Скитальцы-глава 70. Тюрьма

               
                ( П Р О Д О Л Ж Е Н И Е )

      Конвой отвел их в отдельную небольшую пещеру, вход в которую был заделан деревянной перегородкой с небольшой калиткой. Щелкнули запоры.
      - Горыныч! Степа! Это что же такое? Нас казнить будут? Это же неправильно! Как же так? Я ведь только второй курс закончил! Меня ведь с нового учебного года профессор Фролов в свою группу зачислил! И всего этого не будет! – Матвей упал на пол, обхватил лицо ладонями и со всхлипами, зарыдал.
      Степан пытался было его успокоить, но вмешался Горин:
      - Степа, оставь его. Пусть проплачется. Давай, лучше думать, что нам делать. Жрец сказал, что у нас в запасе три дня. Надо за это время что-то придумать. Прежде всего, чем мы располагаем?
      - Нас при аресте, впопыхах, даже не обыскали. Даже найденный нож остался у меня. Да вот, еще Мотькина веревка. Ну и кресало с трутом. Больше ничего нет.
      - Мои карманы, к сожалению, совсем пусты. У Матвея в карманах, кроме грибных крошек, тоже ничего нет. Значит это у нас весь арсенал. Маловато.
      Они строили различные планы, их варианты, но дельного ничего не получалось.
      - Давай, Горыныч, все равно шевелить мозгами, теперь каждый сам по себе. Может, что и зародится. В крайнем случае, будем надеяться на его величество случай.
      Наступило долгое молчание. Медленно тянулось время. Каждый думал о чем-то своем, личном. Матвей тяжко вздыхал. Горин с сочувствием взглянул на своих молодых спутников.
      - О чем, Степа, задумался. Небось, о доме?
      - Нет, Горыныч. Думаю я о Галине. Как там она, бедная. Против воли замуж выходит. Возможно, уже свадьба свершилась.
      - Ревнуешь, что ли?
      - Нет, Андрей Силыч. Совсем не ревную. Но, как-то она все во мне перевернула. В жизни мне много интересных девчонок встречалось. И женщин тоже. Нет, ты не то думаешь, не в физическом смысле, а по-людски, в человеческих отношениях. Если об этом, то Галя у меня была первая. Она зародила во мне какой то огонек, о котором я раньше и не подозревал. Понимаешь, с первого взгляда я почувствовал к ней какое-то необыкновенное влечение. Это было еще до физического общения. Мне все время хотелось ее видеть, слышать ее голос, любоваться ее улыбкой. Мне казалось, что не может быть роднее человека, чем она. А после нашей близости, мне трудно передать свои чувства, насколько она стала мне дорога. Все эти дни, после нашего расставания, она постоянно у меня перед глазами. Особенно ее прощальный взгляд. Я прекрасно понимаю, что все это ненормально. Не должно быть. Не правильно. Нам никогда не быть вместе. И невозможно. Но ничего поделать с собой не могу. Не осуждай меня, Горыныч. Видать такой уж непутевый человек из меня получился.
      - Да, Степа, в сложный ты жизненный переплет попал. Осуждать тебя никак нельзя. И не буду. Да и права не имею. Это настоящая любовь, перед которой ничто не властно. Что теперь тебе остается? Так же как и ей, твоей Гале. Она мне то же самое говорила о тебе. Вам досталось тяжкое испытание, нести это чувство в себе. И таить ото всех. Ни тебя, ни ее никто не поймет. Кто знает, может великий лекарь, время, поможет вам. Постепенно тоска остынет и станет легче переноситься. Бери себя в руки. Ты мужик. Еще совсем молодой мужик. Впереди у тебя большая жизнь. Многое еще может случиться. Береги свои душевные силы. Они тебе еще очень понадобятся.
      Загремели засовы. Открылась калитка. Воин принес полный тазик горячей каши и большой медный кувшин с водой. Молча все это поставил на пол и вышел. Степан, за краткий миг открывшейся двери, успел рассмотреть снаружи охранника.
      - Мотька, вставай! Еда приехала! Торопись, а то все съедим с голодухи, тебе не останется.
