Часть I-я Рождение заново

     Вступление

      История о которой мне поручено поведать миру началась одним дождливым
субботним утром сентября. Проснувшись около 9 утра я неспешно принялся
за те мелкие обычные дела сопровождающие каждого человека в начале дня.
Ничего необычного мною замечено не было. Спустя час я включил компьютер,
 запустил интернет и проверил свой электронный почтовый ящик. Писем было
немного. Пара рассылок, несколько уведомлений. Одно из писем несколько
выделялось из общего потока. Отправителем его значился некий Петроний
Комарус, темой письма было мало что мне говорящее латинское Ave.
Похоже на спам, но я по привычке просматриваю даже такого рода письма.
     То письмо открыло для меня период трёхмесячной переписки с весьма
интересным человеком. Согласно паспорту гражданина Российской Федерации именовался он вполне себе обычно – Пётр Комаров. Но находился этот человек явно не только в нашем мире. Сначала мне казалось, что это просто какой-то заковыристый сумасшедший. Но чем больше я с ним переписывался, чем больше читал его писем с воспоминаниями, тем больше убеждался что с данным субъектом всё не так просто как мне показалось изначально.
     Спустя три месяца переписка внезапно прекратилась. Мне остались лишь многие килобайты текста и просьба виртуального собеседника любым доступным мне способом поведать людям о них. Я выбрал самый доступный мне способ – изложение на бумаге с минимальной корректировкой первоначального не искажающей смысл.
     Что же касается Петрония, мне представляется что личность этого человека теперь более соотносится с этим именем, нежели с тем что дали ему его родители. Петроний скорее всего осуществил задуманное. Я не знаю, жив ли он сейчас, потому это подстёгивает меня поскорее исполнить его просьбу.


Глава 1

     Началось всё это достаточно несерьёзно. Решил съездить в отпуске в Припять. Интересно всегда было ходить по руинам. В первую командировку переводчиком, в Италию, облазил все руины в Риме. Да и в детстве любил это дело, всё время пацанов уговаривал полазить толпой в каких-нибудь заброшенных местах. Потом, в универе когда учился, ездил каждые каникулы на раскопки разные по местам боём Великой Отечественной. Так что предстояла мне всего лишь ещё одна встреча с остатками человеческой деятельности. Даже жена не удивилась. Но я её не взял, радиация, всё такое, нечего там женщине делать.
     Кстати, в плане раскопок по местам боёв Великой Отечественной эти места на Украине, где Припять и около, весьма интересными должны быть – это чисто моя чуйка мне говорит. Но это ладно. Короче, доехали без приключений. Припять, ну как сказать, впечатляет конечно. Тогда впечатлило очень сильно. Но понимаешь, у меня между этим «тогда» и нынешним «сейчас» лежат не допустим твои календарные год и два месяца, а мои тридцать лет. Считай, целую жизнь прожил, по меркам того времени. Время оказывается вообще очень субъективно, гораздо субъективнее, чем это принято считать. Иной год проведённый там, можно считать за десять лет проведённых здесь. И я не знаю почему я вернулся назад не ушатанным жизнью 55-летним стариком, а остался прежним. Здесь у меня впереди вся жизнь. Но я уже тебе писал, что с каждым прожитым здесь месяцем я всё более хочу назад. Там осталась моя familia, жена, дети, внуки, настоящие друзья проверенные множеством испытаний. Здесь же до ужаса скучно. И, я буду пытаться снова попасть туда, во время оказавшееся моим.
     Рубежом стал момент, когда я отошёл от группы чтобы сделать по маленькому. Отошёл за пятиэтажку. Сделал дела.  Вгляделся около себя. А там знаешь, как будто столб горячего воздуха стоит. Типа марево такое. Решил поближе подойти. Подошёл. Контуры начали терять очертания, цвета яркость. Потом ненадолго темнота и после начала проступать совсем другая местность. Всё случилось быстро.
     И вот, стою я на поле, посреди колосьев, пшеница как я потом выяснил. Впереди лесок маячит, дубовый как потом оказалось. Привлек внимание сразу только запах. Пахло спеющей пшеницей, прелью, незнакомыми травами и посредь всех этих запахов проступал несильный запах гари.
     Сначала я малость удивился, скажем мягко. Но потом, постояв какое то время, я пошёл по полю по направлению к лесу. С расстоянием я кстати тогда ошибся, до леса того достаточно далеко оказалось, дальше чем я решил. Прошёл поле, вышел на дорогу. Вот так и тянет сказать – обычная дорога. Это сейчас я увижу если подобное то не удивлюсь ни разу. Ничего удивительно, ведь я лично видел как их строят и ремонтируют. Но тогда я был в шоке. Ещё бы, ведь это была самая натуральная римская дорога, с колеёй, с мильными камнями (так в оригинале), все дела. Такие же, но только в изрядно потрёпанном состоянии, я видел когда был в Италии в командировке. Вот теперь и представь степень моего тогдашнего офигения от увиденного. Обалдеть. Я ступал ботинками по самой обычной дороге Империи.
     Пошёл я в произвольно выбранную сторону. Думал так – пойду по дороге и всё равно куда-нибудь иду. Сейчас мне представляется моё тогдашнее поведение смешным. Шёл недолго. За первым же поворотом я увидел большую толпу, человек примерно тридцать. Одеты они были в кожи и шкуры, длинные светлые волосы у многих были собраны в косы. Как думаешь, что у них появилось в руках, когда они меня увидели? Мечи, топоры и копья! Мутить не буду, это оказались бургунды. Незадолго до моего появления они устроили крупный набег. Частично они разбили прикрывавшие границу имперские силы, остальные отсиживались в бургах (так в оригинале, очевидно речь идёт о крепостях). Ожидался со дня на день подход крупных сил полевой армии, в числе которых помимо комитанов (так в оригинале, скорее всего имел в виду пехоту имперской полевой армии) должны были явиться и сарматские ауксилии (так в оригинале, речь идёт о регулярной кавалерии набранной из сарматов). Это сыграло в моей дальнейшей судьбе главную роль.
     От бургундов я естественно побежал сразу как понял их нехорошие намерения относительно меня. Бежал я вероятно быстро, потому как вдогонку мне стали кидать такие топорики, знаешь, на томагавки похожие. Потом узнал точно – кидали в меня францисками. Убойное оружие если что. В итоге кто-то из бургундов оказался меткий и попал мне франциской по башке. В голове у меня затрещало, загудело, и я отключился. Прилетело мне скорее всего вскользь. Попал бы точно, и я бы тебе уже ничего не написал.
     Очнулся я в месте напомнившем мне сарай. Голова болела жутко. Хотелось попить. Рядом суетился, заметив моё оживление какой то мужик. Он мне что-то начал говорить, я короче его не понял. Ну конечно, живую вульгарную латынь я слышал впервые. Показалось что он говорит по-испански. В итоге он понял что я хочу пить, дал горшок с водой, на мол аква это, пей. Как потом выяснилось, временами я приходил до этого в себя и пытался уже вступать в диалог с этим мужиком. Причём я как-то вкурил, что говорит он на латинском и потому сыпал как из рога изобилия отдельными латинскими словами, заученными со студенческих времён. Вот только моя латынь была классической. До кучи я бредил и болтал на русском. Это тоже сыграло огромную роль в дальнейшем. В общем, мужик изъясняясь со мной старался напрягаться и говорить правильно.
     Попил я и меня круто стошнило, прямо на земляной пол. После этого в голове стало чуток полегче. Мужика я разглядел – невысокого роста, волосы на голове тёмные, постриженные, бороды как таковой нет, но щетина очень длинная, одет в тунику до колен, на голенях гетры, на ступнях какая то ерунда напоминающая сандалии. Тут я, ещё не въехав в тему по русски ему мол ты кто, тот мне в ответ медленно так и отвечает мол – НЕ ПОНИМАЮ Я ПО-САРМАТСКИ. В тот момент я вообще потерялся, какие ещё сарматы, что вообще за дела. Начал себя осматривать, оказывается я голый полностью. Эти бургунды меня обобрали полностью, ни шнурочка, ни носочка не оставили. Голова тряпкой обмотана, до затылка не прикоснуться. Тут опять мужик говорить начал. Мол это тебя бургунды одолели, лошадь и доспехи с одеждой забрали, а тело в лес забросили. Рядом с той дубравой меня и нашли, кстати. Нагота никого не удивила – норма времени при таких раскладах. Тут я мужика догадался по понятному спросить кто он. Звали его Феликсом, был он колоном у местного магната Кальпурния. Он в ответ моим именем поинтересовался, я ему мол Пётр, а он в ответ мол Петроний. И засуетился, на мол тебе Петроний хлеба если хочешь. Хлеб кстати, лепёшка пресная, сверху на неё кладут что есть и так едят. В тот раз у Феликса не было ничего, он мне голую лепёшку сунул. А она сама по себе вкусная. Но мне есть то не хотелось и я давай там руками шевелить, мол нет, не надо. Феликс расстроился и убежал куда-то. Потом он мне рассказывал, что подумал о том как нехорошо же он поступил с таким важным и хорошим человеком сунув ему пустую лепёшку и побежал по соседям попросить хотя бы немного сыра, пусть даже и в долг. В итоге нашёл у своих соседей, таких же голодранцев разорённых набегом, только немного чеснока. Растёр его в пюре и намазал на лепёшку. И снова мне начал совать её под нос. На мол, поешь. Ну я и съел. Тут мне как снова плохо стало. Короче, дошло до Феликса, что не выёживаюсь я, а и правда есть не хочу, плохо мне. После этого оставил он меня в покое. Вообще, клёвый он мужик этот Феликс, мне повезло с ним, а ему со мной разумеется. Судьбоносная наша встреча оказалась для обоих. Но это выяснилось потом. А тогда я просто лёг и провалился моментально в сон.


