Проводив взглядом Галаада, восседающего верхом на осле, Пагиил улегся на шкуру возле костра и устремил свой взгляд в безоблачное синее небо.
Сможет ли он, донести до души Галаада, истинную веру в Бога? Он вспомнил Сефура.
Сефур, настоятельно требовал от Пагиила, чтобы тот молился Богу, перед едой и сном.
Увидев, как Пагиил неохотно это делает, Сефур однажды спросил его
- Сынок, твой отец был хорошим человеком?
- Да. Лучше его не было во всей Иогбеге.
На глазах мальчика навернулись слезы.
- Ну, значит, Богу там, на небе понадобился хороший начальник стражи, и он взял твоего отца - ответил Сефур.
- Моего отца нет, его и моих братьев нашли убитыми.
Сефур взял Пагиила за голову и привлек его к себе.
- Нашли их тела, а их души взял Господь.
- Как это? - мальчик вытер слезы - Что такое душа я не когда не видел душ. Какие они.
Сефур задумался, как объяснить мальчику, что такое душа, и почему ее нельзя увидеть Сефур пошел на хитрость.
- Ну, вот смотри, ты сей час стоишь передо мной в одежде. Но если твою одежду снять и положить на землю, можно будет сказать, что вот это лежит Пагиил?
Пагиил усмехнулся.
- Конечно, нет.
- Так вот мертвые тела твоего отца и братьев, это та же одежда.
- Но почему их нельзя увидеть?
- А ты пошел бы сейчас голым на улицу?
Пагиил усмехнулся
- Конечно, нет. А как же они не стесняются Бога?
Сефур потрепал Пагиила по голове.
- А ты стеснялся своего отца, во время омовения, когда он мыл тебя?
- Так это отец.
-А Бог он отец для всех людей на земле. И даже больше чем отец.
Пагиил не доверчиво улыбнулся.
- А Аммонитяне? Для них он тоже отец?
Сефур вздохнул.
- Для всех.
- Тогда почему они воюют с нами?
- Я расскажу тебе об этом позже.
Если бы, такие разговоры, вели на улице сверстники Пагиила, он бы никогда не поверил им. Но об этом говорил седой человек, к которому Пагиил успел проникнуться доверием, и Пагиилу хотелось верить ему. Тем более что в этом возрасте человек не воспринимает такого понятия как смерть. А здесь взрослый человек говорит, что смерти вообще не существует. Кто же не захочет в это поверить?
Еще раньше, когда он жил в Иогбеге иногда вечерами накатывалась тоска, и приходило ощущение, что все это не вечно. Однажды он умрет, и никогда уже не будет этого счастья жизни. А, теперь осмысляя все сказанное Сефуром, на него медленно накатывалась волна счастья. Ощущение что смерти нет, медленно, но уверенно овладевало его душой.
От того, что Пагиил был занят этой мыслью, он стал, рассеян и несколько дней не мог воспринимать то, чему его обучал Сефур.
Но Сефур понимал мальчика и старался не тревожить его разговорами понапрасну.
Сестра Лия тяжело переживала события происшедшие в Иогбеге. Пагиил видел это и очень переживал за сестру. Теперь ему хотелось поделиться с ней радостью. Он нашел девочку в саду. Лия сидела под гранатовым деревом и задумчиво ковыряла палочкой землю. Пагиил сел на землю рядом с сестрой.
- Лия наши отец и братья живы - заявил он. Глаза девочки радостно заблестели.
- А мама и сестры тоже живы? Но ведь нам сказали что отца и братьев, нашли убитыми возле ворот нашего дома?
- Да люди вообще не умирают. Умирает тело, а у людей есть еще души, а души забирает к себе Бог - быстро тараторил Пагиил.
Он словно боялся, что вот сейчас у сестры опять упадет настроение, и она перестанет понимать его.
- И мы не умрем никогда
Он вдруг осекся, глаза девочки потухли и она, отвернувшись, стала продолжать ковырять палочкой землю. Пагиил молча смотрел на сестру. Все мысли из головы разом исчезли.
Самое родное, самое близкое, что у него осталось - была его сестра.
Вот если бы она сейчас улыбнулась - он был бы самым счастливым человеком на земле. Но Лия сидела рядом такая родная и такая далекая, наглухо отгороженная от брата стеной печали.
Ни Сефур, ни Фамарь, ни Пагиил так и не смогли вырвать Лию из лап печали, и никто и никогда, не видел на ее лице улыбки.
2.
Шли годы, Пагиил взрослел. Он возмужал и налился мышцами. Сефур не давал ему лениться.
Шесть дней в неделю, Сефур заставлял Пагиила подниматься с восходом Солнца, а отпускал на отдых, когда спускались сумерки.
