Аврал советского времени или как я любил это праздник...
Я конечно не страдаю «расширенной или вконец зашторенной» формой шизофрении, опрокидывающей любого в прекрасный мир абстракций, но когда стал свидетелем одного, как тогда принято было говорить производственного процесса, а по-простому, по-народному так сказать – рабочего накала, то вдруг понял, что вся моя жизнь до того как…
Была мягко сказать «полным штилем» того самого потерянного и притихшего за «забором сознания» и наполнена каким-то скучным и рвотным коктейлем, перемешанным с молоком и пивом. А что после этого обычно бывает, вы и сами знаете! Либо ступор, либо штопор…
Хотя и то, и другое неприятно, когда нахлынет неожиданно, да ещё в общественном месте!
Вспоминая тот день, вдруг неожиданно понимаешь, кто на самом деле идиот, а кто чисто на ха-ха! И трясётся требуха – рваная рубаха!
Вспомнишь и сам себе хохочешь, удивляя присутствующих своим «укушенным» видом!
На вид, как будто бы нормальный,
А дурь несёт греховно аморально…
Так вот – на злобу дня: всё началось с того, что в одном далёком и маленьком уральском городке на грани последнего своего существования «издыхая», но упрямо стремился к возрождению, как птица Феникс, «сплоченный» коллектив педагогов и мастеров производственного обучения при ПТУ. Коллектив сплочённый и не только пьянками, сплетнями и другими грехами, ведущими всех напрямки в лоно тех самых строителей коммунизма…
Само это словосочетание и набор букв ПТУ – приводили и в трепет, и в тупое негодование «избранный народ» в городе, приравниваемый почему-то себя к какой-то там «советской элите» в неописуемое и безумное «отторжение понимания прекрасного». А многие, если не большинство – это в основном мамы и бабушки ещё неразумным своим чадам говорили, их постоянно пугая: «Не будешь нормально учиться – прямая дорога в ПТУ!»
Как мне кажется – именно так в итоге мы и потеряли то самое «светлое будущее» в подготовке высококлассных специалистов в стиле так нелюбимых почему-то рабочих профессий. Хотя – не всем же быть музыкантами, художниками и космонавтами. А говоря уж о профессиональном обучении, хотелось бы отметить один «сногсшибающий и отрезвляющий» факт, что Юрий Гагарин в своё время закончил как раз систему ФЗО, основоположницу нынешнего ПТУ и не побоюсь определённого пафоса – это и была его первая ступенька в космос.
Но перейдём к сути самого рассказа, память режет как зараза...
В этом самом «распрекрасном» заведении случилась беда, причём беда, «приуроченная» к седьмому ноября – это был такой «великий» праздник на просторах нашей широкой и необъятной страны под названием СССР. Кстати о празднике – про беду потом…
День седьмое ноября,
Что справляли у Кремля.
Был, по сути, в общем, для –
Для тебя и для меня,
Как бы праздник такой, мля…
Между нами говоря!
А беда, какая?
Да, в общем, как всегда и до того банально, особенно в зимнее и морозное время! На теплотрассе прорвало трубу отопления, подходившую непосредственно к училищу, от этого события никто в «огромном и дружном» коллективе не ощутил истинной радости, приводящей в желаемый предпраздничный и особенно патриотический трепет, сразу же ведущий на дорогу по направлению к коммунизму. Понимая, что кто-то будет привлечён к работам по устранению, а вот на кого падёт этот «сказочный выбор судьбоносного решения» – пугало всех и каждого в отдельности!
Было собранно экстренное совещание на тему «как спасать родину в решающую и трудную минуту». А спасать от чего и где-то было делом обычным и даже обыденным, пребывать в роли этаких «суперпуперспасателей» нам приходилось ежемесячно. При этом было решено, что к делу спасения «подключат и доверят» только самых «достойных патриотов» своего училища, а почему выбрали в «достойные» ещё и меня – я не знаю, как видно просто под руку попался?
Не смог схильнуть и лохонулся, скажу прямо,
И рухнул в подготовленную яму…
Далее этих «горе-избранных и ответственных», включая и меня, направят на «передовую», чтобы к исторической и опять же «великой» дате проведения праздника, как очередного и всенародного «промывания серого вещества» на уровне мозгового штурма – всё исправить и доложить!
Не могли мы, отказавшись – с этим жить,
Хотя так хотелось положить…
А потом на следующий день с чистой совестью и глубоким удовлетворением, да и под бурные аплодисменты педколлектива – двинуть всем нам этакой дружной толпой в город на демонстрацию. Чтобы ликующей и всенародной массой выплеснуться на улицы города, празднично одетые в кумачи и так трогательно украшенные разноцветными шариками и флажками. А потом после «марша в едином строю» стандартно потеряться в пьяном, сытом и непроизвольно отрыгивающем бреду своих квартирных нор. Хотя опять же, сидя перед экранами телевизоров со скучающе-восторженными лицами и неподдельным желанием «быть впереди», даже среди своих родственников, так и не сумевших и в этот «великий» праздник перепить тебя. Ну, просто сказка, а не праздник!
