Неожиданный визит
Повесть.
Счастье вдруг, в тишине,
Постучалось в двери...
Глава I
Внезапный звонок прозвучал в прихожей гулко и страшно, как горный обвал.
– Что? Где? – Испуганно встрепенулся в комнате лежавший на скомканной, истерзанной постели молодой человек лет двадцати шести. По комнате поплыл сильный запах перегара.
– Где это я?
Молодой человек постепенно, с трудом, приходил в себя после похмельного забытья. Он лежал на кровати одетым. Он был одет в белую майку, поверх которой – просторная, в большую голубую клетку, рубаха, и в синие широкие джинсы. Все это было измято, храня следы беспокойного сна хозяина. Тяжелые, рыжие ботинки на ногах дополняли его наряд.
Громкий звонок опять резанул ухо.
– Кого там черт принес? – простонал он.
Дмитрий, а именно так и звали молодого человека, поднял голову от подушки и, бросив взгляд на стрелки часов, стоявших неподалеку на тумбочке, возмутился до глубины души:
– Эх, ни шиша себе! Полседьмого утра, воскресенье! Совести нет ни хрена!
Надо ли говорить, что для Дмитрия это было безумно рано. Но, тем не менее, с этим беспределом надо было что-то делать. Звонок в прихожей без устали продолжал трещать, своей настойчивостью нагоняя в душу неясную тревогу. Тем более если вы не знаете, как вы вообще вчера очутились в своем доме.
Дмитрий спустил ноги с кровати, и осторожно, да чтоб не скрипнуть, прокрался к входной двери. Наверное, вам покажутся несколько странными предосторожности, предпринимаемые некоторыми людьми перед тем, как просто открыть входную дверь. Но все дело в том, что к ним в дверь не всегда стучатся и звонят только друзья. А Дмитрий был как раз таким человеком. Но об этом несколько позже…
Итак, Дмитрий приник к дверному глазку, и неясные опасения в его душе сменились вполне осмысленным негодованием. На лестничной площадке вместо бодрой компании окрестных бандитов или стражей порядка нетерпеливо пританцовывая, томился невысокий пухленький человечек. Большая лысина на голове, чудовищной толщины линзы очков и толстый портфель в руке делали его похожими на бухгалтера. У Дмитрия на неприятности был нюх, но тут ничем не пахло.
«Это вот эта сволочь мне спать не дает»? – подумал Дмитрий. Негодование в его душе сменило другое чувство - мести. Кажущаяся беззащитность утреннего визитера наводила на мысль о немедленном возмездии. У Дмитрия мысли никогда не расходились с делом. Коварно ухмыльнувшись, он начал беззвучно проворачивать замок. Томящийся на лестничной клетке толстячок, горестно вздохнув, опять потянулся было к кнопке звонка, как вдруг дверь резко распахнулась, в дверном проеме внезапно появилась страшная, взлохмаченная зверюга и сонную тишину подъезда разорвало диким воплем:
-Тебе-Кого-Надо-Гад?!!
Толстячок даже присел от неожиданного рева. Страшная зверюга, вздыбившаяся на пороге, уже было развернулась во всю свою ширь и мощь, но внезапно съежилась и опасливо прислушалась к сонной тишине подъезда. Затем мощная рука втащила оглушенного человечка в квартиру.
- Ну ты че, с-сука… - продолжалось уже в комнате, но уже гораздо тише и с поминутным оглядыванием на дверь.
- Прошу прощения, я все понимаю… Но иначе вас просто невозможно застать дома… Я к вам по делу… - оправдываясь, лепетал толстячок.
- По какому делу, какому делу? Какое может быть дело в половине седьмого утра в воскресение? –тыча пальцем в будильник, Дмитрий шипел как змея. – Вообще охамел, да? Вообще озверел, да? – и рассерженный хозяин начал основательно примериваться к физиономии гостя: - Ну держись, сволочь!
- Я прошу вас, я вас умоляю! – тонким голосом верещал толстячок. Стараясь предотвратить насилие, он пятился от взбесившегося хозяина, надвигавшегося на визитера грозно и неумолимо, как Симплегады на утлую ладью аргонавтов.
Неизвестно, чем бы это закончилось, но толстячок вдруг снял свои очки и как-то странно залучившимися глазами внезапно посмотрел на нависшего над ним страшной скалой Дмитрия. И свершилось чудо! Симплегады остановили свой ужасный бег, – Дмитрий остановился. Он остановился удивленный и пораженный произошедшей внутри себя переменой: злость, доселе кипевшая в нем, и во что бы то ни стало искавшая выхода, вдруг исчезла куда-то. Испарилась. Пока Дмитрий удивленно прислушивался к себе, толстячок говорил странные для него слова:
- Видите ли, Дима. Я действительно очень давно вас разыскиваю по очень важному для вас делу…
Толстячок сделал паузу, как будто этим хотел придать своим словам больше значения.
- Я только прошу понять меня правильно. Я искал вас, чтобы задать только один вопрос: «Что вам нужно для счастья»?
Дмитрий некоторое время тупо смотрел на толстячка, затем побагровел, ткнул два раза пальцем в будильник, и внезапно горячая мутная волна поднялась откуда-то снизу, накрыла его с головой, и несчастный хозяин скромного однокомнатного жилища без всяких признаков жизни рухнул на свой давно немытый пол.
Глава II
Пока подрубленный под самый корень несчастный молодой человек лежит на своем полу, а гость обмахивает его тряпкой, пытаясь привести в чувство, оставим их не надолго, чтобы подробнее поговорить о Дмитрии.
Как уже упоминалось ранее, отроду ему было двадцать шесть лет. К своим годам из всех богатств он имел только эту скромную берлогу и прочную славу скандалиста и буяна. Род его занятий был самым разнообразным: от подделки «Русской водки» до краж овощей и фруктов на близлежащих огородах. Непостоянство характера не позволяло Дмитрию долго трудиться где бы то ни было, ну хотя бы в какой-нибудь банде. Нет. Он был выше изнурительного каждодневного труда. Дмитрий постоянно искал приключения и находил их. Он был как рыба в мутной воде, которая, ко всему прочему, все делает для того, чтобы вода стала еще мутнее.
Как минимум, раз в неделю к его подъезду подъезжало несколько автомобилей, до отказа набитые звероподобного вида мужчинами, которые увозили Дмитрия в неизвестном направлении. Когда в сопровождении «терминаторов» он выходил из своего подъезда, вид у него спокойный и значительный, как у Наполеона при Ватерлоо.
Соседи каждый раз собирались, чтобы проводить Дмитрия, как они считали, в последний путь, но каждый же раз они обманывались в своих ожиданиях. Он возвращался на рассвете, зачастую издалека, иногда немного поцарапанным, но никогда Дмитрий не терял присутствия духа и оптимистического отношения к жизни.
Михалыч, сосед с пятого этажа, бывший геолог, со временем переквалифицировавшийся в коммерсанты, всегда восхищался умением Дмитрия с наименьшими потерями выпутываться из самых экстремальных ситуаций, и тот очень часто пользовался этим михалычевским благоволением, чтобы занимать по утрам деньги. Ничтожную, как вы сами понимаете, сумму, до первой же, естественно, получки… Скрипя сердцем Михалыч раскошеливался, но каждый раз при этом подчеркивал, что он человек бедный, вот даже бензин для «Мерседеса» купить не на что. Надо сказать, что Дмитрий никогда не возвращал свои долги. Такую мелочь кто упомнит? Впрочем, Михалыч и не настаивал: себе, как говорится, дороже.
Но в принципе, соседи Дмитрия уважали. Он был перцем, возбуждающей приправой в их пресном бульоне обыденной жизни. Его похождения обсуждались на все лады, мнения были разные, очень часто подъезд раскалывался на два лагеря, две партии, и споры меж ними бывали не шуточными.
Дмитрий же, в свою очередь, к соседям относился как бриллиант к своей оправе – немного снисходительно, но в целом - терпимо, лишний раз не обижал.
Среди соседей Дмитрий пользовался непререкаемым авторитетом в криминальном смысле этого слова. Иногда теплыми летними вечерами, когда все обитатели подъезда выходили понежится на лавочках, Михалыч громко, чтоб слышали все, просил Дмитрия, если тому случалось быть неподалеку, прокомментировать сообщаемые в газетах кровавые мафиозные разборки. Дмитрий благосклонно выслушивал предлагаемое сообщение и под настроение нес такую ахинею, такими красками расцвечивал скупые газетные строки, что у потрясенных слушателей складывалось стойкое убеждение, что настоящим героем газетных колонок криминальных хроник является не кто-нибудь, а именно он, - Дмитрий. После таких посиделок тетя Клара, упорная старуха, проживающая на пятом этаже рядом с Михалычем, вдобавок к своим трем замкам подпирала свою входную дверь шваброй, ну а Михалыч проникался к Дмитрию еще большим уважением. Упорная старуха тетя Клара, насквозь пропитанная идеями построения светлого будущего, была единственной, кто относилась к Дмитрию отрицательно:
- Жулик он, и бандит!
Михалыч махал на нее руками:
- Ну что вы, Клара Петровна!
