Анатолий Максимов. ТАК БЫЛО... 69. Книга вторая. Франция–Австрия
Стратосфера (1)
Моя командировка в Вену совпала с Международным съездом коммунистической молодежи, который проходил в этом городе, но никакого отношения к нему не имела.
Я остановился в небольшой опрятной гостинице, директор которой объяснил мне, что каждая страна, в которой есть коммунистическая партия, прислала свою делегацию на этот съезд. Исключение составили США – они прислали две делегации. Одна – от коммунистической партии, а другая – от ассоциации христианской молодежи!
На следующий день местная газета сообщила, что Оргкомитет на закрытом пленарном заседании постановил, что на Международном съезде коммунистической молодежи для «христианской молодежи» нет места: она должна покинуть съезд! Когда решение совещания было объявлено, делегация американской компартии заявила, что Америка – страна демократическая и что присутствие двух американских делегаций, которые представляют американскую молодежь в целом, – явление совершенно нормальное!
Начался спор, который был вынесен из зала заседаний на улицу. В спор ввязались греческие коммунисты, которые заявили, что американцы поступают как настоящие демократы и что решение Оргкомитета – проявление диктатуры! К протестующим присоединила свой голос местная газета, которая известила своих читателей о возникшем конфликте.
Оргкомитету пришлось объявить, что вынесенное решение является всего лишь пожеланием и что создавшееся положение будет рассмотрено «потом»!
Днем проводились спортивные соревнования между делегациями, а по вечерам организовывались семинары для руководителей. Те же, кто не принимал участие в семинарах, с наступлением ночи собирались небольшими группами в кафе или в скверах, чтобы не быть на виду, и обменивались своими наблюдениями и предложениями по поводу тех или иных волнующих их вопросов и проблем.
Когда встречались группы из разных стран, то споры принимали более воинственный характер, особенно при встречах с советскими делегатами. Особое место в таких поединках занимали споры западных немцев со своими соотечественниками – восточными немцами. Первые старались убедить свои оппонентов в том, что человек умирает духовно, если он лишен свободы, лишен личной инициативы! На это восточные немцы отвечали, что они не индивидуалисты, что они живут и трудятся коллективом и для коллектива!
В Вену, на съезд коммунистической молодежи, приехали эмигранты, антикоммунисты разных национальностей, в том числе и русские – члены НТС (Национально-трудового союза), которые старались завязать разговоры с советской молодежью и передать ей свою политическую программу будущего строя в России.
Покойный Алеша, сын Председателя НТС, который многократно старался меня завербовать в Союз, рассказывал мне, что советской разведке удалось-таки заманить руководство НТС в лес под предлогом серьезного обсуждения будущего России и что в самый последний момент коварный замысел советской разведки удалось разгадать и дать драпу. «Иначе мы бы исчезли, как исчезли генералы Кутепов, Миллер, Скоблин и многие- многие другие», добавил Алеша.
До Первой мировой войны Вена была местом развлечений венгерской и австрийской аристократии. Неотъемлемой частью Вены является крупнейший аттракционный парк на острове Пратер, находящийся между основным руслом Дуная и его рукавом – «дунайским каналом». В центре города – в зданиях в стиле барокко – сосредоточены банковские и торговые предприятия. Там же стоит и Собор св. Стефана. А вне города находятся дворцы – Шёнбрунн, Шёнборн, Бельведер – конца 17-го и начала 18-го веков.
Те, которым приходилось бывать в Вене, наверное, заметили, что в этом городе очень много сквериков, в которых находятся бюсты композиторов и литераторов, и что в Вене нет памятников, посвященных своим погибшим героям, как бывает во многих других странах. Однако, в самом центре города находится громоздкий, сомнительной эстетики памятник… советским воинам.
Наблюдательный турист не мог не заметить, что восточная часть города славится просторными кафе, в которых подают «турецкий» кофе, стакан холодной воды и «свежую» газету, вложенную в плетеную раму. В таких кафе можно сидеть хоть до позднего вечера. Время от времени официант уносит недопитую воду и приносит другой стакан: вода должна быть все время свежей!
Особое место около Вены занимал аэропорт. Отсюда вылетали самолеты во все страны «восточного блока». Здесь же был и банк, который скупал и продавал, совершенно открыто, «валюту» стран соцблока, курс которой не имел ничего общего с официальным курсом в банках этих государств!
