VII
Немногим более месяца после перевода Маленкова в Воронеж обязанности директора леспромхоза исполнял главный инженер Тацюн. Прибывший из Тюменской области новоиспеченный директор Владимир Андреевич Глазачев отличался своим мощным телосложением, громовым командным голосом, резким характером.
Наблюдая за его методами общения с подчиненными, у Георгия невольно приходила мысль о том, что этому руководителю пришлось немало поработать с, так называемым, «особым кон-тингентом», которым наводнена Сибирь. Не случайно в народе бытует мнение, что в Сибири даже названия городов придуманы не случайно, с умыслом: Омск – Отдаленное место ссылки каторжников, Томск – Таежное отдаленное место ссылки каторжников. Тюмень – тоже можно отнести к этой категории.
При первых же личных встречах и участвуя в проводимых директором производственных совещаниях, у Георгия крепла надежда, что такому руководителю по плечу вытащить леспромхоз из глубокой трясины. Уже с первых недель работы он поделился с Георгием следующими мыслями:
– Надо, Георгий Иванович, в корне ломать существующую систему оплаты труда, в первую очередь – мастерскому составу. Сейчас мастер участка по заготовке леса имеет оклад сто пять рублей, плюс премия до сорока процентов, иногда. За такую зарплату работать по-настоящему никого не заставишь. В то же время оператор лесоповалочной машины зарабатывает около дела - четыреста, пятьсот рублей.
- А как мы, Владимир Андреевич, сможем изменить систему оплаты, если все эти тарифные ставки разработаны и утверждены Министерством?
- Подготовим расчеты, будем в Министерстве доказывать, что от мастера на его участке зависит большая доля успеха. Мастер должен зарабатывать не меньше высококвалифицированного рабочего. На сегодня этими мизерными окладами мы исказили само понятие слова "мастер". И действовать нужно не через оклад, а через премию. Выполнил участок план – получи премию 200 рублей, перевыполнил, скажем, на пятьдесят процентов – получи 400 рублей премии.
- Задумка очень даже интересная. Но, сколько времени мы потеряем на обивание порогов Ми¬нистерства?
- А мы не будем дожидаться, – отпарировал Глазачев, – такую систему оплаты введем уже с I декабря. Пока мужики поймут, раскачаются и Новый год подойдет, думаю, что они работать по-настоящему смогут начать только после получения зарплаты за декабрь, иначе - с середины января. Вся наша агитация и все наши требования будут напрасными до тех пор, пока они своими глазами увидят результат в рубле.
- Выходит, по итогам декабря у нас особых нарушений и не будет?
- Уверен! Но два-три мастера рублей по 500 получат, вот тогда только до остальных дойдет, а мы найдем из каких фондов эти полторы тысячи выплатить. К зарплате за январь, думаю, нам удастся кое-какие документы из Министерства выколотить.
- Рисковый Вы мужик, Владимир Андреевич!
- В сегодняшней ситуации без риска не обойтись. Но это еще не всё. Я знаю, что путевых водителей лесовозов остро не хватает. Поэтому, будем действовать по-сибирски: в зимний период переведем их на 12-часовой рабочий день. Лесовозы не глушим. Один экипаж, отработав, передает лесовоз своему сменщику, не глуша двигатель. Через двенадцать часов, без всяких выходных.
- Получается, что работа – на износ!?
- А что делать? Весной и летом водители отдохнут, а сейчас платить им будем и за перевезенный лес, и за переработку. На всю катушку! Почувствовав заработок, мужики от такой работы не откажутся. Бригадиру лучшего экипажа – квартиру вне всякой очереди, членам экипажа – автомобили, тоже не зависимо от очереди, пиломатериалы по льготной цене. Что еще можно придумать?
- Думаю одно: эти задумки следует узаконить хотя бы через профком. Председатель считает себя одной ногой на пенсии, поэтому пойдет на такой шаг… – подметил Георгий.
- С профкомом договоримся, но к Вам одна просьба: в высших эшелонах – никому ни слова, даже Варваре. Могут помешать.