Глава 2



     На то чтобы оклематься у меня ушло три недели. Как начал ходить, то познакомился с женой Феликса – Алевтиной. С большим трудом удалось узнать место и время моего нахождения. Феликс не понимал, какая мне ещё нужна дата кроме как от основания Рима. Потом я ему всё же объяснил, что мне нужна дата от рождества Христова. Ох, это был такой момент, Феликс посмотрел на меня как на убогое чмо и поинтересовался, не христианин ли я случаем. К счастью я таковым не являлся. А уж как обрадовался Феликс. Но для уточнения он сходил в бург где жил епископ. Так я узнал, что на дворе 440 год.
     Не так уж и просто было уточнить моё местоположение. Это сейчас карта Империи у меня прочно сидит в голове. А тогда мне совершенно ничего не говорило название Коттиевы Альпы. Центром провинции Феликс называл сперва город Массиль. Я естественно опять же ничего не понял. Тогда он напрягся и уточнил, что речь идёт о Массилии. Короче, в 21 веке этот город называется Марсель. Я же находился, и впоследствии постоянно проживал ближе к стыку современных границ Франции, Швейцарии и Италии. А у нас получалось что я живу в Коттиевых Альпах, а центр провинции находится в Приморских. Севернее нас, к востоку, располагалась провинция Реция, к западу Лугдуния, а на севере бывшая провинция Верхняя Германия. Ну, то есть номинально Верхняя Германия числилась конечно провинцией, но на деле там уже вовсю хозяйничали германцы разных мастей – франки, алеманы, бургунды. К западу от нас, вдоль моря если, находилась провинция Нарбония, а за ней начинались владения федератов вестготов. По факту, как я потом убедился, за красивой фразой foederati пряталась банальная передача имперских территорий под вестготский суверенитет. Они там были полные хозяева. В общем, не буду забегать вперёд.
     С началом набега бургундов магнат Кальпурний, которому принадлежали очень многие земли в Приморских и Коттиевых Альпах, сбежал в Массилию, чтобы оттуда, в случае опасности смыться по морю в Рим, а может и ещё куда. Хозяйство он оставил на своего управляющего, вольноотпущенника Рианорикса. Он был франкского происхождения, из военнопленных. Рианорикс с небольшой группой приближённых, прихватив припасы и деньги, смылся в бург лимитанов (так в оригинале, речь о пограничных войсках империи). Группа свободных жителей, из числа ветеранов, сколотив воинский отряд, укрылась в крупных лесах вместе со своими семьями и скарбом. Бургундам для грабежа, таким образом, достались в основном колоны и арендаторы. Поместье магната не было разграблено, Рианорикс одарил золотом бургундских вождей и спас, таким образом, поместье. Отчаявшись хоть чем-нибудь поживиться, бургунды решили взять своё живым товаром. Так Феликс и Алевтина лишились маленького сына и дочек-близняшек. Бургунды отобрали всех детей и подростков в окрестностях и увели на продажу. По слухам, основным покупателем оказался серьёзный магнат Аппий Ауреус из провинции Венеция. Эту гниду судьба впоследствии наказала страшно, и очень приятно мне, что и мои руки были к этому приложены. Вернуть же детей Феликса уже не было никакой возможности, хотя я потом и предпринимал некоторые усилия в этом направлении. Тщетно. Следы детишек затерялись на многочисленных рынках рабов Империи. И врядли покупателей из числа граждан волновало римское происхождение товара.
     Я начал помогать моим спасителям по хозяйству. Так как наступил некоторый период безвластия, то на обработку полей магната все колоны дружно положили с прибором и сосредоточили все усилия на своих маленьких наделах. Арендаторы же, принялись до кучи откровенно грабить своего патрона. Едва-едва поспевшую пшеницу с магнатских полей они собирали самым наглым образом и прятали в известных им уголках. Самое интересное, что потом именно этим зерном они начали вносить арендную плату. Магнат с Рианориксом заподозрили подвох. Но так как Кальпурний продолжал отсиживаться в Массилии, управляющий лишь пошумел для приличия и закрыл глаза на все эти делишки арендаторов. Да что там арендаторы, зерно с магнатских полей не стеснялись воровать ветераны, лимитаны и в этом деле засветился даже епископ. Рианорикс продолжал закрывать глаза и на это, потому весьма скоро кошельки его доверху наполнились солидами.
     Тем временем, моё пребывание стало достоянием гласности. Я быстро понял, что бесполезно, да и вредно даже, пытаться что-то объяснить людям о своём происхождении. Да, я говорил им что я русский, из России. Однако все вокруг искренне полагали, что Россия это некий сарматский край, а русские одно из сарматских племён. По части остального, внимательно выслушивали и причитали, мол как же жаль, ещё не оправился до конца от удара франциской.
     Спустя месяц после окончания уборочной приехал наконец Кальпурний. В тонкости дела вникать не стал, приказал повесить Рианорикса вниз головой и бить палками. Феликс был очевидцем и рассказывал, что бывшему управляющему повезло – били его не пришедшие из города комитаты, а местные лимитаны, немного обогатившиеся при содействии Рианорикса. Крепко побитого управляющего магнат приказал отправить вместе с только что привезёнными рабами на уборку нечистот.
     В тот же вечер Феликс принялся жарко убеждать меня в необходимости личной встречи с Кальпурнием. Я опасался лишних подозрений, но Феликс был непреклонен. Уже через два дня Кальпурний меня принял. Он был в курсе моего появления на его землях. До него дошли слухи, что на посёлке колонов  выходили раненого бойца сарматской ауксилии. Потому общался магнат со мной вежливо. Расспросив о здоровье, он предложил мне переодеться во что-нибудь приличное, сходить в термы и подумать над его предложением. Короче, он предложил мне стать у него новым управляющим. Не успел я даже ничего возразить, как он сказал, что о проблемах на службе мне беспокоиться не надо, у него хватит солидов чтобы подмазать моё армейское начальство, а если будет мне угодно, то способен даже пробить мне почётную отставку. Тут я решил уже полностью ему подыграть, мол да, пусть мне, доблестному сарматскому кавалеристу по имени Петроний Комарус, оформят почётную отставку по причине тяжёлого ранения. Тут уже глазки забегали у Кальпурния. Он предложил мне в обмен на содействие передать в его собственность землю, ветеранский участок, который мне полагался при отставке, и право получать причитающие мне деньги, ветеранский пенсион. Я решил не торговаться. К этому моменту я уже знал от Феликса, что ветеранский пенсион выплачивается нерегулярно, часто порченой монетой, а то и вообще продуктами и одеждой. И тут я кстати просчитался, а Феликс не знал просто-напросто, но впоследствии выяснилось, что Империя выплачивала пенсион выборочно. В первую очередь пенсион, всегда хорошей монетой, без задержек, получали дуксы (так в оригинале, речь про аналог современных генералов) и палатинские офицеры, потом по степени важности шли ветераны наиболее боеспособных частей, в том числе и сарматских. Нерегулярно и кое-как получали пенсион ветераны пограничных частей, их пример и был для Феликса показательным. Кальпурний же знал, что сарматам платят при любых раскладах. Хотя я ни разу не пожалел впоследствии о своей сделке с магнатом.
     Одел меня Кальпурний по первому разряду, явно авансом за будущую работу. Добротная льняная туника, слегка окрашенная в красный цвет, отличные кожаные гетры и прекрасные сандалии. Сандалии мне по вкусу не пришлись, и уже скоро я рассекал в калигах. Удобные они, эти калиги, только одевать долго приходится и снимать. Когда меня во всё этом прикиде увидали на посёлке колонов, то даже былая раскрепощённость в общении на некоторое время улетучилась.
     Термы на поместье магната были маленькие. Однако было безумно приятно. Смутил только обслуживавший меня раб-грек Андроний. Явный гомик. Он соскрёб палочкой бронзовой грязь с моего влажного тела, сделал массаж спины и ног, постриг ногти на руках и ногах. Потом он начал выщипывать у меня волосы на теле. Мягко скажем – бодрящая процедура. Выщипал все-все волосы, включая пах и ягодицы. После этого натёр мне тело ароматным маслом. Я так понял, что помимо запаха приятного, это масло ещё и обеззараживает, потому как никаких болячек из-за выдранных волос потом не было.
     После термы меня пригласили покушать. Кушал в компании Кальпурния. Тот выпил крепкого вина, которое по сути являло собой что-то типа виски или коньяка, я ограничился молодым вином. Магнат начал рассказывать мне всякие истории за жизнь, потом начал, как я понял, демонстрировать свой ум и образованность. Читал стихи всякие, пересказывал путевые записки различных авторов. Ну, память у него и правда неплохая.
     Кушали жареного козлёнка с яблоками. Вкусно. Я до этого, с момента прибытия, мяса вообще не ел. Феликс конечно всегда давал мне кусок повкуснее и побольше, пару раз ели сырые яйца, а сегодня он хотел угостить меня лягушками. Но вот, не сложилось. Теперь мне понятно, почему французов нынешних называют лягушатниками, что только не съешь если есть нечего.
     Для сна мне теперь полагался кубикул (так в оригинале, речь о спальне) в поместье. Комната маленькая, как раз чтобы только поспать. Сном я завершил ещё один рубежный день моей новой жизни.



Глава 3


     Дни проходили в работе. Я входил в курс дел, Кальпурний помогал чем мог. У него со мной были связаны надежды на нормализацию дел на его землях. С его слов получалось, что три четверти дохода он получает от спекуляций зерном, не выезжая из Массилии, и лишь четверть дохода, да и то не всегда, дают собственные латифундии. Он бы и рад был продать эти земли и купить другие где-нибудь. Но где купить, и кому продать. Я что-то было ляпнул про Восточную империю, обозвав её при этом Византией. Магнат не сразу понял о чём я, но когда понял то всё его лицо выразило скепсис. Жить под константинопольским двором ему явно не хотелось. Оказывается, на востоке ему бы пришлось платить большую часть из причитающихся налогов. Здесь он просто давал солиды нужным людям в администрации, и его налоговое бремя делалось весьма скромным. На востоке, по мнению магната совсем не было никакой свободы для ведения дел, а восточный император представлялся с его слов сущим тираном. А по мне, так просто воровать там было не так комфортно в промышленных объёмах. Земли Италии магната не прельщали, а в Паннонии по его словам было небезопасно, ведь там были совсем близко гунны. Империи эти самые гунны пока особо не доставляли неприятностей, но слухи о жестоких расправах над спекулянтами и ворами на гуннских землях уже ходили вовсю. Более менее привлекательными Кальпурнию представлялись земли бывших испанских провинций. Но так как хозяевами там теперь были вестготы, то порядок владения испанскими землями вызывал у магната некоторые опасения. Стоили земли там недорого, но для комфортного ведения дел требовалось серьёзно делиться с вестготскими вождями. Причём засылать долю требовалось не только с дохода от земель, но и от всех прочих доходов. Кидать вестготов было опасно, опасно для жизни. Достать такого кидалу они могли даже в Риме, используя своё положение федератов. Вот так и получался пресловутый чемодан без ручки.
     Мою задачу, помимо надзора за хозяйством, сбора аренды, наказания неплательщиков и преступников, магнат видел следующим образом – организация обороны земель от набегов германцев. На пограничные части имперской армии, несмотря на их формально высокую численность, надежды в этом деле было мало. Части полевой армии начинали действовать лишь по принятию решения в Равенне. Пока одно да другое и ауксилии с легионами прибывали в разорённую провинцию уже под самый занавес. Германцы, зная эту особенность оборонительной системы Империи, после того как загоняли пограничные части в бурги, вели себя на территории смело, по-хозяйски. Уходили также, с поднятой головой и довольные добычей. Чтобы их преследовать за пределами фактического лимеса (так в оригинале, речь о государственной границе) опять же требовалось решение из Равенны. Дуксы полевой армии, зная трудности карательных походов, и не стремились это решение получить. В отчётах они показывали проведённые успешные сражения, большие потери германцев. Получали за это различные награды и продвижения по службе. На деле, после короткого постоя, они уходили из разорённой провинции быстрее, чем приходили. Единственными из полевой армии, кто при таких операциях вообще видел настоящего противника, были кавалеристы. Они прибывали в разоряемую провинцию раньше всех, и порою, несмотря на численное неравенство, умудрялись наносить германцам чувствительный урон. Особенной ненавистью к германцам и военными умениями как раз и отличались сарматы. Будь я сарматом попавшим в плен к бургундам, то меня скорее всего порубили бы на кусочки живьём. Настолько они нас ненавидели и боялись.
     Настал момент, и магнат снова уехал в Массилию. Перед отъездом он настоятельно просил меня не сдерживаться в просьбах касающихся поставок оружия для организуемого ополчения. Я со своей стороны попросил его дать мне право ходатайствовать перед ним за тех кто окажется наиболее способным в военном деле. Ходатайствовать в части изменения их общественного положения. Кальпурний был не против, хотя и встретил эту просьбу без энтузиазма.
     Проводив магната, я на время отложил дела и отправился в посёлок колонов, в гости к Феликсу. Гостил у него три дня. В первый день мы съели гостинцы которые я принёс запив их большим количество вина. Напившись, я сидел и пел русские песни. На эту типа сарматскую экзотику сбежалось посмотреть и послушать половина посёлка. На следующий день, проспавшись, мы с Феликсом пошли ловить лягушек. Из наловленного Алевтина сварила отличное рагу с чесноком. Оказывается лягушки очень даже ничего себе еда.  На третий день я решил маленько проверить Феликса на вшивость, и рассказал ему якобы очень интересные тайные сведения. И попросил никому не говорить. Расчёт простой – пойдут слухи, значит Феликс проболтался. И ему, стало быть, нельзя доверять серьёзные тайны. Забегая вперёд скажу, Феликс полностью оправдал моё доверие.
     Вернулся и пошли дела. Сначала встретился с главой ветеранов, они были объединены в общину и жили разумеется на собственной земле, но находились они в прямом соседстве с вверенными мне. Я им был не начальник, но ситуация требовала очень тесного взаимодействия. Главой общины ветеранов пограничного легиона был подвижный, жилистый мужик по имени Виталий Спатус. Родом он был из Тарента, но после того как был призван в армию более там никогда не был. Начинал службу в частях Италийского легиона полевой армии. Воевал с готами в Италии, с вандалами в Испании. Стал центурионом. После тяжёлого ранения был зачислен в командирский резерв Палатина. Однако отношения опытного полевого командира и напудренных педерастов в военной форме с самого начала сложились неудачно. В итоге обвинение в растрате, смертный приговор, затем помилование и ссылка для прохождения службы в пограничный легион. Тут он сразу же был восстановлен в звании и стал заместителем командира легиона по боевой подготовке. Его усилиями был выращена кадровая основа легиона. Все опытные лимитаны здешних мест прошли учёбу в его полевом лагере. За непрерывной работой его и встретила отставка. Но по своей натуре Виталий не мог успокоиться. Личностью он являлся авторитетной. Потому именно с ним мне было нужнее всего установить сейчас хорошие отношения.
     Виталий отнёсся ко мне тепло. Вероятно, и тут сказалось моё «сарматское» происхождение. Поинтересовался, нет ли общих знакомых. Естественно их не оказалось, но его это не сильно расстроило. Почти сразу и перешли к делу. Виталий сообщил, что на совете, после набега, ветеранами было принято решение построить собственный бург. Но не простой бург, а из камня. Просил меня в этом деле ему помочь, выделить хоть немного рабов на каменоломню. Взамен предложил преобразовать поместье в бург посредством строительства каменной стены и выделения толковых ветеранов для обучения бойцов для постоянного частного гарнизона. Также Виталий обещал в самом ближайшем будущем составить список необходимого вооружения и снаряжения для гарнизона. Причём мы оба решили, что вполне разумно будет немного завысить наши потребности и затребовать с магната большее число оружия. Избыток будет передан в общину ветеранов.
     Уже через месяц прибыло оружие и снаряжение. Магнат прислал даже больше, чем мы просили, вернее я просил. Виталий, осмотрев прибывшую гору снаряжения и небольшой табун кавалерийских лошадей, сказал, со знанием дела, что всё это великолепие из арсеналов Италии. Лошади же, оказалось, были из Паннонии, из учебных лагерей сарматских частей. Из письма магната на вощёной табличке выходило так, что он прислал нам самое лучшее оружие, снаряжение, лошадей, которые только можно найти в Империи. И просил распорядиться со всем этим наиболее эффективно и аккуратно, напоминая, что всё это стоит едва ли не целое состояние. Прочитав это письмо, Виталий весело расхохотался. Мол, знаем мы, какое тут состояние истрачено, у сторожей арсеналов подешёвке взяли, на Палатине подмазали пару гомовских рож, и дело сделано. Я конечно поддержал эмоции Виталия, но вообще это был смех сквозь слёзы. Я этого ещё тогда не понимал, ведь не знал истинных масштабов коррупции среди высшего военного начальства. И лишь мог догадываться к каким трагедиям в дальнейшем это приведёт Империю.




