Парень по имени Сади ковырялся в самолете только первые полтора часа. Затем как-то незаметно оттерся и его место прочно занял Бум. Это с живыми организмами ему было проблемно договариваться, а с железом – легко. Он потрошил машину, а Сади развлекал его побасенками:
-Не уверен, что после твоего ремонта что-то сможет взлететь. Я хоть и летаю, но до сих пор не могу понять, как, гад побери, эти штуковины держаться в воздухе. Как они вообще от земли отрываются…. Ты уверен, что это лишнее?
Это когда Бум небрежно выкинул что-то, и оно покатилось в сторону дороги. Бум не был уверен, но и догонять не хотел, поэтому, на всякий случай, попросил запомнить, куда «это» прикатится, что бы можно было поднять если вдруг понадобится.
-А закат-то какой, - сказал лирический опрыскиватель кукурузы, выползая из-под сигары самолета, - Пошел бы за аварийкой, уже тащились бы домой.
Выброшенная запчасть оказалась нужной. Сади не очень запомнил, куда она упала, и приволок три железки на выбор. К этому моменту он стал совсем философом:
-Даже не злюсь. Лет пятнадцать мечтаю, что бы самолет сломался, и можно было купить новый. Спасибо тебе, я думаю, восстановлению он уже не подлежит, - отрезая вторую штанину. С первой он расстался ещё в обед, когда Буму понадобилось что-то уплотнить. Теперь возникла необходимость в прокладке и вкладыше.
-Какие сложные ты слова знаешь, - с уважением сказал, Сади снимая башмак – уплотнителя из штанов не получилось.
Бум чувствовал вдохновение. Универсальным ножом Уры можно было ковыряться в металле, так что резьбу и ложбинки в валах Бум фигурно вырезал сам. Сади смирился с ролью подсобника и с удовольствием помогал раскурочивать собственную технику.
-О чем задумался, профессор? – спросил он, глядя на сосредоточенного Бума.
-Мне кажется, иридий в данной конструкции можно применить с большим толком, - пробормотал Бум, - Попробуй его раскатать.
Работы закончили при свете мощной фары самолета.
-А это? – спросил Сади, указывая на оставшуюся груду металла.
-Лишнее, - коротко ответил Бум и быстренько забрался в кабину. Потеснил ловца. Тот возмутился,почему его согнали с им же нагретого места, но Буму было не до сантиментов, слишком интересовал конечный результат.Похвастался:
-Я увеличил тягу.
-Посмотрим, посмотрим, - сомневался пилот и залихватски врубил зажигание.
-О-о-о! – удивился он после старта.
-Ого-го, - уважительно восторгался он, после разгона, - На такой скорости можно и до Орлея домчать. Форменнейший лом! Быстрее ката!
Бум напыжился от гордости.
-Тормоза не работают, - тревожно сказал Сади, на подлете к ангару
-Какие тормоза? – спросил Бум, - О тормозах речи не было.
-….. – витиевато процедил Сади, - Что ты ещё улучшил? Когда у него горючее закончится?
-Лет через пять, - осторожно пояснил Бум, - Оно надо только для запуска основного двигателя.… Но его можно отключить.
-И что будет? Крыло… на реверс становится. Уже легче, - Сади вновь заулыбался, - Однажды горючка кончилась на подлете, так я садился на воду. Не дрейфь, прорвемся.
Пять кругов над ангаром с пике и выводом машины в вертикаль под натужный рев двигателя «разбудим, что б спасали», круг над лесом «лишний балласт скинем, заодно и деревья удобрим» и к озеру.
Ловец пожелал выйти заранее, и Бум не стал ему препятствовать. Хвост и нижние вертикальные крылья, зацепившись за сосны, сорвались, погасив скорость, но изменив в корне траекторию. Оставшиеся основные нижнее и верхнее горизонтальные крылья выровнили корпус. На подлете к озеру Сади немного задрал нос корпуса. Перед ударом о воду, сложил нижнее крыло, но как только корма вспорола воду, затормозив и заваливая назад перед, резко поменял угол наклона верхнего на противоположный и раскрыл нижнее в плоскость, впрочем, не полностью. Бесхвостый хвост выдернулся, и самолет, подпрыгнув несколько раз, чувствительно тряхнув пассажиров, заскользил, зарываясь периодически нижнем крылом. Но верхнее вытаскивало и не давало уйти на дно.