Прорабатывая проекты планов производства товаров народного потребления предприятиями на очередной год, Георгий услышал телефонный звонок. Звонили из Обкома. Сообщили, чтобы завтра, в субботу, к десяти часам прибыл к заведующему орготделом. Поднял трубку прямой связи с первой.
- Варвара Ивановна, звонили из Обкома, приглашают завтра в Обком, к заведующему орготделом.
- А в чем дело? – удивилась та.
- Я ожидал, что Вы проясните причину вызова.
- Нет. Я ничего не знаю. А по какому вопросу туда могут вызвать?
- Вопросов может быть множество, – подметил Георгий, – но вероятнее всего – или какая кляуза, или – снимать с работы.
- О, боже мой! Я ничего не знаю! – наигранно прозвучал голос в трубке.
По дороге в Новгород в голове Георгия путались разношерстные мысли: "До тошноты устал мучиться под пяткой Варвары. Хорошо бы предложили работу в другом районе, в таком случае без всяких сомнений надо соглашаться. В какой район могут предложить? Где имеются вакансии? Сейчас, вроде, нигде нет, но они могут появиться при любом кадровом перемещении. Председатель Маревского райисполкома Сергей Сергеевич Никитин серьезно болен, несколько месяцев лежит в больнице. Исполком без председателя... Может быть Марево???
Боже упаси меня от такого предложения. Этот район я прекрасно знаю. Населения – семь тысяч, в три раза меньше, чем у нас, а пашни – даже чуть больше. Работать некому, а спрос одинаков. Незавидная доля у тамошних руководителей. На одних шефах далеко не уедешь... В райцентре четыре двухэтажных здания: райком, райисполком, гостиница и один жилой дом, остальное – как в худенькой деревеньке. Отопление – печки, вода – коромысло, туалет – на улице...
А каково ребятишкам? Там уже больше года иностранный язык в школе не преподают, нет преподавателей. Куда эти ребятишки после окончания такой школы смогут поступить учиться? Нет в райцентре даже фотографа. Там нет ничего, никаких своих служб, всё привязано к соседнему райцентру - Демянску. Чтобы сфотографироваться, нужно ехать в Демянск, сапоги подремонтировать – туда же.
Эта работа – тоже не сахар, одно утешение – первым секретарем там работает Дима Александров. Толковый, здравомыслящий мужик. С ним работать можно... А ребятишки? Нет, здесь надо крепко подумать... Года четыре назад Сергей Сергеевич, тамошний предрик, подарил мне сувенир – символический ключ "От Марева". Может быть этот ключ и... Нет, нет, нет. На этот край света соглашаться нельзя...
Но и в путящий район не перебросят: всего три года работы вторым, плюс рикошетный выговор. Что предпринять? Будь, что будет, но от Марева откажусь, хотя вторым у Варвары – это тоже не работа... А может быть всё-таки анонимка?".
Точно в назначенное время Георгий вошел в кабинет заворга. Поздоровавшись, Виталий Михайлович пригласил присесть на кресло к приставному столику.
- Закуривайте! – протянув распечатанную пачку сигарет, предложил он.
- Спасибо, Виталий Михайлович, но я курю только беломор. Привык к нему, поэтому вкуса сигарет совершенно не понимаю.
– Тогда закуривайте беломор.
Закурили. От двух цигарок просторный кабинет стал быстро наполняться табачным дымом.
– Георгий Иванович, – немного помолчав, начал Васильев разговор, – мы видим, что за последние годы Ваш район стал преображаться к лучшему. Сельхозные дела пошли неплохо, оживилась работа в первичных партийных организациях, в аппарате райкома, общественных организациях. Правильно?
- Да. Сельское хозяйство второй год выполняет планы по основным показателям.
- Это не плохо, – продолжил Виталий Михайлович, – но мы видим, что в районе крайне слабым остается контроль. Его незамедлительно надо усиливать, этот орган должен возглавлять толковый, грамотный руководитель, имеющий авторитет в районе. Исходя из этого, Обком партии предлагает Вам возглавить районный комитет народного контроля... Хватит Вам во вторых секретарях ходить, вам нужен опыт самостоятельной работы. При дальнейшем передвижении по службе этот показатель считается одним из основных.