И оглядываясь по сторонам, шипел:
- Мафия! Где хочешь достанут!
Но тетя Клара была непреклонна:
- Жулик! И бандит!
Михалыч, негодуя на глупую старуху не желающую воспринимать очевидных истин, плевался с досады и убегал в подъезд. Надо ли говорить, что именно Михалыч и тетя Клара и возглавляли две партии, на которые с завидной периодичностью делился подъезд. Партия Михалыча была более либеральной к Дмитрию: «Что делать, если такова жизнь, а жить все-таки нужно. Мир нужно воспринимать таковым, каков он есть»! Позиция партии тети Клары зиждилась на незыблемых постулатах законности и порядка: «Черное ли белое – иного быть не может»!
Но если кто-нибудь сказал бы Дмитрию, какие кипят страсти, какие бушуют споры вокруг его персоны, то он бы этому очень удивился. Обычно Дмитрий просто пинком открывал дверь подъезда и молча шествовал в свой мир, такой непонятный и загадочный, но этим то и привлекательный для бездельчающих на лавочках старух.
Глава III
Дмитрий уже пришел в себя, однако, не подавал вида. Приоткрыв один глаз, он искоса наблюдал за толстячком, который в ожидании воскрешения хозяина стоял у окна и любовался открывавшимся из него видом на далекие залитые солнечным утренним светом холмы.
«Ни хрена себе, денек начинается! – думал Дмитрий, ни на миг не прерывая наблюдения за визитером. – Господи, это что же такое творится-то! Врывается в чужой дом, вопросы задает идиотские… Кто он такой? Может маньяк какой-нибудь, а»?
Он полежал еще немного, ожидая мистического откровения свыше, которое бы хоть как-нибудь помогло просветить личность толстячка и истинную цель его визита, но небеса и интуиция никаких вариантов не предлагали. Тем не менее, надо было что-то делать, обморок не мог длиться вечно и ситуация становилась уже просто неприличной. Тем более что гость явно жаждал общения, и уходить не торопился.
Дмитрий два раза дернул ногами, фальшиво застонал, и медленно привел тело в сидячее положение. Толстячок проворно обернулся и, выставив ногу в первую позицию, соболезнующее склонил голову и извиняющиеся забормотал:
- Прошу прощения, я должен был это предвидеть… Безусловно, все это было так неожиданно…
- Да ладно уж… - прокряхтел Дмитрий и, пользуясь учтиво поданной рукой гостя, поднялся на ноги.
- Один момент, я – щас, - чтобы избежать неловкой паузы Дмитрий поспешил ретироваться в ванную. За эти десять минут, что он провел в ванной комнате, приводя себя в порядок, Дмитрий чего уже только не передумал. Он перебрал тысячи вариантов, которые бы смогли хоть как-то объяснить причину столь необычного визита. Самым приемлемым казался вариант о неожиданном наследстве, тем более что толстячок мог вполне оказаться обыкновенным нотариусом, но Дмитрий в этом до конца уверен не был. Зато он твердо уяснил для себя только одно: случайности и совпадения здесь полностью исключены. Просто так в такую рань к людям в воскресение не вваливаются.
- Но что это за бред: «Что вам нужно для счастья»? – переспросил сам себя Дмитрий. В этот момент он, сузив глаза, пристально рассматривал свое отражение в зеркале. – Интересный вопрос! Издалека идет… Хитрый, сволочь… Ну ладно, щас мы скажем, что нам нужно для счастья!
- Гутен морген, - входя в комнату, неожиданно для себя сморозил Дмитрий и немножко порозовел.
- Здравствуйте, здравствуйте, - охотно отозвался гость. Он опять стоял у так понравившегося ему окна, и сейчас, обернувшись, толстячок радостно приветствовал возвращение освеженного водой хозяина.
- Э-э, может – чайку? – изо всех сил стараясь выглядеть радушным хозяином, предложил Дмитрий и порозовел еще больше. Дело в том, что он просто не помнил, когда в последний раз он пил чай дома, да и есть ли он вообще.
- Прошу прощения, я тут осмелился захватить с собой, - спохватился толстячок и открыл свой бухгалтерский портфель. И как по волшебству из портфеля на старой скатерти появился термос и пакеты с конфетами и печеньем. Спасенный хозяин обрадовано кинулся на кухню за чашками.
Чаепитие проходило молча. Гость думал о чем-то своем, ну а Дмитрий решил не торопить события. Наконец почувствовав, что больше чая он выпить просто не в состоянии, Дмитрий отодвинул от себя чашку и сдержанно поблагодарил гостя. Некоторое время в комнате царила тишина. Дмитрий, ожидая, когда гость, наконец, закончит пить чай, нетерпеливо постукивал пальцами по столешнице. Пауза затягивалась, тишина становилась гнетущей. Почувствовав это, гость поставил свою недопитую чашку на стол и церемонно привстал со стула:
- Прошу прощения, у меня просто не было оказии… Позвольте отрекомендоваться – Альфред Иванович.
Свою фамилию он умудрился как-то смазать, но Дмитрий на это не обратил никакого внимания. В свою очередь и он не менее церемонно поднялся со своего места:
- Дмитрий. Можно просто - Дима.
- Очень приятно, - учтиво склонил голову гость и, усаживаясь на стул, продолжил: - Да, цель моего визита заключается в том, чтобы узнать, что вам нужно для счастья?
-Чьего? – искушенный в дипломатии Дмитрий тянул время, задавая идиотские вопросы.
- Ну как это – «чьего»? Конечно, вашего.
- Моего? – Дмитрий сделал вид, что задумался и неопределенно протянул: - Ну видите ли, для моего счастья много чего надо…
- Три желания.
- Чего??
- Могу вам предложить три желания, - терпеливо повторил Альфред Иванович.
- Вы что, золотая рыбка, что ли? – не удержался от соблазна поддеть гостя Дмитрий.
- Да, что-то около того… - улыбнулся в ответ гость.
- И они исполнятся? – продолжал ехидничать Дмитрий.
- Вне всякого сомнения, - неожиданно став серьезным, подтвердил Альфред Иванович. – Желания действительны для данной реальности и любой другой, также действенны в настоящем времени, в прошедшем и будущем. Желания исполняются сейчас же или в иное другое время по желанию загадывающего. Желания действенны для этой планеты и любой другой, их действие распространяется в этой галактике и других, в этой Вселенной и любой другой. Вам этого хватит?
Некоторое время Дмитрий переваривал услышанное.
- Это вы серьезно? – наконец он вышел из ступора.
- Абсолютно.
- Бр-р-р! Стоп! Секунду! – замотал головой Дмитрий. – А что вам надо от меня? Что я должен взамен?
- Вы? Ничего.
- Как – ничего? Вы мне вот так на халяву – на бери, а я вам – ничего?
- Да, но если вы хотите, мы можем и договорчик подписать.
- Да Бог с ним с договорчиком… – отмахнулся Дмитрий. Он всегда презрительно относился к договорам, а к письменным – особенно. Его интересовало другое: - А загадывать можно все, что хочешь?
- Конечно.
- Ну, вы даете! – не в силах усидеть на месте Дмитрий поднялся со стула и на дрожащих ногах прошелся по комнате. Ликование не могло долго удержаться в душе, оно рвалось наружу. Вот он, один – единственный шанс, который хоть раз, но выпадает в жизни. В самой глубине своей души Дмитрий верил, что есть чудо в этой жизни. Есть! Вот он, один шанс из миллиона, вот он в твоих руках, держи его – сегодня твой день! У Дмитрия внутри все пело. Все еще не веря, боясь, что он что-то не так понял, Дмитрий еще раз переспросил прерывающимся голосом:
- Значит, можно загадывать все?
- Все! – подтвердил Альфред Иванович, с интересом наблюдая за Дмитрием.
- Ну, тогда… - Дмитрий встал в стойку и затаил дыхание, готовясь объять весь мир.
- Прошу прощения! Одну минуточку! – спохватился Альфред Иванович. В горячности он даже соскочил со стула. – Я совершено забыл вас предупредить!
- Да что там у вас еще! – недовольно заныл Дмитрий.
- Дима, я просто обязан вас предупредить. Я прошу вас хорошенько подумать, прежде чем что-то загадывать, – горячо говорил Альфред Иванович. - Я хочу, чтобы вы всегда помнили о конечной цели – о вашем счастье! Все дело в том, чтобы вы стали счастливым не на какое-то короткое время, а - навсегда! Понимаете, навсегда! Мне бы очень не хотелось, чтобы вы, растратив все свои желания, остались у разбитого корыта.
Ну вот, как обычно, после бравурного начала теперь пошли условия… У Дмитрия сразу испортилось настроение: то, что ему представлялось таким простым и легким, после слов гостя приобрело пугающую глубину и значение. У него даже руки опустились. Он растеряно почесал затылок, сел на свой стул и замер, уставившись задумчивым взглядом в раскрытое окно.
Глава IV
Некоторое время в комнате было тихо. Мирно тикали старые настенные часы, отмечая своими стрелками неумолимый бег неугомонного времени. Дмитрий все также сидел на своем стуле и, кусая губы, что-то напряженно обдумывал. Иногда он подозрительно косился на Альфреда Ивановича, проводившего время у так понравившегося ему окна.