Пагиил научился метать копье с такой силой, что с двадцати шагов, насквозь пробивал соломенное чучело, обернутое воловьей кожей. Он точно швырял камни из пращи, метко стрелял из лука, и отлично владел, мечем и щитом.
По Субботам они молились и отдыхали, и Сефур рассказывал Пагиилу историю Еврейского народа. Он как мог, располагал к себе юношу и прививал ему любовь к Богу.
Однажды в дом приехал Иаир с небольшим отрядом стражников. Иаир ездил в Есевон. Жители Есевона уличили своего правителя в связях с Аммонитянами и в организации жертвоприношений Ваалу.
Иаир разобрал это дело. Правителя признали виновным и побили камнями, а на его место, Иаир, назначил правителем, одного из своих сыновей. Теперь на обратном пути, Иаир решил заглянуть в дом, купленный им в Беф-Нимре.
Увидев Пагиила, он восхищенно цокнул языком.
-Года через два я, пожалуй, заберу тебя в свою охрану.
- Смею заверить вас господин. Пагиил уже готов защитить вас - раздался тихий голос Сефура.
Да? - Иаир обвел взглядом своих стражников - Вот ты Миха,- он указал пальцем на самого мелкого стражника.
Среди стражников прокатился смешок. Они-то знали, что Миха не смотря на мелкий вид, необычайно жилист и вынослив. Иначе начальник сотни просто не зачислил бы его к себе в сотню. Миха подошел к Иаиру.
- Слушаю господин.
-Намнешь бока этому юнцу?
Иаиру хотелось, чтобы победил Пагиил, мальчик чем-то понравился ему еще там, в Иогбеге, поэтому он и выбрал ему в противники того, кто ему показался слабее.
Пагиил не смотря на возраст, был на голову выше Михи. На него надели кожаные доспехи, в руку дали меч, на лезвие, которого были надеты кожаные ножны, а в другую руку дали плетенный из прутьев и обтянутый кожей щит.
Противники встали напротив друг друга. Иаир хлопнул в ладоши. Бой начался.
Во время тренировок постоянным противником Пагиила был Сефур и больше никто и не когда не сражался с ним. Сейчас против него стоял настоящий воин. О том, что Миха участвовал в боях, говорил багровый шрам на его лбу. Миха пошел в атаку, Пагиил уверенно отбивал его меч.
Вдруг Миха развернулся вокруг своей оси и нанес страшный удар своим щитом в щит Пагиила. Щит у Михи был не такой как у Пагиила. Он был сделан, из двух досок крепкого дерева сшитых меж собой пятью бронзовыми полосами.
Пагиил отлетел в сторону и упал на одно колено, но когда подскочил Миха, Пагиил уже стоял на обеих ногах. Левая рука, Пагиила, от удара онемела.
Миха опять стал нападать, Пагиил отбивался. Миха видел, что у Пагиила отбита левая рука, и уже предвкушал легкую победу, видя, как противник отступает. Да и противником он Пагиила не считал, так, юнец, с мечем в руке.
Желая поскорее закончить бой, Миха подобрал удачный момент и опять нанес удар щитом, с разворотом, вкладывая в удар все силы, надеясь сбить Пагиила с ног.
Но Пагиил на этот раз увернулся от щита Михи, да так ловко, что Миха полетел вперед увлекаемый силой своего собственного удара. Пагиил оказался сзади его и приложил зачехленный меч к его шее.
Среди стражников раздался гул разочарования.
Поединок был закончен, Миха проиграл.
Стоначальник подошел к Иаиру
- Господин, Миха останется в отряде твоих личных стражников?- спросил он.
Миха весь напрягся, ожидая что, ответит Иаир.
Стражников исключенных из личной охраны судьи, обыкновенные воины откровенно не любили.
Стражник Иаира мог отдавать приказы даже стоначальникам обычных воинских отрядов, и те обязаны были подчиняться - это был указ Иаира.
Они же развозили письменные указы Иаира тысяченачальникам. Стражники Иаира были своего рода военной элитой, но если стражника исключали из отряда за какой ни, будь проступок, то такой стражник мог служить только простым воином. Их не ставили стоначальниками даже над отрядами ополчения.
Иаир строго следил за дисциплиной и мастерством своих стражников, поэтому исключения из отряда случались довольно часто. Вот и теперь решалась судьба Михи.
Иаир улыбнулся,
- А разве я сказал, что Миха плох, я просто увидел, что новый воин моего отряда хорош. Иди Миха отдыхай,- и немного помолчав, добавил,- какой конь не спотыкается под седоком.
- А ты Пагиил покажи, что умеешь еще. Пагиил порозовевший от счастья, показал, что он умеет копьем, пращей, и без промаха на сто шагов всадил семь стрел из лука, так, что их можно было обхватить большими и указательными пальцами обеих рук.