Восторгу Бума не было предела. Он был в таком ражу, что даже зависть к талантам пилота-аса ушла на второй план. Тревожило, что после первого прыжка, Сади как-то подозрительно замолчал и обмяк. Верно, слишком сильно приложился к приборной доске, предположил Бум. Его несколько напрягало, что, несмотря на удачное приводнение, самолет продолжал двигаться с приличной скоростью к противоположному берегу. Сосенки слишком быстро набегали, и встреча с ними казалось неизбежной. Бум кое-что помнил из объяснений Хана о назначении ряда кнопок и рулевом управлении «вся власть – в рычаге. На себя – вверх, от себя – вниз, лево - право – интуитивно. Это верхнее крыло. Перевод рычага в управление нижним крылом – ломаем руль с подъемом… » Но нижнее лучше не трогать. Бум переполз на место пилота, неудобно усевшись на коленях Сади. Что-то из урока управления он явно пропустил: стал выкручивать руль влево, а он одновременно туда же отклонился. Верхнее крыло развернулось сразу в двух плоскостях. Самолет крутануло, а крыло готово было вот-вот вспороть гладь воды. Бум судорожно выровнил горизонт, и его повело влево. Бум вновь подкорректировал крылья. Тут бы ему и оставить свою деятельность, но вошел во вкус. Рулил так и эдак, пока крылом таки не зацепил воду. Самолет развернуло, и он встал, боком уходя по косой на дно. Было мелко, так что вода плескалась недалеко от кабины. Бум отстегнул пилота и, открыв кабину, размышлял, к какому берегу грести. Решил, что самое правильное плыть на свет. Оказалось, самолет не так уж и прочно укоренился в грунт. Он возни с кабинами и пилотами, начал сползать вниз. Было ощущение, что воткнулись они в край ямы и теперь техника уходит по откосу в глубину. Бум с максимальной скоростью, которую можно развить загребая одной рукой, поплыл от места аварии. Его любезно сопровождали прожекторами. А под конец даже помогли выбраться на сушу и вытащить пилота.
-Да это ж Сади, - ахнула женщина, - что с ним?
Пилот вроде пришел в себя, но выглядел хуже.
-А что случилось с самолетом?
-Я думаю, он утонул? – высказал предположение Бум.
Вновь осветили место крушения. Не медленно, но величественно, уходила под воду последняя часть верхнего крыла.
-Долетался, наш орел! – то ли злорадно, то ли сочувственно сказала женщина.
-Да, - подтвердил мужчина, - Там бочаг. Придется вызывать водолазов… Мы спать ложились, а жена сказала, что что-то не так. Не летают в это время самолеты. Мы и вышли посмотреть. А он уже падать начал. Сади, конечно, пилот хоть куда, да только мне больше нравится, когда всё делают по правилам. Я так скажу, не надо мне виртуозов – дай мастера. Что там с ним?
Женщина хлопотала вокруг Сади.
-Не знаю. Вроде ничего страшного, но дышит тяжело. Может ребро сломано? Надо к Гайне везти. Подгоню трактор.
Техника стояла невдалеке, на краю невысокого обрыва, которым заканчивался березнячок. Это фарами трактора подсвечивали Буму путь к берегу. Кроме фар, в кабине был фонарь, какого Буму видеть не приходилось: круг, наполненный теплым розовым светом с крышечкой-отражателем, притемнявшим при необходимости лицо.