- Ну ладно, хрен с ним! –наконец сказал Дмитрий, как видно, отвечая вслух на свои мысли, и, обращаясь к Альфреду Ивановичу громко заявил: - Все, хватит! Загадал!
- Ну-с! – с готовностью обернулся гость.
- Машину хочу! Кадиллак… - тихо произнес Дмитрий и спрятал глаза.
- Дима! Димочка! Вы же обещали мне подумать! – всплеснул руками Альфред Иванович.
- Ну, подумал. Хочу машину! – хмуро отозвался Дмитрий не подымая глаз.
- Ну и где же тут, по-вашему, счастье?
- Ну а как же не счастье? Нет ничего ни хрена, а тут – бах, и машина! – огрызнулся Дмитрий. – Да все вокруг просто сдохнут от зависти!
- Насколько я понимаю, в этом случае вы думаете, что будете чувствовать себя счастливым, если все вокруг будут вам завидовать? – осведомился Альфред Иванович. Он прошелся по комнате и остановился возле Дмитрия, заложив руки за спину. – Но вы должны понимать, что вечно это продолжаться не сможет. Хотя бы потому, что все материальные предметы имеют свойства стареть, ржаветь и выходить из моды. А так, как ваша машина когда-нибудь обязательно сгниет, то цель нашего эксперимента – обрести вечное счастье в этом случае не будет достигнута. И это значит, что вы свое желание потратили зря. Вы это понимаете?
Дмитрий некоторое время молчал, кусая себе губы.
- Да, действительно… Если она не сгниет, то, значит, ее стырят. Обязательно стырят… - нехотя признал он. - А дом? Дом-то не украдут! И стоят они по тысяче лет?
Дмитрий вопросительно посмотрел на Альфреда Ивановича. Тому даже стало плохо от его тупости.
- Дима, причем тут дом? – горестно вопрошал Альфред Иванович. – С вашим домом получится та же самая история. Но мы ищем не дом, мы ищем счастье!
- Да, счастья тут маловато… - хмуро согласился с толстячком Дмитрий. Некоторое время он, сощурив глаза, упорно изучал пол своей квартиры, а потом его прорвало: - Эх, ни хрена себе, это что же такое у нас получается? Гол как сокол, и ни хрена ничего не надо! Черт знает что! Это просто сумасшедший дом какой-то!
- Да успокойтесь вы! – старательно увещевал расстроенного Дмитрия Альфред Иванович. – Я не понимаю, что вы так вцепились в эти дома и машины? Посмотрите вокруг себя, какой прекрасный мир вас окружает! Какое небо, звезды! Неужели во всей Вселенной для вас нет ничего ценного и привлекательного кроме жалких стандартов обывательского довольства? Вспомните ваши детские мечты, вспомните, как в детстве вы радовались, когда вам подмигивал солнечный лучик… Неужели вы забыли, что такое на самом деле – счастье?
Эту «песнь» утреннего гостя Дмитрий выслушал со скептическим и даже презрительным выражением на лице. Как только Альфред Иванович закончил свой монолог, он встал в позу Цезаря и, скрестив руки на груди, выдал:
- Все, обдумал! Хочу быть Чингисханом!
- Кем-кем? – уже спокойнее воспринял очередной финт его фантазии Альфред Иванович. – Простите, а это желание вы хорошо обдумали?
- Ой, да что там думать! – заныл Дмитрий. – Чингисхан-то чем вам не нравиться?
- Дима, мне нравиться все, - вздохнул Альфред Иванович. Он задумчиво прошелся по комнате. – Я вас прекрасно понимаю, но вы, как бы это сказать… При принятии решения вы привлекаетесь только положительной стороной той или иной позиции. Но мы живем в дуальном, то есть двойственном мире, где все имеет свои положительные и отрицательные стороны. А вот так раз отрицательную сторону проблемы вы как раз и не учитываете. Смотрите или хотя бы попытайтесь смотреть на вещи шире, старайтесь беспристрастно взвешивать все «за» и «против», и только уже тогда принимайте окончательное решение. Вы меня понимаете?
- Не очень, - честно признался Дмитрий.
- Ну хорошо, разберем это на примере Чингисхана, - и Альфред Иванович по-учительски зашагал по комнате. – Чингисхан! О, это была великая личность! Он был рабом, но сумел стать повелителем многих народов. Его конница покорила половину известного тогда мира. Он обладал несметными сокровищами, в его гареме были красивейшие женщины планеты!
Дмитрий с блаженной улыбкой на лице безмолвно внимал рассказчику.
- Но!
При слове «но» Дмитрий скривился.
- Но Чингисхан мог существовать в то далекое время и никакое другое! А как вы хотели? – предупреждая недовольство Дмитрия, воскликнул Альфред Иванович. – Он же свирепый и безжалостный завоеватель. Милосердие и доброта в те страшные времена были не в ходу. Его историческая миссия заключалась в ломке старых и замшелых условностей и традиций. Он был обязан смести пыль закостенелых догм утративших все свое значение древних религиозных культов с чела человечества. Огнем и мечом Чингисхан расчистил мир для прихода новых религиозных традиций, он сломал вековые династии повелителей Азии, загнивших в своей греховности и тормозивших динамику развития в этом регионе планеты. Разрушив изжившие традиции, он заметно оживил связи между народами и государствами, до этого находившихся между собой в состоянии постоянного конфликта, способствовал развитию научно-технического прогресса. С приходом в страны Центральной Азии ислама, уже можно говорить о том, что Чингисхан способствовал развитию и становлению в этих странах модуса духовности гораздо более высокого уровня, чем бытовавший там доселе шаманизм пещерного толка. Своей железной волей он объединил многие государства, слил в котел своей империи культуры многих покоренных им народов, тем самым их бесценно обогатив. Его роль в становлении и развитии современных государств Центральной Азии огромна, и до сих пор по не оценена достоинству. Но, окажись Чингисхан сегодня здесь, в нашем времени, что бы он, по-вашему, делал? Начал в очередной раз перекраивать политическую карту планеты? С кем вы в сегодняшних политических условиях предлагаете воевать Чингисхану? С Америкой, Россией, Китаем? Я лично это представляю себе с большим трудом. А по сему, если Чингисхану в нашем времени делать совершенно нечего, то придется вам, дорогой Дмитрий, отправляться не куда-нибудь, а прямиком в XII век. А как же вы хотели? Если не будет Чингисхана, одной из ключевых фигур XII столетия, то не будет и самого XII века. А без этого века, века падения великих держав, и возникновения новых, цепь логической закономерности развития человеческой цивилизации прервется, и, как результат – гибель, гибель всей цивилизации в целом. Без прошлого не может быть настоящего, а тем более – будущего. Это вам понятно? – опять прерывая желание Дмитрия вставить свое слово, спросил Альфред Иванович. – Но женщинами у вас там проблем не будет, с золотом – тоже. Но к чему все это вам там? Вам, человеку, рожденному в другую эпоху? Вы будете удивлены, но тогда между людьми были совершено другие взаимоотношения. Ко всему прочему вам придется вести кочевую жизнь. С начала, конечно, это покажется очень романтично, но со временем… Вы знаете, какие зимой в степи бывают бураны? А летом – жара, мухи, слепни… Антисанитария ужасающая! К слову сказать, в те времена даже унитазы были большой редкостью. К тому же, если вы назвались Чингисханом, то вам придется исполнять обязанности повелителя несметного количества народов, а именно: принимать участие в многочасовых государственных церемониях, разбирать бесконечные тяжбы среди своих на редкость беспокойных поданных, вести захватнические войны, карать непокорных… Кстати, вам еще никого не приходилось разрывать на части лошадьми или сажать на кол? А из отрубленных голов складывать мемориальные курганы? Нет?
Дмитрий ошарашено замотал головой.
- Ну, ничего, там вы еще не этому научитесь! И самое главное. Если бы вы знали, как сильно человек привыкает к своей среде обитания, к своему образу жизни. Хотя ваше тело будет находиться там, но ваши мысли будут находиться здесь. Но весь фокус состоит в том, что вы не сможете выйти из ситуации, как бы этого вам не хотелось. У вас не будет выбора, вы будете отделены от своего настоящего положения в этом мире энергией времени. А вы даже не знаете, что это такое.
- Нет. Не хочу быть Чингисханом, надоело, - вяло махнув рукой, отказался Дмитрий. Ему уже не хотелось ничего. Логика Альфреда Ивановича не оставляла никаких надежд. Все, о чем бы ни мечтал Дмитрий, при пристальном рассмотрении оказывалось таким мелким и ничтожным, что ему за себя даже стало стыдно: «Как дурак, в самом деле…»
- Я понимаю вас, Дима, - неожиданно мягко сказал Альфред Иванович. – Вы знаете, с чем труднее и больнее всего расставаться человеку? Не с деньгами, не со своими родным, нет. Тяжелее всего человеку расставаться со своими иллюзиями. Вот это действительно тяжело. Но, тем не менее, выбор остается за вами. Его должны сделать только вы. Дима, вы слышите меня?
- Да, слышу, - нехотя отозвался Дмитрий.