И этот бред идеологического замеса мы все ежегодно проглатывали, безгранично радуясь всё новым свершениям «на благо отечества», битвам за урожай, который засыпался в какие-то там «закрома родины» Мы все как бы должны были выражать свой восторг происходящему в стране и по ходу ещё осуждать агрессию западного и «прогнившего» империализма.
Товарищ – твёрже держи Родины стяг,
Не дремлет агрессией западный враг!
Вот так…
А что? Был смысл, была цель, была идея!
Чего вот нам ныне так не хватает и всё опять же при сытости, свободе демократии и том самом душевном желании «быть впереди», но только уже с миллионами «честно-нечестно заработанных»!
Суть тех дней, как отражение прикола советского времени, но так сказать «прекрасного вчера», что упрямо не вписывается в рамки обыденности при несостоятельности, потерянности и безысходности сегодня!
Вернёмся же в предпраздничный, морозный и тревожащий тогда нас день.
Для «добровольцев» были определены цели и задачи, к выполнению которых каждый внутренне был как бы готов, но делать что-то, да ещё перед праздником – это было выше даже всех «патриотических» сил! Но отступать уже было поздно, перед каждым маячила «фронтовая задача» о ликвидации аварии, а мысли «а вдруг, а если…» – пресекались на месте.
Приказ был как всегда железобетонный и по-военному категоричен – «не отступать и не сдаваться», как в былые военные годы под номером 242…
И ещё: у меня предательски заурчало в животе, мне захотелось просто сбежать «хоть куда» и скажу честно – мне сразу же почему-то захотелось быть завхозом, у которого всегда и на всё были свои «отмазки», только чтобы ничего не делать! Я как пойманный кролик ему завидовал, зная, что уж он-то точно что-то придумает и в этой так трудной для всего училища ситуации, да и страны в целом!
Патриотически настроясь я чуть было не запел: «Широка страна моя родная…»
Но в противовес мне сразу почему-то неожиданно вдруг вспомнились угнетенные негры на плантациях в Америке, бурлаки на Волге с их непосильной и тяжкой долей и картина Иванова «Явление Христа народу». При этом я чётко понял одно, что незаметно исчезнуть мне при таком «доверии, да ещё на уровне самой партии» из училища не получится! Действительно отступать было некуда…
В глубине моей души предательски завыл щенок, спрятавшейся туда ещё в майские праздники, когда пришлось так же идти с учащимися на демонстрацию, всей своей сущностью показывая своё «неприкрытое ничем счастье»! И это именно в то время, когда у тебя дома уже собрались гости и без меня начался именно тот праздник, которого и ожидаешь всей душой и телом целый год. Но это было в мае, там было тепло – здесь, же совсем другое дело…
От этих мыслей становилось страшно, перехватывало дыхание и почему-то хотелось есть?
Озадаченные таким образом мастера и руководители сразу же разделились на два лагеря – в одном как всегда чем-то недовольные и всегда негодующие тупоисполнители, а в другом лихорукойводители, со своим прокаленным совдеповским «истинным партийным энтузиазмом». Вот они то, сидя в теплом помещении столовой училища и тайно попивая… да нет даже не водку, а настоящую и по крепости роднящуюся почти с самим медицинским спиртом! Да, да – ту самую народную и всеми любимую самогонку.
Аврал сам по себе выглядел так – перед самым празднованием этой так «знаменательной и горячо любимой» даты того самого переворота, который так пышно и помпезно справлялся многие годы в нашей стране, вдруг прорвало теплотрассу, причём под землёй и на участке, подходящем к училищу. На спортплощадке появился этакий ледяной айсберг, высотой более полутора метров и он быстро на глазах рос и вширь, и в высоту. Поэтому руководство училища и решило – медлить нельзя! Да и как всегда заодно приурочили это «как выполнение задачи» к коммунистической дате. В те времена вообще всё любили «приурочивать», а тут тем более к такому дню!
Красный день календаря,
Коль не встретил – то жил зря!
Каждый из добровольцев в самом начале, сидя на совещании «понял и вник» и в тоже время «ощутил» всю серьёзность происходящего, тем более что всё это «происходило, зарождалось и исполнялось» при этапах переходного периода. Периода начавшейся перестройки и горбачевского чёса про какие-то там свободы, ведущие всех нас к намеченной «самой партией» цели, видимо туда, где были «те самые закрома родины»? Мне лично всегда хотелось попасть именно туда, там как я думал и есть тот самый «земной рай»! Ну, а рай, даже как простое понятие обычно недосягаем даже в смысловом понятии, я не говорю уже о практическом, чтоб постучаться во врата, ведущие в сказочные кущи!
Надо помнить, что в те годы в это время перед седьмым ноября, той самой всеми с «ликованием и восторгом» празднуемой знаменитой и ежегодной даты «великого и нескончаемого» праздника – на Урале обычно уже стоят морозы, причём не менее минус 24-26. Морозы, при которых даже «без желания» хочется замахнуть рюмку-другую чего-нибудь крепенького, находясь на улице, да ещё и под струящийся меж домами ветерок, пронизывающий тебя не то чтобы насквозь, а до самых трусов.