Иаир был доволен, но, оставшись наедине с Сефуром за ужином, он спросил,
- Как думаешь парня можно завтра же забрать в отряд, или еще поучишь его грамоте?
Сефур не торопясь, отщипывал от виноградной грозди ягоды и клал их в рот.
- Возьми, ему просто необходимо что-то новое. Его тело не должно расслабляться. Поэтому максимум нагрузок, свободное время, только на сон, еду, и прочие необходимости. Это хорошо, что он победил Миху, Миха ему это просто так не спустит. Значит, у него в отряде будет недруг, у Михи много друзей? Иаир удивленно смотрел на Сефура,
- За что ты так не любишь парня? Даже удивляюсь как с таким отношением к нему, ты сумел так хорошо обучить его воинскому искусству.
- Иаир, Пагиил мне вместо сына. Ты ведь не дослушал меня. Если ты увидишь, что парень не справляется с собой, и начинает озлобляться, тогда ты пришлешь Пагиила с поручением ко мне. Я буду работать над ним дальше. Чем больше он получит унижений, тем лучше для него. Ты ведь сам знаешь, как многие люди не умеют выдержать почет и славу. А попасть в эти годы в отряд личных стражников судьи Израиля- это не каждый сможет вынести. Больше всего, я боюсь, что Пагиил станет; горделивым, надменным и презирающим тех, кто стоит ниже его по своему статусу.
Иаир задумался, почему он так поздно распознал в Сефуре воспитателя? У Иаира было тридцать сыновей, но, ни один из них не напоминал ему Пагиила.
Еще молодые они уже имели брюшко, любили красиво одеться. Любили они и дорогое оружие, но лишь для того, чтобы, нацепив его, неспешно ехать по городским улицам, на цокающем копытами, осле, и надменно посматривать на окружающих.
Иаир родившийся и выросший здесь в Галааде, знал, что в случае волнений в Израиле - здесь в Галааде он найдет поддержку, чтобы если надо применить силу.
Иаир видел, как Израиль скатывается в пропасть. Все меньше приходит Израильтян в Силом к Скинии Собрания на праздники Господни.
Бедное население пастухи ремесленники и земледельцы, не так ревностно соблюдают заповеди данные Богом через Моисея. И все больше появляется статуй Астарт и Ваалов и люди идут не к Скинии Собрания, а на Священные высоты и в рощи, чтобы там приносить свои жертвы.
В разговорах же между людьми, все реже звучит,- Мы Израильтяне, и все чаще; Вениаминитяне, Даняне, Ефремляне. Последние вообще возомнили себя пупом Израиля, считая, что первенство принадлежит им.
Ведь Скиния Собрания находится в Силоме.
Князь и старейшины Ефрема стали поговаривать о своем особом статусе.
Вот и приходится теперь жить в Силоме вместе с отрядом стражников. Объясняя это тем, что из-за популярности Астарт и Ваалов он опасается за безопасность Скинии Собрания Господа Израилева.
На самом же деле он дал понять князю и старейшинам Силома, чтобы те сидели тихо. Иаир издал указ, в котором говорилось, всякий Израильтянин, любого колена, за свои проступки должен отвечать строго по книге Завета Господня. И все равно Израиль сползал в пропасть язычества.
Иаир чувствовал, что ему не остановить процесса, если не принять жестких мер. Но жесткие меры могли вызвать бунт простого населения.
С целью спросить Сефура, что ему делать, он и заехал в этот дом в Беф - Нимре.
Иаир рассказал Сефуру о своих опасениях относительно язычества.
Сефур долго молчал, собираясь с мыслями.
- Быть войне,- медленно проговорил он. Иаиир недоуменно посмотрел на него,
- С кем?
-Не знаю.- Сефур взял в руки гранат и разломил его - Господь не оставит Израиль без наказания, за то, что люди оставили Его.
- А я? Что могу сделать я? - горячо заговорил Иаир, - с кем война?
Сефур пожал плечами.
- С кем угодно. На юге Филистимляне, на востоке Аммонитяне и Моав, на севере Сирия. Запасай зерно Иаир. Когда терпение Господа лопнет - начнутся засухи, неурожаи, и голод.
Иаир вскипел
- Я всегда слушал тебя, и ты всегда говорил мне, что делать. А теперь ты запугиваешь меня, вместо того, чтобы дать совет.
Сефур улыбнулся
- Иаир, занимайся тем, что должен делать судья Израиля - суди, казни, милуй, борись с язычеством.
Живи как жил, это не твоя вина. Ты ничего не сможешь сделать против замыслов Божьих. Но сделаешь хуже себе, если все падение нравов в Израиле возьмешь себе в вину. Опыт и знания прожитых лет, желание понять Божьи законы, открыли мне, что с одним человеком, что с обществом, что с целым народом Господь поступает одинаково.
