Люди считают, что есть люди особого сорта и другого теста - "звёзды" да знаменитости. Вот Розенбаум, Пугачёва и т.п. Кому что по душе. А другой такой же не может писать профессиональные стихи и прозу, песни и создавать мелодии. Вроде бы как чудо, если сосед за столом спел "про нашу жизнь убогую" складно и ладно почему-то.
Мне эти разговоры надоели давно, а дилетантские советы и критика и подавно. Мне понятны мотивы графоманов и самодеятельных музыкантов достичь самоуважения и значимости в суждениях по поводу и без повода.
Особенно глубокомысленными могут стать подобные ревниво-охранительные замечания, когда в силу зацикленности на творчестве какого-то своего кумира некоторые смысловые, мелодические или другие моменты твоей песни или стихотворения напомнят нечто похожее из творчества кумира. Тогда - держись, ибо сразу же последует обвинение в плагиате.
Бедный Шекспир! Сколько при жизни ему приходилось выслушивать упрёков за то, что он не выдумывал сюжеты своих пьес, а брал хорошо известные литературные сюжеты, типа пресловутой хроники о принце датском - Гамлете, и добротно их разрабатывал, достигая решения совсем иных задач, нежели ставили перед собой те, кого он "плагиатировал".
Алексей Толстой, Александр Волков - взяли и переврали на свой манер "Пиноккио" и "Волшебника страны Оз", да так складно, что авторы и их наследники не подали в суд за плагиат... Избегай тем, свободный художник, которых коснулся чей-то кумир! - Высоцкий, Галич, Розенбаум - и т.д. и т.п. - каждый волен продолжить список по своему вкусу.
Есть творчество, а есть и социальные и психические феномены. Так многие люди небольшого роста и холерического темперамента выцарапают вам глаза, если вы не станете проявлять бурный восторг при одном только упоминании фамилии Высоцкий. Это понятно: в нём темперамент холерика резонирует с их собственным. Подобное тянется к подобному.
Ну, а если в роду были репрессированные или большевики "доставали" в прошлом, то за Галича могут и "пасть порвать". А коли тебе нравится Дольский, а к Розенбауму в целом равнодушен, так можешь и не рассчитывать на понимание людей слегка упрощённых, без "философской придури" в голове, зато с казацкими и армейскими замашками.
Вкусы, вкусы. Каждый признаёт только своё право на них, а право других обескураживает и ставит в недоумение. Ещё чрезвычайно интересно обывателю с кем спал на прошлой неделе их кумир. А то, что тебе это безразлично, так же не будет понято. Ведь чрезвычайно интересно, что "член Маяковского оказывается был мал" при его-то большом росте!
Ну как тут не быть мизантропом, как тут не быть белой вороной в "тёплой" компании? Стараешься не разжечь нездоровые эмоции и уйти от ненужных тебе оценок и суждений, равнодушно относясь к хуле и клевете тех, кто стихи Пушкина не может отличить от стихов Сукачёва.
Есть дальтонизм зрения. Есть дальтонизм души. Миром правят агрессивные дальтоники. Это они - серая масса захватили подмостки эстрады, это их козлиное блеянье и художественно беспомощное мельтешение видеоклипов льётся по всем каналам масс-медиа на обывателя, на подрастающие юные сердца, заставляя их поверить в то, что то, что они видят и слышат - подлинные переживания и жизнь, а не их убогая имитация творческими евнухами.
Это про них написал поэт от противного: "Талантам надо помогать: бездарности пробьются сами". Это про них писал философ Ортега в "Восстании масс". Всеобщая серость помноженная на электронные усилители мощности лезет не только на эстрадные и телевизионные подмостки. Она лезет играть в политический театр, умничать на всю страну, своими безответственными и далеко не продуманными и не всесторонне взвешенными оценками разжигая раздоры и распри среди зрителей и слушателей.
Дальтонизм духовно-эмоциональный роднит всех властелинов - и властелинов зрелищ, и властелинов ристалищ. О дальтонизме в сфере логики и механизмов принятия решений мне уже пришлось писать. Нужно лишь доступнее сформулировать то, почему Каин и Авель никогда не смогут понять друг друга...
Жизнь сделала меня, "хорошо информированным оптимистом" сиречь практическим мизантропом. Грустно мне смотреть на мир. Душа не выносит фальши. Так не выносит дирижёр (обычно это человек с абсолютным музыкальным слухом) расстроенного рояля. Таким роялем для меня стала в последнее время вся жизнь.