Я понял задачу, поставленную Родиной,
Идя лишь вперёд и без мнимости слов.
Как мог я до этого жить «полной уродиной»…
Не зная душой коммунизма основ!
А при этом надо было выполнять «намеченные цели и задачи», в то самое предпраздничное время, когда каждый уже старается произвести «заготовку для желудка и всеобщего веселья». И что самое главное, минуя талонную систему на приобретение водки, по блату в городском торге получить для себя эти заветные две-три бутылки водки. Которые потом до самого праздничного дня неотступно будут манить, как найденный и назойливый клад, стоя либо между оконными рамами, либо в холодильнике, но всегда под бдительным «оком жены».
Руководители и исполнители, в «глубоком и патриотическом порыве», собравшись в столовой училища, ещё раз проговорили, просмотрели, наметили «план нападения» и с «чувством глубокого удовлетворения» группа товарищей-камикадзе отправилась на «спецзадание». А задание с первого же взгляда было просто невыполнимое, но наш народ, привыкший с давних пор к «невыполнимым заданиям» и решению их – знал, что НАДО, то значит НАДО! И это НАДО к «великому празднику», и никаких вопросов!
Переодевшись в рабочую одежду, группа «исполнителей» из четырёх человек, включая меня, под общее «благословение рукойводителей» двинулась в промозглую и ветреную темноту беспокойной морозной ночи, не предвещающей ничего хорошего и для каждого находящегося в этот момент в точке отсчёта – этот «час икс» внушал только беспокойство, но явно, что не радость. Все находились в «состоянии космонавта» перед открывшейся бездной, это единило и сплачивало весь коллектив в производственный монолит и мы все осознавали, что – быть может, именно сейчас стоим на пороге исторических событий, и завтра каждый из нас будет настоящим героем.
А у меня по-дурацки в голове звучали стихи А.Блока: «Ночь, улица, фонарь, аптека…»
Да, уж…
Ночь беспокойная у нас уже была, на улицу «по огромному доверию коллектива» нас уже выгнали, впереди со скрипом на ветру маячил тусклый фонарь, отбрасывая скудные лучи света и создавая причудливые и пугающие сознание тени. Только вот насчёт аптеки так не хотелось думать, но всё было возможно и аптека на следующий праздничный день тоже.
Плотно прижавшись, друг к другу мы твёрдой поступью «вершителей судеб и спасителей цивилизации» продвигались к намеченной цели, хотя со стороны это выглядело совсем по-другому – группа приговорённых, отделившись от небольшой горстки их судивших, спотыкаясь, падая и упираясь, неминуемо шла к площадке, называемой страшным словом эшафот. Именно там находилась та точка «вселенских свершений»!
Прости Отчизна своего ты сына,
За то, что он любил свободу сильно!
От этих мыслей почти у каждого навернулись скупые мужские слёзы, обжигающие щёки и предательски брызнувшие в этот ответственный момент. Щёки давно не знающие женской ласки и покрытые жёсткой щетиной, а местами и пивными морщинами оросились горячими полосами, тайно сбегающими вниз. И незаметно друг от друга, опять же каждый, смахнул эту унижающую мужчин влагу. И опять вспомнилось, как прикол…
Кто видел плачущих мужчин,
Тот не забудет это в жизни…
Глядя в спины уходящей четвёрке «смелых и отважных», да ещё и «патриотически» настроенных мастеров директор прохрипел осипшим от всех переживаний и волнения голосом, леденящим каждому душу:
– «За это, товарищи надо выпить!»
И потянулся к уже початой бутылке с «тонизирующим сельхознапитком».
В предполуночной ноябрьской морозной и ветреной тишине это прозвучало как выстрел, один из слабонервных его замов даже от неожиданности вздрогнул и, глотнув слюну, выдавил из себя:
– «А ребятам?»
На что в ответ тут же получил «подзатыльник»:
– «Ребятам ещё работать надо!»
А «ребята», подойдя к этой быстро нарастающей глыбе льда-айсберга, причём уже немалого скального масштаба, от прорвавшейся, наружу какой-то дремлющей в адских глубинах силы, что определена была жить запертой на долгие годы в трубах коммунального городского хозяйства, но по каким-то причинам вдруг взбунтовалась и пошла «на прорыв»?
Где-то в сердце стукнуло, что-то внутри булькнуло,
Может то спасительности знак?
Нет, конечно! Знаю – это душа жулькнула,
Подбодрив при этом – что ж… иди, дурак!
И это предпраздничное событие не очень всех радовало – в эти дни, когда вся страна, в едином порыве маршировала, готовила лозунги, транспаранты и флаги. А до этого напрягаясь, долгие и долгие месяцы в трудовых буднях и постоянно перевыполняя производственные планы, шла именно к этой «самой светлой дате» советского народа. И тут вдруг на тебе, получи страна подарок и неважно, что он районного масштаба, и неважно, что теплотрасса!