Глава 4




     Оружия было привезено много, я впервые живьём, а не в музее или на картинках увидел и lorica hamata и lorica segmenta и плюмбаты со спатами. По жизни довелось потом множество всякого оружия увидеть и в бою попробовать. Но я точно уверен, что лучше римского оружия и снаряжения нет ничего лучше. Мне, на комплектование гарнизона, было отложено 110 комплектов пехотного снаряжения и 32 комплекта кавалерийского. При этом предусматривалось оснащение и обучение 100 бойцов пехоты и 30 всадников. Тут всё просто, пехота охраняет бург с укрывшимися в нём колонами, всадники отлавливают и истребляют небольшие отряды германцев, устраивают разные налёты, короче всячески осложняют жизнь вторгшимся.
     Комплекты кавалерийского снаряжения были сарматского образца. Своеобразный такой комбинезон из прочной кольчуги, хитро сконструированная кираса, шлем аналогичный пехотному, но с развитой защитой шеи, поддоспешник набитый конским волосом, сам по себе уже являющийся доспехом,  полуторный меч как основное оружие, копьё для таранных атак на плотный строй, простой и наборный луки. К лукам прилагались наконечники для стрел, различного назначения – бронебойные, обычные, облегчённые для стрельбы на большие дистанции. Ко всему этому великолепию прилагался полный комплект снаряжения для лошади, включавший плотную попону для защиты от стрел и пластинчатый доспех для передней части лошади необходимый при таранных ударах в сомкнутый строй копьеносцев.
     С выбором лошади мне пришлось заморочиться. В конце концов выбрал коня на бирке которого было написано Saturn. Конь действительно обладал сатурнианской выдержкой и выносливостью. Чтобы не опарафиниться снаряжать коня приказал конюху поместному. Коня снарядили, и тут я малость офигел.  Стремян то нет. Не, на седле, конструкция которого несколько иная чем в 21 веке, есть такой прикольный выступ за который полагается хвататься когда залазишь на лошадь. Постоял я значит, почесал лоб и сообразил. Приказал конюху принести верёвку. На концах её связали петли, примерно в два диаметра обутой ступни. Перекинули это дело через седло и поперечно перевязав закрепили. Это конечно была импровизация. В дальнейшем мне усовершенствовали снаряжение, прикрепив к седлу верёвочные стремена. И в целом мне этого хватило. Постепенно, такого рода стремена распространились среди всех моих знакомых перемещавшихся верхом.
     Конь мне попался ещё и умный. Не сразу, но он начал понимать русские команды. В первый же день я самостоятельно съездил на нём в посёлок колонов и обратно. Всё прошло замечательно. В поместье я въехал уже галопом. Начинался процесс срастания меня и Сатурна в единый боевой организм.
     Доспех я одел уже в конце дня. Был изрядно уставший, потому боялся, что просто лягу под его тяжестью. Ничего подобного, исключительно сбалансированный доспех. Не, ну так то ощущаешь, что на тебе изрядно прибавилось веса, но при желании можно даже бегать.
     Следующий день был также наполнен оборонительными заботами. Виталий прислал трёх ветеранов. Двое были инструкторами, третий был специалистом по фортификации. Мы наметили основные направления дальнейшей работы. А Кальпурнию ушло письмо с просьбой прислать хоть пару десятков рабов, для ведения строительства каменных стен.
     После совещания и обеда мы отбыли на местность сразу за поместьем. Там было запланировано сооружение плаца, стрельбища и ипподрома. Остаток дня я, под руководством инструктора Паулоса, учился метать плюмбату. Дело это, в общем то, нехитрое. Берёшь за грузик всей ладонью и с размаха кидаешь в сторону противника. Можно бросить, со слов Паулоса, на 40 шагов. Но у меня получилось только на 20, и то один раз. 
     Плюмбата, как я понял, является основным метательным оружием пехоты. Основное предназначение, помимо нанесения врагу урона, рассеивание плотного вражеского строя перед римской атакой. Умение метать плюмбату точно в определённую цель, типа отдельного человека, приветствуется, но в целом не обязательно. Важно научиться метать на заданное расстояние. Бросок производится по команде центуриона сразу всем подразделением одновременно, при сближении на 20-30 шагов. В будущем мне не раз довелось повидать плюмбаты в деле. Это хитроумное, коварное оружие. Оно пробивает любую броню, кроме пластинчатой, делает колотую рану и застревает. Умереть сразу можно если только остриё воткнётся либо в сердце, либо в голову, поразив мозг. Такие ранения редкость, получившие их настоящие счастливчики. Застрявшая в теле плюмбата не даёт развиться кровотечению и дать хотя бы такую, достаточно лёгкую смерть. Нет, что ты. Я видел лично раненых плюмбатами умиравших и 2 и 3 дня. Если плюмбата не цельнокованая, то есть с деревянным древком, то это всё равно ничего не меняет. Такого раненого конечно проще вынести с поля боя, обломав древко. Но спасти ему жизнь всё равно дело почти безнадёжное.
     На ужин я снова попросил лепёшки с сыром и чесноком. Ну, нравились они мне безумно, и сейчас даже такую вот хочется. Сыр очень-очень вкусный, и чеснок такой едкий. Ещё одна из причин почему мне так хочется снова туда. Здесь нет той еды даже, к которой я привык. А приготовленные аналоги почему то безвкусны.
     Следующий день стал днём хозяйства. Надо было распределить участки магнатских полей. Раз в 3-4 года их меняли. Поле становилось пастбищем, и наоборот. Последний раз такое делали 3 года назад. И надо было определить, нужно ли менять участки.     Распорядился вернуть в поместье Рианорикса. Пока того вызвали, отмыли, переодели считай больше полдня прошло. Тут ещё выяснилось, что поголовье магнатских коз и овец почти исчезло. Конечно, какую то часть, очень немалую, сожрали и угнали бургунды. Но немало было просто разворовано. Распорядился в следующий год взять с арендаторов по одной овце или козе сверх основной арендной платы, и брать в счёт аренды одну единицу скота взамен 10 мешков зерна. Арендаторы взвыли, стали прибегать бить челом, просить смягчения. Обещали даже вернуть часть украденного у магната. Пришлось отложить решение вопроса до консультации с Рианориксом и одобрения выработанного решения у Кальпурния.
     Поехал к Феликсу. Доверительно побеседовал с ним. Попросил выяснить получится ли взять по козе или овце с каждой семьи колона к следующей посевной. Феликс помрачнел, но потом сказал, что если мне это так нужно, то колоны попробуют вырастить по одной голове скота хотя бы с двух семей. И то хорошо. Поручил Феликсу довести это решение до остальных и вернулся в поместье. В атриуме уже сидел довольный Рианорикс. Общий вид портили только гноящиеся болячки на руках. Ясное дело, потаскал говнецо.
     Рианорикс наверное в душе лелеял надежду, что теперь его снова поселят в поместье. А вот болт тебе. Сначала заслужи. А пока придётся пожить в домике для ценных рабов. Не нравится – доставай припрятанные солиды и строй себе свой дом. Вообще, мужик он дельный, хоть и вороватый. Под конец беседы он начал меня благодарить, упав на колени. Пришлось побушевать и потребовать прекратить ненужные унижения.
     На следующий день уже окончательно определилось, что в посевную будем засевать все, абсолютно все магнатские земли пшеницей. Настолько всё туго оказалось со скотом. Колонам я снизил норму до одной головы скота с трёх семей, а арендаторам оставил по одной голове сверх прежней аренды. И не колышет. Ловко было воровать – имей ловкость возмещать. Впоследствии Кальпурний даже требовал объяснений за это. Что же, объяснил. Как ни крути, а у колонов детей изъяли. Число рабочих рук в семьях снизилось минимум вдвое. Им нужно позволить набрать немного жирку, размножиться. Тогда можно будет и прежнюю выработку требовать. Арендаторы конечно тоже детей потеряли, но они и нажиться смогли неплохо за счёт своего патрона. Так что логично взвалить на них основное бремя восстановления хозяйства.
     Минус ситуации был в том, что арендаторы не имели личной зависимости от магната. Колоны же были полной его собственностью. Всю тяжесть хозяйственной жизни магнат и прежние управляющие стремились свесить именно на колонов. Так было проще. Не выполнил норму выработки – на дыбу. Не сдал норму зерна ежегодную – получай кнут. Особо строптивого можно было отвезти в Массилию и продать в гребцы на корабли.
     Я поднял хозяйственные документы. Выяснилось, что число колонов снижается даже без набегов. Приток новых рабов не восполняет убыток. Потому я принял решение полностью изменить политику. Теперь колоны превращались в стратегический хозяйственный резерв. Ведь по большому счёту и арендатору деться некуда. Ну, бросит он землю. Пусть даже бросит землю поселковая община. И куда они пойдут? В город? И что они там делать будут? Только если на панель пойдут, и то сомнительно. Кальпурний говорил, что города в основном нынче перенаселены. Много лишних людей. Халявы мало, работы ещё меньше. Так что ничего, не сахарные головы, не растают. На крайний случай подменим на время колонами.





