Паустовский. Останься прост, беседуя с царями

               
     На фоне многочисленных конъюнктурщиков, приспособленцев и просто подхалимов, подвизавшихся в советской литературе, одним из немногих честных и бескомпромиссных писателей, никогда не погрешивших против своей совести, против правды жизни и справедливости, был Константин Георгиевич Паустовский. Он сумел сохранить репутацию честного художника слова и порядочного человека даже в тяжелый период сталинского тоталитаризма. В литературных бурях и шквалах той поры Паустовский ни разу не покривил душой, не называл черное белым, а белое черным, не совершил  какого-либо безнравственного или хотя бы этически сомнительного поступка. Когда-то, в 1934 году, на Первом съезде советских писателей Леонид Соболев заявил подобострастно: «Мы пишем по велению сердца, а сердца наши принадлежат партии». Паустовский ни за что бы  не подписался под этим заявлением – он, действительно, писал по велению сердца, но сердце его принадлежало только  людям. Он никогда не был ни членом партии, ни депутатом различных советов, ни даже членом правления Союза писателей СССР. В период культа личности Сталина Паустовский ни единой строчки не написал о «великом друге и вожде». И о Ленине им  был написан один единственный (и, как всегда, великолепный) рассказ «Старик в потертой шинели», да и там  «великий пролетарский вождь» фигурирует лишь в воспоминаниях старого полковника царской армии. Константин Паустовский не подписал ни одного письма или обращения, где бы  кого-то клеймили. Но зато, когда судили писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля, опубликовавших свои произведения на Западе, Паустовский вместе с Корнеем Чуковским открыто выступил в их поддержку и предоставил суду свой отзыв в защиту обвиняемых.   А  в 1967 году поддержал письмо Солженицына  съезду советских писателей с требованием отменить цензуру  литературных произведений – как противозаконное явление ( за что к своему 75-летию был награжден только скромным орденом Трудового Красного Знамени). Он поставил свою подпись под ходатайством о предоставлении  Солженицыну квартиры в Москве. И уже тяжело больной, он написал письмо Косыгину, тогдашнему Председателю Совета Министров СССР, по поводу преследования главного режиссера театра на Таганке Юрия Любимова( и того, действительно, тогда не уволили). И демонстративно отказывался пожать руку одному именитому писателю, который  выступил против Бориса Пастернака при обсуждении его романа «Доктор Живаго».
   Паустовский очень тепло относился к писателю Виктору Некрасову, был с ним  очень доверителен. В беседе с ним о Сталине Паустовский  образно и проницательно охарактеризовал этого тирана: «Он обыкновенный пахан, вождь в законе, и все, что делалось в государстве, делалось по законам уголовного мира». И это было сказано  в период, когда новый генсек Брежнев уже предпринимал попытки обелить Сталина. Как-то писатель Эммануил Казакевич предложил  нескольким литераторам ответить на вопросы своей анкеты. Паустовский на вопрос: «Какое качество в человеке  вы больше всего цените» ответил : «Деликатность, а в писателе – верность себе и дерзость». На вопрос: «Какое качество находите самым отвратительным» последовал ответ: «Надутый индюк, а  в писателе – подлость, торговля своим талантом».  На вопрос: «Напутствие молодому писателю» Паустовский ответил: «Останься прост, беседуя с царями. Останься честен, говоря с людьми».  Вообще, Константин Георгиевич много работал с творческой молодежью. Еще в 1947 году на совещании молодых писателей он требовал от них никогда не расставаться с чувством внутренней свободы.  Много лет он преподавал в Литературном институте, был заведующим кафедрой литературного мастерства, но в  положенном ему звании профессора  его так и не утвердили.  Семинары Паустовского  в эти годы посещали молодые писатели, ставшие впоследствии известными: Юрий Трифонов, Инна Гофф, Владимир Карпов, Владимир Тендряков, Григорий Бакланов, Борис Балтер, Сергей Никитин, Юрий Казаков.