Было обидно! Нет – не за теплотрассу, не за праздник, как всегда «нагрянувший неожиданно», а просто за себя. Стало так себя жалко и обидно, что вот мы четыре «смелых и отважных» человека, не имея никаких шансов перед разбушевавшейся стихией на успех, сознавая, что идём прямо в пропасть и принимая на себя всю ответственность и восприятие важного момента – бросили, не пошли «на попятную», не отказались! А в голове как нервный тик стучал вопрос: «А зачем?»
Зачем ты придурок согласился, что других дураков мало?
А я при этом и не знал, что ответить? Как-то так неожиданно это звучало…
Мне опять сделалось как-то грустно, пакостно и противно! Я саркастически выдавил из себя фразу, ставшую сразу же этаким слоганом:
«Не страшны угрозы НАТО, Октября спасает дата!»
И тут же поскользнувшись на льду, я ткнулся в спину впереди идущему, а он следующему – и так один за другим мы все четверо хлопнулись наземь. При этом вместе вспомнили и чёрта, и кобылу, и основу какой-то матери, проживающей как видно не в нашем городе?
Нет – патриотизм он, конечно, был, но как-то вот, хотелось почему-то и именно сейчас быть «как все», может это просто «кадровая незрелость» и недостаток воспитания на коммунистической основе? Всё может быть! И руководству училища незамедлительно надо бы обратить на эти «брожения в умах» особое внимание искоренить «бесхребетность» отдельных товарищей, отколовшихся от коллектива на бредовых идеях западной демократии, что в последнее время стала массово просачиваться к нам из-за границы.
Ух, этот оплот лицемерия, лжи и обмана!
Вот тут-то наше руководство и встало «на защиту национальных интересов», достав гранёные стаканы и с достоинством «строителя коммунизма», помня о кодексе, регулирующим отношения в обществе – плеснули по полстакана для начала и, помня о «важности текущего момента», даже не закусили после возлияния, обжигающего не то что бы нутро, а самум душу! Душу закалённого трудовыми буднями руководителя и настоящего коммуниста, видящего то самое «светлое будущее», даже в этом переходном периоде перестройки! Особенно, когда жахнешь полстакана…
Надо заметить, что на четырёх «добровольцев», идущих добровольно на производственный подвиг – было сосредоточено пять руководителей, причём теснились они все в одном месте, без желания идти на мороз и обжигающий ветер, в эту «убивающую» тьму.
Комиссионно присутствовали: сам директор училища, он же «Наливайка», его первый заместитель, по прозвищу «Терминатор», заместитель по учебно-производственной работе, по кличке «Упырь», заместитель по хозяйственной части, все его скрытно звали «Комод» из-за его широкого и необъятного размера и старший мастер по кличке «Старшой», а как же без него – не директору же напрямую отдавать распоряжения исполнителям мастерам, тем самым «идущим на огонь».
Вот такая картина складывалась на первоначальном этапе развития событий.
Что стало происходить далее и легло в суть повествования данного рассказа, но по существу случившегося не может входить в рамки «нормально-ненормально»! Это просто полный шок, причём для любого и там присутствующего, и для слушателя в том числе!
По телу, по членам движется ток,
Дающий исконные измы…
Но то, что описано – жизненный шок,
На день не сурка – нигилизма,
Идущего в страх коммунизма!
Промаявшись около часа на лютом морозе с обжигающим лицо ветром, вскопав как экскаваторы, промёрзлую спортивную площадку с недавно положенным там асфальтом – мы всё-таки, добрались до тех самых труб, из которых фонтанировала горячая вода проходящей городской теплотрассы. Раннее она шла по пустырю, а в дальнейшем, при строительстве зданий учебного корпуса и общежитий оказалось – через территорию училища.
«Вулканическое образование», включая теперь и основной горячий гейзер, начинало выходить из-под контроля, заливая водой всю большую территорию. Бурная клокочущая река, покрытая плотным «молочным» паром – рванулась вниз к жилым частным домам, протаивая новые «коридоры и русла» в снегу. Надо было что-то срочно делать! А что? Вызывать «аварийку» было бесполезно – не приедут, они уже все давно «на празднике»… ещё с обеда. Собирать дополнительно людей и объявлять «чрезвычайное положение» никто не позволит – не та ситуация. Так что надо было рассчитывать только на свои силы и «умелое руководство» начальства. Мы выбрали последнее…
Поднявшись по лестнице, ведущей в столовую, мы сразу увидели и учуяли, что там творится что-то крайне «неприятное для нас» – допиваются скромные запасы спасительного алкоголя и, причём без нас, людей взявшихся за «трудовую и ответственную вахту» в эти предпраздничные и «напряжённые» дни. В душе появилась определённая обида – нет, не за почти выпитый самогон, а за непонимание возложенной на нас «миссии спасения» и пусть районного посола, и пусть масштабность не та, но было обидно! Хотя если честно – то и за самогон тоже!
Просто выпить хотелось,
Душа совсем разболелась.
Нет выше соблазна стакана,
Когда ты и так уже пьяный,
А водка? Ты знаешь – имелась,
Вдруг как-то и где-то вот делась…
Походкой тогда пеликана,
Идёшь ты вперёд средь обмана!