Глава 5




     Так, в трудах и заботах, пролетел первый год. Климат мне понравился, зимы можно сказать и нет. На снег можно посмотреть при желании, что я и сделал. Когда были полностью набран кавалерийский и пехотный отряды, мы совершили небольшой учебный переход. В предгорьях Альп мы ненадолго стали лагерем. И вот там то как раз лежал снег. Было достаточно холодно.
     Вернулись, имея некоторые потери. В пехоте простудились и сильно заболели семеро, фурункулёзом заболела половина отряда, один балбес настолько сильно стёр ноги, что они воспалились, и даже стоял вопрос об ампутации. В кавалерии у трёх бойцов вылез геморрой, практически у всех лошадей, кроме моей, так или иначе были побиты копыта и имелись другие болячки. После всего этого я стал по другому смотреть на проблемы полевой армии. Сам по себе переход, уже напряжение сил.
     Балбеса стёршего ноги перевели, наряду с теми кто сильно заболел, в состав стражников поместья. То же самое было произведено и в отношении заболевших геморроем. Выяснилась необходимость обучения более тщательному уходу за лошадьми. В этот же момент я распорядился окончательно открепить призванных в магнатскую армию колонов от земли. Переселил их с семьями в пределы поместья. В их числе должен был быть и Феликс. Но я так подумал, что надёжный человек на посёлке колонов мне не помешает. Потому прислал рабов, они построили Феликсу конюшню. И теперь он стал старшим на посёлке. Естественно, я частенько бывал у него в гостях. И потому не терял связи с простыми людьми. Колоны охотно всегда рассказывали о своих проблемах. Однако следовало быть осторожным в части раздачи обещаний. У людей, после некоторого, даже существенного, смягчения повинностей, начали резко увеличиваться хотелки.
     Хотелки конечно были и разумные. Типа как окружить посёлок частоколом и рвом. Для защиты при набегах хоть что-то. Потому я тут не только согласился, но и постарался посильно помочь. Сначала даже думал и мечи простые, германского типа, заказать и раздать. Но Феликс, узнав о том, что я собираюсь сделать, примчался на поместье галопом и принялся жарко убеждать меня в том, что этого делать не стоит. Мечи в итоге заказали, и копья, и топоры, и стёганки. Но хранились они на поместье. С таким расчётом чтобы выдать всем колонам только при начале набега. Феликс же, время от времени приводил группы колонов для занятия строевой подготовкой и обучения основам боя. Паулос был доволен, я ведь приплачивал ему немного за обучение колонов. В кошельке звенело больше монет – что же не радоваться.
     Тем временем, по периметру поместья начали заливать бетонный фундамент  будущей стены. Камень, и другие стройматериалы, уже были завезёны. Так я впервые познакомился с таким материалом как римский бетон. Делали его из измельчённых в пыль камней с добавлением извести. Добавил воды, замешал, залил в опалубку и вот, натуральная бетонная конструкция. Прочность зависела от добавляемой каменной пыли. Камни то ведь разные бывают. Кто-то мне даже рассказывал, что в старину, во времена Цезаря, бетон чётко делился по сортам. Типа как из одной провинции лучше идёт на основания дорог, а из другой лучше на отливку стен и колонн пускать. Сейчас уже конечно мы были не столь щепетильны. Наш бетон был из Италии. В нём было слишком много извести. Потому было очевидно, что построенная стена, из-за фундамента, будет не столь долговечной.
     Незадолго до времени сбора основного урожая начались тревожные события. Виталий в один из дней заявился ко мне мрачным. Сообщил, что бургунды на юге Верхней Германии собирают силы для нового набега. Источником его информации был один из заместителей дукса Кассия Агенобарба, который командовал пограничным легионом в нашей провинции. В тот день мы очень долго общались с Виталием. Он рассказал, что наиболее эффективным способом действий в нашем случае будет нанесение упреждающего удара.
     В ближайшие дни мы встретились с Кассием Агенобарбом. Тот подтвердил информацию о предстоящем набеге. Как же мы были к нему не готовы.  Дукс лишь развёл руками, мол все не готовы, что же такого. Наше предложение о проведении демонстрации сил путём упреждающего удара он встретил скептически. Мол при этом придётся переходить через фактический лимес,  а это чревато серьёзными проблемами без санкции из Равенны. Однако, попав под наше влияние, он всё же предложил компромиссный вариант. Суть его сводилась к тому, что из самого легиона к демонстрации будут привлечены лишь силы разведки. А вот остальные силы будут частными – отряды магната и ветеранов. Другие варианты дукс категорически отверг. Что делать, пришлось соглашаться на компромиссный вариант.
     Старшим разведчиком в легионе был молодой ещё парень по имени Гай Констанций. Начинал службу он в превенторах (так в оригинале, речь о силах специального назначения империи). Потом по пьяни, в Медиолании, устроил дуэль с одним из офицеров палатинских, и тяжело его ранил. Вроде всё по честному. Но палатинский оказался редкостным уродом и подстроил перевод Констанция в пограничный легион.
     Так что с разведкой у нас было хорошо. Собственно с приходом Констанция в легион разведка и начала работать нормально. Было установлено, что бургунды ведут сейчас накопление сил. Отряды бургундов прибывают в лагерь на большой лесной опушке рядом с границей. Временами, перепившись пива, они выходят к границе и осыпают угрозами наших дозорных. Однако прямых стычек ещё не было.
     Было решено устранить проблему радикально – уничтожить весь лагерь. При этом нельзя было оставить ни одного свидетеля. И желательно было не иметь потерь в людях, лошадях и снаряжении. Для этого нам нужно было скрытно перейти границу. Расчистить маршрут выдвижения от лишних глаз взялись разведчики легиона. Отсечную позицию в лесу, во вражеском тылу, заняли пехотинцы-ветераны. Их задачей было не допустить с одной стороны никакого организованного отступления бургундов, с другой отловить тех, кто попытается всё же скрыться, с третьей стороны эти силы служили основным резервом. Главный удар по бургундам наносили всадники-ветераны и мой кавалерийский отряд. Зачистка лагеря возлагалась на мою пехоту. Устранение дозоров на разведчиков легиона.
     Пленные бургунды потом рассказывали, что они всё же заметили перемещение наших сил. Но не смогли верно оценить их численность и определить цель перемещения. Атака началась по сигналу Констанция, на рассвете. Влетели в лагерь бургундов мы стремительно и начали рубить очнувшихся сонных бургундов. Кстати, спали они не снимая доспехов. Однако это им не особенно помогало. Первого бургунда, вообще первого человека в жизни, я убил просто. Он соскочил с шкуры, на которой спал, и был как раз без доспеха. Стоял он ко мне спиной. Я по неопытности ударил его мечом в полную силу и почти перерубил напополам. Это потом уже придёт навык экономии сил и я буду таких врагов, без доспеха, убивать лёгким, почти незаметным для меня, тычком острия.
     Уже в первую минуту боя я потерял управление. Мои всадники разбрелись по лагерю и убивали всех попавшихся на глаза бургундов. Ветераны же  проезжали по лагерю хоть каким-то строем из конца в конец. Подошли мои пехотинцы и радостно накинулись на оставшихся врагов. Опять же, я их боем не управлял. В силу этого, остатки бургундов сбились в отряд и начали организованно отходит к лесу. Виталий подъехал на лошади ко мне и прокричал на ухо, что его всадники не смогут смять этот строй ощетинившийся копьями. У их лошадей не было ни попон ни пластинчатых доспехов.
     В этот момент мне волей-неволей пришлось возвращать себе управление. Наскоро построив своих всадников я приказал сменить оружие на копья. Не знаю почему, может предчувствие, но я лишь перед самым боем распорядился одеть на лошадей переднюю защиту. Это было верное решение.
     Часто приходится теперь читать, мол копьеносцы убийцы кавалерии. Чтобы действительно эффективно остановить атаку тяжёлых всадников нужно иметь вероятно длинные копья, типа как у бойцов Александра Македонского. Обычным коротким копьём летящего на полном скаку, закованного в броню всадника и лошадь не остановить. Древко копья просто переломится, а державший его копейщик со сломанными, или вывихнутыми руками упадёт на землю и будет тут же затоптан.
     Длинных копий у бургундов не было. Мы вломились в их строй даже не совсем на полном скаку. И строй наш был не идеален. Раздался треск ломаемых копий, истошные крики раненых бургундов. Мы проскочили через строй врага, смяв его, и оказались в самом начале леса. Я истошно заорал – Вытащить мечи!!! Отбросил своё копьё на землю, вытащил меч. Остальные повторили мои действия. Оставшихся бургундов мы исступлённо рубили мечами и топтали копытами лошадей. К этому моменту, для поддержки наших действий пришли всадники во главе с Виталием. До ветеранов-пехотинцев так никто из врагов и не добежал.
     Закончив бой и убедившись, что никто из бургундов не остался живым, кроме двух пленных, мы разбрелись по лагерю. Нужно было собрать всё оружие. И своё, и вражеское. Своё, чтобы не осталось улик против нас. Чужое, чтобы лишить врага возможности быстро оправиться от поражения.
     Выходили на свою территорию быстро. Уже к вечеру я был в поместье. Вражье оружие было отдано Виталию, он его спрятал в лесах. Потери были. Был убит один мой пехотинец и ранено, не сильно, семеро. Среди кавалеристов моих, и Виталия, потерь не было. Если не считать конечно синяков и ссадин. Убитого колона из пехоты мы похоронили в земле, около поместья, просто закопали поглубже, оставив небольшую меточку, чтобы не забыть потом . О его смерти было приказано не распространяться до особого распоряжения. За исполнением следил Феликс. Мне же надо было срочно отвлечься на проведение уборочной и скорый приезд Кальпурния.