   В 50-60-е годы у думающего читателя советской страны имя Паустовского являлось эталоном чести и порядочности. Писатель, обойденный всеми государственными премиями, не Герой Социалистического труда,оказался самым любимым  народным писателем, живым классиком. Он олицетворял художественную совесть эпохи, человеческое и писательское благородство. И не зря по результатам проводившегося в 1963 году социологического опроса о самом читаемом писателе Паустовский был первым, на целый порядок опередив всячески опекаемого властями  «партийного писателя» Шолохова. Следует сказать, что Константина Георгиевича все же дважды выдвигали на получение премии. Первый раз, в 1964 году – на Ленинскую премию. Все кандидатуры тогда просеивались через тройное сито: ЦК КПСС, министерство культуры и собственно сам комитет по Ленинским премиям. Кандидатура Паустовского при этом натыкалась на серьезные препятствия: ему поставили в вину полемику с украинским поэтом Максимом Рыльским, который  был  в то время очень влиятельным и неприкасаемым – академик, директор института, лауреат Ленинской и Государственной премий. А полемика касалась всего  лишь вопроса о переименовании украинских городов Коктебель и Станислав, которым дали неблагозвучные и  не очень грамотные, с точки зрения русского языка, названия: Планерское и Ивано-Франковск. В рассмотрении кандидатуры Паустовского вмешивались и сама министр культуры, бывшая ткачиха Фурцева, и даже  сам Хрущев. Но из-за всех этих  интриг и перипетий  премию писателю все-таки не присудили. А в следующем году Паустовский был выдвинут на получение Нобелевской премии в области литературы. Выдвинула его польская академия наук, которая за несколько лет до того присудила ему свою премию за книгу о писательском труде «Золотая роза». Путем сложных дипломатических интриг правительству СССР удалось уговорить Нобелевский комитет  отклонить кандидатуру Паустовского. И в самый последний момент ее присвоили «своему» писателю Шолохову за роман «Тихий Дон».(Имеются сведения, что лично Брежнев за эту услугу пообещал шведскому королю разместить в Швеции большой заказ на строительство грузовых судов в Швеции). А в Италии и Швеции уже были изданы в «Нобелевской» серии однотомники Паустовского. Как вспоминал его личный секретарь  Валерий Дружбинский, он даже получил на почте посылку из Рима с пятью сигнальными экземплярами этой книги.
Вообще-то говоря, Паустовский трижды номинировался на Нобелевскую премию - в
1965, 1966 и 1968 годах. Но летом 1968 года он умер и его кандидатура комитетом
не рассматривалась.
   Одно время Паустовский был членом редколлегии «Литературной газеты» и журнала «Вокруг света». Но истинное удовольствие он получал при работе над сборниками сугубо демократического направления «Литературная Москва» и «Тарусские страницы». Литературно-художественный альманах «Литературная Москва», вышедший в 1956 году, явился попыткой консолидации литературных сил, противостоящих тоталитарной системе и не связанных никакими идеологическими установками. Кроме Константина Паустовского альманах редактировали Эммануил Казакевич, Маргарита Алигер, Владимир Тендряков, Вениамин Каверин. В нем печатались статьи, очерки, рассказы и стихи таких известных писателей и поэтов, как Анна Ахматова, Корней Чуковский, Василий Гроссман, Борис Пастернак, Александр Твардовский, Николай Заболоцкий, Самуил Маршак, Илья Эренбург.  Со страниц альманаха они они требовали, чтобы литераторам дали наконец возможность говорить правду. После выхода первого же номера альманаха в «Литературной газете»(ее тогда редактировал  ортодоксальный писатель Кочетов) появился злобный фельетон против идейной направленности «Литературной Москвы». Не замедлила появиться и  реакция партийных органов. В записке отдела культуры ЦК КПСС « О некоторых вопросах развития современной советской литературы» отмечалось, что «В последнее время у некоторых писателей появилось стремление изображать, прежде всего,  «горькую правду», привлекать внимание к трудностям и неустроенности быта, к тяжелым лишениям и обидам невинно пострадавших . Подобная тенденция проявилась в сборнике «Литературная Москва», где ряд авторов рисует, прежде всего, теневые стороны нашей жизни». И после этого альманах закрыли, а выпуск очередного номера запретили.