Походкой «пеликана» и на полусогнутых ногах мы ввалились на кухню, где восседал наш «воевода». Он сидел в глубине зала у окна, в полутьме только стёкла его очков зловеще поблёскивали, самого его полностью не было видно. А вся «королевская рать» подхалимно скакала вокруг и незамедлительно выполняла все его требования. Нам сразу же был задан вопрос: «А вы чего сюда пришли и почему не в «окопах?»
Над всеми нависла этакая зловещая тишина, граничащая со взрывом, агрессия исходила искрами молний от нас, после такого «торжественного» приёма!
Не выдержав длительной паузы, и больше от негодования – я язвительно спросил:
«А что это мы тут сидим в тепле, самогонку жрём и не закусывая?
Причём без нас – настоящих героев!»
На что мы тут же незамедлительно получили лаконичный, хоть и пьяный ответ директора, граничащий с безумием торжествующего алкоголика, когда он находится в пьяном бреду или при завершающей кульминации «белой горячки»…
– Вы что козлы е… забыли, у кого работаете?
Этого хватило, чтобы ситуация «сногсшибательных и фантастических явлений» вышла из-под контроля окружающих. Первым упал зампомхоз, по кличке «Комод», пытавшийся преградить дорогу к «рупору говорящему», но ещё не понимающему, к чему привели его слова!
Цепная реакция «быстрого реагирования» каждого из нас за те сказанные «по неосторожности и дурости» слова руководителя, в это самое время возомнившего из себя видимо не менее как самого «тайного отца русской мафии», влияющего на весь мир вокруг! На пути пересечения появился ещё один горе-заслонитель зам по прозвищу «Упырь», которого постигла та же участь, как и первого – он упал к нашим ногам, даже не успев сообразить, как он встретит завтра этот лучезарный и политический праздник, полный красоты и восторга?
«Наливайка» вдруг осознав происходящее вокруг, к нашему удивлению проявил такую прыткость, перепрыгнув через стоящий на его пути небольшой разделочный стол, скользя на жирном полу «как на лыжах», исчез в дверном проёме, ведущем в сам «храм желудка», в зал для принятия пищи. Там уже было тяжело нам его поймать снующего меж многочисленных столов и кричащего о противоправных действиях, за которые не будет поблажек никому! И он таки смог вывернуться и проскочить в коридор учебного корпуса и закрылся у себя в кабинете, создавая там вид, что он куда-то звонит и даже требует.
Бросив его, мы вернулись на кухню, где незамедлительно нами был наведён «демократический порядок» среди оставшихся и растерявшихся замов. Такого поворота событий не ожидал никто из них… Все только робко и с какой-то долей жалости поглядывали на нас, понимая, что «это просто так не сойдёт с рук», за это будут все наказаны, но никто не знал как?
Наказание за грех,
Это только дела часть.
Впереди бой ждал вновь всех,
И вопрос – куму в нём пасть?
Выпив остатки самогона, закусив разбросанным хлебом, солью и одним раздавленным куриным яйцом – мы расположились в тепле, в этом маленьком кухонном рае. Потянуло дремотно и расслабляюще на сон. И в этот самый момент мы услышали крадущиеся шаги директора на подходе к двери на кухню. В голове мелькнула дурственная мысль: «Что делать?»
А ситуация для этого момента «разрулилась» сама собой. Появившись в дверях, «Наливайка» сразу же объявил:
– «Мужики! Отбросим ненужные нам «разборки», что произошло – то произошло! Давайте сейчас пошлём ещё за самогонкой, выпьем «мировую» и не надо забывать, что дело то надо делать! Вы вон посмотрите, что там на улице делается!»
Подойдя к окну, все застыли в изумлении – перед нами открывалась страшная панорама доисторического образования земли! Из разрытой трубы и рукотворного широкого «окопа» валил пар, с бешеной скоростью наружу вырывался фонтан воды, и всё это уже давно заняло такую огромную и разрастающуюся на глазах территорию, что катастрофа районного масштаба принимала уже формы либо областного, либо регионального. Это было что-то…
Так и порешили – «Шеф», он же «Наливайка» посылает кого-то за «горючим», мы бросаемся снова «на амбразуру» и в кратчайший срок устраняем поломку, после этого «все танцуем и поём»! Всех устраивала такая обстановка – и разрядка «международной напряжённости», и выполнение «плана».
План – закон, выполнение – честь,
Дурь всю – вон, сила духа – в нас есть!
Где-то в течение трёх-четырёх часов мы всем скопом «устранили» эту проблему, заварили трубу, утеплили и как смогли, засыпали вырытый нами «окоп». Всё получилось, как и желали. Директор-шеф-наливайка – всё в одном лице не поскупился и купил в частном секторе «сельхознапитка» целых три литра, а время близилось уже к утру, хотя визуально ещё было так же темно, морозно, но без ветра. Мы спустились вниз в бытовые помещения, помылись все под душем, переоделись. И пришли опять на кухню с чувством выполненного долга, который теперь был для нас «проходным билетом» в отношениях с директором, да и всем руководством.