Хозяева техники, мужчина и женщина, понимали друг друга с полуслова. Не успела жена подогнать и развернуть трактор, а муж уже откидывал борта прицепа. Мужчины устроились сзади, а женщина уселась за руль. Трактор, к слову сказать, не самый допотопный, ухоженный и заметно любимый, узкий, маневренный, осторожно плыл над землей, повторяя днищем рельеф, и тянул за собой волокушу-прицеп, так же на воздушной подушке. Бум свесился, и на попытки мужчины завязать разговор, отвечал мычанием. Было нечто волшебное в манере женщины управлять техникой. Он так и сказал мужчине, когда тот слишком насел:
-Как будто на многоножке едешь. Как у неё получается? Фантастика.
Женщина обернулась, довольная комплементом:
-Говорила тебе, иди, учись.
-Я умею управлять нужной мне техникой, - ответил муж и, обращаясь к Буму, предложил, - Приходи как-нибудь к нам на хутор, на веялке покатаю или на комбайне.
И ударился в подробности сельскохозяйственных радостей от первых всходов до сдачи урожая в закрома родины.
-У нас подряд. Мы на капусте специализируемся. Детей, ты не поверишь, шесть душ. Дома спят. Старшие уже самостоятельные. Я их могу и одних в поле оставить – всё сделают наилучшим образом. Не то, что городские…
Тут он сообразил, что Бум на деревенского не похож.
-Я про тех городских, которые считают, что молоко коровы сразу в пакетах дают. Возил однажды такую экскурсию. Жеребец перевозбудился, а эти чудики с криками «смотри - корова», чуть гондолу не перевернули. Учительница, ещё та овца, пока сообразила, что к чему, конь уже на кобылу лез. Стоит красная, орет «Дети, там птичка!». А детям любопытно. Я немного притормозил, пусть ребятишки посмотрят, какие они – аисты. Как оно в живой-то природе бывает.
-Дурак, - прокомментировала жена, - Рано детям про такое знать.
-С чего это рано? Анся в их возрасте сама у суки щенков принимала. И все выжили!
Трактор притормозил у массивных ворот. На требовательный гудок в воротах приоткрылась калитка, и совсем юная конопатая девичья мордашка спросила:
-Чего прётесь?
-Открывай, - рявкнула женщина, - У нас ранетый.
Как только разобрались, что «ранетый» - Сади пилот, ворота широко распахнули.
Травмированного внесли в дом, а трактор сразу развернули восвояси.
-Без вас разберутся.
-Ты с нами? – спросил мужчина. Бум хотел с ними, но хриплый голос из распахнутого окна на втором этаже потребовал:
-Этот мальчик видел аварию? Пусть останется. Может понадобиться.
-Ну, надо так надо, - замельтешил мужик. Обладательницу голоса может и не слишком любили, но приказы исполняли беспрекословно.
По двору, как угорелые носились женщины всех возрастов и мастей. Буму жутко стало от такого обилия теток. Он с грустью посмотрел на ворота, за которыми скрылся трактор.
-Эй, ты, - потребовал голос со второго этажа, - Пшел сюда.
Бум вычленил из толпы девчонку, открывшую ворота и спросил, куда именно «сюда»?
-За мной иди, - с сочувствием сказала девчонка.
За столом в кресле-качалке сидела женщина лет далеко не преклонных, то есть не старше ста сорока, курила трубку и раскладывала пасьянс. Выглядела она, как форменнейшая карга. Особенно, когда оторвалась от карт и спросила:
-Что случилось? Рассказывай всё с самого начала.
- В Хос Матире меня приставили в доме престарелых ухаживать за ипоэробами. Там работали я и Мона, но Хосэта тоже часто помогала. Мы по утрам просыпались, умывались, одевались и шли раздавать….
Тут рассказ прервал пронзительный визг:
-Айюгадыш!
-Это кто? – спросил Бум.
-Приспешник великого змея Айюгада, - охотно пояснила Гайна, отчего-то повеселев. Она подобрала юбку и буквально скатилась во двор.
- Так откуда ты такой дремучий? – поинтересовалась, двигаясь к хлеву большими, несоразмерно росту, шагами,
-В Хос Матир…
-Короче. Начни сразу с Сади. Как вы оказались вместе?