Глава 6




     Вообще, в первые годы я взял очень высокий темп работы, деятельности. Это избавляло меня от настырных размышлений о моём положении, я реже вспоминал свой прежний мир. С другой стороны, активная деятельность создавала мне благоприятную репутацию в моём нынешнем мире. В большой мере влияла на репутацию и моя относительная честность, порядочность. Воровал и обманывал, проявлял жестокость, я по большей части в интересах дела. Мой же карман наполнялся золотом исключительно за счёт жалования магната и подарков. Стремиться к роскоши мне было некогда. Всё также я ходил в калигах и тунике с гетрами. От дождя и непогоды меня защищал добротный, но не шикарный кожаный плащ. Тогу я так и не научился одевать сам. Так и лежала моя простенькая тога в чулане, для особых случаев. Из цацек у меня была всего одна – серебряный перстень с моей печатью. Самое дорогое моё имущество в тот момент это мой любимый конь Сатурн и оружие со снаряжением. Своих рабов я так и не заимел в первый год. Это потом только я догадался выкупить Феликса с Алевтиной и Рианорикса. Оружие и лошадь стали моими лишь по итогам первого года деятельности. Мне их подарил магнат, в знак признания моих заслуг.
     Вхождение в новый мир представляло для меня множество проблем. Вот например, было очень неуютно без телефона. Иной раз, на бегу, ляпнешь Рианориксу, мол свяжись с магнатом, получи у него добро и вечером обсудим это дело. А он смотрит только удивлённо и говорит, мол Петроний, дружище, до Массилии гонец едет целый день, и то если очень быстро, меняя лошадей, к вечеру мы решения Кальпурния всё равно не узнаем.
     Порешать вопросы в посёлке колонов без телефона, это считай минимум полдня. Съездить к Виталию, пообщаться – целый день. Объехать все земли подчинённые мне, ну не просто объехать, а чтобы ещё дела поделать, это уже считай минимум три дня, а реально и по пять и по семь дней уходило.
     Письмо и книги были широко распространены. Но никакой бумаги, что ты. Никаких бросовых материалов для письма, ну может за исключением вощёных табличек. В первый год я видел книги и документы важные лишь на кожах. Годится для письма почти любая некрашеная кожа, хорошо выделанная. Обычно козья или овечья. Бычья толстая, да и не такая распространённая. Бычья на доспехи хороша. Текущие же записи, письма, делаются на дощечке тоненькой, смазанной воском. Берёшь дощечку, мажешь воском, ждёшь, пока остудится. Потом берёшь стилус (так в оригинале, речь о палочке для письма). Стилус может быть разный. Беднота использует деревянный. У меня был серебряный. Металлические лучше, их можно слегка подогреть об лампу например, и буквы получаются аккуратные. Деревяшкой же просто процарапываешь воск, летом в таких случаях слегка греют табличку на солнце. Зимой получаются трудно различимые каракули. Воск с использованной таблички соскребается для повторного использования. Получается, что только дощечка бросовая, её можно поломать в гневе и выкинуть, например. Лишь позднее, в Италии, я увидел папирусные свитки. Но мне папирус как материал письменный не понравился. Кожа дешевле и лучше. Папирус легко портится от сырости, ломается. Короче, чистые понты, а не материал письменный.  Чернила кстати, тоже не такие уж и дешёвые. Написать, таким образом, на качественной коже и стойкими чернилами, можно только очень нужную книгу.
     Ещё мне страстно не хватало курева. Табака то нет, в принципе нет. Так что курить я бросил. Это наверное хорошо. Зато на местности полным полно конопли и мака. Мак считай сорняк, его выпалывают, но он зараза стойкий, всё равно норовит прорасти где не надо. Маковые семечки собирают колоны, и прочая беднота. Промывают и добавляют в тесто для лепёшек. Таким образом улучшают пищевую ценность основного продукта. Конопля обильно выращивается на верёвки. Иногда из неё делают даже дешёвые ткани. Семечки конопляные очень ценимы. Обычно ими кормят кур. А в голодные времена едят сами люди. Ещё из них давят масло. Очень распространённое масло по причине своей дешевизны. Я вот такое тоже время от времени употреблял. Но по большей части жёг его в лампе.
     Ещё знаешь, не хватало привычных лекарств. Помню, заболела жутко голова. Первая мысль – надо выпить анальгин. Ага, сейчас. В итоге местный врач дал мне настойку опия. И то хорошо. От простуды или больного зуба здесь вполне реально можно умереть. Есть конечно лекарства, врачи, но эффект совсем не тот. В основном приходится полагаться на предупреждение болезней. Пить только проточную воду, есть только свежую пищу, почаще мыться и полоскать рот, одеваться теплее.
     По части гигиены вообще интересно. Мыла как такового нет. Настойки для полоскания рта и масла для натирания после бани все сплошь обладают дезинфицирующими свойствами. С бритьём проблемы. Бритв тоже нет. В начале мне бороду и усы просто выщипывал Андроний. Уже потом я приспособил под бритьё спату. Сталь у спаты очень хорошая. Я распорядился её очень остро заточить и так получил в своё распоряжение неплохой инструмент для бритья. Летом ввёл в привычку бритьё головы. Таким образом я защищал себя от вшей, и от болезней от них передающихся.
     Итогом первого года жизни стало успешное проведение уборочной. Зерна собрали больше обычного. Оно и понятно. Хороший урожай дали бывшие пастбища, последний нормальный урожай дали старые поля. В сумме и получилось замечательно. Приехал Кальпурний. Урожай его очень порадовал, равно как и полностью собранная плата с арендаторов. Собирать пришлось едва ли не самому. Местами арендаторы пытались разжалобить меня слезами, местами шумели, приходилось угрожать им расправой. Но как бы там ни было, однако аренду я выбил со всех. Мне тогда пришлось нарушать закон. Часть отказников сволок на поместье и забил в колодки, остальных высекли на месте кнутами. Арендаторы наказанные мной имели полное право жаловаться на меня в администрацию провинции, обращаться в суд. Этим они и грозили. Но так ничего и не сделали. Это было их первой ошибкой, а моей первой победой над вольностями римских граждан.
     Да, по моему приказу били и истязали граждан Империи. За такое полагался суд и обвинительный приговор, очень даже жёсткий в отношении меня. Но реальность такова, что в суде побеждает тот, кто больше положит в кошелёк судье. Самое интересное, что если бы все-все арендаторы скинулись, то они бы дали судье больше чем я. Но где там. Целый никогда не станет платить за побитого. Так и начали кончаться их права и вольности.
     Кальпурний же был просто в восторге от моего заворачивания гаек. Тайно я также сообщил ему о победоносном бое на опушке, в ходе которого было полностью уничтожено войско бургундов, собравшееся для набега. Вот за это магнат и подарил мне моё первое оружие и моего первого коня. Ну и премию дал к жалованию.
     Тут ещё и Рианорикс подкинул проблему. В хозяйственных делах он был моей правой рукой. После случая с арендаторами те начали его склонять к заговору. Рианориксу предлагали заколоть меня во сне, или ещё что наподобие сотворить. Это же предлагали и Феликсу, но тот сразу же сообщил мне об этом. Сейчас я уже знаю точно, что Рианорикс даже и не думал меня убивать. Он просто не хотел, чтобы я заходил в своих жестокостях дальше. Ведь сообщая мне о заговоре, ему пришлось бы и выдать всех заговорщиков которых он знал, как Феликс.
     Тогда поведение Рианорикса показалось мне подозрительным. И к приезду Кальпурния он снова висел у поместья вниз головой, а стражники охаживали его дубинами. Серьёзно так били, серьёзнее гораздо, чем в прошлый раз. Магнат, узнав о случившемся, предпочёл устраниться от решения вопроса. Спас Рианорикса от неминуемой расправы Гай Констанций. У него были свои уши в провинции. Он же и поделился мне подробностями, когда увидел висящего вниз головой Рианорикса. Тяжёлую же ему проверку пришлось пережить. Я ещё очень долго чувствовал себя виноватым.
     Констанций, после недолгих раздумий, предложил мне свои услуги по тихой ликвидации арендаторов-заговорщиков. Естественно не бесплатно. Рассудив спокойно я решил оплатить только ликвидацию самых буйных. Всё случилось быстро. Арендаторы, по слухам, сразу поняли, откуда растут руки, убившие их тайных вождей. Поняли и решили больше не заигрывать так опасно со мной. Это была ещё одна их ошибка и моя победа.
     По идее, убийства арендаторов должны были расследоваться, виновный должен был быть найден и наказан. Ага, сейчас. До администрации провинции данные об убийствах просто не дошли. Никто и пальцем не пошевельнул кого-то искать. Сами же арендаторы сообщить об этом почему то не решились. Зря. Они сами, своими руками, создали обильную почву для моего произвола, которым я был грешен первые годы. Им почему то казалось, что никакие законные меры против меня не будут эффективными. А в первый год всё было совсем наоборот. Я был никто, и звать меня было никак, для чиновников провинции. Денег у меня было очень немного, во всяком случае, для решения всех вопросов в случае их возникновения. Магнат ещё не был полностью на моей стороне всей своей мощью. Так что давить меня арендаторам нужно было либо сразу, либо уже никогда. Не вышло. И уже через пару лет из гордых собой граждан Империи они превратились в запуганное крепостное быдло.
     Колоны же пока отъедались. Они прекрасно знали, что состояние это временное. Я от них это не скрывал. Но они, будучи изначально рабами, и не питали каких то иллюзий относительно любого начальства. Меня колоны ценили хотя бы за то, что я не сёк их кнутом огульно, только за конкретные тяжёлые провинности, и давал возможность вести хоть какое-то своё подсобное хозяйство. С другой стороны они были рады, что я им доверял в деле защиты от набегов. Да что там, они были моей последней надеждой в таких случаях. Сам факт того, что я разрешил им построить частокол и вырыть ров вокруг посёлка, а также запас для них пусть и дешёвого, но оружия, поднимал им настроение. Рады были и обретению столь мощного заступника при поместье как Феликс.
     В это же время, после сбора урожая, мною был организован первый военный смотр. Что-то типа парада с показательными упражнениями. Мне надо было продемонстрировать Кальпурнию, что я делаю всё от себя зависящее для обеспечения безопасности. Впоследствии этот смотр ежегодный стал традиционным и сопровождался выдачей колонам пива, пиром для гостей.
     Тот смотр был первый, потому отлично мне запомнился. Был солнечный день, на небе ни облачка. В поместье съехались гости. Ветераны, лимитаны, командование легиона. Сперва демонстрировали строевую подготовку пехотинцы. Наши ещё были не на высоте, хотя инструкторы гоняли их как могли, добиваясь полного автоматизма. Держать строй – умение важнейшее для подразделения. Но увы, мои пехотинцы ещё не были отлаженной машиной для убийства. Явными лидерами по строевой подготовке оказались ветераны. Лимитаны тоже смотрелись неплохо.
     А вот кавалерийский смотр был завершён показательным учебным боем. Я его специально распорядился провести. На поле поставили плотный ряд чучел, из которого плотно торчали древки копий. За этим плотным строем чучел, на некотором удалении, стояли воткнутые в землю шесты в человеческий рост, сверху на шесты была примотана солома.
     Отрабатывался стандартный приём – таранная атака на строй копейщиков, разгром копейщиков и преследование. Подразделение в учебной атаке возглавлял я сам. Всё прошло красиво. Ломающиеся деревяшки громко трещали, чучела разлетались по сторонам. Строй чучел мы прошли без заминок, никто не упал и не задержался. Перестроение для атаки с тыла и смена оружия были выполнены быстро, без заминок. Так же стремительно мы развернулись для преследования и молниеносно его провели, срубив все учебные шесты.
     Кассий Агенобарб лично поздравил меня с демонстрацией образцовой кавалерийской атаки. После он посетовал на то, что кавалеристы его легиона даже близко не умеют ничего подобного. А что он хотел, в легионе ведь были простые, легко экипированные всадники. Тяжелая экипировка была давно уже распродана ими на металл для кузниц. Таранная атака на строй копейщиков для таких всадников – самоубийство. Потому командиры её и не отрабатывают с подчинёнными, ограничиваясь индивидуальной подготовкой и отработкой преследования.
     Смотр продолжился на стрельбище. Там было проведено соревнование стрелков. Победил ветеран по имени Терций, если мне не изменяет память. Мои стрелки, из числа кавалеристов, продемонстрировали очень слабый результат. Лук требует годы подготовки, для появления мастерства. А закончили дела в тот день хорошим, по местным меркам, пиром. Пировали аж до самого утра.