Нас встретили на первый взгляд неплохо, поздравили с «победой», похлопали по нашим мужественным и стойким плечам, а шеф даже в благодарность пожал каждому руку. Этот жизненно важный момент мне не забыть никогда! Какое счастье быть в гуще таких событий и при этом сознавать, что и ты есть часть того огромного механизма, называемого гордо Родина.
От нахлынувшего счастья, своей природной наглости и дури одновременно – я по привычке прикольной своей ненароком сказал-съязвил-обронил, что не мешало бы к праздничному дню нам за этот «трудовой подвиг» по ордену или медали, но мы согласны и на денежную премию.
И опять зловещая тишина, нависшая над нашими головами…
Зло витало между нами,
Повисая там и тут…
Мы кивали головами,
Чтобы зло с себя стряхнуть!
Её разрядил «зампомхоз» по кулуарному званию «Комод», в темноте отсвечивая своим лиловым глазом – остаточное явление от первой нашей военной операции. Он, не отпуская ситуацию «на самотёк» быстро затараторил:
– «А что – давайте, мужики нальём «по полной» за такое выполненное дело! Тут целой бригаде бы работать в течение месяца, а вы молодцы, с вами можно и в разведку идти!»
– «Ты бы меньше болтал и наливал, да закуски парням подбросил из своих запасов…», – молвил однозначно и беспрекословно директор, шеф и наливайка.
Это прозвучало, как приказ, а для нас, как призыв к действию. Выпили все, закусили, и пошла у нас «застольная мужская беседа», да нет – не о предстоящем празднике конечно, а о женщинах… Их у нас в училище было, хоть отбавляй, на каждого «сильного и полноценного» по расчёту приходилось не менее четырёх-пяти! Ну, как говорится – «женская сборная» педсостава.
Директор, послушав весь этот бред, который является всегда неотъемлемой частью пьяных мужских разговоров – на этот раз нарушил ритуал, сказав:
– «А что, у нас в училище бабы лучше, чем в городских школах или нет?
И ещё… Мне тут ныне вот доложили, что определённая часть мастеров вообще имеют так сказать «отношения» с ученицами, а это знаете ли уголовная ответственность, это к тому же ещё и статья, а что самое неприятное – это пятно на весь наш «трудовой и сплоченный» коллектив!»
Эх! Как мало в округе бутылок,
И закуски вновь вдруг не хватает.
Как приятна балда про училок…
Каждый, в общем, училок желает!
– «Да наш коллектив уже давно с пятном на всю жопу ходит! И это прекрасно все знают и в самом училище, и в городских школах! А вы тут – ученицы, мне не спится…» – сказал один из мастеров, имея в виду, конечно же, отрицательно сложившуюся ситуацию между мастерами и преподавателями, не желающими уступать ведущее место «интеллигенции» в этом самом «сплочённом» коллективе.
– «А на твоём месте я бы сидел и помалкивал при своих отрицательных показателях в группе. Думается мне, что твоя болтовня может впрямую зависеть от того получишь ты премию или нет…» – тут же отреагировал шеф-директор-наливайка, на слова нашего товарища.
И в предутренний и предрассветный час седьмого ноября вновь зазвучали «стальные нотки» всеобщего напряжения, деля нас снова на «плохих и хороших»! Да всё бы ничего, если бы директора опять «не занесло». Он дал команду»
– «Ставить и наливать», причём всем, кроме, этого болтливого. Обнаглел сволочь…»
Нас всех это сразу же «взвинтило» и мы отказались ставить стаканы.
Шеф тут же высказался
– «Можете тогда валить все на х… а потом домой и, чтобы не показывались мне на глаза!
Вот это и было «последней каплей», что привела нас ко второй нашей военной операции…
И грянул гром,
И молнии сверкнули.
Взорвался вновь «дурдом»,
Нас черти под зад пнули!
Уставшие, злые и опьяневшие, готовые при первом же «неправильном» слове снова бросится «на врага», мы остолбенели от таких слов, вновь нагло и «не по-понятиям» зазвучавшим из уст начальника-директора-шефа-наливайки! Какое уж тут уважение, когда тебя не уважают! Рядом сидящий со мной мастер схватил открытую банку тушенки и метнул ею в директора, при этом крикнув:
– «На жри, козлина! Может хоть тогда у тебя появиться уважение к сидящим здесь?»
Летящая она молниеносно,
Ударила тушеным мясом в глаз.
Грешно, дурно и более несносно,
Но вот прикол, когда глядит на нас,
Нет, не директор – сущий Фантомас!
