Сажусь на горячий камень и хлопаю рядом:
– Приземляйся, мифическое чудище. Поиграем в цивилизацию.
Дракон Крепдешин недоверчиво косит жёлтым глазом и перетаптывается на кривых здоровенных когтях:
– Ага! Знаю тебя! Только присяду…
Закуриваю свою любимую трубку и демонстративно щурюсь на солнышко:
– Садись, садись, огнепышащий. Выкурим мирную трубочку, покалякаем, а там, глядишь, и помиримся. А?
Камень крошится под исполинским весом, идёт трещинами и издаёт протяжный скрежещущий вой.
– Кефирный Генерал предлагает перемирие, с ума сойти… – бормочет дракон Крепдешин, чинно складывая лапки на коленях и украдкой наблюдая за мной. Ждёт подвоха. Усмехаюсь и протягиваю ему трубку:
– На.
Длинная, чуть не в локоть, трубка с массивной чашкой кажется хрупкой игрушкой в лапищах Крепдешина. Умудрясь ничего не сломать, он смешно вытягивает губы, осторожно затягивается и бережно возвращает мою курительную принадлежность.
Под благословение цикад мы скрепляем худой мир древним обычаем.
– Знаешь, откуда пошло слово «война», Креп? – терпкий генуезский табак, как всегда, действует на меня как гашиш на медиума.
– Конечно, знаю, – важно кивает рогатой башкой дракон. – От славянского «вой» – или, вернее, «бой» – что значило «охотиться, преследовать».
Выпускаю ароматное колечко. Добрый табак.
– А что? – осторожно спрашивает Крепдешин.
– Значит, если ты погонишься за диким кроликом – это будет война? – делая вид, что не замечаю его реплики, продолжаю допрос.
Дракон нервничает. Испросив взглядом разрешения, берёт трубку и делает пару затяжек.
– Нет, Генерал, – отвечает, подумав. – Это будет охота.
Печально качаю головой.
– Ошибаешься, Креп. Это тоже будет война. Просто ваш с кроликом военный потенциал несопоставим… точнее, сопоставим в твою пользу. Поэтому исход такой войны предрешён, и в лучшем случае ушастый будет взят в плен. В худшем…
– В худшем сожран вместе с костями! – раздражённо говорит дракон. – Ты, Генерал, зачем меня присесть просил? Если только, чтобы…
Трубка потухает, но набивать новую лень. Легонько касаюсь моментально напрягшегося чешуйчатого бедра Крепдешина.
– Успокойся, Креп. Я просто-напросто хотел поделиться с тобой кой-какими наблюдениями. Вдруг ты меня сегодня одолеешь? Дай перед смертию выговориться.
Дракон обиженно отворачивает, мол, как же, одолеешь тебя. Позволяю себе мимолётную ухмылку.
– А теперь представь, пожалуйста, другую ситуацию. Ты – большая сильная страна с развитой экономикой, справедливым правительством, патриотами-налогоплательщиками и всё такое. А я – страна маленькая и захолустная, и вся моя экономика – чахлое натурхозяйство, и из правительства у меня только седой как лунь шаман, а всё население уместилось бы в твоей ладони, и на праздник урожая все мои люди собираются у крошечного озерца под священной горой, набирают в нём странную, дурно пахнущую, чёрную смолянистую жидкость и возжигают в память предков чадные кострища. И ты всполашиваешься – как?! это же… НЕФТЬ!!! эти дикари жгут НЕФТЬ!!! МОЮ НЕФТЬ!!!
– Я понял, – прерывает меня дракон Крепдешин. – Но это тоже не будет война. Я просто накрою тебя точечным бомбовым ковром и спокойно выкачаю всё твоё… МОЁ месторождение.
Вздыхаю и всё-таки набиваю трубку. Табаку остаётся совсем мало. Вздыхаю ещё раз и протягиваю трубку Крепу.
– Ты снова ошибаешься, Небесный Змей. И это тоже. Будет. Война.
Дракон сопит, думая, чем бы поддеть этого упёртого Кефирного Генерала – и, поди ж ты – находит!