Глава 7



     На второй год своей новой жизни я начал более подробно вникать идейные основы здешней жизни. Открылся для меня этот участок жизни внезапно. Обходили с Феликсом посёлок колонов, оценивая внешний вид сооружаемого частокола. Вижу, к посёлку идёт нечто. Нечто воняющее, в обносках из грубой шерсти, сбоку сумка из дешёвого конопляного полотна. Лицо бородой заросшее, волосы сосульками висят.
     Это нечто меня увидело, подскочило поближе и начало попрошайничать. Мол подай ради Христа, не оскудеет рука дающего и всё такое. Я как-то даже к кошельку рукой слегка прикоснулся. И тут Феликс, молодчина, вытащил свой меч, спату, её я ему выдал в дополнение к полуторному кавалерийскому клинку. И плашмя как дал по башке этому юродивому. И вспылив, наорал на него. Мол иди отсюда, гад смердящий, работать научись, делать хоть что-то руками, или к Христу своему напрямую обратись, глядишь поможет, он у вас на чудеса мастер.
     Тогда я Феликса осадил, грубовато так осадил. Не знаю, жалко стало. Ну не сделал же мне лично ничего плохого этот юродивый. У меня сумка тоже была с собой, там еда лежала и глиняная бутылочка с разбавленным вином. И вот эти медовые лепёшки сладкие и бутылочку с вином я и отдал юродивому. Тот вытащил деревянный крест, небольшой, перекрестил меня и себя, но не так как нынешние православные в России, благословил меня на хорошие дела и удалился.
     И вот знаешь, кто этот юродивый был? Священник! Святой Отец местного прихода! Во как! В целом, безвредный сумасшедший. Потом он был зверски замучен бургундами, во время набега. Это был единственный христианин, про которого я могу сказать хоть что-то хорошее. Имя его я забыл уже. Был он отпрыском небедного семейства массильского. То ли отец, то ли дед, то ли дядя его, уже не помню, был одно время даже президом (так в оригинале, речь о главе администрации провинции). Родители отправили его, как он повзрослел, набираться ума разума в Рим. Там он и связался с этими мутными иудейскими сектантами, по недоразумению захватившими власть над духом и разумом жителей Империи. По мне, так просто парень сошёл с ума от напряжённой учёбы. Архитектор он кстати был отличный. Первая сельская часовня в наших краях – строилась по его проекту, и под его руководством. И на его средства, кстати. Он же долю наследства получил. И всю её пустил на нужды христианские.
     Остальные же христиане у нас были отщепенцами. Многие из них были изгнаны из своих сёл. Кто за что. Кого-то ловили на совращении мальчиков, другого изгоняли за банальное свинство и нежелание работать. Вот эти отщепенцы и составили со временем отдельное поселение. Небольшое. 107 человек обоего пола, включая детей. Детей у христиан было мало. Одни умирали в раннем детстве, не выдержав сектантского быта, других убивали ещё в утробе. Аборт для христианок почему то был обычным делом. Правда маскировался он под выкидыш, в то время как в обычных поселениях для этого почти легально проделывали хирургические операции. Прокалывался плодный пузырь, и происходили преждевременные роды. Христианки же делали всё исключительно лекарственным способом. Просто потому что денег на доктора хорошего у них нет. Это же работать надо от зари до зари, чтобы деньги были. 
     Так как земли у христиан были самые дурные, в низинах, рядом с болотцами, то естественным было обилие поражённого грибком зерна. Здесь уже уточнил, грибок этот называется спорынья, по-русски. Детишки колонов и арендаторов время от времени им травятся, когда помогают родителям в уборке зерна. Спорынья ведь сладкая на вкус, малыши и тянут её в рот. Чуть загляделась мамка и случается горе. Выжившие от отравления дети часто остаются без рук, ног, половых членов, или просто сумасшедшими остаются на всю жизнь.
     Однако если взять совсем немного спорыньи, с маковое зёрнышко. Закинуть его в воду, дать постоять и выпить, то у беременной женщины происходит выкидыш, вместе с лёгким отравлением. И так получается, что ребёнок погиб в утробе естественным способом. Вроде, как и нет никакого греха убийства. Вот и подумай сам, как это выглядело по-уродски, при взгляде со стороны.
     Настоящей народной верой у нас, в нашей провинции, была вера в Солнце Непобедимое. Соль Инвиктус, если по-латински. Всё просто, солнце разгоняет ночную тьму, холод, непогоду. Без солнца не родится урожай, болеет скот. Уж не знаю почему, но в то время люди, в массе своей, уже чётко определяли, что именно является источником всех наших благ на земле. Да что тут гадать, это же очевидно, при нормальной логике.
     По праздникам люди массово собирались около святилищ Соля Инвиктуса. Пели гимны, славящие солнце. Заканчивалось всё большими народными гуляниями. Священники Соля Инвиктуса были из зажиточных. В основное время работали, а по праздникам вот несли и общественную нагрузку, так сказать.
     У ветеранов в большом почёте, равно как и у многих армейцев, был Митра. Имелись чётко, по-военному, оборудованные культовые места. По определённым датам там проходили собрания. Священники облачались в белое и читали молитвы, проповеди. Разъясняли неизбежность прихода в наш мир трёх спасителей - Сошьянтов. И установлении по итогу царства Мазды, главным проявлением которого был Митра. В конце собраний присутствующие приносили клятву верности Благой Мысли, Благому Слову и Благому Делу.
     Вера Митры пришла в Империю с востока. Но мало что об этом уже напоминало, кроме персидских слов в главных молитвах. Последователи отличались, на мой взгляд, особой нетерпимостью к христианам. Впоследствии я примкнул к последователям этой веры.
     Кстати, я никогда не понимал нищенства христиан, и не пойму никогда. Иметь достойный, наравне со всеми арендаторами, доход, они могли достаточно просто. Достаточно было просто взять, на льготный условиях, полагавшихся по моему распоряжению всем новым арендаторам, нормальные земли. Они же предпочитали жить на самых плохих и выращивать самое некачественное зерно. Его я в счёт платы не брал. Вообще с них аренду не брал. Потому как взять с них тупо было нечего. Жрали, да-да, именно жрали, руками, немытыми, они разные корнеплоды, плохонький хлеб. Одевались в обноски, которые им удавалось выпросить у арендаторов. Только если часовню разграбить, там было немного ценной утвари. Но это уже был бы полный беспредел. В отличии от христиан нам никому не приходило в голову грабить святые места чужих вер.
     Кстати, да, чуть не забыл. Главной хозяйственной проблемой на второй год, для меня стало введение в оборот ранее брошенных земель магната. Семь десятых частей всех магнатских земель пустовали, зарастали лесом. По документам получалось, что процесс этот идёт уже давно и по всей видимости подходил к печальному завершению. Население ведь сокращалось уже ой как давно. А тут ещё и участившиеся набеги. Разорённые раньше толпами снимались с места и бежали. В основном бежали на север Италии.
     Я воспользовался тем, что через нашу провинцию проходил постоянно поток мигрантов и беженцев. Бежали и переселялись граждане Империи. Из Верхней Германии, те кто ещё уцелел во всём тамошнем бардаке, из Лугдунии, спасаясь от набегов. Наша провинция конечно, по факту, была пограничной. Но дела обстояли существенно лучше, чем в Верхней Германии. Да и получше чем в Лугдунии. Ещё момент который мне тогда бросился в глаза – совсем не было беженцев и мигрантов с вестготских территорий. Как ни странно, но простому римлянину под вестготами жилось лучше, чем под императором. Налоги были меньше, суды работали честнее, защита вестготских войск была надёжнее. И конечно же не было того лютого пресса со стороны христианских священников всех уровней, как например в Италии.
     Конечно, за один год решить проблему возрастом в столетие было нереально. Да и не решил я её полностью никогда, скажу забегая вперёд. Однако, я провёл учёт пустующих земель. Выбрал лучшие, разбил их на участки и стал сдавать в аренду всем желающим гражданам Империи. На очень красивых условиях. Первые два года, в период самых лучших урожаев, арендатор не платил ничего. Этот период давался ему для того, чтобы обжиться на новом месте. Следующие пять лет, арендатор платил только половину зафиксированной при установлении договора платы. То есть, произвольно повысить аренду в это время я не мог. Как зафиксировали на год заключения договора, так и рассчитываем из неё. И ещё, в первые два года арендатор был избавлен от всех экстраординарных повинностей, а в следующий льготный период на него они накладывались лишь в половинном размере и по особому распоряжению.
     Народ из Верхней Германии достаточно хорошо принимал такие условия и садился на землю. У беженцев из Лугдунии было больше надежд на устройство в Италии. Ох, как они прогадали на этом впоследствии.
     Кальпурний радостно приветствовал эти мои начинания. Конечно, самому ему до такого несложного решения было догадаться недосуг. А рабов, для посажения на землю, он всё же начал присылать. Но в силу дороговизны живого товара, численность колонов прибывала очень медленно.




Глава 8




     Постепенно решались и личные вопросы. Не, жениться я и не думал, к тому же не знал ещё всех здешних формальностей связанных с оформлением семейного союза. Потому специально никого не искал. Достаточно быстро установилась тесная личная связь между мной и Стеллой. Симпатичная такая девушка из прислуги поместья. Здешняя мораль такие связи нисколечко не осуждала. Потому мы ни от кого не прятались.
     Стелла  появилась у нас с первой партией рабов для поселения. Магнат старался покупать рабов парно, чтобы у тех потом не было проблем с образованием семей. В тот раз рабы были римского происхождения, из Африки. После очередного внутреннего конфликта в Вандальском государстве, некоторая часть римлян, в нём участвовавших, была продана в рабство.
     Такие рабы неудобны. Оказавшись в пределах Империи, многие вспомнили о своём происхождении и стали требовать гражданских прав. Формально они были правы. Но реально никто даже и не подумал что-то менять в их положении. Их быстро распродали по дешёвке, многие оказались собственностью магната Кальпурния.
     В этой партии рабов наблюдался существенный перевес женщин над мужчинами. Причём женщины были преимущественно молодыми горожанками. Уж даже и не знаю, зачем их так много Кальпурний купил. На селе от них толку немного, изнеженные слишком. Потому пришлось уже на месте их частично перепродать, обменять. Оставшихся, самых ухоженных и толковых, закрепил на поместье, прислугой.
     Стелле, как одной из самых приличных, поручили следить за чистотой спален. Девушка она весёлая, любила петь песни за работой. Пела хорошо. Так и познакомились. По первости она  присутствовала на моих поздних трапезах, рассказывала разные истории из своей жизни, чисто чтобы мне не скучно было. Инициатива же в деле более тесных связей больше исходила от неё. Я вот как-то стеснялся. Не был я приучен пользоваться хозяйским положением в таких случаях.
     Стелла стала моей личной собственностью очень быстро. Выкупил её по себестоимости. Магнат был не против, даже удивился, зачем я спрашиваю разрешение на такую сделку. Оказывается, в таких случаях, рабынь часто просто дарили. И магнат со временем бы тоже Стеллу мне подарил, но я вот поторопился и выкупил. Она стала моим постоянным спутником во всех ранних моих поездках. Вела моё личное хозяйство, была референтом. И судя по всему, была безумно счастлива своей судьбе. Даже после женитьбы официальной, я её не так сильно отдалил. Была она нянькой моим детям, подспорьем жене.
     Вообще, связь со Стеллой имела множество положительных сторон. Одной из них было доказательство моей сексуальной нормальности. Ты думаешь, гомосексуализм был в римской провинции нормой? Как бы не так. Гомиков открыто презирали и военные и селяне. В Массилии гомы чувствовали себя вольготнее. Однако и там свои пристрастия они стремились не афишировать. В Риме и Равенне всё было скорее с точностью до наоборот.
     Ага, пока не забыл. Расскажу случай. Произошёл он как раз на второй год моей жизни. Гомы, как ты теперь знаешь, старались всячески прятаться. Они были конечно, и наверное немало. Но с виду всё было вполне прилично. Была и ещё одна проблема подобного рода – педофилия. И если гомов просто презирали, то педофилов ненавидели. В столицах да, было нормой когда папа трахает маленькую дочу, брат совращает малолетнюю сестру и наоборот. У нас же за такое крепко били, как минимум. Старались выгонять из посёлков, и временами сдавали мне на суд, когда случаи касались колонов.
     И вот, значит, жил на посёлке колон, грек по происхождению, Евтропий по имени. Женился на девушке Галле. Разумеется, из колонов девушка была, галльского происхождения, что на имени и отразилось. Девушка по сельским меркам просто замечательная, ухоженная, работящая, не сварливая. Жили они значит не тужили. В одной из партии рабов были дети. Их раздали по семьям на усыновление. Досталась этой семье девочка, светловолосая такая. Явно германских кровей.
     В один из дней на поместье заявляется взбудораженная толпа колонов, во главе с Феликсом. Тот приехал верхом, а за лошадью волочили по земле Евтропия. Что такое?! Что случилось?! Оказывается, этого извращенца застукали возле леса арендаторы. Тот трахал свою падчерицу в анальное отверстие. Девчонка маленькая, пять годиков. Орёт, стонет. Ну, арендаторы Евтропия и повязали. Хотели на месте прибить. Но потом вспомнили, что извращенец всё-таки собственность магната. И сволокли нам, для суда и расправы.
     Я всё-таки стремился быть справедливым судьёй. Потому распорядился доставить для допроса девочку, Галлу, и поймавших Евтропия арендаторов. Допрашивал без пристрастия, просто на словах беседовал. С каждым по отдельности, не давая сговориться. Показания арендаторов совпали до мелочей, так не сговоришься. Галла рассказала что знала, но дополнительно поделилась, что были у неё накануне подозрения нехорошие. Девочку осмотрела Стелла и врач поместный, подтвердив факт половой связи.
     Приговор я огласил лично, на следующий день. Евтропий, уже отошедший от побоев, ползал по земле, заламывал руки, просил прощения, утверждал, что его подвигла на преступление нечистая сила. Ага, о нечистой силе. Евтропий оказался христианином. Казнь я решил осуществить через повешение.
     Евтропий попросил пригласить священника, для исповеди. Вообще да, это было его законное право, с которым было принято считаться. Казнь отложили ещё на день. Следующим утром на дворе, перед устроенной виселицей, собрались все причастные. Пришёл и тот самый юродивый, никак не могу вспомнить его имени. Пусть будет просто Архитектором. Всё-таки было в нём что-то человеческое.
     Архитектор исповедовал перед этим Евтропия, а прямо перед казнью осуществил причастие. Честно говоря, заметил я тогда, знаешь, некую брезгливость, с которой Архитектор отнёсся к Евтропию в момент причастия. А может мне показалось просто напросто. Ну, не важно. Важно то, что почти сразу после причастия преступник был повешен.
     Болтался он, заливал землю своими нечистотами. Тут подошёл ко мне Архитектор и попросил выдать ему тело Евтропия. Для похорон. Я сначала смутился, потом решил, что пусть забирает. Нечего тут этому вонючему куску дерьма находиться. Чуть попозже сняли повешенного. Архитектор взвалил его себе на спину и потащил в посёлок христиан.
     Галлу и девочку я перевёл на поместье, ухаживать за огородом. История эта постепенно улеглась. Но была она далеко не последней.
     Приближалось время уборки урожая. Ожидался он неплохой, хотя и меньше чем в прошлом году. Всё-таки попытки мои поднять плодородие почвы внесением лесного перегноя были небесполезны, хотя и не столь эффективны, как хотелось.
     В этот момент снова обозначились враждебные намерения бургундов. Снова они стали собираться для набега. Вот только в этот раз лагерь они организовали с засекой по периметру. Стремительная атака кавалерии была на такой лагерь невозможной. Просто сидеть, и ждать набега было мучительно. Часто тогда мы собирались своим превосходным собранием – Я, Феликс, Виталий, Гай Констанций. Феликса мы ввели в собрание авансом, просто по факту его принадлежности к военной профессии и администрированию. Выходили с различными предложениями на Кассия Агенобарба. Тот таки послал просьбу на проведение упреждающей акции за пределами лимеса. Просьба осталась без ответа, вообще. Такое впечатление, что на неё просто не обратили никакого внимания в Равенне.
     Снова тогда отличился Констанций. Он вел пристальное наблюдение за лагерем. Установил, что вождь, в сопровождении небольшой свиты, часто выезжает на охоту, сильно отдаляясь от лагеря. На этом его и подловили. Свиту перебили, вождя повязали и доставили в бург лимитанов.
     Спустя небольшой промежуток времени, Кассию был доставлен ультиматум бургундов. Они требовали вернуть вождя. В противном случае угрожали напасть и полностью разорить провинцию. Кассий склонялся к принятию ультиматума. Мы на очередном сходе превосходного собрания оценили силы. Пришли к выводу, что настал хороший момент, для показательного разгрома бургундов. Они ещё не знали о наших новых взглядах на борьбу с ними.
     Был подстроен побег вождя и его поимка мною. Я своей волей распорядился его повесить. Кассий был в бешенстве. Но пути назад уже не было. Вызов был брошен. Началась моя первая серьёзная кампания. В самом начале я провёл ревизию наших укреплений. Труды не пропали даром. Поместье было окружено добротной каменной стеной с деревянными вышками, для наблюдения. Вокруг был отрыт ров, дно его, по моему распоряжению, было часто утыкано кольями. С таким расчётом, чтобы затруднить подход к стене с лестницей.
     Посёлок колонов был окружён частоколом и рвом. Колонам было роздано оружие. Старшим, и ответственным за оборону у них был назначен Феликс. Кассий принял таки наше предложение организовать подвижную группу войск из кавалерии. В её состав вошло и моё подразделение. Командующим группой стал начальник кавалерии легиона Нумерий Грациан. На тот момент он показался мне достаточно надёжным.
     В лесах были созданы запасы для подвижной группы войск, намечены места сборов и ночёвок. Перед самым набегом в бурги были эвакуированы материальные ценности и часть населения. Остальные, собрав скот и выданные припасы, двинулись в сторону Массилии, с направлением дальнейшим в сторону либо Италии, либо Нарбонии. Вернуться они должны были после окончания набега, и сразу же приступить к срочной уборке урожая. Отказались от эвакуации лишь христиане. Я лично говорил с Архитектором, убеждал в необходимости хоть где-нибудь спрятаться. Тщетно.
     Главной целью бургундов, в набеге, было моё поместье. Они считали, что я нахожусь именно в нём. Обороной поместья руководил Паулос. В его распоряжении была сотня моих пехотинцев и два десятка стражников. Феликса защищал всего лишь частокол и ров, но в его распоряжении было всё население посёлка, вооружённое по германскому образцу. Я толкнул перед ними речь, перед раздачей оружия. Призвал их стойко, до последней капли крови защищать себя, своих близких. Объяснил, что защищают они не столько мой интерес, сколько свой. И ты знаешь, судя по последующим событиям, они действительно согласились со мной.
     Уже тогда появились мои первые подозрения в отношении начальника кавалерии легиона. Когда, собравшись в лесу, уже в самом начале набега, мы определяли план дальнейших действий, от него, в отношении моих людей, проскочило презрительное – рабская армия. Я тогда парировал это тем, что не важно происхождение, важно желание, наличие духа и воли к победе. Он уклонился от спора, сославшись на то, что время покажет кто из нас прав.
     Бургунды, начав набег, ударили в пустое место. Лимитаны в тот раз не стали устраивать стычки, а без боя, в полном составе, укрылись в бургах. Началось дробление бургундских сил, ведь им требовалось осадить каждую крепость. Первая стычка произошла у посёлка христиан. В ней участвовали конные разведчики Гая Констанция и небольшой, но жутко разъярённый отряд бургундов.
     Началось всё так – в лесах нами были задержаны христиане. Они показали, что небольшие силы бургундов вышли к посёлку христиан и принялись его грабить. Основная масса христиан разбежалась. Архитектор с ближайшими своими товарищами остался. Он хотел словом убедить бургундов в бессмысленности кровопролития. Констанций выдвинулся первым, мы пошли следом. Всё произошло быстро, бургунды были частью перебиты, частью рассеяны. Возле часовни мы нашли порубленный на части труп Архитектора. Наивный он. Говорил я ему, что эти бледномордые твари понимают доброе слово только когда начинаешь им их кишки на их шею наматывать.
     Воспользовавшись заминкой, я осмотрел часовню. Большая, каменная, добротная. Внутри были фрески. Их рисовал сам Архитектор. Красота. Парень мог озолотиться, если бы не связался с этими убогими сектантами. А сейчас его отрубленные умелые руки, и светлая, толковая голова лежали по отдельности.
     Сбежались христиане, начали выть, умываться слезами, причитать всякое. Я тогда им предложил, взявшись за оружие, присоединиться к моим силам и в открытом бою отомстить бургундам за убитого Архитектора. Где там, что ты. Вот толпой напасть на беззащитного иноверца это они молодцы, а по честному перерезать врагов это ни-ни, это же ГРЕХ.
     После проведённой разведки и ещё нескольких успешных стычек, мы убедились, что настало время громить бургундов по частям. Наиболее отборные силы осаждали моё поместье. Находясь совсем близко от сил осаждавших посёлок колонов, они образовывали наиболее опасную группировку. Её и было решено ликвидировать в первую очередь. Сначала предполагался разгром сил осаждавших посёлок колонов. Мы скрытно выдвинулись в этот район. Последующие дни и события я не забуду до конца своей жизни.