Все подскочили, как по команде. Один из замов по кличке «Упырь» схватил за руку мастера и хотел её заломить, на что сбоку получил удар кулаком прямо в челюсть и отскочил в сторону. Тяжело дыша, встав «фалангой» друг против друга мы «свирепо и злобно» смотрели в глаза, наливаясь всё более яростью и гневом, толкающим нас всех на необдуманные поступки. Так и произошло…
Старший мастер с криком «Ложись!» – ударил табуретом по лампочке, разбив её вдребезги. Но при этом света меньше не стало из-за множества их в помещении. Я про себя тогда отметил – как в детективных фильмах, просто «классика». Он и первый зам по прозвищу «Терминатор» схватили рядом сидящего мастера и начали его «крутить», всем своим видом показывая, что преимущество на их стороне. Но мы все разом соскочили, бросив воинственно свои «обмороженные, уставшие и расслабленные от хмельного питья тела» на неприступную стену в ряд стоящих замов, директора и старшего мастера. Двое из них тут же были сбиты с ног – под хрипы, стоны и истерический чей-то хохот, напоминающий боевой рык гиены.
Мне виделось поле боя, где сражающиеся и, конечно же, самые смелые воины Александра Македонского ломают плотно стоящие ряды войск персидского царя Дария. Это умиляло моё воображение…
Мы шли плечом к плечу,
Плевать в бою на раны…
Бить, рвать, казнить хочу,
Кровь, стоны так желанны,
И здесь они так явны!
Немного сзади и как-то так с левого бока я получил такую оплеуху, что у меня в голове «зачирикали райские птички, и я даже отдалённо услышал колокольный звон».
Это был первый замдир, верзила ростом под два метра, но такой неуклюжий и смешной, особенно в подобных потасовках, но попасть ему под прямой удар – значило, что у тебя уже начался праздник, причём досрочно! Я, болезненно покрутив головой, немного ретировался, отскочив в сторону, подальше от этого «Терминатора» с кулаками по пивной кружке, что и было правильным решением. Во всеобщей суматохе он с налёта так «вмазал» на пути ещё одному мастеру, что тот «как на коньках» проехал полкомнаты и остановился перед горячим котлом с чем-то там варившимся и кипящим…
После этого последовал истерический душераздирающий крик, от которого перепонки в ушах могли сразу лопнуть, причём у всех присутствующих.
Это и спасло нас от неминуемой «гибели», все неожиданно замерли, а мы «молниеносно и смело» нанесли сокрушительный удар по редутам противника, враг не выдержал и побежал. Но мы профессионально отрезали для них путь отступления перекрыв дверные проёмы и контролируя «обстановку на фронтах»… Создавалось такое впечатление, что некоторые из них сейчас готовы были выпрыгнуть в окно, причём даже в закрытое.
Стихия била нас в лицо и тело,
А мы, в спасенье, веря – всё сопротивлялись.
Зло нас сразить при силе духа не успело…
Героями при жизни мы остались!
Первым напролом двинул шеф-директор-наливайка, применяя всю ту же тактику прорыва в зал, а потом и к себе в кабинет, но мы этот приём уже «прокачали» и не допускали его к применению. Тогда поняв усугубляющуюся ситуацию – они двинули на нас все разом, и эта атака увенчалась успехом: директор прорвался к лестнице, ведущей вниз, один из замов «Упырь» в зал столовой, двое: «Старшой» и «Терминатор» просто стояли посреди кухни и прикрывали отход остальных, не давая нам свободно передвигаться по помещению. Для нас это был явный проигрыш…
Обрадованные таким успехом они стали нас теснить в угол кухни из которого трудно пробиваться и в котором только что были они сами. Время шло, за окнами уже начинало понемногу светлеть, предвещая приход праздничного дня. А мы вот вначале штурмовали свой «Зимний дворец» и теперь готовились к яростной атаке противника, уйдя в глубокую оборону.
Шеф-директор-наливайка, стоя на лестничной площадке крикнул: «Начинайте!»
И началась баталия опять,
Сломив предельно оборону.
Не дали нам «свободу» отстоять,
Сорвав победно с криками корону!
И отдохнувшая от баталий толпа замов вновь ринулась на нас, предварительно пустив вперёд «Терминатора», который своей губительной силой ставил нас перед таким же вопросом – может выпрыгнуть в окно? Ситуация – просто обхохочешься!
Сцепившись по несколько человек, и тузя друг друга кулаками «куда придётся», мы минут пять сопя и матерясь, не могли разорвать эти «дружеские узы и объятья», пока к одной из групп не подбежал «зампомхоз» по кличке «Комод» и не начал нас растаскивать. В этой суматохе ему разнимающему оторвали рукав у полушубка, и он бегал в дальнейшем по столовой с одним рукавом, как в жилетке. Умереть не встать! Я ему впоследствии посоветовал оторвать и второй – красивее будет…
За одним из мастеров погнались шеф-директор-наливайка и «Терминатор», желая разом его «сломать», а далее так по этому сценарию поступить и со всеми остальными. Мастер, пробегая мимо стаканов, выставленный этикам штабелем или пирамидой, швырнул их под ноги бегущих за ним. Стаканы разлетелись по всей столовой, часть из них разбилась. Все бегали, спотыкались, поскальзывались на них, резались об осколки, матерились и кидали их в тёмную бесконечность этого «храма желудка». В это время при погоне за мастером, директор в безумном беге, желая поймать и наказать негодника, подлетев не менее как на сорок-пятьдесят сантиметров вверх при раскоряченных ногах и округлившихся глазах, скользнув по рассыпанным стаканам – пал. Причём пал на стаканы, разбитые осколки и один из них – этакий «рваный» и с донышком «розочкой» вонзился ему прямо в задницу. В аккурат, на чём сидеть надо! Крича от боли и обливаясь кровью, с разбитыми очками и расцарапанной щекой он был похож на персонаж из какого-то дурдома, даже сейчас, вспоминая ту ноябрьскую ночь – не могу удержаться от хохота! Такое надо видеть, иначе не поймёшь.
