История может быть правильной, может быть не правильной или ее может вообще не быть…
После того, как он нарисовал дружеский шарж учительницы истории на доске, и тридцать его одноклассников не совсем дружественно, но дружно плюнули на образ учительницы, прозвенел звонок, и вошла она, учительница истории.
Как всегда, она была спокойна и невозмутима. Посмотрев на доску, она сказала:
- Дежурный, вытереть с доски.
Историчка села за стол и открыла журнал. Кондрат сел на первую парту и, положив ноги на учительский стол, сказал:
- Эльвир, купи кроссовки.
- Не куплю. Они у тебя рваные. Зашей сначала, - так же невозмутимо ответила историчка.
- Ну и говно же ты, Эльвира, - сказал Кондрат и пошел на заднюю парту играть в морской бой.
Так началась эпоха гласности. А он понял, что там, где есть свобода слова, там нет ни истории, никаких других знаний и перешел в другую, менее демократичную школу.
Через три года из старой школы в вуз поступил только один человек, внук бывшего секретаря обкома и то, после девяти месяцев рабфака. Из новой школы в вузы поступили все шестьдесят человек, без каких либо подготовительных курсов. Кондрата застрелили, когда ему было двадцать девять.