Глава 9



     Посёлок был осаждён крупными силами. Соблазняясь слабостью укреплений, бургунды уже не раз предпринимали штурм. Частокол уже во многих местах был ослаблен. Для последнего штурма бургунды заготовили таран. Его использование должно было принести эффективность.
     Мы решили нанести удар именно в момент, когда бургунды сломают тараном ворота и войдут частью сил в посёлок. Местность способствовала нанесению внезапного удара. Лес был близок к посёлку.
     Уже с раннего утра в лагере бургундов началось оживление. Сосредоточить усилия они решили на очевидном направлении, на воротах. Мы изначально планировали свои действия именно исходя из такого хода событий. Ближе к обеду начался штурм.
     Обстреливаемые из пращей и забрасываемые дротиками, бургунды подобрались к воротам и установили на ров помост. На него вкатили таран и парой ударов выбили ворота. Защитники не сидели, сложа руки. Накануне они собрали по посёлку горшки, забили их соломой и пропитали её маслом. Теперь они поджигали горшки и забрасывали ими стоявший на помосте таран. Он загорелся, вместе с помостом. Бургунды, не считаясь с потерями, раскидали горящие конструкции и, создав давку, рванулись через ворота.
     Мы стояли в лесу наготове, облачённые в полный доспех. Мои бойцы, сами из колонов, с надеждой и ожиданием поглядывали на меня. Им было тяжело смотреть, как враг врывается в посёлок, долгие годы бывший их домом. Им не терпелось отомстить за прошлые унижения и страхи. Они были полны решимости победить, или умереть.
     Феликс потом рассказывал, что колоны бились стойко, ещё не зная о том, что мы обязательно придём на помощь. С их стороны казалось, что они обречены. Но это увеличивало силы обороняющихся. Никто не хотел показаться трусом перед своим же соседом, тем более в такой момент. Но всё это я узнал лишь потом. А в тот момент я откровенно переживал за стойкость колонов. Ведь стоило им побежать, и весь наш замысел оборачивался против нас. На улицах посёлка, среди домов, мы, кавалеристы, теряли все свои преимущества. Учитывая отличную индивидуальную подготовку бургундов, в уличных боях нам не светило ничего хорошего.
     Услышав пробежавший по толпе бургундов радостный вопль, я не сдержался, и подняв копьё негромко распорядился атаковать. Не факт, что мой приказ был услышан. Все всё поняли по жестам и выражению лица. Выскочив из леса, мы отработали много раз выполнявшееся уже до этого, на учениях, перестроение. Всё на ходу, стремительно. Следом за нами рассыпным строем следовали конные и пешие разведчики Констанция. У конных разведчиков на вооружении были дротики и спаты, лёгкие кожаные доспехи. Пешие разведчики носили кожаные доспехи, спаты, дротики. Индивидуально это были отлично подготовленные бойцы. Их задачей была поддержка атаки и недопущение организованного отхода бургундов.
     Колоны и Феликс заметили наш приход лишь тогда, когда мы врезались в толпу. Врезались, продвинулись и отошли. Сбросили копья и повторили атаку, мечами как косами, скашивая головы врагов. Воодушевлённые колоны надавили с фронта. Бургунды сжались на узком пятачке. В жуткой давке они мешали друг другу, и мы просто резали их как свиней. Большая их часть так и осталась во рву, перед частоколом. Трупы лежали в несколько слоёв. Кое-кто из врагов пытался убежать, бесполезно, разведчики Констанция настигали и убивали каждого.
     Уже к разгрому поспели всадники Виталия. Победа далась колонам дорогой ценой. Но это была победа, ради которой не считаются с потерями. Ну, во всяком случае, я не видел среди мужчин грустных лиц. Женщины, разумеется, потом плакали, такова их доля. Позор унижений прошлых лет был смыт, и прежде всего бургундской кровью.
     Уже вечером, на совещании в лесу, все были в приподнятом настроении. Все. Кроме начальника кавалерии легиона. Узнав о нашей победе, Грациан лишь хмыкнул. Я тогда подумал, что возможно он просто сильно переживает из-за сражения, которое нам предстояло завтра. Бывает такое, особенно когда человек не столь крепок духом, когда собственные переживания, опасения за свою шкуру, притупляют и искажают реакцию на окружающее.
     Снимать осаду с поместья, было решено на рассвете следующего дня. В бою должны были принять участие все силы. Мои кавалеристы, разведчики Констанция, ветераны-всадники Виталия, колоны-ополченцы Феликса, кавалерия легиона под началом Нумерия Грациана. Нашу атаку должны были поддержать пехотинцы из крепости, под командованием Паулоса. Мы наносили первый удар, следом волной по плану должны были идти кавалеристы легиона. С отдельного направления после этого били всадники-ветераны. Сковывающий удар наносили колоны. И финалом должен был стать выход из крепости пехоты Паулоса. Разведчики Констанция, как обычно, должны были заняться доеданием нашей добычи.
     О внезапности атаки сложно было говорить. Местность была очень открытая. Нашу атаку должны были заметить ещё на подходе. Потому, бой предстоял непростой. Успех зависел от планомерного ввода сил. Сперва, на неразвёрнутого противника налетали мои стальные всадники. Следующие волны кавалерии не давали опомниться и развернуться. Пехота же добивала организованные остатки. Отличная схема, не раз в будущем приносившая оглушительные победы. Но первый блин оказался комом. Так вышло по вине всего-навсего одной вонючей гниды. Напомню, основным конным отрядом у нас были легионеры. Их волна должна была просто смести лагерь бургундов.
     Я помню этот бой как будто он был только вчера. Из лесу мы вышли быстро, но не на максимальной скорости. Я как будто чувствовал неладное, и стремился сберечь силы лошадей. Нас заметили дозорные. В этот момент мы перешли на самый быстрый темп из возможного. Никакого организованного строя мы не встретили и прошли цепью через лагерь. Копья оказались малополезными. На перестроении мы их скинули, по привычке уже. Я много раз жалел об этом впоследствии. Жалел и вспоминая тот бой отрабатывал не сброс копья, а укладку его в чехол, сзади сбоку. Чехлы были, но они нам ещё никогда не пригождались. Нас ждал плотный, ощетинившийся копьями, строй. Он был развёрнут в нашу сторону. А с обратной стороны было пусто. Не было кавалерии Грациана. Атаковать!!! И мы рванули на этот строй. Пробились, срубая головы. При перестроении я не досчитался троих. Их сбили копьями с лошадей и стянув на земле шлемы раскололи головы топорами. Ура!!! И мы снова бросились на бургундов. В этот раз мы уже увязли в строю, но сумели пробиться. Какой то гад с размаху рубанул меня топором в бедро. Рубанул умело. Углом лезвия топор подцепил кольчугу и разорвал её. Ногу спас поддоспешник. Получилась рваная, обильно кровоточащая рана. Похер!!! Атаковать!!! Виталий и Феликс недоумевали. Первым сомнения оставил Феликс. Дружище, как же я тебе благодарен за это. Колоны бросились на бургундов, которые уже начали окружать нас кольцом. Бросились в рассыпном строю, практически толпой. Феликс скакал впереди, размахивал мечом и что-то кричал. Как потом я узнал, он кричал – Вперёд!!! Бей гадину!!!
     Мы отбивались от окружавшей нас толпы бургундов. Я не знаю, сколько ударов получил конкретно я. Вся кираса была измята, кольчуга на руках и ногах разорвана. Почти одновременно с Феликсом атаковал Виталий. Настоящий друг. Подтянулись разведчики Констанция, и невзирая на своё лёгкое оснащение, начали рубиться, выручая нас.
     Атака колонов была слабой. Сказывалось огромное превосходство бургундов в индивидуальном мастерстве. Бой на том участке развалился на одиночные поединки, стал таким образом наиболее выгоден врагу. Феликс смертоносным вихрем пролетал через бургундов, стараясь хоть как-то облегчить долю своих бойцов. Ветераны, тем временем, неся потери, прорубались через строй врага. Разведчики выманивали бургундов из строя и мастерски резали. Паулос вывел таки сотню и бегом повёл на сближение. Отряд бежал, сохраняя при этом строй. Эх, Паулос, красавчик, спасибо тебе за это. А вокруг меня, несмотря на все усилия моих друзей, продолжала свой праздник смерть. Бойцы падали из седла. Кого-то выбивали копьём, кто-то из-за усталости и нелепой оплошности.
     Пехота Паулоса замкнула кольцо окружения вокруг бургундов. В центре этого кольца отчаянно сражались мы. Плюмбаты бросались строго по команде, на идеально выверенную дистанцию. Будь я не так занят борьбой, то остановился бы и восхищался своими людьми. В рукопашную мои пехотинцы вошли идеально, строем, прикрывшись щитами, нанося из-за них короткие, смертоносные, колющие удары.
     Кавалерия легиона всё же вступила в бой. Их возглавил старший офицер Атанарих вестгот на римской службе. Умаявшись смотреть на нашу погибель,  он начал дуэль с Грацианом, избил того и отдал наконец долгожданный приказ. Волна легионеров-всадников завершила дело. Бургунды были полностью разгромлены.
     Я сидел на лошади и тупо смотрел на происходящее. Кто-то шастал вокруг, собирал оружие, рассматривал трупы. Сидел ровно до того момента, пока не увидел Грациана. Я подстегнул раненого и вымотанного Сатурна и подъехал к нему. На его счастье я не мог махать мечом, в самом конце боя я повредил запястье. Но левая рука была здоровая. Я начал бить Грациана остатками щита, зажатыми в левой руке. Тот вытащил спату и занёс удар, я отстранился. Удар пришёлся в кирасу. Спата сломалась.
     В конце концов, нас разняли. Меня утащили в поместье. Грациан был повторно избит Атанарихом, обезоружен им же и взят под стражу. Но это я знаю уже со слов других. Но охотно верю.