Для иного кумиры АБП и Розенбаум. Мне они не кажутся людьми тонкого художественного вкуса, скорее искусными ремесленниками. Гениями для посредственности, калифами на поколение. Я могу сказать, в своё оправдание, что "коронка" Розенбаума: "В облаках из жёлтых листьев" несомненный шедевр.
Ярка и выразительна мелодика Розенбаума. Артистичен и глубок по силе голос Пугачёвой, хотя слегка "подпит", "подкурен". Порой он звучит откровенно вульгарно, порой пронзительно-театрально, а порой - просто-таки задушевно, как в "Иронии судьбы". Беда: она каждые три года собирается уходить со сцены. Всё никак не уйдёт.
Зачастую артисты подделываются под публику и это становится их существованием, козырем и их же пороком - потолком творческого диапазона. Вот мне и видится за этими "типичными представителями" артистического мира некая заданность, ограниченность этого самого диапазона. Я не одинок в таком подозрении. Не выходит из памяти замечание покойного Леонида Осиповича Утёсова о том, что у Аллы Борисовны "вкус бывает дурным", сделанном им в одном телевизионном интервью.
Да и не в персоналиях дело. Общая беда так называемой эстрады. Тексты песен - именно тексты, а не стихи. Нет метафор, а, значит, нет и поэзии. Есть мелодекламации и спектакль по школе представления. Для того же, чтобы давать спектакль по школе переживания - школе Константина Сергеевича Станиславского, Алла Борисовна, например, "заказывает" знакомым песенникам тексты про себя, любимую.
Порой те же сами, по своей инициативе ей такие тексты приносят. Есть в них жизненная правда, но это правда душевного стриптиза, отдающая неким натурализмом. В ней мало поэзии, если мерить по вершинам, а не по колокольням номенклатурно-народных "деятелей искусств".
Политические режимы тут мало чего меняют. Когда же Алла Борисовна творила как композитор, то выпускала она добротную по устоявшемуся стандарту попсу, но не более. Особой затейливости там не видно. В основном эти творения держатся на авторитете, на общем имидже автора.
Сложнее с Розенбаумом. Это поэт и поэт народного звучания, как и покойный Высоцкий. Но народность его отдаёт порою примитивизмом и грубоватостью, если не сказать жёстче - вульгарностью. Порой доходит до пошлости и в манере, и в тексте. Эстрада для меня вообще жанр мало интересный, но, чтобы не компрометировать её, осмелюсь утверждать, что в артистизме Кобзона я вижу больше точности, меры и пресловутой народности, нежели в артистизме Аллы Борисовны и Розенбаума.
Если говорить о бардах, то мне до сих пор близок по духу не Олег Митяев, а Дольский за юмор, философскую хитринку, интеллигентность. И Окуджава и Визбор мне дороги. О Высоцком я не могу сказать однозначно. Обилие "блататы" отвращало, как, пожалуй, отвратила бы Дмитрия Сергеевича Лихачёва любая ненормативная лексика. Но то, что он народный поэт второй половины ХХ столетия, доказало время.
С другой стороны в золотой фонд летописи советского времени вошла не одна песня Владимира Семёновича. Его стихи - мысль, проживаемая в образах. Они настолько индивидуальны и привязаны ко времени, что многие умерли вместе с ним, как песни, а другие же - умрут как стихи, но только несколько позже: вместе с памятью о советском периоде истории на 1/6 части суши планеты Земля.
Другие же, не умрут пока не умрёт русский язык, ибо, временами в шутовской форме, временами в трагической, они представляют собой философские притчи. Их объекты - вне времени и пространства. Их объекты - вечные ценности.
Куда ярче на сцене выглядел Высоцкий, чем, скажем, Булат Шалвович со своей скромной, незатейливой игрой и манерой. А взять в целом, то, пожалуй, у Окуджавы больший процент обращений ко вневременным категориям. Судьба во времени этих и других поэтов, композиторов и артистов это судьба вкуса слушателей и время тоже им не судья, ибо представляет собой лишь цепь перемен в моде.
Начнут россияне культивировать державно-патриотические настроения - вспомнят про 1812 год, про 1941 год, а, значит, военная тематика песен Высоцкого вновь будет востребована. Он не воевал, но ему, как подлинному актёру, этого и не надо было делать, ибо душа его жила ещё до его телесного рождения, горела в танке и погибала в смертельном таране...
Будет мода у россиян на кавалерию и козачество, так помимо Розенбаума вспомнят и о Булате Шалвовиче с его неоднократными обращениями к "кавалергардовскому веку недолгому".