Бесновался психопат,
Из рук рвался и кричал…
Словно жизни дурной рад,
Средь безумия начал!
Полученные «в боях» раны ему перевязали, налили положенные «наркомовские» и он через боль, стыд и негодование выдавил из себя:
– «Кончайте их!»
Что тут опять началось! Кто метил ударить прямо в глаз, кто в челюсть, а шеф из-под стола всё хотел ткнуть-пнуть-лягнуть кого-нибудь в промежность и при этом корчил такие гримасы от боли, что не передать. Только в зоопарке можно подобное увидеть, причём в обезьяннике. Меня кто-то в «пылу баталий» укусил за руку, да так глубока, что кому потом не показывал – все как один говорили, что это собака! При развитии этих событий на кухне сломали разделочный столик, у котла оторвали ручку на крышке – и как это умудрились просто непонятно? Сломали шкаф с хлебом, уронив его при драке. Разбили несколько десятков стаканов и несколько подносов из пластика. На трёх дверях оторвали ручки, разбили два внутренних оконных стекла.
Так и хочется вспомнить былое,
Где же был я всю ночь до рассвета?
Почему же ломает вдруг болью…
Я не знаю, и нет в том ответа!
При этом двухстороннее сопротивление не утихало. «Терминатор» бушевал, бесновался и бегал с неестественно оттопыренным правым ухом, низвергая всех попадавшихся ему на пути. При этом «под раздачу бесплатных тумаков» попал старший мастер – он его непроизвольно «по ходу» угостил таким подарочным и предпраздничным хуком, что тот долго не мог оправиться от полученного удара, сидя в удалённом углу под шкафом, грустно взирая на всё происходящее.
Одежда буквально на всех была порвана, а «поле боя» усыпано множеством пуговиц разного «калибра». Тут директор-шеф-наливайка оценив обстановку гаркнул:
– «А, ну – кончай этот кильдым! Скоро уже утро, а нам ещё всем на демонстрацию идти! Интересно, а как это вы думаете исполнить? Быстро пьём мировую и по домам! Это приказ»
А что тут делать? Налили все опять по сто-двести грамм, кто для успокоения, а кто с горя – не успел, мол, двинуть под глаз – у меня-то вон какой фингал! Тихо и мирно пошли собирать всё разбитое и разбросанное и прибирать на места всё то, что уронили. Я так себе прикинул – не знаю, как же это утром заведующая столовой придёт и всё это увидит, ох и шуму будет!
Состояние погрома,
Предстояло устранить.
Только как скрыть всплеск «дурдома»,
С его страстью незнакомой…
Невозможно с этим жить,
И к тому же всех любить!
Кое-как и кое-что собрав мы двинули ко входу, собираясь домой.
Спускаясь по лестнице вдруг перед собой увидели поднимавшихся в столовую одного в гражданском, а другого в форме милиционера – это были «друзья и доверенные» шефа-директора-наливайки. Оказывается в «пылу огненных сражений» он их вызвал себе на помощь, но они вот как-то так «подзадержались и припоздали». В итоге один из мастеров кричит – это за нами приехали, и бьёт мента сверху – тот падает на идущего за ним и они вместе катятся вниз на площадку. За нашей спиной происходит шевеление – я пригибаюсь, и через меня летит вниз на мастеров, которые уже «ласкательно мнут» только что вошедших непрошеных гостей, старший мастер. Ударившись о стену, он произносит пламенную речь на тему покорения Севера, Вселенной, Африки и космоса, в котором должны быть все мы.
– «Неплохое завершение ночи и начало праздничного дня, однако!» – сказал за моей спиной голос шефа-директора-наливайки.
Возразить на это было очень трудно.
Потом выяснилось, что «Мент» и «Шустрый» специально протянули время, чтобы всё само собой «рассосалось», а они пришли как раз в то время, когда уже никого не будет, но, однако всё одно успели. Молодцы – «не подкачали»!
А впереди у нас ещё был праздник седьмое ноября, демонстрация, достойное и пьяное застолье и тяжёлое похмельное утро. Мы все были в ожидании этого чуда! Вот он – красный день календаря…
Праздник, праздник – день веселья,
Красный день календаря.
Не беда, что вдруг похмелье,
Завтра «новая заря»,
День седьмое ноября!
Праздник, праздник – наслажденье,
Крик души – не передать.
Жизнь, как дури наважденье,
Каждый год при повтореньи…
Ну, чего еще желать?
Фото размещено из Интернета...
Рекомендуемая музыка: Ой где был я вчера? Владимир Высоцкий!
http://www.youtube.com/watch?v=6GY6DZujXCw