильских заведений. Да и кухня вполне похожая (ну, разумеется, если не считать любимого бедуинского блюда – тушеной в кислом молоке баранины). На завтрак подавались замечательные крошечные треугольные пирожки с брынзой и травками. А также, разумеется, и весь полагающийся набор молочных продуктов, и омлет, и с полдесятка булочек разного вида (и вкуса!), и джемы, и все прочее… А на ужин – два вида супа, бесчисленные салаты, курица, рыба, баранина – короче, все как обычно. Вот что касается десерта, то тут имеется у меня замечание. В свое время, будучи в Египте, мы прямо объедались тамошними поразительными пирожными. Приехав в Израиль, мы немедленно кинулись на похожие с виду прелести – оказалось, что сходство чисто внешнее. Увы. Потом мы пробовали их и в Старом городе, и в других населенных пунктах – все не то. Причем типичное не то. Кстати, мы поделились своими соображениями по этому поводу с приятелями, тоже имевшими египетский опыт сладкой жизни, и они поддержали нас в наших претензиях. Перед выездом в Иорданию мы с нетерпением ожидали повторения египетского чуда. И здесь увы. Или в одну реку дважды не войдешь, или действительно в Каире знают какой-то секрет, неизвестный в других местах. Но в целом, повторяю: насколько иорданские гостиницы превосходят французские, настолько же и еда там лучше (а кстати, и обильнее). Видимо, есть смысл отнести все это на счет бедуинского гостеприимства, несопоставимого с галльской скупостью и расчетливой прижимистостью.
С самого раннего утра мы двинулись в Петру. Несколько сот метров от гостиницы до ворот, где предъявляешь входной билет – и тут же к тебе подскакивают молодые люди – кто в куфие, а кто и в бейсболке, и предлагают лошадей для поездки к месту формального начала экскурсии (метров пятьсот, не более). Лошадь с удобным седлом, и ее ведут под уздцы, так что кавалерийских навыков от седока не требуется. Жена, узнав еще накануне о такой возможности, заявила, что упускать ее не намерена и хоть раз в жизни, но проскачет на лошади по горной тропе (слово "скакать" и тем более словосочетание "горная тропа" здесь употребляются условно). Объявили нам и фиксированную цену этого удовольствия – один динар.
Вообще иорданская денежная единица – динар – котируется очень высоко: в ночь перед поездкой я посмотрел в интернете: "1 JOD = 6,32 NIS" и "1 JOD = 1,41 USD" (JOD – это иорданский динар, NIS – это новый израильский шекель, USD – это, естественно, доллар США; котировка Всемирного Банка – в смысле, не полуподпольного рыночного менялы). Такое положение дел – благодеяние для населения и вместе с тем разорение для туристов, поскольку за любой чих с тебя запрашивается, естественно, не менее динара. И попытки отделаться долларовой бумажкой вызывают в Иордании здоровый смех с оттенком легкого презрения – в отличие от любого Египта или Греции с Турцией, где федеральные резервные банкноты номиналом в 1 доллар, выпущенные в обращение федеральными резервными банками США, воспринимаются с почтительной благодарностью. Я купил динары по 6,4 шекеля, и мне, как выяснилось, еще повезло, поскольку попутчики покупали в основном по 6,5. А то и выше. А на границе вообще меняли по 7 шекелей – повторяю, за 1 (в скобочках, прописью: один) динар.