- Вы подумайте хорошенько, а я зайду к вам завтра, в это же время. Хорошо?
Но Альфред Иванович договаривался сам с собой: Дмитрий безучастно смотрел в окно, грустной осенней вороной сгорбившись на своем стуле у засыпанного крошками стола.
Глава V
Некоторое время после ухода Альфреда Ивановича Дмитрий провел в странном оцепенении: бессвязные отдельные образы летучими мышами проносились в его сознании, не задевая внешних чувств, и ничего не затрагивая в душе. Как будто разум, перегревшись от напряжения, отключился, замер на время, а ум по инерции продолжал прокручивать обрывки событий, воспоминаний, прошедших давным-давно, не имеющих ничего общего с действительностью. Дмитрий механически закинул ноги на стол и закачался на двух ножках стула.
Наконец его мысли вернулись к неожиданному утреннему визиту странного гостя.
-«Странно все это, - думалось ему. – Странно… А кто он такой, этот Альфред Иванович? Вламывается в чужую квартиру ни свет, ни заря, предлагает какие-то желания, ужасы разные рассказывает…»
Вспомнив о кочевой жизни, Дмитрий даже передернулся от отвращения: «Какой кошмар!»
Дмитрий встал со стула и подошел к окну. Некоторое время он разглядывал до боли знакомый пейзаж, но очертания знакомых холмов уже не радовали глаз, не навевали мысли о дальних странах, далеких городах, где кипит яркая, но незнакомая жизнь, о которой так любил мечтать Дмитрий ранними летними часами в той другой жизни, которой он жил до прихода нежданного гостя. Теперь его мучило одно: «Что теперь делать?» Он оглянулся на свой стул и почесал затылок.
- Ну, хочешь, не хочешь, а с чего-то надо начинать, - наконец решился он и махнул рукой. – Ну ладно, начнем со стандарта: дачу, квартиру, машину и пропади все пропадом!
У Дмитрия даже дух захватило от собственной лихости: «Вот это по-нашему, по-гусарски! Бах и готово! Чего там голову ломать!» Он обрадовано потер руки и танцующей походкой подошел к зеркалу. Ему в ответ из зазеркалья ухмылялся странный субъект с взъерошенными волосами, но со счастливым блеском в хитроватых глазах. Дмитрий весело подмигнул своему отражению:
- Как жизнь, скотина? Все пучком? А то Чингисхан, Чингисхан… Какой может быть Чингисхан в двадцатом веке? Хе-хе!
Скотина в зеркале приосанилась, два раза шмыгнула носом и ответила на четко заданный вопрос горделивым взглядом. Дмитрий отвел глаза от своего отражения и прошелся по комнате. У окна он остановился, и критическим взглядом осмотрел обшарпанные стены своей берлоги.
- Не, квартиру не надо. Хватит и этой, - внезапно Дмитрий переменил свое первоначальное решение. – Ну, тогда, ну тогда… Жену! Срочно нужно жену. Молодую, красивую и миллиардершу! А дачу – как дом Кепвеллов в «Санта-Барбаре». А в багажник тачки ящик водки и два – с пивом, вот!
Выдав все это наружу, Дмитрий замер и прислушался к себе. Мысли о шикарной блондинке заметно бодрили. Будущее счастье приобретало конкретные очертания, и предвкушение от скорого обладания всеми радостями мира распирало Дмитрию грудь. Легкий океанский бриз ласково трепал его волосы, пальмы покорно склоняли перед ним свои пышные кроны, и на ступенях сказочного дворца ждала она… Дмитрий уже закрыл глаза, представив грядущую сладкую жизнь, мечтательно вздохнул свежий утренний воздух, но внезапно он напрягся и его взгляд остановился на старых измятых джинсах и порыжевших ботинках. Радужное настроение сразу испарилось.
- Слушайте, а прикидон-с? С миллиардершей все понятно, а –я? – расстроено протянул он. – Кому же я там буду нужен без фрака, а? Ну, в принципе, его купить можно, но денег-то я не загадал.
Некоторое время он расстроено кружил по комнате, но потом с блеском решил проблему:
- Да, ладно… Жена даст на первое время миллионов десять… А потом что-нибудь придумаем!
Некоторое время он пребывал в состоянии эйфории. Он был там, где-то далеко в райских кущах, но потом здоровый практицизм вернул Дмитрия на грешную землю.
- Ага, даст миллион, а потом всю жизнь попрекать будет! Будет, будет, миллиардерши – они такие! И вообще… Да на хер она мне нужна, мымра эта! И чего я, дурак, ее загадал?!
Дмитрий плюнул с досады в угол и отошел от окна. Вдруг он замер, пораженный страшной догадкой.
- А может, и не было всего этого? Господи, неужели это и есть «белая горячка»?
Осмотревшись дикими глазами по сторонам, он кинулся к неубранному после чаепития столу, схватил недоеденную конфету, сунул ее в рот и поспешно зачавкал. Запив ее остатками чая, Дмитрий сразу успокоился:
- Хе-хе, как это – показалось? Когда это я чай пил дома, а? Вот – то-то!
Он облегченно опустился на стул и пощупал рукой свою грудь там, где по его представлению находилось сердце.
- Охо-хо, так и до инфаркта не далеко! Ходят тут разные…- по стариковски протянул Дмитрий. Но мысль бешено пульсировала в висках, гнала в венах кровь.
- Так, значит, все это было на самом деле, и это мне не приснилось, - раскачиваясь на стуле, анализировал он. – Значит, все правда: лысый тут действительно был. Значит, были и желания. Вернее, было предложение по загадыванию желаний. Интересно, а они настоящие? А то набрешет этот Альфред Иванович с три короба, а ты тут сиди, мучайся!
Дмитрий хитро ухмыльнулся и коварно огляделся по сторонам.
- Так-с, надо проверить эти желания. Для начала мы машину приобретем, пока маг наш не видит.
Слово «маг» он произнес с ехидцей. Дмитрий возбужденно вскочил со стула и встал в стойку каратиста:
- Ну, поехали! Раз… два…
Но внезапно он опустил руки и заныл:
- Нет, прав, лысый! Угонят ее, гады! Сто пудов угонят! И где же тут счастье?
Дмитрий в волнении зашагал по комнате.
- Что делать? Что делать? – бормотал он себе под нос. – Как же мне это счастье поганое получить-то, а?
- Стоп! – через некоторое время скомандовал Дмитрий сам себе. – А что это такое – счастье? Что означает это слово? Толкование всех слов есть… В словаре! В толковом! Даля!
Дмитрий принялся высчитывать, у кого из соседей есть эта книга.
- У Михалыча! Точно! К нему!
И Дмитрий птицей взлетел на пятый этаж.
Молодого здоровущего добермана по кличке Генрих, мирно дремавшего у входной двери, чуть не хватил удар – до того Дмитрий сильно бил в дверь ногами. Дмитрий чуть было не сошел с ума пока дождался, когда из-за бронированной двери раздастся слащавый голос Михалыча:
- Кто там? Кого это к нам в гости Бог принес?
- Это я, Михалыч! Дима! – воззвал Дмитрий.
- Ах, Димочка! – слащавый голос Михалыча в одночасье стал приторным. – Что случилось, Дима?
- Михалыч, срочно, позарез! У тебя, словарь… этого… Даля есть?
- Одну минутку, только халат накину, - донеслось из-за двери и там все стихло.
Наконец лязгнули стальные запоры и лестничной площадке в пестром, махровом халате появился Михалыч с толстой книгой в руке. В левой руке у Михалыча был зажат поводок, на другом конце которого изо всех упирался не выспавшийся доберман. Хотя Михалыча понять можно: толковый словарь – вещь, безусловно, ценная, а вы, дорогие читатели, так мало знаете кипучую натуру Дмитрия. Схватив долгожданную книгу, Дмитрий тут же, без церемоний, уселся на ступеньки и торопливо зашелестел страницами.
- Так! Счастье мое, где же ты, где… - под нос себе напевал Дмитрий. – Ага, вот! «Счастье – случайность, желанная неожиданность, талант, удача, спорина в деле. Благоденствие, благополучие, земное блаженство, желанная насущная жизнь, без горя, смут, тревоги, покой и довольство. Вообще – все то, что покоит человека по убеждениям, вкусам и привычкам его».
Дмитрий прочитал, задумался и прочитал еще раз.
«Нет, не то! Не греет! Талант, удача, спорина в деле… Это что за белиберда? Какая еще спорина в деле, етит твою мать?»
Холодные, сухие, бесполезные строки ничего не говорили Дмитрию, они так и не приблизили, несмотря на все ожидания к решению проблемы многотонным грузом навалившейся на его плечи. Из оцепенения Дмитрия вывел тихий голос Михалыча:
- Дима, Дим… Тебе книга больше не нужна? А то мы пойдем… Но если хочешь мы с тобой еще можем постоять… Да, Генрих?
Михалыч, как бы за поддержкой обратился к доберману, но Генрих моментально своротил свою морду в сторону, ясно дав понять: «Словарь – твой? Вот ты и разбирайся!»
