Ворнинги. Отрывок. Описывает однополые отношения.Персонажи придуманы. Совпадение имен и места действия случайны.
Собственно, ему всегда и нравились такие - с диковатым взглядом молодого волчонка и широкой мальчишеской улыбкой. Поэтому глядя как парень напротив улыбается своей спутнице, как они увлеченно обсуждают очередную глупую комедию, от которой сам Кульчицкий непреднамеренно, но демонстративно отгородился наушиками, он испытал острый укол зависти и ревности. Как будто он твой, - шепнул ему ироничный внутренний голос, и Кульчицкому стало совсем хреново. Так, как уже давно не было. С тех самых пор, как...
Видимо, губы у него побелели, и с лица сошла краска, потому что рот девушки внезапно приоткрылся вопросительно, и Кульчицкий скорее почувствовал, чем понял - по участливому выражению глаз обоих, по движению блестящих густо накрашенных девичьих губ:
- Вам плохо?
Он отрицательно покачал головой, и даже предупредительный жест рукой сделал: дескать, все Ок, нечего беспокоиться, развлекайтесь, молодежь. И поймав себя на этом жесте, Кульчицкий даже губу прикусил. Конечно, пареньку напротив было лет 18-19, но он-то в свои 28 не рано ли себя в старики записал?
Наблюдать за парнем, чувствуя, как внутри раскручивается тугая пружина желания и какой-то острой щемящей нежности было настоящей пыткой, поэтому Кульчицкий сделал вид, что спит.
Он и вправду заснул. Но косые лучи закатного солнца коснулись лица и Кульчицкий недовольно открыл глаза.
И застыл, напрягшись всем телом, настолько притягательной была картина.
Их соседки не было - вышла на своей остановке, видимо, - и парень напротив спал, перебравшись сразу на оба сиденья, упираясь головой в стенку вагона. Лицо его во сне расслабилось, четче стали заметны синие тени вокруг глаз, темные, словно тронутые углем ресницы, были неподвижны. Парень выглядел совсем юным. Мальчиком, путешествующим без взрослых.
Грудь его равномерно вздымалась, и Кульчицкий успел подумать, что вот так, может быть, он спит после ночи, наполненной стонами, вздохами, нежностью. любовью.
Проводник появился неслышно, услужливо, но излишне громко предложил: чай, кофе?
Парень открыл глаза, резко сменил позу, встряхнулся и заказал чай. Голос у него оказался неожиданно низким, хрипловатым со сна.
Кульчицкий не думая заказал пиво с орешками.
После ухода проводника снова стало тихо.
Парень смотрел в окно, а Кульчицкий все так же из-под опущенных ресниц наблюдал за ним.
Под чужим пристальным взглядом всегда чувствуешь себя неловко, и парень ерзал на месте поправлял и откидывал с глаз длинную челку, сметал несуществующую пыль с черной футболки, облизывал губы.
Каждое его движение пробуждало в Кульчицком целую бурю проиворечивых эмоций. Пожалуй. впервые за последние несколько лет он испытывал к кому-то такое сильное, непреодолимое влечение.
Наконец, дверь открылась, и проводник поставил на стол их заказы: запотевший бокал пива и орешки для Кульчицкого и чай в высоком подстаканнике для его соседа.
Расплатившись, Кульчицкий поднял глаза и невольно умехнулся. Парень не отрываясь,как зачарованный, смотрел на его пиво и на чай ему явно было плевать.
- Можем поменяться, мне все равно, - хмыкнул Кульчицкий и парень смущенно опустил глаза.
- Что вы...
- Не стесняйся, - Кульчицкий пододвинул бокал и орешки, - я только что вспомнил, что буду за рулем - он глянул на табло - через один час двадцать две минуты. - Мысль о ждущей его на вокзале Альбине почему-то царапнула.
Парень сверкнул на него зелеными глазами из-под длинной челки и улыбнулся той самой улыбкой, от которой у Кульчицкого моментально заныли губы и кончики пальцев.
- Спасибо... вам.
- Можно на ты, - сказал Кульчицкий пригубив горячий, сладчайший и горько-вкусный, впрочем, как всегда в поезде, чай.
С ним оказалось на удивление легко. Слушая рассказы о студенческой жизни и в свою очередь трявя байки о нелегкой участи преподавателей, Кульчицкий чувствовал, как глухая тоска, неотступно преследовавшая его весь этот долгий безумный год, отсупает, и мир наконец сбрасывает серую пелену, пробретая осмысленные и яркие очертания.
- А вы правда астроном?
-АстрОном, - усмехнулся Кульчицкий уголком губ, глядя как в больших зеленых глазах разгорается любопытство.
-А правда, что...
Кульчицкий автоматически отвечал, подкуривал, передавал сигарету - благо вагон "для курящих" был выбран предусмотрительной Альбиной заранее- без сигарет Кульчицкий не представлял себе жизнь- и выходить им из купе никуда не надо было.
Ему доставляло невероятное наслаждение наблюдать за тем, как его попутчик двигается, говорит, сжимает сигарету в пальцах, подносит ее к губам. Несколько раз он ловил себя на совершенно уже непристойных мыслях, но сразу же одергивал себя.
Они заказали еще пива и чая, и на этот раз парень, не смотря на свой явно не толстый кошелек, настоял на том, чтобы оплатить самому. Не хочет быть обязанным - неприятно кольнула мысль, но Кульчицкий отогнал ее прочь.
Хорошо - и хорошо, тем более, что ничего нет и не предвидится даже. Так, случайный попутчик. А то, что он будет выступать героем чьих-то фантазий в ближайшие пару месяцев, так не его это вина.
За окном замелькали домишки пригорода, и Кульчицкий взглянул на табло.
- Если верить этим часам, мы прибываем через 10 минут.
Парень засуетился, доставая сумку, убирая так и не пригодившийся плеер и наушники.
- Ну ты и лох, редкостный лох, - ругался про себя Кульчицкий, собирая вещи. Парня давно и след простыл, он вылетел из вагона одним из первых, и Кульчицкий сильно подозревал, что дело тут таки было в нем. - Даже имени не спросил.
Окинув еще раз взглядом свое место - не забыл ли случайно чего - Кульчицкий зацепился взглядом за бумажку, совсем маленькую, из карманного блокнота, лежащую на том месте, где сидел парень. Машинально подняв бумажку, Кульчицкий повертел ее в пальцах, совсем было решил выбросить в ближайшую мусорку, и вдруг увидел с обратной стороны накорябанные наспех взбирающимся наискосок почерком номер телефона и имя - Вадим.