Не секрет, что у подавляющего большинства простых смертных на первом месте стояла, и до сих пор стоит, жилищная проблема. В 60-е годы я жил в общежитии, об отдельной квартире одинокому мужчине тогда нечего было и мечтать. Мне было невдомёк, по какой схеме и у кого в те годы молодожёны получали квартиры на производстве.
Я знал одно, что государство предусматривало целую систему сдерживания простодушных мужчин – малоимущих честолюбцев, приехавших из других регионов и решивших таранить его парадные ворота своим усердием и талантом. Лишь для некоторых категорий граждан существовали обходные пути для получения жилья в столичных городах. Но мне такая привилегия вовсе не светила. Я понял, что нужно искать ключ к другой жизни.
Задача была не из лёгких. Хотя, намедни, моя девушка, с которой я встречался, дала понять, что если мы поженимся, то для нас в родительском доме найдётся свободная комната; её семья недавно переехала из Павлодара в Алма-Ату, и купила отдельный дом с садом.
Девушку звали Гальминур. Окончила Казахский университет, и там же преподавала английский язык. «Ничего зазорного в том, что она чистокровная казашка, – думал я. – Казахи мне всегда нравились, и приятель мой Азер Сулейменов из Экибастуза тоже казах, в манерах которого я находил такое приветливое, такое обязательное, что со временем убедился в его искренности: никакой гордости, хитрости и, прежде всего, продажности».
«А как же вы познакомились с девушкой?» – спросит любопытный читатель.
Полгода назад на новогоднем маскараде привлекла моё внимание тонкая девичья фигура с летящей походкой и густой копной чёрных волос за плечами. В тот же вечер мы с ней и познакомились. Оказалось, что девушка живёт с родителями недалеко от общежития. По утрам на работу ходит мимо моего окна и возвращается той же дорогой.
Вот и начали мы с ней встречаться в тени высоких тополей возле ветхого здания общаги. Отец её работал юристом в ЦК партии Казахстана, мать была деканом какого-то факультета в том же университете, где работала дочь. Гальминур много раз звала меня к себе домой, но я всё не решался идти к ним, стесняясь своего крестьянского происхождения.
«Завтра же пойду, – принимаю я решение, – познакомлюсь с её родителями, там будет видно, что делать дальше…»
На другой день при встрече я сообщил девушке о своём желании навестить её родителей: «Можешь сказать своим предкам, что завтра к вечерку я буду у вас», – твёрдо заверил я.
От моих слов молодое сердце девушки взыграло таким бурным, восточным весельем, что она тут же кинулась на меня, сладко поцеловала в губы, приговаривая: «Ну и решительный ты парень! Правильно поступаешь, нет смысла тянуть время, молодость проходит, ты же прекрасно знаешь, что я согласна с тобой на всё!» – шептала она в ухо, повиснув на моих плечах.
Летом 1968 года, в разгар тягостных раздумий: что делать дальше? – в доме Гальминур, в назначенный день и в назначенный час, появляюсь я. Она встретила меня во дворе, где полноправной хозяйкой наверняка считала себя породистая овчарка на цепи, которая воинственно рычала и скалила зубы. Лишь после вмешательства девушки она пропустила меня во двор с неохотой.
Гальминур ждала меня, она искренне радовалась. У неё было миловидное лицо; улыбаясь, щурила глаза, на щеках появлялись ямочки.
«Наверное, все парни в университете заглядываются на неё», – подумал я. На ней было простенькое ситцевое платье и красный клетчатый фартук.
«Какой же ты пунктуальный, Дима, – улыбаясь, говорит девушка, – минута в минуту прибыл, как самый прилежный ученик в классе».
Смотрю на неё с восхищением истового жениха и думаю, неужели эта девушка – моя невеста? Глаза у неё иссиня-чёрные, лучистые, под узкими, высоко взметнувшимися бровями. Нос и губы словно выточены искусным мастером, а нежный голос ласкает слух, как журчащий ручей. Не смог я устоять против такой красоты, беру её в охапку, поднимаю вверх и говорю: «Ты же знаешь, в каких войсках я служил в Германии…»
Мы вошли в дом, родители уже накрыли стол: в центре возвышался полный графин красного вина, рядом стоял такой же графин с соком, в тарелках находились яблоки «апорт», малина, виноград – эти дары природы, без сомнения, пришли на этот стол из собственного сада, что окружал их дом со всех сторон.
