Однажды три революционера конспиративно пробирались на поезде из Таллина в Брюссель. Один из них был прославленный, убелённый сединами, теоретик, признанный лидер части радикального движения. Другой – опытный и бесстрашный практик, прошедший круги застенков и ссылок, кумир прогрессивно настроенной молодёжи. Третьим на тайный сход ехал ещё один революционер, молодой, но талантливый и жёсткий, которого впоследствии так вознесла история.
Поезд кишел филерами. Знали, что бунтовщиков трое, да не могли распознать их искусно загримированные лица. Поэтому было решено брать всех, кого будет по три. Но подпольщики, весьма изощрённые в конспирации, заранее сговорились ехать всем в разных вагонах и общаться только по двое. Ежели третий увидит, что другие уже вместе, должен пройти мимо, как ни в чём не бывало, и отвернуться, дабы случайно не пересечься взглядами.
Третий революционер ехал в последнем вагоне. На станции Тарту ему срочно потребовалось обговорить ряд новых соображений по вопросу стратегии и тактики борьбы с кем-нибудь из товарищей. Он пошёл по вагонам, но в шестом увидел, что двое других уже сидят вместе за столиком и ведут оживлённую беседу. Он прошёл мимо, как ни в чём не бывало, и отвернулся.
Целый час ради конспирации простоял он в душном вонючем тамбуре, вызывая недоумение проводников и курильщиков, но, когда пошёл обратно, опять застал товарищей вместе. Те сделали вид, что не замечают его. Он тоже отвернулся. Просидев на своём месте до станции Рига, изведя себя разными мыслями и подозрениями, одинокий революционер решил повторить попытку. Напрасно: теоретик и практик продолжали свой спор ещё более пламенно, и, как показалось молодому подпольщику, не заметили его уже взаправду. В гордом сердце стало закипать раздражение.
Простояв на сквозняке, в табачном дыму и грохоте до Шауляя, он на подходе к разгорячённым соратникам стал подавать условные знаки бровями, но товарищи по партии снова не взглянули на него. На мгновение замедлив шаг, Третий скрытно щёлкнул ногтем по стакану с пивом на их столике – тот же результат.
Это наглое манкирование общими интересами не на шутку рассердило молодого делегата. Твёрдо решив больше никуда не ходить, он расположился на своей полке и развернул свежий номер «Искры». Но буквы никак не сливались в слова: досада, обида, даже гнев душили горячее сердце. Наконец отверженный не выдержал и решился пойти на прямое нарушение указания, если те двое всё ещё продолжают попирать всякие законы революционной этики, не говоря уж о порядочности и товариществе.
С волнением вошёл он в вагон-ресторан и, узрев коллег опять вместе, решительно присел на стул напротив, заложил салфетку, отхлебнул пива. Для сохранения конспирации смотрел исключительно в окно. Зато теперь старшие товарищи вперились в лицо нарушителя дисциплины, словно уличили в нём заклятого классового врага. Третий-лишний продолжал изучать бегущие пейзажи и жевать куриную ногу, как ни в чём не бывало. Тогда лидер международного движения зло зашипел, а кумир угнетённых масс студентов больно пнул визави ботинком по лодыжке.
Это переполнило чашу. Молодой бунтарь в ярости вскочил, смерил бывших товарищей уничтожающим взглядом и со словами «вешать таких надо», выбежал в тамбур. Там изнывал от безделья рыжий филер в котелке. Революционер выдержал для конспирации паузу, затем поманил шпика в угол и сказал: «Мсье, за третьим столиком спrава лопают фуагrу два опасных террориста с фальшивыми бородами. Они едут в Брюссель на тайный сход». Глаза сыщика радостно и благодарно блеснули, он достал свисток и оглушительно в него засвистел.
Умиротворённый революционер услышал, как с пулемётной частотой захлопали двери тамбуров, наполняя полупустой вагон-ресторан топотом суетливых ног, увидел, как зазнавшимся ренегатам, отгородившимся от чаяний народа, подбирают по руке блестящие английские наручники. Когда бородатую парочку повели на выход в его сторону, он спрятался за рыжего шпика.
На слёте в Брюсселе мало кому известному делегату от столичной партячейки пришлось работать за троих, демонстрируя глубокие теоретические познания и виртуозное владение вопросами практики реальной борьбы. Ему удалось убедить разношёрстную, крикливую, мятежную публику в гениальности своих новейших выкладок о диктатуре и гегемонии. Потрясённый нелегальный мир рукоплескал. Неожиданно нагрянувшие, местные жандармы, кем-то извещённые о месте съезда, не помешали: всем без потерь удалось перебраться в город Лондон, где молодой гений окончательно закрепил успех.
А неудачливым конспираторам дали по десятке каторги, и революция, которой они вверили свои жизни, не состоялась. Состоялась другая, которая добавила им по червонцу без права переписки.
24.02.1990, автобус №203