Вот человек трудится, не зная отдыха. И нет у него достаточно еды, одежда его ветхая, а дома иногда нет и вовсе. Но когда вечером, уставший от работ он, утолив голод скромным ужином, ложится на свое ложе, то не забывает благодарить Бога, потому, что у него нет никого. И Господь его единственная отрада и надежда, и ему больше не с кем поделиться радостью, оттого, что он сыт, а впереди целая ночь отдыха.
Бог видит это, и дает этому человеку дом, жену и детей. Вот у него уже и поле свое, и работники. Но, теперь засыпая, он думает о том, как бы поменьше заплатить работникам и больше получить за урожай.
Он еще молится по привычке, но уже не так как молился раньше с любовью и радостью, а так как бы по обязанности. Он даже жертвует гораздо больше, чем мог раньше, но Богу нужна та молитва, которую он воздавал от всего сердца. Когда Господь был его единственной отрадой и утешением. Бог видит, как у этого человека гибнет душа, и отнимает все, что он дал этому человеку, и что заслонило от него Бога. Но перед этим он обращает его в язычника.
Иаир усмехнулся
- Бог сам обращает человека в язычника? А потом сам за это наказывает его?
- Да Иаир, потому, что редкий человек, если он потерял все - не начинает роптать на Бога. Вспомни писание. Когда в пустыне Евреи роптали на Бога, как жестоко они были за это наказаны. Чаще всего смертью. Из всех Евреев вышедших из Египта только двое дошли живыми до земли, обещанной Господом Израилю. Халев сын Иефонин, да Иисус сын Навин. Только эти двое не посмели роптать на Господа. Даже Моисей за проявленное однажды недоверие к Богу умер после того, как посмотрел на эту землю. Поэтому Господь, никогда не откроет Себя полностью, тому, кто потом будет на Него роптать. А тот, кому он не открыл Себя, может легко превратиться в язычника. Ведь роптать на каменную или деревянную статую можно сколько угодно.
- Сколько лет Израиль живет без войн?- Резко сменил тему Сефур - Если мне не изменяет память, последний раз ты брался за меч, когда ходил на Равву Аммонитскую? С тех пор соседи опасаются беспокоить Израиль.
Но Иаир, увлеченный, рассказом Сефура не обратил внимания на его последние слова.
- И что человек, ропщущий на Ваала? - нетерпеливо спросил он - Так и ропщет на него до конца своих дней?
- Нет, потом он пересматривает всю свою жизнь. Вспоминает то время, когда был по-настоящему счастлив, просит Бога простить его, раскаивается. Почувствовав прощение, опять становится счастливым, искренне молится с любовью и опять начинает богатеть.
Разбогатев, опять забывает Бога. Все повторяется.
Иаир недоуменно посмотрел на Сефура
- Так в чем же смысл?
- В том, что, прожив так много раз, человеческая душа, разбогатев, уже не забывает своей любви к Богу, и несчастья, или богатства, не заставят такого человека роптать на истинного Бога.
Иаир побагровел
- Ты, что выжил из ума? Ты всегда давал мне добрые советы. Всю жизнь я слушал тебя и благодарил Бога за то, что он дал мне такого советника. А что я слышу сейчас?
-Ты несешь, какой-то бред. Когда это ты слышал, чтобы человек за жизнь, мог несколько раз обнищать и разбогатеть?
Можешь дать мне дельный совет - говори, нет, лучше молчи или скажи прямо - Не знаю Иаир, состарился, выжил из ума.
Тогда я перестану ездить к тебе и тратить на тебя время. Занимайся вон хозяйством в доме, но не успокаивай меня бредовыми рассказами, о том, чего не может быть.
Сефуру казалось, что его хлещут плетью. Столько злости было в словах Иаира. Он выслушал Иаира до конца, помолчав, сказал
- Прости Иаир. Я видимо перегрелся сегодня на солнце. Стар, стал, дай мне подумать до утра. Иаир смягчился.
- Друг, но я в таком отчаянии и не вижу выхода.
Сефур пошел в свою комнату. В комнате Сефур лег на ложе, нет, он не осуждал Иаира, он просто видел, что вместе с народом Израиля погружается в хаос и его судья, по сути, правитель всего народа. Получалось, что Иаир не может понимать его Сефура советы, он стал не тем человеком, которого через его душу направляет Господь. Он стал тем, кто надеется только на свой разум и опыт прожитых лет.
- Может быть, поискать другие слова, какую ни будь другую тему, чтобы попытаться переубедить его - думал Сефур.
Нет, не стоит переубеждать Иаира. Иаир правитель - одно целое со своим народом, а значит, Господь определил ему страдать и болеть, как страдает разум, когда болит тело.