Дмитрий потерянно оглянулся по сторонам, встал со ступенек, молча сунул в руки Михалыча книгу. Махнув рукой, этим жестом высказав свою крайнюю подавленность, он также молча начал спускаться вниз по лестнице. Но внезапно Дмитрий остановился, встрепенулся и обратился к Михалычу, собиравшемуся уходить:
- Михалыч! Слышь, Михалыч, подожди…
- Да, Димочка…- поспешно отозвался Михалыч, с тоской посмотрев в уже открытую дверь.
Дмитрий в три прыжка вернулся на лестничную площадку.
- Михалыч, слышь че, - проникновенно начал он. – Ты мне скажи: по-твоему, что такое - счастье?
Михалыч побледнел и начал потеть.
- Ты что это вдруг, про счастье-то… С утра-то раннего? – забормотал он, на всякий случай подтянув к себе по ближе Генриха.
- Ну, счастье, понимаешь? – задушевно вопрошал Дмитрий.
- Счастье? А зачем оно тебе? – тупо смотрел на него Михалыч.
- Ты вот мне скажи… Вот у тебя все есть. Ты – счастлив? – настырно допытывался Дмитрий.
- Кто – я? Да брось ты… - отмахнулся Михалыч.
- Вот у тебя есть дача, квартира, машина. Генрих этот у тебя есть… Ты чувствуешь себя счастливым? – продолжал Дмитрий.
- Не знаю, - уклончиво мямлил Михалыч, подозревая в необычных вопросах Дмитрия глубоко скрытый подвох. – Да разве это счастье: квартира, машина? А когда Генрих все углы пообсыкает: так это вообще – труба! Вот если бы что-нибудь еще… Кредит беспроцентный взять или еще что-нибудь хапнуть на халяву, ну тогда…
- Значит, ты несчастлив?
- Ну почему же так сразу утрировать-то?.. – Михалычу эта беседа начинала нравиться все меньше и меньше. Он оттер холодный пот со лба и вытер мокрую ладонь об халат. – Не то что несчастлив, но и грешить не хочу. Ты посмотри, вон есть люди, так они лучше меня живут!
- Да Бог с ними с людьми, мы о тебе говорим, - перебил его Дмитрий. – Ты вот мне скажи, а если у тебя что-нибудь сгорит, тогда что?
- Что??? Сгорит??? Ты брось это, Дима… брось, Христом Богом прошу… - забормотал перепуганный в конец Михалыч, и изо всех сил начал дергать Генриха за поводок: ну хоть бы тявкнул для приличия, дармоед! Но доберман отворачивал в сторону свою морду, холодную и бесстрастную, как у хирурга на операции, прижимал уши и блудливо смотрел в никуда.
Дмитрий понял причину испуга Михалыча и громко расхохотался.
- Успокойся, Михалыч, дорогой! – Ты чего испугался? Да не буду я тебя палить! – сквозь хохот говорил он. – Я ведь просто так спросил!
- Ну слава Богу! – отпустило Михалыча. Он презрительно глянул на предателя Генриха и еще раз оттер пот со лба.
- Говоришь, счастье? Ну как тебе сказать… - окончательно оправившись от испуга через некоторое время продолжил Михалыч. – Счастье – это дело такое…Неконкретное! А если что-нибудь сгорит, то тут уже не до счастья, сам понимаешь! Тут караул кричать надо, а не рассуждать!
- Ага, вот видишь! – почему-то радостно закричал Дмитрий. – Это что у нас получается? Вот сейчас оно, допустим, – есть.
- Есть! – согласился Михалыч.
- Если сгорит, – то не будет…
- Не будет, - не раздумывая, охотно согласился Михалыч.
- То, получается, его и не было! – неожиданно для всех закончил Дмитрий и в восторге хлопнул в ладоши.
- Не было! – с размаху согласился Михалыч, но тут же осекся. – То есть как это – не было?
- Не было и все тут! – от души веселился Дмитрий.
- Бр-р-р… - замотал головой Михалыч. – Стоп! Секундочку! Генрих, сидеть!
Некоторое время Михалыч тупо смотрел перед собой, затем перевел взгляд на Дмитрия. Было видно, что запредельные высоты философии даются ему нелегко. Не сумев сформулировать свою позицию внутри себя, он начал рассуждать вслух:
- Вот сейчас оно – есть!
- Есть! – согласился с этим утверждением Дмитрий.
- Сгорит, – не будет!
- Нет, не будет, - и с этим согласился Дмитрий.
- Тогда… - напрягаясь изо всех сил, карабкался к истине Михалыч.
- Тогда получается, что его не было вообще! – весело подытожил Дмитрий и потрепал своего соседа по плечу. – Нет в жизни счастья, Михалыч, нету!
- Нет, есть! – неожиданно прорвало Михалыча. – Как это – нету? Есть, и все тут! Вот смотри, есть у меня дача. Надоело в квартире сидеть – поехал, развеялся… Рядом лес, речка, свежий воздух. Фрукты, овощи… Свои, заметь, все свое! Это ли не счастье? А ты говоришь, – нету!
- А-а.., - на секунду замялся Дмитрий, но скоро оправился. – А вот приезжаешь ты, Михалыч, на свежий воздух, на эту речку, а дачи – нет! Тю-тю, сгорела! И где же будет твое счастье?
- Это… как сгорела? – изумился Михалыч.
- Как дачи горят? Да так – взяла и сгорела! Будет кто-нибудь мимо идти, бычок кинет – и нет твоей дачи!
- А-а на того, кто по чужим дачам шляется, я Генриха посажу! – и Михалыч ткнул пальцем в презрительно покосившегося на него добермана. – Он ему так даст, что тот забудет на веки вечные, как бычками кидаться! Вот!
- Ну ладно, на твоей даче будет пес сидеть, а соседскую подпалят, – а заодно и твоя туда же. И все – тю-тю, сгорела! Или замкнет на даче электричество! Что, так не бывает?
- Ой-ой-ой! Сгорит! Это еще вилами по воде писано – сгорит или не сгорит!
- Сгорит! – уперся на своем Дмитрий.
Михалыч беспечно махнул рукой:
- Ну, это еще, видно будет…
- А я говорю, – сгорит! – упрямо повторил Дмитрий.
Михалыч встретился глазами с кинжальным взглядом Дмитрия и понял, что дача, того… может и сгореть.
- Ну, сгорит и сгорит, - сейчас же покорно согласился Михалыч.
- Вот так-то лучше! – зло процедил Дмитрий и плюнул на лестничный пролет. Восстановив «статус кво», он повернулся начал спускаться вниз по лестнице. И уже снизу Дмитрий опять крикнул Михалычу:
- Нет в жизни счастья, Михалыч, нету!
И еще раз напомнил:
- Сгорит, Михалыч, обязательно сгорит!
Ерзая на месте, Михалыч подождал, пока Дмитрий отдалится на безопасное расстояние, и, перегнувшись через перила, крикнул вниз:
- Сгорит и сгорит, да и черт с ней! Новую построю!
Глава VI
В свою квартиру Дмитрий вернулся разъяренным до последней степени.
- Сгорит - не сгорит, гавно такое! Сгорит, еще как сгорит! Синим пламенем полыхать будет! – продолжал кипятиться он по инерции. – Да и я хорош! Нашел у кого спрашивать – у геолога собачьего!
На лестнице Дмитрий столкнулся с тетей Кларой, но ее уже о счастье спрашивать не стал. Оно у нее на лице написано. И какое же оно страшное!
Солнце, великий тысячелетний труженик уже пробежало свое половину своего дневного пути. Дмитрий сидел на столе, напротив раскрытого окна, болтал ногами, смотрел на далекие золотые от солнечного света холмы и думал, думал, думал. Мысли текли спокойные, медленные, длинные и тягучие…
«Счастье, счастье… Вот что не понятно мне в жизни, это только это. Есть ли оно, было и куда оно уходит? И зачем? Кто знает это? Любая живая тварь на этом свете, начиная от царя, кончая крошечным муравьем, мечтая о нем. Счастье… Случайность, желанная необходимость, талант, удача, спорина в деле… Счастье ли это?»
«Легкие блики радости в круговороте серых будней. Эти блики такие слабые, что едва их замечаешь… Радость? Может быть… Но где же счастье? …Благоденствие, благополучие, земное блаженство, желанная насущная жизнь, без горя, смут, тревоги, покой и довольство… Все это, конечно, хорошо: покой и довольство, хе-хе! А я скажу, это свинячья жизнь, джентльмены, вот что это такое! И сотрет ежедневная мясорубка будней это благоденствие и земное благополучие, да так, что и следа не останется! Кто может сказать, вот я сейчас счастлив, кто? Ну, конечно, это могу сказать и я. Но копни глубже и что, ты счастлив? Нет!!! А лицемерие никогда и никого не украшало».