   Сборник «Тарусские страницы»( по названию городка в Калужской области, где жил Паустовский) были задуманы писателем через несколько лет после закрытия «Литературной Москвы», когда он понял, что  в сложившейся обстановке нельзя больше бездействовать. У него была намечена программа борьбы с помощью художественного слова со всякими подлецами, трусами, стукачами, предателями, так бурно расплодившимися на его родной земле. К осуществлению этой программы он приступил при первой же возможности, в 1961 году. «Тарусские страницы» стали его контратакой, прорывом новой цензурной блокады литературы и искусства. Сборник был подготовлен с учетом психологии партийной бюрократии. В нем было специально помещено немало банальных, отвлекающих внимание властей, произведений. Вступление вообще было составлено в духе передовиц газеты «Правда»: «Величавая программа построения коммунизма...». Производственные очерки были набраны особо крупным шрифтом. А затем, как бы между прочим, Паустовский давал очерк о Тарусе, в которой жили неугодные властям поэты Николай Заболоцкий и Марина Цветаева. В сборнике были напечатаны очерки  об Иване Бунине( и это была вообще  первая публикация о нем в СССР), о Юрии Олеше, Александре Блоке и Владимире Луговском(раньше Паустовский не мог опубликовать их в казенной печати), о Всеволоде Мейерхольде. Вдова  Осипа Мандельштама  Надежда  Яковлевна опубликовала под псевдонимом Н.Яковлева  воспоминания о поэте,погибшем в годы сталинских репрессий. В «Тарусских страницах» печатались стихи Наума Коржавина, Николая Заболоцкого, Давида Самойлова, Бориса Слуцкого, Владимира Корнилова, Евгения Винокурова и прозаические произведения Юрия Трифонова, Бориса Балтера, Юрия Казакова, Владимира Максимова. Всем  этим  авторам  была чужда коммунистическая  идеология, а Владимир Максимов впоследствии редактировал  диссидентский журнал антикоммунистической ориентации «Континент». С  этого сборника началась  творческая биография Булата Окуджавы. Здесь была напечатана его повесть «Будь здоров, школяр» - пронзительная и горькая правда о войне, увиденная глазами вчерашнего школьника, повесть во многом автобиографическая. Сборник был замечен – и не только многочисленными читателями, но и не выносящим вольнодумства начальством. И последовали разгромные оргвыводы: директору областного книжного издательства – строгий выговор, главного редактора этого издательства – уволили, секретарю обкома партии по идеологии – выговор. Предполагалось даже сделать по этому поводу специальное постановление ЦК КПСС, но после  личной встречи Паустовского с Хрущевым оно было отменено. Но сам сборник, весь  его нераскупленный тираж был изъят и уничтожен. Неприятности настигли и авторов «Тарусских страниц». Юрий Казаков перестал писать и спился. Борис Балтер не выдержал партийной травли  из-за  фильма «До свиданья, мальчики», снятого по  его повести, и умер после инфаркта. Наум Коржавин и Владимир Максимов вынуждены были уехать из страны. Булата Окуджаву – вся страна уже пела его песни –  власти пытались доконать, как доконали Александра Галича. А Паустовскому просто-напросто запретили впредь заниматься редакторской деятельностью.
   Только благодаря авторитету и настойчивости Константина Паустовского советскому читателю были возвращены книги таких замечательных писателей,  как Александр Грин, Марина Цветаева, Исаак Бабель, Иван Бунин. Тем не менее, нашлись критики, которым и эта работа писателя пришлась не по душе. В первых номерах журнала  «Новый мир»(Твардовский еще не  редактировал его) и «Знамя» за 1950 год появились статьи с обвинением Паустовского в том, что он «всячески стремится обелить и оградить Александра Грина – человека, тусклым и злобным оком взирающего на происходящее в стране».
   В 1956 году в журнале «Новый мир» был напечатан роман Владимира Дудинцева «Не хлебом единым», в основе которого драматическая судьба изобретателя Лопаткина, столкнувшегося с советской бюрократической системой, олицетворением которой является директор крупного комбината Дроздов. Роман вызвал широкий интерес – сначала были положительные отзывы, потом уничижительная критика. По инициативе Хрущева прошла череда читательских обсуждений романа. Решением Президиума ЦК КПСС была создана специальная комиссия, которая подготовила письмо  ЦК всем партийным организациям страны «Об усилении работы партийных организаций по пресечению вылазок антисоветских, враждебных элементов». В качестве  примера ослабленной бдительности было названо выступление  Паустовского в Центральном доме литераторов на обсуждении романа Дудинцева. Оно было чрезвычайно редким и резким в те времена по своей бескомпромиссности и искренности и вызвало широкий резонанс. Константин Георгиевич сказал:          «Роман Дудинцева – это первое сражение с дроздовыми, на которых наша литература должна накинуться, пока они не будут уничтожены в нашей стране. Это беспощадная правда, которая единственно нужна народу на его трудном пути к новому общественному строю. Это очень серьезное предупреждение: дроздовы не уменьшаются, они существуют. Недавно мне довелось быть среди них на теплоходе «Победа». Каюты «люкс» там занимали номенклатурные работники, заместители министров, крупные хозяйственники. Они были невыносимы своей спесью, своим абсолютным равнодушием и враждебностью ко всему, кроме своего положения  и собственного чванства. Они поражали своим диким невежеством. В нашей стране безнаказанно существует и процветает новая каста обывателей, новое племя хищников, не имеющих ничего общего ни с революцией, ни с нашей страной, ни с социализмом. Это – циники и мракобесы. Это – последствия культа личности. Обстановка научила их смотреть на народ, как на навоз. Они воспитывались на потворстве самым низменным инстинктам, их оружие – клевета, интрига, убийство».
   Выступление Паустовского, даже для периода так называемой оттепели, было чрезвычайно смелым и откровенным. И власть имущие партийные чинуши хорошо понимали и чувствовали, с какой ненавистью и презрением относится к ним этот талантливый писатель и настоящий патриот своего отечества и своего народа. И платили ему тем же. Но сгинули в небытие бывшие вожди страны. А вот  Константин Паустовский остался  - как остаются в памяти народа все талантливые и мужественные люди.