В этот момент на столе заворга зазвонил телефон. Тот, извинившись, поднял трубку, о чем-то повел разговор.
В голове у Георгия с молниеносной быстротой замелькали мысли: "Хорошо! Это не Марево. Но, как быть, соглашаться, или нет? Ответ я должен дать прямо сейчас. Но, какой? Если откажусь, то чуть позднее последует второе предложение, которое всегда хуже первого. Чаще бывает, что второе предложение преподносится уже в форме приказа о направлении куда-либо, к примеру, директором развалившегося совхоза в самой глуши, в том же Маревском районе. Тогда уже не откажешься, а если откажешься - останешься без партбилета, в подвешенном состоянии. Против Обкома не попрешь, поэтому придется со-гласиться. Оклад тот же самый. Пониже рангом, но работа самостоятельная и чуть подальше от Варвары. А если отказаться и попросить, чтобы, согласно требованиям конституции, вернули на прежнее место работы? В облисполком, или в "Сельхозтехнику". Но висит этот злополучный выговор. Придется соглашаться. В конечном итоге, это тоже выборная работа, поэтому условия о возвращение на прежнее место работы и возврат жилья по прежнему месту жительства, закрепленные Конституцией СССР, остаются в силе.
- Георгий Иванович, – закончив разговор по телефону, продолжил Васильев, – что Вы ответите на предложение Обкома партии?
- Виталий Михайлович! В партийных органах я работаю почти шесть лет. Знаю, что такое партийная дисциплина. Скажу одно: предложение Обкома партии надо выполнять. Другого мнения у меня быть не может. Кроме того, вторым секретарем я отработал ровно тридцать три месяца, а это мое число.
- Не понял? – насторожился заворг.
– Дело в том, что помощником у Бундзена, затем у Филимонова я отработал ровно тридцать три месяца. В тот момент, когда из облисполкома меня переводили в Обком партии, мне было ровно тридцать три года. В Обкоме я тоже проработал ровно тридцать три месяца. Сейчас подошел очередной срок. Видать, такова моя доля. Даже если сегодня я не соглашусь на Ваше предложение, Вы же не сможете оставить меня маяться с Варварой Ивановной еще тридцать три месяца. Выбор для меня Обком сделал, а мне остается согласиться с предложением Обкома и перейти на самостоятельную работу.
Выслушав Георгия, Васильев подметил:
– Результатов нашей беседы дожидается Первый секретарь. Я ему звоню.
Подняв трубку прямой связи с Первым, заворг, передал ответ Георгия почти дословно, упомянув о тридцати трех месяцах его работы в должности второго секретаря. Аппарат прямой телефонной связи звучал довольно громко, поэтому Георгий отчетливо слышал изумленный голос Анконова:
– Как?! Опять тридцать три?! Это тебе Назаров сказал? Проверь лично и перезвони срочно.
Виталий Михайлович положил трубку, недоумевающе посмотрел на Георгия, затем в лежавшее перед ним "личное дело Назарова". Шепча губами и загибая на руках пальцы, он дважды пересчитал отработанные Георгием в Крестцах два года и девять месяцев, снова поднял трубку прямой связи с Первым, доложил:
– Николай Александрович! Буквально вчера исполнилось ровно тридцать три месяца, как Назаров избран вторым секретарем в Крестцах. А это очень важно?
– Очень! Очень важно!!! Чертовщина какая то! – звучал из трубки возбужденный голос Первого, – почему мне вчера не доложили об этом?.. Сделайте пометку в его личном деле, чтобы через два года подобрать ему хорошую работу в Новгороде. А лучше, не через два года, а через двадцать два месяца. И чтобы больше никаких "Тридцать три" не было. Всё ясно?
- Будет исполнено, Николай Александрович! Пометил: ровно двадцать два месяца!
- И чтобы никаких "Тридцать три"! Ломать надо все эти религиозные, мифические и мифологические предубеждения! Ломать в корне!
Конец второй части
Продолжение следует