      Матвей встал. Все еще всхлипывая, уселся рядом у тазика и достал из-за голенища сапога ложку.
      - Вот еще ложки мы забыли приписать к арсеналу. Они тоже при нас. Может, на что и пригодятся? Смотри, какие эти бессмертные правильные! Приговоренным еду и питье дают. Не казнят натощак.
      Посуда опустела быстро. После длительной голодовки и грибной диеты каша показалась роскошным царским блюдом.
      Спустя время зашел тот же воин и взял пустой тазик. Заглянул в кувшин и приготовился выплеснуть на пол недопитую воду. Степан вовремя вмешался. Они допили по очереди все без остатка. Дверь все это время была приоткрытой и охранник, стоявший у входа, с любопытством заглянул внутрь.
      - Ага, нас охраняет только один цербер с копьем. Это надо учесть, - подметил Степан.
      Медленно тянулось время. Было неизвестно что сейчас, день или ночь. В пещере-камере стоял сумрак. Она освещалась лишь призрачным светом фосфоресцирующих вкраплений.
      - А все-таки мы совершили доброе дело, сами того не подозревая. Оказывается, мы освободили из плена души тех несчастных, что раньше нас, когда-то попали в лапы приспешников Черного Ангела. Да и ему, кажется, насолили.
      - Ты, Степан, прав. Если нам не удастся бежать, и мы погибнем, то Бог зачтет. А все-таки, сдаваться рано. Жить-то хочется. Тем более, если оглянуться назад, то через что мы только не прошли! Давайте драться и дальше, до последнего.
      Матвей стянул сапог, размотал портянку и стал разглаживать босую ногу.
      - Что, Мотя, болит нога-то?
      - Болит только перед ненастьем, перед грозой. Вот и перед тем, как мы попали в эту злополучную пещеру, была гроза. Ногу ломило до невозможности. Но я терпел. Вот и сейчас разболелась. Возможно, на воле гроза собирается. Я теперь, как барометр. Погоду предсказывать могу. А так ничего. Только вот кривая стала, некрасивая. Кость неправильно срослась.
      Снова пришел воин и принес еду, все ту же кашу и тяжелый медный кувшин с водой. Охранник из-за двери больше не заглядывал. Пленники уже не вызывали у него интереса.
      - Ужин подали. Значит, вечер. А может, это уже завтрак? Все у нас перепуталось. Если сейчас вечер, значит, прошли сутки. У нас осталось их всего двое, - подвел итог Степан. - Тянуть нечего. Давайте действовать на ура, что получится. Если мы верно определились, что сейчас вечер, то хоть они и бессмертные, но все равно - люди и ничто человеческое им не чуждо, а значит за день умотались. И, естественно, бдительность тоже притупилась. Кроме того, если наш номер пройдет и удастся уйти, ночью укрываться будет легче. - И он поделился с друзьями своим немудреным планом.
      - Другое вряд ли что придумаем, а поэтому давайте начинать действовать, – согласился Андрей Силыч. – Ты, Матвей, как?
      - Ну, я как все.
      - Нет, Матвей, я серьезно. Общей фразой, как ты привык, тут не отделаешься. Тебе отводится почти главная роль. Ты ее должен исполнить с полной ответственностью. Возьми это в толк.
      И они приготовились. Зашел служитель за пустой посудой. Степан торопливо, как бы торопясь допить остатки воды, схватил кувшин и, приложив ко рту, сделал глубокий глоток. Служитель тем временем наклонился за пустым тазиком. Степан с размаху ударил охранника тяжелым кувшином по голове. Тот сразу же свалился. С него торопливо стянули одежду, бросили Матвею.
      - Живо переодевайся! – скомандовал Горин.
      Сторожа связали половиной веревки. В рот заткнули тугой кляп из травяной подстилки, которую им приготовили для постели. Степан, проделав эту работу, подхватил кувшин и встал у дверной створки. Горин помогал Матвею напялить на себя одежду оглушенного. Она хоть и была немного маловата, но все же ее удалось натянуть на его щуплую фигуру.


            П Р О Д О Л Ж Е Н И Е        С Л Е Д У Е Т