«Бывают, ничего не скажу, бывают минуты, когда все твои проблемы исчезают, когда ничего тебя не беспокоит, когда тебе легко и свободно. Бывают, да. Тогда просто сидишь и смотришь на этот мир, который безбрежным океаном с сотнями тысяч форм и образов окружает тебя. Ты уютно устроился в самом центре мироздания, и понимающе улыбаясь, смотришь на круговерть окружающей тебя жизни, и каждой частицей своей кожи впитываешь всю полноту бытия. Тени, не мысли, а только их тени, неясными летучими мышами кружат в твоем сознании, не занимая тебя, не отвлекая от окружающего великолепия, и удивительные чувства охватывают тебя. Внешний мир и твой внутренний на какой-то миг сливаются в единое целое в удивительной гармонии, дополняя друг друга чувствами, ощущениями, цветом, запахами, и прекращает свой бег время. Секунды и мгновения превращаются в вечность, стонет сладко душа, томимая чем-то знакомым, чем-то, что ты очень хорошо когда-то знал, но забыл. Это светлое, щемящее мягкой грустью нечто, и кажется, вот-вот и оно само придет к тебе. И ты знаешь, что в этом нечто ты наконец-то обретешь успокоение от всего кем и чем ты был до этого, наконец-то вздохнешь свободно за миллионы жизней. Кажется, лишь чуть остается до него, но оно не приходит. Ты продолжаешь его ждать, храня в своей душе отголоски тех чувств и воспоминаний, отголоски чего большого и светлого. И тогда к тебе приходит мысль, всего одна маленькая мысль, на первый взгляд совершенно пустячная: «А что, собственно, я сейчас здесь делаю?» Но вот как только ты полностью осознаешь то, о чем ты себя спросил, теперь ответь мне, друг мой: «Куда же делось твое счастье?»
«И разве счастье, простое человеческое счастье, может измеряться в предметах, имеющих только материальное значение и ценность? У меня есть лошадь, у него есть лошадь, а у того их вообще две штуки… И что, он вдвое счастливее? Нет, просто у него лошадиного дерьма в два раза больше! Господи, желаешь одного, а получаешь совершенно другое, да в придачу такую кучу проблем, что и жить не хочется! И после всего этого, какое может быть счастье?»
Дмитрий сплюнул на пол. Он встал со стола и прошелся по комнате. Остановившись, он закинул руки за голову.
- М-да, все это хорошо, но что-то делать надо! Как же мне это счастье-то получить, а?
Дмитрий огляделся по сторонам, ища ответ на этот вечный вопрос, но в комнате не было никого и, следовательно, глас вопиющего в пустыне остался без ответа.
-Кто скажет, ну кто? Никого вокруг! А как чуть что, так сразу Дмитрий! Чуть что –опять я! А как мне надо – так никого!
Дмитрий разозлился.
- А действительно, вот вечно так! Сидишь один, как сыч, поговорить не с кем, только одни придурки по утрам ходят, спать не дают! А кто, собственно такой, этот Альфред Иванович? По какому праву он по утрам людям спать не дает? Может им не надо ничего, может они хотят спать спокойно, и не надо им разных счастий…
Тут Дмитрий осекся.
- Так, стоп, что-то я не туда… Мне что, счастье не нужно? Нужно, нужно, еще как нужно! Не век же мне в этой дыре сидеть!
Дмитрий подошел к своему пыльному зеркалу и уставился на свое отражение. Некоторое время он его пристально изучал и затем задумчиво произнес:
- Как мне херово, друг Горацио, что и не снилось вашим мудрецам…
Наконец оторвавшись от своего изображения, Дмитрий развил тему:
- Везет же этому Гамлету! Что за дурацкая формулировка: «Быть или не быть…»? Конечно, - БЫТЬ! Но вот - КАК? Тут дело посложнее…
- Должен же быть выход, должен! – Дмитрий некоторое время подбитой птицей кружил по комнате, и внезапно остановился.
- А что это я, как дурак, в самом деле? – спросил он сам себя. – А все-таки прав этот Альфред Иванович, прав! Шире надо смотреть на вещи, шире. Что это я вцепился в машины, дачи, деньги? Надо мыслить глобальнее… А не податься ли мне в президенты?
Но после продолжительного раздумья Дмитрий сам себе возразил:
- Не-е, нашли дурака! После переизберут и таких собак понавешают, что до самой смерти не ототрешься!
Он еще некоторое время обдумывал этот вариант. Но добром это не кончилось, - как ни крути, а жизнь у президентов тоже не сахар. Дмитрий даже разозлился:
- Что же это такое? Что же это получается? Какой-то замкнутый круг: туда не лезь, это не трожь, того вечно не хватает! Вот только усядешься на трон по человечески, и начинается: то боишься, как бы ночью подушкой не придушили, то козел какой-нибудь найдется, которому демократии постоянно не хватает! Это же черт знает что получается! Я знаю - это лысый виноват, это он мне эту отраву подсунул! Ну, гад, попадись только – пришибу!
И Дмитрий опять разошелся до такой степени, что не мог успокоиться добрых полчаса.
Глава VII
Целый день Дмитрий провел в поисках своего счастья. Не найдя его в своей квартире, он вышел на улицу, попил пива, поболтал со встретившимся знакомым. Вернувшись домой через несколько часов, он почувствовал себя несколько утомленным и прилег буквально на часок. Понятие «время» у Дмитрия всегда было растяжимым: когда он проснулся, солнце клонилось к закату.
Дмитрий с хрустом потянулся, встал с постели и подошел к распахнутому окну. Пуховые подушки облаков, бесцветные днем, сейчас под вечер темнели, приобретая объем и красоту. Мир за окном затихал, отдыхая после трудового дня.
Дмитрий уже долгое время стоял у окна, бездумно слушая мерное дыхание большого города. Наконец он потянулся, с удовольствием разминая затекшие руки и ноги. Кинув последний взгляд на заходящее солнце, Дмитрий вернулся к столу с твердым намерением довести начатое дело до конца. После продолжительного отдыха он чувствовал необычайное вдохновение.
- Так-с, джентльмены, заседание продолжается! – громко провозгласил он, как вещает адвокат во время судебного разбирательства. – Что мы имеем? – И сам себе ответил. – А имеем мы вот что: сегодня утром я был грубо разбужен неким непонятным субъектом. Он мне начал задавать какие-то идиотские вопросы и предлагать какие-то желания. И не сколько-нибудь, а именно три! Вы слышите? Три! – Дмитрий из трех пальцев изобразил предложенные Альфредом Ивановичем желания и вытянул руку вверх, чтобы было лучше видно.
- Вы представляете себе, какая наглость? – продолжал вещать он. – Хотите быть Цезарем? Пожалуйста! Александром Македонским? Сколько угодно! А Чингисханом? – Тут Дмитрий запнулся. – И Чингисханом – тоже… Да и самое главное: что такое счастье - мы не знаем. А теперь вопрос: «Что теперь делать будем, а?»
Дмитрий обвел глазами пустую комнату, немного подождал, как будто действительно хотел услышать ответ на свой вопрос, но ничего так и не дождавшись, сдержанно поблагодарил: «Большое спасибо!»
После он добавил:
- Впрочем, я и не надеялся…
Но на что он не надеялся, Дмитрий уже не объяснял.
Солнце уже село. С неба незаметно опустилась ночь. Сквозь плотное одеяло темноты, окутавшей мир, мягко мигали далекие звезды, напоминая о тщете суеты ныне живущих, о непостоянстве и изменчивости всего сущего.
Звезды! Далекие звезды, свидетелями скольких судеб были вы, сколько шедших по этому пути этой жизни вы видели, усилия скольких землян, их высоких дум, помыслов и устремлений наблюдали вы со своей далекой выси? Вы видели недолгое могущество земных царей, и как быстро уходило в небытие все сделанное ими, каким жалким оказался их труд! Во имя их призрачного великолепия уничтожались и возводились величественные дворцы, города, империи, на развалинах которых сейчас мирно дремлет скорпион. Бросим жребий, кто еще хочет победить Вечность, перед которой опускает руки даже самый отчаянный человек, рискнувший посостязаться в величие и могуществе с самим Создателем? Бесконечные пески впитали в себя следы коней Чингисхана, Александра Македонского, и многих других в дерзновенности своей решивших изменить свой жребий. И только веселый степной ветер сейчас играет с пылью – с их дерзкими помыслами и не осуществившимися планами. Мириады образов давно ушедших царей и сейчас живут в песках, в миражах представляя изумленному путнику их былое могущество и богатство. И только нищий дервиш, во имя Всевышнего бредущий по бесконечной дороге жизни, знает цену человеческого бытия. Спроси у него, если он встретится тебе по дороге: «Скажи, где мое счастье?», и кто знает, может и даст дервиш тебе ответ. Но очень редки такие встречи, и воистину счастлив, кто сейчас встретит на своем жизненном пути святого человека. Но окажется дважды счастлив тот, кто сможет понять и безропотно принять слова человека, посвятившего себя служению Богу. Гордыня – змея с железными кольцами опутала сейчас человечество, и очень не многим оказывается под силу нести тяжелый крест смирения перед волей Творца. Когда же поумнеет человечество? Сотни посланников Всевышнего в разные времена приходили к людям и говорили об одном и том же, но почему так коротка человеческая память, почему мы так желаем власти и обладания и ставим эти чувства превыше своего собственного «Я»? В непомерной гордыне мы ломаем судьбы других людей, желая использовать их в своих корыстных интересах или во имя очередной бредовой идеи - во имя спасения человечества, но имеем ли мы право спасти кого-нибудь, кроме самого себя? Мудрые говорят: «Все, чем ты по настоящему обладаешь – это то, что ты сможешь спасти после кораблекрушения». Но подчас после гибели корабля мы не можем спасти даже самих себя, тогда почему мы так страстно желаем осчастливить человечество, а когда люди не принимают и не ценят наших усилий, - почему мы так страстно желаем им зла? Кто может знать отчаянье тех, кто видит, что за поворотом – глубокая пропасть, и видит путника беззаботно идущего по дороге к этому повороту - на встречу своей гибели, и не в силах его остановить? Сердце сжимается от предстоящей встречи с неизбежным. Беззаботный путник летит в пропасть, ты видишь, что этой же дороге идет второй человек, и он тоже опять будет вынужден упасть в пропасть. К нелепой смерти других людей надо бы уже привыкнуть, но почему же тогда опять болит твое сердце? От неизбежной встречи с неизбежным? Ты тоже идешь по своей дороге, ты видишь, какой прекрасный мир расстилается у твоих ног, но ты не знаешь, как долго тебе еще идти по своему пути, и когда же ты сможешь отдохнуть, остановить свой бесконечный шаг, когда у тебя будет время посмотреть назад и оценить все сделанное. Мир – велик, и тебе некогда сейчас думать, тебе надо успеть познать его. Тогда не будем сидеть, пойдем дальше, и пусть нашей мечтой останется желание отдохнуть от трудов наших. Всевышний милостив – когда-нибудь отдохнем и мы.