Итак, на предложение первого же грума мы ответили согласием. Разумеется, памятуя бессмертную фразу, произнесенную Быковым-Бармалеем из "Айболита-66" (при выборе ослика): "Чур, я на белого!", мы затребовали белую лошадь, каковая и была нам подведена. Здесь произошел единственный за всю поездку инцидент. Грум предложил расплатиться на месте, и я протянул ему бумажку в один динар, а он затребовал еще один. На это я ответил, что цена известна, а для больно шустрых как раз и существует туристическая полиция, к услугам которой есть смысл безотлагательно прибегнуть. Заметим при этом, что разговор шел на английском, и лингвистического дискомфорта юноша не испытывал. Но при упоминании вышеназванного правоохранительного органа юный грум явно ощутил дискомфорт чисто физический, на его челе отразилась скорбь и он поспешно заявил, что недопонял ситуацию и что раз мы с группой, то, разумеется, цена один динар. После чего жена, условно говоря, дала лошади шенкеля и поскакала, поднимая тучу красноватой пыли и сопровождаемая щелчками затвора моего фотоаппарата.
Петра – это, как известно, красная пыль, красные камни, красные скалы и красные горы, причем оттенков красного цвета – бесконечное количество. Не буду рассказывать обо всех вырубленных в толще этих скал храмах, театрах, гробницах и всем прочем – откройте одну из многочисленных книг с картинками и посмотрите сами. А еще лучше – поезжайте и убедитесь на месте, что такое чудо природы действительно существует, а не является плодом усилий фотохудожников, мастерски использующих бесчисленные возможности "Фотошопа". Видит Бог, зрелище стоит всех усилий. Говоря же об усилиях, я имею в виду не первую часть экскурсии, проходящую в целом по ровному месту – сначала по совершенно сказочному ущелью (сказочному – в смысле, из страшной сказки о горных духах и демонах), а потом по равнине. Дойдя до крайней точки этой равнины, путник обнаруживает там ресторанчик со стандартным (вполне пристойным) меню, платит 6 динаров и ест столько, сколько может. А вот по окончании обеда у него есть два варианта – либо возвращаться через сказочное ущелье в гостиницу, либо же… Дело в том, что на самой верхотуре Петры существует некий Монастырь – название условное, и не в монастыре дело. А дело в том, что туда ведут 800 ступеней. Впрочем, так только говорится – восемьсот, а на деле это бесконечный подъем по горной – когда дорожке, а когда и тропе. Причем тут нет ровно вытесанных ступеней одинаковой высоты – как в Риме или, скажем, Самарканде, а ведь и там карабкаться наверх не такой уж сахар. Здесь же это просто тяжкий труд продолжительностью фактически в час. Но зато когда ты добираешься до места назначения, то тебя охватывает неимоверная гордость. И только отдохнув в тенечке и выпив чаю с мятой (разумеется, 1 стакан = 1 динар), ты осознаешь, что предстоит еще и спуск по той же дороге. А, как всем известно, спускаться с горы много труднее, чем подниматься.
Нагнав страху, я сейчас же расскажу и об альтернативном варианте: вы можете добраться до Монастыря… на такси. Поясняю для не бывавших в Петре – этим словом юные грумы называют своих осликов (они так и кричат: "Такси, сэр!", "Такси, мадам!"). Ты садишься на ослика и за пять динаров, то есть примерно за 32 шекеля (дорога от Центральной автобусной станции Иерусалима до нашего дома) въезжаешь на вершину. Правда, следует учесть, что вниз на ослике не съехать – дорога не столь надежна для неумелого всадника, и грумы не рискуют: если бы в пропасть полетел только турист, то и шайтан бы с ним, но ведь еще и ослик-кормилец… Так что, как не верти, а вниз турист идет на своих двоих. Надо сказать, что туристов много. И граждане-подданные разных стран, и немало местных школьников. (Кстати: далеко не все девочки с покрытыми головами. Наш гид Мохаммед неоднократно подчеркивал, что Иордания – это страна широких мнений. И действительно: даже здесь, в провинции, девчонки не поголовно в традиционных платках, а уж про Амман и говорить нечего – столица. Там и в мини-юбках ходят. Сам не видел, но гиды рассказывали.)
