К четырнадцати годам пришло время вступать в комсомол. Последний год уже никто не носил пионерский галстук, но в комсомол еще принимали. Через три года компартию вообще запретят, но тогда об этом никто не знал, и для вступления в комсомол нужно было проявить себя работой в комсомольской ячейке школы.
В том году никто из будущих комсомольцев себя проявлять не хотел, потому что комсомольцам двадцатых было все по плечу, а комсомольцам восьмидесятых по х..ю. С таким умонастроением заканчивались восьмидесятые годы.
А начинались они по-другому. В первом классе во Дворце Пионеров ему торжественно прикололи к школьному пиджаку стандартного синего цвета звездочку с маленьким Володей, которую он купил в киоске «Союзпечать». А вот в третьем классе было ЧП. Сначала в пионеры приняли самых лучших: шесть человек из класса. В эту шестерку он не вошел. Он был отличником, спортсменом, но его не признали лучшим. Он плакал. Мама ходила в школу разбираться с учительницей. Все очень сильно переживали. Потом, через месяц его приняли в пионеры вместе с остальными, но это было уже не так почетно. И только папа его успокаивал:
- Все это лицемерие. Когда Сталин умер, мне было тринадцать. У всех траур, дежурная по политинформации вышла к доске, плачет. А мы с другом на задней парте хаха ловили. И что? Пришел Хрущев и сказал, что мы были правы!
Когда-то он считал отца Богом, как верующие называют Бога отцом. Но теперь он стал в нем сомневаться. Среди всех людей, которых он знал, его отец был самым здоровым. Он никогда ничем не болел. Это и был его божественный признак. Но в делах земных он был, наивен, как ребенок. Наверное, поэтому в нем со временем развилось человеконенавистничество. Его легко было обмануть, а сам он обманывать не умел.
Первый раз излишнюю доверчивость отца он заметил на отдыхе в Крыму. Мама, папа и он зашли в магазин промтоваров, который к тому времени был заполнен одеждой кооперативного производства. Таких товаров к ним в российскую глубинку не завозили. Папе понравилась спортивная шапочка, для бега по утрам. На шапочке было написано «Cerrari»:
- О! Наверное, Италия? – с восхищением спросил папа.
- Да! – улыбнулись молоденькие продавщицы и хитро переглянулись между собой.
Было видно, что отец им поверил. А ему стало стыдно. Отец видел, как лицемерят коммунисты, но не видел, как лицемерят продавцы. Почему такая избирательная способность видеть обман? Ответ на этот вопрос он узнает позже.