Во всей ночной тиши, только звезды и фонари остались безмолвными стражами света, и миллионы маленьких искорок плавно кружились друг за другом в их желтоватых лучах. Давно погас свет в окнах домов, и только одно окно осталось светлым пятном в темной громаде здания. Это было окно настойчивого искателя счастья.
Дмитрий весь вечер провел в тяжелых раздумьях. Сколько раз он парил в недосягаемой вышине радужных мечтаний и фантазий, но каждый же раз срывался вниз, в бездонную пропасть неясных догадок и сомнений. Сколько судеб, сколько говокружительных карьер и блистательных биографий было им пристально рассмотрено и безжалостно отвергнуто. В каждой судьбе, в каждом жизненном пути он находил тяжелые минуты раздумий, испытаний, безвыходной печали, бед и страданий. В судьбе Наполеона Бонапарта, например, ему очень не понравился ее печальный конец: на остров Святой Елены Дмитрий не был согласен даже за все прелести красавицы Европы. В своих биографических изысканиях он даже доходил до крайностей: Дмитрий дерзновенно рискнул поставить в один ряд с Александром Македонским, Джоржем Вашингтоном и Михаилом Кутузовым своего соседа – местного сантехника дядю Колю. Его, видите ли, прельстила соловьиная трель, периодически издаваемая дядей Колей после удачного помелья на лавочке в тенечке. Но блестящем ряду героев всех времен и народов дядя Коля не очень смотрелся в своем дырявом спортивном трико. Он не вполне вписывался в предполагаемый антураж обладателя вечного счастья, и поэтому после пристального рассмотрения и его кандидатура была безжалостно Дмитрием отвергнута, как ему и не жаль было своего соседа. Что поделаешь, истина - дороже!
Уже несколько часов Дмитрий без устали кружил по комнате. Бессилие мысли он ударами рук и ног вымещал на ни в чем не повинной мебели: Дмитрий своими грубыми ботинками расшвыривал стулья, топтал сорванные со стен плакаты, чугунными кулаками терзал старый шкаф, за неимением ножек, аккуратно поставленном на кирпичи.
После нескольких часов бесплодного философского анализа сложившейся ситуации, он решил пойти по иному пути решения проблемы обретения вечного блаженства и желанной насущной жизни: как предполагал Дмитрий, это дело вполне можно было решить и комбинацией удачно загаданных желаний. Но загадывание желаний, это, как вы сами понимаете, дело тонкое! Тут хорошенько подумать надо! Кто его знает, как там все повернется, а то еще загадаешь чего-нибудь, а потом веки вечные на луну выть придется! Или, не дай Бог, в тюрьму влетишь! А с другой стороны, полностью от всего этого отказаться просто так - было бы великой глупостью! И Дмитрий сейчас просчитывал говокружительную комбинацию по избавлению от надоевших желаний. Осторожно, как сапер на мине, он подбирался к конечному решению, как вдруг…
Старый шкаф, вдруг неожиданно покривился, наклонился, и, замерев на доли секунды, как будто бы решил подумать напоследок, с великим грохотом рухнул прямо под ноги оторопевшему Дмитрию. Несколько минут тот тупо смотрел на рухнувший шкаф.
В чувство Дмитрия привел стук в батареях, которым соседи, да тетя Клара - больше некому, измученные непрекращающимся грохотом и рычанием, доносящимся из его квартиры, решили призвать Дмитрия к порядку. Этот слабенький, миленький звон показался измученному раздумьями искателю счастья райской музыкой. Он даже засмеялся от радости. Но, тем не менее, этот стук требовал немедленного ответа. Издав радостное ржание, Дмитрий кинулся в ванную комнату и через несколько секунд ураганом ворвался обратно, потрясая здоровенным разводным ключом.
- Ну, общественность, держись! – честно предупредил он, закатывая рукава рубашки.
Страшный, не колокольный – батарейный звон на мелкие осколки разнес ночную тишину. Дмитрий махал разводным ключом на совесть, от плеча. Истязая чугун батарей, он радовался как старый мерин, вернувшийся в свою борозду. Опять все привычно, все знакомо, все свое…
Все кончается в этом мире. Отгремела и эта канонада. Унеслись в ночь последние стоны истерзанного металла, перестали дрожать балки и перекрытия, перестала сыпаться со стен штукатурка. Как тихо, как мертво стало вокруг! Вспотевший Дмитрий с радостной улыбкой на лице тщетно пытался впечатление, которое он, несомненно, произвел на соседей. Как истинному художнику ему требовались аплодисменты, ликование, лесть. Но где же это все? Вокруг – тишина. Гробовая тишина.
А этажом выше тетя Клара боялась высунуть свой нос из-под наваленных на себя груды подушек и одеял. Михалыч, еле дыша, боясь чихнуть, чтобы не вызвать новой бури, отпаивал валерианой слегшего с перепугу Генриха, а вот сантехник дядя Коля так и не проснулся. Вздохнув, Дмитрий отставил свой инструмент в угол и уже другими, умиротворенными глазами посмотрел в ночь за окном.
Глава VIII
Рассвет застал Дмитрия у окна. Он сидел на стуле перед окном, задрав ноги на подоконник, как ковбой на отдыхе, и бесстрастно было его лицо, в своей неподвижности похожее на маску. Кончен бой – выбор сделан.
Он сидел и смотрел, как рождается новый день. Медленно светлело небо, почти незаметно разжижалась ночная тьма, как будто кто-то добавлял в ее черноту светлой краски, и непонятная, пугающая своей таинственностью глубина ночи мелела на глазах, обнажая деревья и дома. Медленно гасли звезды, ярко лучившиеся в ночном небе, и тих, незаметен был их уход. Светлое зарево вставало над миром на востоке, и вот уже первый лучик осторожно прорезал еще глубокую синеву неба. А затем и солнце, спокойно и размерено выплыло из-за горизонта. Все короче становились тени, спутники ночи, и скоро и они исчезли совсем.
Мысли Дмитрия, успокоившись после бурного половодья в своем привычном русле, сейчас текли спокойно и размерено.
«Вот настал новый день, как новая жизнь. Интересно, сколько человек вот также сидели и встречали рассвет, как я? И куда ушли они, и где они сейчас? Интересно, кто-нибудь из них задумывался о счастье, или только я один такой дурак? Неужели никому счастье не нужно?» – думал он. И еще он думал о том, как удивительно все, что произошло с ним. Время текло все медленней и медленней и вот его не стало совсем…
…Был только мир во всем своем единстве и многообразии. Его единство заключается в том, что каждый из живущих на этой планете до конца неудовлетворен своим положением и мечтает о лучшей доле. А многообразие этого мира заключается в том, что каждый свою лучшую долю представляет по-разному и очень часто, достигнув предела своих мечтаний, люди останавливаются на вершине той горы, на которую взбирались всю жизнь, и в бессилии опускают руки, понимая, что всю свою жизнь они гнались за миражами. Миражами показного благополучия, славы, всеобщей признательности и любви, но только в один единственный миг, стоя на вершине горы своей жизни, они понимают, что все это не стоит даже скорлупы выеденного яйца. Зачем они предавали своих близких друзей, зачем они жертвовали своими родными, детьми, любимыми -ради достижения сиюминутной выгоды? Сколько было потрачено сил и времени, чтобы залезть на самую высокую вершину мира и с ужасом оглянувшись назад увидеть, что все это было зря? Это страшный миг озарения способен пережить далеко не каждый. Хотите, расскажу один маленький секрет, что видят люди с вершины мира, этого мира? Они видят весь свой путь, от рождения. Они видят все ступени, по которым им приходилось подниматься в этой жизни, они видят все то чем им приходилось жертвовать, чтобы подняться на ступень выше, они видят все свои грехи и ошибки, но страшит их не это. Стоя на вершине мира, они видят, как мелки и глупы были их желания и цели, и им становится страшно, потому что с этой горы они видят свой дальнейший путь, который превосходит то, что уже сделано ими, и имя ему – Вечность. В глаза Вечности честно и открыто могут смотреть только святые, потому что им не о чем сожалеть. Перед Вечностью равны все: цари и муравьи, Вечность каждому воздает по заслугам. Но мы получаем от Нее в дар не те почести, которые загадываем себе мы, а те, которые мы заслужили. Итог нашей жизни нам не принадлежит, плодами наших трудов на этой планете будут пользоваться другие. Но в какой мере к ним причастны мы? В какой мере причастен отец к жизни своего дитя, в какой мере причастен художник к судьбе своего творения? После первой радости и умиления первыми удачными шагами своего дитя, после созерцания его дальнейшего развития, предугадывания его дальнейшего пути, приходит момент, когда творец с горечью осознает, что его творение ему уже не принадлежит. У него своя жизнь, своя судьба, отличная от пути самого творца. Но надо ли обижаться на судьбу, наделившей нас даром – творить? Не лучше ли потом, через много лет узнавать, что у твоего создания сложилась удачная жизнь, и испытывать хорошие светлые чувства, вспоминая о том, как оно складывалось из хаоса причин, появлялось на свет? Очень не многие из тех, кому посчастливилось быть на вершине мира, не сломались, пережили момент, который называют по-разному: озарения, просветления, и обрели силы идти дальше - к истинам вечным, находящимся за гранью обыденной жизни, не подчиняющихся законам этого мира и этого времени. И после этого момента они уже живут по другим законам.