-Я шел в Орлей из Модеста, - с облегчением выдохнул Бум. Перспектива пересказывать всю короткую биографию ему не улыбалась, но если начать с вчерашних суток…
-А он стоял сломленный на кукурузном поле. Сказал, что как только починится, подбросит до Ор-Биала, а оттуда грузовым транспортом легко можно добраться.
-Сади чинил самолет? – не поверила ушам своим Гайна.
-Ну да, - подтвердил Бум, - Но не совсем дочинил, раз мы в озеро приземлились.
Причину поднявшегося внезапно настроения Бум разгадал, когда увидел, как хозяйка умело награждала бранными словами встречных-поперечных и ловко раздавала оплеухи всем, кто под руку подворачивался:
-Кто орал?
Виновницу вытолкали вперёд. Та присела, прикрыв руками лицо…
-Это мой котик их напугал, - сказал Бум, выковыривая из груды сложенных пустых коробок ловца.
-Убрать. У меня аллергия на шерсть.
-Он протинвоаллергенный, - не согласился Бум.
-Матушка, - прискакало конопатое создание. У Бума сложилось мнение, что только она не боялась грозной хозяйки, - Матушка, всё готово! Раздели, обмыли, обезболивающее дали.
Сади лежал абсолютно голый. Что-то у него внутри булькало и сипело при дыхании, изо рта стекала струйка крови, смешиваясь со слюной. При этом выглядел он каким-то синюшным.
-Да у нас не только ребро сломано. Кажется, - протянула Гайна, глаза которой начали наливаться цветом, - В трахее что-то застряло? В любом случае, блокада не полная. Как ты думаешь?
Бум не сразу сообразил, что обращаются к нему:
-Не полная, так не полная. Я автономию не очень знаю. Но челюсть у него сломана железно.
Тут проявился ловец. Он почти с места прыгнул на стол, и, не останавливаясь, никто и дернуться не успел, подпрыгнул, выполнив в воздухе элегантное сальто. Приземлился на пупок Сади, припечатавшись огузком к диафрагме.
-Хэк, - резко выдавился воздух из раненного.
Этот выдох и разбудил Гайну окончательно:
-Быстро убирали воздух из легких. Шевелитесь, шалавы, - и коту, - А ты можешь остаться, - и снова всем, - Заносим в операционную.
Все засуетились ещё быстрее. От стола с негромким «чмок», отделили столешницу и потащили в соседнюю комнату, которая и была операционной. Бум посмотрел вслед уплывающим носилкам – столешнице, пока взгляд не уперся в Гайну. Белесо-голубые глаза её стали темно-сапфировыми, а лицо помолодело.
-Здесь ждите, - рявкнула она.
Бум специально время не засекал. Присел в уголке на пол, а больше некуда было, и уснул, свернувшись калачиком. Через некоторое время к нему на бок забрался ловец, походил по телу, выискивая местечко по удобней, но выбрал мослатое бедро и так же уснул.
Разбудила Бума девчонка:
-Всё. Операция закончена. Гайна хочет знать, ты досыпать пойдешь или к ней?
Бум решил, что доспать всегда успеет, поэтому поплелся к целительнице.
Мимо него, всё на тех же носилках-столешнице шесть женщин пронесли Сади. Ну, как пронесли? Они скорее задавали направление и следили, что бы многочисленные аппараты вокруг больного не свалились. А сам Сади лежал спеленатый бинтами и тряпками с трубками, торчащими из тела, подключенный ко всем этим причиндалам. Выглядел он плохо, но уже не страшно.
Гайна сидела каргой, завернутой в плед, в том же кресле-качалке, курила трубку, но карты поменяла на жидкость в хрустальном графине.
-Крепкая настойка. Рябиновка, - сразу пояснила она, - Будешь?
Бум не стал отказываться. Чего хозяев обижать?
Гайна со словами «детям пить вредно» плеснула Буму на самое дно толстого стакана.