– А скажи мне, Увешанный Позументами Вояка, – ехидничает он, возвращая трубку. – Вот приходишь ты домой заполночь – глубоко-глубоко заполночь – весь пьяный как викинг, грязный, оцарапанный, документы потерял и всё такое. А я дома тебя жду – с восьми часов, между прочим, – потому что мы условились пойти в кино – мы ведь всегда ходим в кино в день твоей получки – а когда понимаю, что ты безнадёжно опаздываешь, закусываю губу и машу рукой – да ну его, это кино – и готовлю замечательнейший ужин – твоих любимых крабов в кляре – и сижу жду, как дура, а потом пересаживаюсь к телефону и только начинаю обзванивать морги, как ты изволишь явиться с невнятным бубнежом про какого-то встреченного старого друга и так некстати потерявшийся сотовый, про злобных невидимых террористов, искрививших до неузнаваемости дорогу домой, про порвавшуюся подкладку кармана, в результате чего вся получка – пф-ф-ф!!! – и про дуру-жену, которая так и не подшила эту подкладку, хотя ты просил, просил неоднократно, но жена всё находила гораздно более важные и неотложные дела, и как после этого она ещё смеет что-то вякать о твоей – ТВОЕЙ!!! – получке, когда никаких прав на то у неё нет и быть не может, и, вообще, кто она такая, чтобы разевать на тебя пасть, когда должна быть благодарна как собака, что ты ей позволяешь занимать часть ТВОЕЙ жилплощади – причём ты, конечно же, великодушно предоставил ей лучшую и бо;льшую часть, а сам вынужден спать на диване, потому что она говорит, что ты, видите ли, храпишь! – но это всё отговорки и нелогические несостыковки – как, например, сейчас, когда ты хочешь элементарно раздеться и лечь, на тебя опять орут, чтобы ты выключил свет, дабы не разбудить маленького сына, убаюканного с таким трудом, на что ты, конечно же, ничего не отвечаешь, потому что все отговорки и нелогические несостыковки работают здесь, на ТВОЕЙ жилплощади, только в одну сторону – против тебя – и ты горько усмехаешься, падаешь на свой диван и растворяешься в калейдоскопе алкогольной круговерти, и на самый последок твой мозг царапает какая-то крошечная мысль о чём-то очень нужном и важном, но сейчас тебя более манят эти сполохи мистического фейерверка, куда так просто нырнуть с головой, и где нет ни чьих-то упрёков, ни чьей-то жилплощади, а утром, как всегда, у тебя будет трещать голова, и ты, конечно же, ничего не вспомнишь – даже того факта, что ТА мысль вообще БЫЛА.
Дракон переводит дух и осведомляется:
– Ну что, Генерал – будет это война или нет?
– Будет, дракон, – отвечаю, выколачивая трубку. – Конечно, будет.
Крепдешин хохочет и выпускает из круглых ноздрей клубы дыма.
– Генералу всё война! Скоро дождику пролиться нельзя будет, чтобы Кефирные Генералы вроде тебя не усмотрели бы в этом военный конфликт – ну как же, небесная канцелярия, построившись «хирдом», идёт воевать неприятельские зонтики! Или, напротив – вооружившись раздвижными мобильными отражателями, люди ринулись в атаку на неосторожно снизившееся небо. Далече грянуло ура.
В третий раз набиваю трубку и грустно понимаю, что табак вышел. Увы, в Геную нынче мне путь заказан… опять на поклон к дядюшке Комиль-Фо идти… а старый пройдоха цены ломит – хоть вовсе бросай.
Дракон отсмеялся и теперь утирает лапищей выступившие слёзы.
– Вот ты, сказочная морда, ржёшь, – говорю я, приминая чёрные пылинки. – А, меж тем, погляди вокруг.
Креп осоловело крутится во все стороны и сердито стреляет в меня жёлтым глазом.
– Что видишь? Ни хрена ты не видишь. Потому что видеть не хочешь. Не хочешь ведь?
– Чего ещё видеть? – недовольно тянет Крепдешин. – Поле, что ли? Полей я не видел…
Запаливаю трубку. Ох, и добрый же табачок! Ох, как мне будет его не хватать… пожалуй, всё же схожу к хитрому чине.
– Поле, – хмыкаю я, не вынимая трубки изо рта и начисто игнорируя протянутую Крепдешинову лапу – самому мало. – Поле… бедная ящерица. Между землёй и небом – война! Вот что видеть надо! Каждый миг – война!
Что-то вдруг меня разбирает.
– Ребёнку не купили игрушку – это ли не война?! – кричу. – Его детство завтра кончится, а сегодня у него не будет этой замечательной машинки или куколки, и это значит – кто-то против него – это ли не война?! Человека выгнали с работы – это ли не война?! Человека толкнули на улице, залили сверху соседи, из-под носа ушёл автобус, лето пролетело бездарно и пусто – это ли, дракон, не война?! Молчишь?! А не война ли, когда бьёшься об стенку, а песня, сука, не дописывается?! Не война ли, когда смотришь концертное видео и знаешь, что можешь не хуже, но берёшься за гитару – и сдыхаешь на первом же рубеже?! Молчишь?! А подобранный на помойке пёсик, отмытая и накормленная дворняжка, которая во время одной из прогулок со своим свалившимся с неба хозяином хватает с земли недоеденную кем-то рыбью косточку – всего лишь по пустившей корни привычке – за что по возвращении домой бывает жестоко избита – и это ли не война, когда её вчерашний добродетель и спаситель выколачивает из дрожащего шерстяного комочка с мокрым носом какие-то свои комплексы – вкупе с минутами и так недлинной собачьей жизни?! Это ли не война, а?! Молчишь?!!
Так же вдруг я успокаиваюсь.
– Молчишь, – киваю сам себе. – Только-то нашу с тобой войну и видишь. А боле ничего.
Дракон легко поднимается и неприязненно смотрит на меня сверху вниз. От его могучей задницы на камне осталась причудливая выемка, хоть сейчас на выставку авангардистов-натуралистов. «Трон титанов», хех. Сейчас как даст мне сверху по маковке, мало не покажется. Вон, желваками-то ходит…
– Ты Генерал – ты и видь, – выцеживает, наконец, Креп и сплёвывает. – Хорош загорать – пошли воевать. Солнце скоро зайдёт.
И то добре. Всасываю последнюю и притушиваю тлеющий глазок. Глянь-ка, ещё на пяток затяжек осталось!
Прячу трубочку в особый футлярчик – жена подарила – и чешу к своим позициям.