Комнатушка со стенами в розовых тонах, потускневшая картинка с изображением лилии... Койка, занимающая полпалаты. За стенами слева и справа такие же розовые палатенки с такими же картинками. Придя в хоcпис в первый раз, я по ошибке заглянул не в ту комнату. Сестру беспокоили ночные бдения и плач соседа, молодого мужчины за стеной... Морфин уже не помогал ему. Сестра ещё как-то держалась, после многочасовых переливаний после того, как уносили капельницу, ей становилось легче, и она слабо улыбалась. Пелена мутного взгляда рассеивалась, и сквозь неё проглядывал свет. Она попросила прогуляться на коляске. Племянница прикатила коляску. Вместе с ней я усадил сестру, показавшейся уж очень лёгкой, как ребёнок.
- Прогуляйтесь, а я пока здесь приберусь, - сказала племянница.
Я немного замялся у входа. В тот момент я понял, что с коляской порог легче преодолевать задними большими колёсами, идя спиной. Розовый цвет палаты сменила угрюмая полутень длинного пустынного коридора. Я говорил всякую безделицу, пока мы двигались в сторону фойе. Сестра молчала. Когда проезжали мимо изломанного пианино, она показала на него пальцем. Я немножко растерялся, и тут её безжизненный голос вывел мелодию... Я воспрянул, подошёл к инструменту, открыл крышку и правой рукой наиграл незатейливую мелодию:
- Жили у бабуси два весёлых гуся? – переспросил я.
Она кивнула головой... В далёком детстве я и мой брат пели эту простенькую песенку, а она, старшая сестра, аккомпанировала на пианино. Она воспитывала нас.
- А помнишь «Санта-Лучию»? – спросил я и начал наигрывать неаполитанскую песню. Ещё с тех пор я помнил её итальянский текст. Брату не удавалось запомнить текст, и она строго ему выговаривала.
Ближе к фойе располагалась хилая, покрытая пылью коллекция кактусов. Она смотрела на неё. Я как-то написал материал о кактусисте, завёл с ним дружбу. Она рассказывала подружкам не без форсу, что у неё брат – журналист, что он водит знакомство с видным специалистом по суккулентам, который обещал подарить ей редкий экземпляр. Тот кактус я так и не принёс. Забывал и забыл...
Из высокого окна пахнуло солнечным прохладным ветром. За окном буйствовал май, ветер теребил высокую траву и волновал абрикосовый сад.
- В этом году апрель был мягким, тёплым. Абрикосовые цветы успели раскрыться, в кроне деревьев роились пчёлы. Они разносят пыльцу... Много варения можно будет сварить.
Уже дома она пребывала в тяжёлом забытьи, с кровати не вставала. В одно из моих посещений муж сестры громко сказал, склонившись к её уху, что пришёл я, брат. Она вдруг сделала энергичное движение левой рукой, и тихо произнесла:
- Я хочу покататься на коляске.
Через несколько дней я сидел у гроба и ждал, что вот-вот мимическое движение снимет жуткий покой с её красивого благородно бледного лица. Чуда не происходило.
Немного раньше я также пристально смотрел на лицо умершего брата. Чуда не происходило...
«Жили у бабуси два весёлых гуся».