Но вернемся в Петру. Мы, разумеется, не стали позориться с ослами и пошли пешком – как, впрочем, и большинство нашей группы. Стиснув зубы, добрались до места – а тут гид поторапливает тебя с возвращением: впереди по программе турецкая баня. Тяжелее всего дались последние сотни метров – от ущелья до ворот и далее, по городской улице. Но всему на свете бывает конец, и вот мы, не чувствуя под собой ног и буквально задыхаясь от красной пыли Петры, забившейся в нос, глаза, уши, отправились расслабляться.
"Банщик начал с того, что разложил меня на теплом каменном полу; после чего начал он ломать мне члены, вытягивать суставы, бить меня кулаком; я не чувствовал ни малейшей боли, но удивительное облегчение. После чего он долго тер меня шерстяной рукавицей и, сильно оплескав теплой водой, стал умывать намыленным полотняным пузырем…" Да, разумеется, Александр Сергеевич, "Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года". В целом у нас было примерно так же – только порядок действий иной. Сначала мы вошли в комнату примерно три на четыре метра, в центре которой была низенькая скамья примерно два на полтора – мрамор с подогревом изнутри. Минут десять посидев на этом топчане и прогревшись, мы пошли в соседнюю крошечную комнатенку – в сущности, в парную. Потом снова на топчан, а потом в другую парную, где пар покруче и температура повыше. И так мы курсировали из одной комнаты в другую минут сорок, чувствуя, как усталые мышцы наполняются приятной теплотой. Наконец по одному мы отправились к банщикам. Сначала – на "теплый каменный пол" (как у Пушкина), где нас терли жесткой рукавицей и потом мыли полотняным пузырем. А в промежутках банщик, набрав в миску воды, "сильно оплескивал" клиента (пушкинские формулировки, как всегда, поразительно точны). А потом – на мраморный же стол. И массаж. Не такой, что описывает Пушкин (или Тынянов в "Смерти Вазир-Мухтара": "ему ломали руки, ноги, колотили его по спине; потом вытягивали ему ноги, и суставы трещали…"). Попроще. Но тоже вполне ничего. А потом мы пили травяной чай в предбаннике. И в гостиницу мы вернулись новыми людьми. Забыв про мучения подъема на гору и испытывая гордость оттого, что мы были там, на вершине.
Между прочим, в Иордании имеется, помимо Петры, еще одно "чудо света" по классификации ЮНЕСКО: это дворец Амра (начало 8 в. н.э.). Вопреки традициям ислама, все стены небольшого строения покрыты куда как фигурной росписью: охотничьи сцены, сцены купания (где на переднем плане – полнотелые красотки в минимальном одеянии), фигуры музыкантов и танцоров. Все помещение делится на две части – зал приемов с альковом, где стоял трон халифа аль-Валида (для которого и был построен Амра) и примыкающая к нему баня традиционного римского типа. Рискну вызвать недовольство серьезных историков и археологов, но все это напомнило мне загородную резиденцию секретаря какого-нибудь среднеазиатского обкома партии, выстроенную подальше от постороннего глаза (85 км от Аммана), с банькой, где можно развлечься в нетрадиционном стиле, услаждая свой взор стенными росписями, а также, по всей вероятности, и живыми гуриями, некоторые из которых могли служить художнику моделями для фресок.
К сведению будущих путешественников: знакомство с иорданскими достопримечательностями начинается буквально с того момента, когда вы начинаете готовиться к поездке и идете менять деньги. Потому что на купюре в 1 динар изображена колоннада античного Джераша, 10 динаров – это развалины замка ар-Рабад (откуда открывается поразительный вид на всю Иорданскую долину). На купюре в 50 динаров изображен один из королевских дворцов, вообще-то неплохой по внешнему виду, хотя у нас на Хевронском шоссе или в районе Иерусалимского театра есть виллы не хуже – ну, разве что чуть поменьше размером. А вот дворец, что на купюре в 5 динаров – это вообще двухэтажный домик, с таким простеньким балкончиком. Прямо скажем, что на том же Хевронском шоссе можно встретить домишки намного лучше.