Сколько прошло времени, Дмитрий точно сказать не мог. Казалось, он уже вечно сидит у окна, и вот так вечно было это солнце. Из удивительного состояния полусна-полуяви Дмитрия вывел звук далеко скрипнувшей двери и знакомый голос Альфреда Ивановича:
-Простите, Дима, я вам не помешал?
-Нет, почему же, - отозвался Дмитрий. – Я вас давно жду.
Альфред Иванович смущенно мялся на пороге комнаты, растерянно взирая последствия бурного мыслительного процесса, которые остались после бессонно проведенной Дмитрием ночи.
-Не обращайте внимания, - махнул рукой Димитрий на немой вопрос гостя. Он встал со стула и жестом предложил занять его Альфреду Ивановичу, как единственно оставшийся пригодным для употребления предмет меблировки.
-Большое спасибо, - оценил гостеприимство хозяина гость, и, усевшись на предложенный стул, поинтересовался. – Прежде всего, мне бы хотелось узнать…
- Нет, это мне хотелось бы узнать… - перебил его Дмитрий. – А кто вы, собственно, такой, и по какому праву ходите по чужим квартирам и задаете дурацкие вопросы, на которых не существует ответов? По какому праву вы лишаете людей покоя? Счастье! А вы спросили, нужно ли оно кому-нибудь - это счастье? Кому оно нужно, если приходится так страдать…
Дождавшись, когда Дмитрий иссякнет, Альфред Иванович поправил свои очки с чудовищными линзами и мягко спросил:
- Дима, что вы выбрали?
Дмитрий тяжело вздохнул и опустил голову. Когда он заговорил, слова давались ему с большим трудом:
- Спасибо вам, Альфред Иванович, спасибо за возможность быть счастливым, но мне не нужно желаний… Я как-нибудь проживу и так…
- Вы отказываетесь от возможности стать счастливым? – нарочито удивленно вскинул брови Альфред Иванович.
Дмитрий с трудом выдавил из себя:
-Да…
- Правильно, мой мальчик! Я знал, что ты это сделаешь, я верил в тебя! – вскочив со стула, почему-то радостно, горячо и страстно заговорил Альфред Иванович. – Я знал, что ты откажешься от этого предложения!
Дмитрий вскинул голову и удивленно посмотрел в чудовищно увеличенные толстенными линзами очков всепонимающие глаза гостя. Альфред Иванович немного помолчал, а затем тихо заговорил:
- Прости меня, Дима, я действительно задал тебе задачу, на которую нет, и не может быть ответа. Дело в том, что счастье не может являться конечной целью человеческого бытия, оно никогда не должно становится самоцелью человеческой жизни. Суть счастья не в этом, - оно является лишь спутником верно выбранного человеческого жизненного пути. Ощущение счастья – многогранно. Оно складывается из многих составляющих: ты можешь испытывать счастье как итог проделанной работы, во время самой работы, которую ты любишь, после исполненного тобой долга по отношению к обществу, к родным, близким, знакомым. Ты можешь испытывать счастье, как ощущение бытия в своей сопричастности с жизнью других обитателей этой планеты, других планет этой Вселенной, от понимания своего положения в космическом творении Всевышнего. Счастье – это цветок из многих лепестков. Но! Гоняться за ним – это все равно, что искать мираж в пустыне. Единственно верный выход в твоей ситуации – это не обращать на счастье вообще никакого внимания: оно рождается от глубокого удовлетворения в твоем сердце. Не надо к нему привязываться. Есть ли оно, – нет ли, по большому счету - какая разница? Небольшая тучка закрыла солнце, но она ведь закрыла его не навсегда, верно? Поэтому мудрый человек не обращает никакого внимания на то, что внешние обстоятельства иногда складываются не так как хотелось бы, он постоянно пребывает в абсолютном покое в своем сердце и поэтому огражден от изменчивости внешнего мира, потому что он находится в мире ином. В мире, где всегда есть свет, истина, мудрость и доброта и любовь. Поэтому он уже постоянно счастлив, и ничто не мешает ему внимать этому ощущению непрекращающегося счастья. Секрет счастья, как и секрет жизни, – очень прост, но, к сожалению, не каждый может принять эту простоту. Чем отличаются люди от Бога? Тем, что склонны пребывать в иллюзиях, и вводить в заблуждения других. Не понимая своего счастья, они безрезультатно ищут его в мире внешнем, когда им всего-навсего надо остановить свой бег, и посидеть подумать. Как это сделал ты, мой мальчик.
…А потом они долго стояли и смотрели в окно.
-Альфред Иванович, а желания? А они исполнились бы? – уже позже спросил его Дмитрий.
Альфред Иванович повернул голову к Дмитрию и, улыбнувшись, спросил:
-Дима, разве тебя еще заботят эти глупости? Суть процесса ведь состоит не этом, суть заключается в том, чтобы привнести иной, более возвышенный смысл в твою жизнь. А в золотой клетке птицы умирают тоже… Легких путей не бывает. Самый короткий путь – это дорога в ад.
- Да вы правы, – согласился с его словами Дмитрий. – Чужой жизнью счастлив не будешь. Жизнь тем и хороша, что у каждого она – своя.
-Это ты очень хорошо сказал, что каждый хорош на своем месте, - заметил Альфред Иванович. – Посмотри, какой замечательный мир нас окружает. Как гармонично складываются в общую картину мироздания, такие разные осколочки бытия, на первый взгляд никак не связанные между собой. Они, как фрагменты рассыпанной мозаики, удивительным образом складываются и дополняют друг друга в общей картине, объединенные единым высшим замыслом искусного творца. Даже без маленькой букашки этот мир уже не будет полным, а значит – ущербным. Исходя из общей картины, нарисованной нам Создателем, становится понятно, что в жизнь каждого живого существа в этой Вселенной заложен самый высокой смысл. Наша задача – это понимать, и не противодействовать воле Создателя, не разрушать его творения, а заботится о них. В этом заключается долг человека, - помогать Богу, а не нарушать установленный им порядок вещей и понятий. Если существует муравей, – значит, кому-то это нужно. И не нам решать, имеет ли он право на существование или нет.
Они стояли у окна и смотрели на мир, бескрайний мир, расстилавшийся перед ними. Просто стояли и смотрели. Уже о чем было говорить, обо всем было переговорено. Чувство необычайной легкости охватило Дмитрия, необыкновенное ощущение полноты бытия. Он понял, что все трудности уже позади, в прошлой жизни, и не надо уже грустить и вспоминать о том, что было. Все уже кончилось, а впереди – новая жизнь. Более счастливая. Ведь только на это всегда надеется человек.
- А который сейчас час? – спохватился Альфред Иванович. – Дима, Димочка, извините меня, пожалуйста, я уже опаздываю…
- А… мы еще увидимся? – спросил его Дмитрий. Честно говоря, ему не хотелось расставаться с этим непонятным, но чем-то привлекательным человеком.
-Конечно, Дима. Мир не так уж и велик, все когда-нибудь встречаются на его дорогах, - улыбнулся на прощание Альфред Иванович.
Захлопнулась за гостем дверь. Проводив Альфреда Ивановича, Дмитрий вернулся к окну. Свежий ветерок с далеких, залитых солнцем холмов растрепал, разлохматил его волосы, ласково погладил по лицу.
- Странно все это, но… Но что-то в этом есть! – сказал Дмитрий, и спросил сам себя: - А кто же он все-таки такой?
И сам себе улыбнулся в ответ.
г. Астана
20 июля 2002 г.
КОНЕЦ