Письмо в никуда. Памфлет

Евгений Садков
 Сгорбленный старик брёл среди развалин. Октябрьский ветер насмехался над усталым телом. Старик поплотнее запахнул ветхую куртку. Надо было спешить до темноты. Пока красное, как его глаза, солнце не скрылось за горизонтом.

 Голодный взгляд задержался на странном предмете. Старик с трудом забрался по кирпичному крошеву поближе. Опустился на колени, не чувствуя острых осколков. Дрожащими пальцами прикоснулся к каменной табличке. Она была разбита на несколько кусков. Но они лежали рядом. Как и далёкая сейчас Родина.Разбитая потом. Иная страна, где прошло его детство.

 Старик соединил кусочки. Бережно стёр кирпичную пыль с таблички. Наклонился ближе. Прочитал, с трудом шевеля потрескавшимися губами. Положил грязную ладонь на холодный камень. Последнее живое тепло медленно уходило в выбитые буквы:

                гражданам г.П...

 Господи, какой он теперь гражданин? "...читайте, завидуйте: я гражданин Советского Союза!" Да и тогда редко возникало ощущение причастности. Плыл, как и все, в общем потоке. Демонстрации. Две. Одна радостная. Они в белых рубашках с красными звёздочками. В руках веточки с маленькими бумажными цветочками. Проходя мимо трибуны, детвора весело махала веточками большим дяденькам. "Пионеры и школьники...Ураааа!"

 Осенью холодный ветер полоскал алые флаги в руках гордо вышагивающих спортсменов. И тоже "Пионеры и школьники....Урааа!". Но поспешнее. И они бежали в тёплый дом. К празничному столу. Старик причмокнул беззубым ртом от вкуса горячих, маминых пирожков.

 А потом был ещё и митинг. Митинги он помнит. Даже имена и страны, в защиту которых вздымалась волна народного и справедливого гнева. Анжела Девис со странной для советских людей причёской. Но своя. Так, как боролась с мировым империализмом. Или Луис Корвалан. Свободу политзаключенным Чили. Мы помним тебя, Виктор Хара! "Друг, над расстрелянной песней не плачь!"  Правда, после митингов шепотом и с непозволительной для советского школьника ухмылкой передавали друг другу частушку:

           " Обменяли хулигана
           На Луиса Корвалана,
           Где б найти такую ****ь,
           Чтоб на Брежнева сменять?"

 Старик тяжело вздохнул. ****ей нашлось много. Они быстро поменяли масть. Но тогда, в эпоху развитого социализма они умело гримировали свое ****ское лицо. Маскировались лозунгами и фальшивыми речами. Старик даже помнит, кому пришла в голову идея идеологического прожектёрства. Связанного с тем необычным для всего советского народа митингом.

 Послать письмо потомкам в коммунистическое будущее предложил один из работников "районки". Мелкий и суетливый, он старательно лез на глаза начальству. В президиуме подсаживался поближе к первым лицам. Его "передовицы" были выдержаны в духе последних постановлений партии. Даже дома его встречал строгий взгляд Вождя. В зале висел портрет Владимира Ильича, подаренный известным в районе художником.

 В горкоме идею приняли настороженно. Одно дело-решение всяких постановлений. Следование генеральной линии. В душе никто из них никогда не верил в идею построения светлого будущего для всего человечества. Глупости всё это. Но идеологический механизм работал без сбоев. Почему бы и не подмазать его капелькой елея снизу? Маленький, суетливый человечек умел убеждать. Риска никакого. Страна на подъеме. Пятилетки успешно выполняются. Промышленность развивается, коровы дают рекордные надои. Бензин дешевле газировки. Не коммунизм, конечно, но рубль стабилен. Копить потихоньку можно. На мотоцикл. Или даже на "Москвич". Неведомый большинству советских граждан доллар стоит шестьдесят семь копеек. Да и не нужен этот зелёный фантик большинству сограждан. Своего хватает. Входит, правда, постепенно в обиход жгучее и волнующее слово-дефицит. Но это от наметившегося излишка денег.

 Полвека! Старик погладил непослушными пальцами цифры внизу. Он был здесь. В том, счастливом для маленького мальчика времени. Деревянный, высокий помост. Первые лица города и района. Они зачитывают собравшимся письмо. Посылаемое счастливым потомкам светлого будущего. Живущим при коммунизме. Что они, их предки, сделают всё, чтобы приблизить миг наступления новой для всего человечества  эры. Когда от каждого по способностям. И каждому-по потребностям.

 Государство развалилось, как эта табличка. А у новых ****ей потребностей оказалось выше крыши. Хватали ртом и жопой. И не могли нажраться. Отнимая друг у друга. Впиваясь друг другу в глотку. Вот тебе и светлое будущее. Вот тебе и коммунизм. Вот тебе и сто лет Великого Октября!

 Под рукой старика расколотая табличка немного согрелась. Но она же отняла последнее тепло из усталого тела. Мимо них спешила чужая техника, с молодцеватыми ребятами за рулём. Они торопились очистить город от старых развалин.