Глава 10



     После разгрома при посёлке и поместье, бургунды пришли в смятение. Несколько последовавших успешных вылазок лимитанов убедили их в необходимости покинуть провинцию. Так как никто от поместья и посёлка, из бургундов, не ушёл, то они не могли точно оценить наши силы. Они знали лишь только о своих потерях. Не знали они, что ударное ядро наших сил – оснащённый по сарматскому образцу кавалерийский отряд, потерял почти половину убитыми, а оставшиеся бойцы и лошади были изранены и не могли какое-то время принимать участие в боевых действиях. Не знали они достоверно и о потерях среди колонов, о том что их силы теперь достаточны только для обороны посёлка. Вернее даже скажу так, я не уверен, знали они или нет. Подозреваю, что у них был весьма могущественный информатор. Ты конечно уже наверное догадался о ком речь. Конечно же – Грациан. Но в таком случае мне непросто объяснить, почему бургунды так быстро оставили провинцию.
     Ещё момент – дукс поручил преследовать бургундов, но по возможности границу не переходить. Заметь это уклончивое – по возможности. Кассий стремился не бить своим подчинённым по рукам. Дальше начались интриги. Я о них, о их начале, знаю только со слов. Сам я в тот момент лечился в поместье и никуда не выезжал.
     Грациан как-то ухитрился сбежать из под ареста. Первым встретился с Кассием и проинформировал о том как ОН делал всё для побед, и как ему в этом мешал «сарматский выскочка», то есть я. Атанарих же, фактически отстранил Грациана от командования – кавалерия легиона более тому не подчинялась. По закону Атанарих устроил мятеж, он шёл на огромный риск для установления справедливости.
     Дукс приказал, исходя из обстановки, преследовать бургундов. Ясное дело, преследование по всем правилам ведётся силами кавалерии. Нужно настигать вражеские колонны на марше, устраивать засады, нападать на места ночёвок. Расчленять вражеские силы и добивать их, осуществляя превращение поражения в разгром.
     Грациан получил приказ, но НЕ ПЕРЕДАЛ его в подчинённые ему войска. Достаточно было просто передать, Атанарих отлично бы справился с задачей. Вместо этого, Грациан доложил Кассию, что Атанарих поднял мятеж и САБОТИРУЕТ выполнение приказа дукса. Также он указал на то, что вероятно Атанарих находится в сговоре с бургундами. Не, ну ты оцени, КАКАЯ ЖЕ ХИТРАЯ ГНИДА этот Грациан.
     Ну, Кассий был уже не совсем дурак, потому в сговор вестгота с германцами особо не поверил. Тем временем бургунды ушли из провинции, потрёпанные, но не разгромленные. И тут случилось событие, из которого я предположил предательство Грациана. Ко мне на поместье прибыл посол бургундов. Ко мне! Я то кто вообще такой в этом мире. В тот момент я был ещё очень-очень мелкой сошкой.
     Меня вынесли на носилках, я встал на костыль и проковылял до места захоронения убитых бургундов. Показал ему, предложив оценить масштаб. Оказалось, что кое-кому из участвовавших в бою у поместья врагов удалось таки хитро ускользнуть. Они и поведали своим о том, как шёл бой. Посол немного проговорился о том, что рассказанное шло вразрез с ранее полученными ими сведениями. От кого? Попробуй догадаться сам.
     В итоге, посол предложил мне поставить мою печать под текстом мирного соглашения. Вежливо настаивал на этом. Не знаю, но я заподозрил подвох. Ведь смотри сам, свиток этот, с моей печатью, мог служить доказательством моего предательства. На его основании меня можно было объявить вне закона. Вот и прикинь, кому это было нужно. Ставить печать я отказался. Но на словах просил передать моё согласие. На словах то хоть звезду с неба можно пообещать. А печать под текстом уже серьёзно, серьёзней некуда.
     После отъезда посла я попросил собраться наше превосходное собрание. Обсудили. Решили, что надо объединиться с Атанарихом, и совместно попробовать задавить Грациана. Атанарих посетил наше собрание уже через два дня. Узнав о визите посла, о наших соображениях, он поделился своими новостями. Его, оказывается, вызвали на трибунал. Кассий предъявил ему обвинения в измене и преступном бездействии. На трибунал решили ехать всей толпой. Погибать так всем сразу.
     На заседании трибунала дукс отказался принимать во внимание показания Феликса. Мотивировал это тем, что Феликс – раб, потому процедура получения показаний обязательно должна проходить у него под пыткой. Феликс был даже согласен пострадать ради истины, но я наотрез отказался. Чтобы при мне мучили моего вернейшего товарища, не, это уже за гранью.  Да и не было в этом особого смысла, так как показания Феликса плотно перекликались с показаниями остальных, из нашего собрания.
     В первый день трибунал не пришёл к окончательному решению. Слишком многое, и многие говорили против Грациана. Гай Констанций так вообще открыто обвинил его в предательстве, сославшись на данные его подчинённых. По показания пленных бургундов получалось, что их вожди имели надёжный источник достоверной информации. Например, они знали с самого начала о создании подвижной группы войск. Знали и то, что первый удар мы нанесём по самой боеспособной и многочисленной группе бургундов. Предполагали, что НУЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК поможет, и в главном сражении они разгромят войска Сармата, так бургунды называли меня. Дукс просил предъявить этих пленных, Констанций попросил отсрочку для их доставки. В этот момент заседания Грациан явно нервничал и позволил себе пару эмоциональных выкриков в адрес Констанция. Наверняка он чего-то боялся. Может быть, даже он боялся опознания себя пленными бургундами. Так во всяком случае полагал Констанций.
     Уже поздним вечером к дуксу, для личной беседы, отправился Виталий. О чём-то они там очень эмоционально говорили. Виталий так и не поделился подробностями, ограничившись фразой – Поговорил, пристыдил. На следующий день Кассий Агенобарб объявил о роспуске трибунала и снятии всех обвинений с Атанариха. Однако и Грациану не предъявил он никаких обвинений. Хотя это можно было сделать на основании протоколов заседания трибунала. Да что там, Кассий был обязан их пустить в дело.
     Впоследствии Атанарих был назначен начальником кавалерии легиона. Грациан же был снят с должности и отправлен в Равенну, в распоряжение главнокомандующего – Эция Флавия (так в оригинале, речь про Аэция, известного римского военачальника времён Поздней империи). С собой ему достался от дукса опечатанный сундучок с документами, для передачи лично Эцию Флавию.
     Это был прекрасный сундучок, с прекрасным содержимым. Там находились копии протоколов трибунала, копии протоколов допросов пленных бургундов, ну и много ещё всякого интересного. Нам об этом рассказал Констанций. Дукс, незадолго до отъезда Грациана, затребовал у него протоколы допросов и все остальные материалы разведки касающиеся Грациана. Начальник разведки всё это принёс, в копиях, а дукс сложил их в ТОТ САМЫЙ сундучок и на глазах Констанция опечатал его своей печатью. Понимаешь, Кассий был на нашей стороне, но решить судьбу Грациана не желал сам, а переложил это решение на главнокомандующего.
     Не сразу, но мы узнали дальнейшую судьбу Грациана. Я узнал о ней в Италии, случайно. Естественно, я поделился этой радостной новостью с превосходным собранием, в которое к тому моменту вошёл и Атанарих.
     Эций хорошо принял Грациана. Тот по дурости своей так и не распечатал сундучок. Он действительно полагал, что там содержатся разные отчёты и прочая, малозначимая, ерунда. Ситуация приняла совсем другой оборот, после ознакомления Эция с документами из сундучка. Главком прекрасно всё понял. Грациан в Равенне был никто, его судьба никого не волновала. А вот принять меры для успокоения нас, провинциалов надо было. В отношении Грациана главком был полностью свободен в принятии решения. Никто ему ничем не мешал. И решение было принято. За измену и преступное бездействие Нумерий Грациан был казнён. Справедливость восторжествовала. Надо отметить, это было редкое решение, по нашим временам. Да, во времена Гая Мария и Цезаря за измену, преступное бездействие казнили аж бегом. Но в наше время, когда всё покупалось и продавалось, это было событием. Но не таков был Эций Флавий – последний настоящий римлянин в высших органах власти Империи.
     Ещё не всё улеглось, а на меня уже навалились хозяйственные проблемы. Приехал Кальпурний. В этот раз он не был просто гостем, а активно помогал мне в решении проблем. Ведь ходить я начал ещё очень нескоро, нога заживала очень медленно. Прибывали назад арендаторы. Не все, кое-кто предпочёл расторгнуть договор и переселиться на вестготские территории. Рабочих рук снова не хватало. Уборка урожая затянулась, часть зерна осыпалась на корню.
     Кальпурний не очень то винил меня в пропаже части урожая. Так и сказал, мол в этом году меньше, в следующем больше, какая мол разница. Разница конечно была, магнат прозрачно намекнул, таким образом, что на следующий год он ждёт большего. Но в этот раз магнат совсем не зажался на поставки вооружений. Он решил прислать мне совершенно феноменальный объём оружия – 200 комплектов кавалерийского, сарматского вооружения и столько же лошадей, и 200 комплектов снаряжения комитатов. Как шутило наше превосходное собрание, магнат решил создать огромную и мощную армию. А вот с поставками рабов изменений ждать не следовало, магнат твёрдо отклонил все мои просьбы об этом.
     Уже в конце своего визита, когда все проблемы были решены, Кальпурний предложил мне сопроводить корабль с зерном из Массилии в Рим. Не в одиночку конечно, с парой десятков моих пехотинцев. Мотивировал это тем, что на море усилилось пиратство, а имперский флот уже совсем мышей не ловит. Пояснил также, что пираты обычно берут судно на абордаж, а не топят. Потому, вполне логично добавить в состав экипажа судна абордажную команду, для защиты от пиратов.
     Дело было новым и рискованным. Но мне хотелось развеяться и повидать Рим. Да, я решил не упускать шанс увидеть Вечный город в его первородном, так сказать, обличии. В итоге, я уехал следом за магнатом в Массилию. С собой взял двадцать пехотинцев. Также, со мной в путь напросился Паулос. На хозяйстве я оставил Феликса, а правой рукой, так же как и мне, ему достался Рианорикс.