-Боишься меня? – внезапно спросила.
-А надо? – робко поинтересовался Бум.
-Все боятся, - объяснила Гайна, - Рабы.
Бум думал, что это шутка такая, но оказалось – правда. Гайна набирала штат прислуги исключительно из рабов на период не менее шести лет. Если раб, а точнее рабыня могла отбыть этот срок полностью, то выходила на волю с таким не хилым пособием, что могла позволить безбедную и веселую жизнь в Иондалии в течение трех лет. Кроме того, брала Гайна («а кто ещё согласится прислуживать вздорной бабе?») по большей части акоголичек, наркоманок, таксикоманок и прочих манок и туток. Часто побочным эффектом пребывания в доме было излечивание от вредных привычек.
-Они даже не курят. А я вот бросить не могу, - плакалась хозяйка.
Единственным исключением стала Ласа – та самая конопатая…. Она уже несколько раз заглядывала в комнату и хмурила брови, но Бум и Гайна делали вид, что не заметили. Да и где им было, целительницу пробило на откровенность, которой она постоянно во время беседы удивлялась:
-С чего это я тебе всё рассказываю?
-Так и не надо, если не хочется, - предлагал Бум, но Гайна подливала себе по полной, ему на дно стакана рябиновки и продолжала автобиографию.
Начинала как дознаватель. Именно ей принадлежала методика считывания показаний по крови, как имеющей жидкую природу. Разработка данной методики заставила закончить медицинский. Тут выяснилось, что как диагносту ей нет равных. Всё шло замечательно. На новом месте работы непосредственный начальник носил на руках, а она втрескалась в него как кошка. Даже когда появилась молодая и амбициозная соперница, не сразу разглядела угрозу:
-Я её ещё и натаскивала. Пока носом не ткнули. А всё равно долго верить не хотела.
Тем временем любовник к ней совершенно остыл, но кое-как поддерживал отношения, зная крутой характер пассии. Гайна совсем извелась и поставила вопрос ребром. Тут милый открылся, что она давно уже ему жизнь, кровь и здоровье портила. Без неё всем сразу станет хорошо.
-Этот придурок считал, что меня может заменить эта сопливка. Хрен ему. Её талантов только на стирку носков и готовку борща хватит. Вру, для борща мозги нужды, а у неё их нет.
После того, как жизнь дала трещину, Гайна собрала монатки и уехала, куда глаза глядят. А именно в сторону проживания своей троюродной тетки в усадьбе Ор-Биал. Милая женщина приняла совершенно озверевшую от несправедливости родственницу и долго сглаживала её выходки. Но в один прекрасный момент их обеих выставили со двора вон. Тогда-то она и пришла в себя. Насколько это оказалось возможным. Выкупила кусок земли, отстроила дом, начала вести прием как медик и как дознаватель.
-Сначала я подрядила прислугу честь по чести, в агентстве. Но они скоро сбежали и завалили меня исками. Хрен с вами. Пошла в Модеста, тут же на свалке нашла новый штат, но никаких вольнонаемных. Эти - третий состав. До конца доживает процентов тридцать пять самых упертых. И знаешь, что странно? Те, которые уходят, возвращаются. Не всегда, но часто. Я этого не понимаю. Я бы не смогла.
Жизнь, вроде бы наладилась, но тут нелепо умерла дочь троюродной тетки, оставив после себя единственную кровиночку – Ласу. Пришлось забрать сюда. Не прошло и трех месяцев, как вслед за дочерью ушла из жизни и, самый как оказалось близкий и родной человечек, троюродная тетка. И теперь они одни друг у друга Гайна у Ласы, а Ласа, соответственно, у Гайны.
-А тот придурок, про которого я говорила, мой разлюбезный начальник. Женился, развелся и, - тут целительница сложила кукиш, - Вот ему карьера.… Не без моего доноса каюсь.
Она так довольно хихикала, что Бум порадовался за неё искренне:
-А раз вам хорошо, так и славно. Оно как же без доноса, если на пользу дела?