Я познакомился сначала с отцом невесты, затем с её матерью, которая на вид намного моложе своего мужа; с младшим братом и её младшей сестрой. Все члены семьи были исключительно вежливы в обращении, друг друга называли строго по именам, родителей коротко именовали: «Па» и «Ма».
Отец для приличия ознакомил меня с архитектурой дома, с его планировкой. Когда были осмотрены все жилые комнаты, я в шутку задал вопрос: «Пять человек, пять комнат, пять автономий, ну, прямо, как в лучших домах Парижа; но почему же комната Гальминур площадью намного больше других?»
«Это мы недавно всей семьёй тянули жребий, – наверняка врал хозяин, – кому достанется эта комната. Выиграла моя старшая дочь Гальминур, думаю, что это справедливо».
«Всем за стол! – раздаётся в это время мягкий по тембру голос из просторной кухни, следом появляется и сама обладательница этого чудного голоса – мать девушки. – Гальминур, Дмитрий, – это ваши места», – показывает она рукой на рядом стоящие стулья.
Наверное, команда «за стол!» – это одно из самых чётко выполняемых распоряжений всех народов среди тысяч других не менее жизненно важных. В данном случае, и здесь не исключение.
За столом все старались соблюдать правила хорошего тона, что, впрочем, нисколько не мешало непринуждённой беседе. Через некоторое время я нутром почуял, что родители наверняка питают надежду, что именно сегодня, за этим столом, я попрошу Гальминур стать моей женой.
Мне было любопытно знать, что же рассказывала дочь своим родителям обо мне. Думаю, что не меньшим любопытством располагала и другая сторона, которая старательно скрывала этот порок в моём присутствии, особенно вначале.
«ЦК», одетый в светло-серый, праздничный костюм, искренне гордился своей женой, причём не столько её внешностью, сколько подкупающей манерой держаться и разговаривать за столом. Полное взаимопонимание, при котором жесты и взгляды говорят лучше всяких слов, делало их как бы двумя частями единого целого. Но хозяин иногда тактично переключался и на меня:
«Вам нравится профессия сварщика? – спрашивает он, разливая вино в фужеры. Постоянные командировки, бытовые неудобства, грязь, вонь…»
«Да, – говорю я, поворачиваясь к нему лицом, желая упредить дальнейшие расспросы, и добавляю: – очень нравится». Но «ЦК» не удовлетворён таким поверхностным ответом и продолжает меня атаковать в том же направлении: «Должно быть, верхолазам хорошо платят?»
После слов «хорошо платят» мой взгляд невольно перекочевал на свой изношенный пиджак, в этот момент я горько пожалел, что не надел дорогой костюм, недавно купленный в Ташкенте. Но быстро прихожу в себя и, виновато улыбаясь, бойко отвечаю: «У меня тариф шестого разряда по горячей сетке, плюс премиальные и командировочные, в общем, получается солидная сумма».
«ЦК» восхищённо глядит на меня, теперь уже как на Героя Соцтруда, ему, наверное, нравятся люди смелые и напористые, чего, по всей видимости, не хватает в его характере.
Чувствую, что «отец» расположился ко мне и не хочет обидеть будущего зятя, но всё же снова залетает в мои уши очередной вопрос, видно, давно вертевшийся у него на языке: «Скажите, любезный, вы когда-нибудь были женаты? Сколько вам лет?»
«Мне 27, но я ещё ни разу не был женат», – с гордостью отвечаю я.
«Ты что, старый, учинил тут допрос? – вмешивается в разговор появившаяся с подносом румяных пирожков хозяйка лет под сорок пять, ставит поднос на стол и мелодичным голосом произносит, – где же мой полный бокал, дорогие мои мужчины? Давайте лучше выпьем за молодых!» – высоко поднимает она свой хрустальный фужер и многозначительно глядит на меня, слегка прищурив смазливые глазки…
Окончание см. http://www.proza.ru/2010/10/17/311