Кроме банка было еще одно достопримечательное место – мужская уборная. «Изюминка» достопримечательности заключалась в том, что при подходе к определенной зоне срабатывала электронная система и включала шумные потоки воды. Обычно люди останавливались и отступали на шаг-другой, чувствуя за собой какую-то вину. Простояв в недоумении несколько секунд, они вновь пытались достичь цели, но электроника опять вступала в действие, и люди уходили в недоумении. Такими «жертвами прогресса» становились, как правило, выходцы из социалистических стран!
По субботам, под вечер, в Вену слетались сотрудники западных фирм из разных социалистических стран. В большинстве случаев люди были знакомы друг с другом. В ожидании рейса «домой» выпивали пиво у стойки и делились последними новостями и впечатлениями от пребывания в той или иной стране.
В Вене, недалеко от центра, проживала моя одноклассница Оля, вышедшая замуж за немца, хозяина небольшого ресторана. Я ее не видел со школьной скамьи. Мы встретились. Ожидаемой с моей стороны особой радости по поводу встречи не произошло – зато мы были нежно вежливыми, взахлеб рассказывая друг другу о прожитой жизни, прошедшей между школьной скамьей и текущим днем.
Оля жила в просторном двухэтажном доме и имела прислугу. Было обеденное время, и она пригласила меня к столу. Подошел ее муж. За столом мы обменивались светскими любезностями. Оля, узнав, перед моим уходом, что я остановился в восточной части города, сказала, что там есть небольшой, но очень опрятный и сравнительно недорогой ресторан «Стратосфера».
На следующий день, нас было трое, мы пошли по указанному Олей адресу. Дом, в котором находился этот ресторан, был необычной архитектуры. Сходившиеся в этом месте улицы под острым углом заставили архитектора пойти на хитрости и изобразить, в его верхней части, нос корабля, а внизу – обрезать острый угол и встроить дверь в ресторан. Второй этаж дома, немного отступив от угла, с окном посередине, создавал впечатление капитанского мостика, под которым висела вывеска «СТРАТОСФЕРА». Мне показалось, что для «корабля» такая вывеска не очень подходила, но… две ступеньки вниз – и перед нами ряд столиков, накрытых розоватой скатертью с затейливо сложенными салфетками.
Мы прошли вглубь и сели за столик около колонны. Подошла официантка и раздала меню: «Выбирайте, пожалуйста».
Я заметил, что пока мы расшифровывали меню, почти все столики оказались занятыми. За соседним столиком я услышал русскую речь, но не обратил внимания на разговаривающих: мало ли кто мог оказаться в Вене в эти дни. Дама сидела ко мне спиной, а мужчина, грузный на вид и совершенно лысый, сидел напротив меня.
Мы заказали наши блюда и, в ожидании их, обменивались шепотом о впечатлениях этого дня. К соседнему столику подошел официант и начал что-то объяснять. Мне показалось, что наши соседи находятся в затруднении. Я подошел к их столику и предложил помочь разобраться с официантом.
– Спасибо, мы здешние, – сказал мужчина.
Я замер. Мне этот сиплый голос был так хорошо знаком! Кто же этот господин? Я напряженно искал. Наконец нашел!
– Сережа! – вырвалось из моей груди.
Господин пристально посмотрел на меня и сказал:
– Да, я Сережа, а ты Толя?
Я не ответил – мы крепко обнялись!
Такая неожиданная встреча!
Мы сблизили наши столики, и, как бывает в таких случаях, посыпались вопросы за вопросами, но все они оставались без ответа.
Сережа Гамбурцев, как и я, был воспитанником Софийской Русской Гимназии, но старше меня года на три-четыре. Он мне рассказал, что был в Русском Корпусе и принимал участие в боях против 3-й армии Украинского фронта, которой командовал маршал Толбухин. В строю, рядом с ним, находился его сверстник Вилли Андерсен, который был убит, во время очередной атаки, осколком шрапнели.
Сережа взял личные документы друга, но не успел их передать начальству: он попал в окружение и был взят в плен. Он выбросил свои документы и предъявил документы своего друга. Сережу зачислили как немецкого солдата. В плену он просидел восемь мучительных лет.
– Иногда, – говорил Сережа, – я подумывал о концлагерях и задавал себе такой вопрос: разве может так быть, чтобы в концлагерях было хуже, чем у нас, военнопленных?! Толя, пойми меня, восемь лет ежедневной борьбы с драками «между своими», чтобы выжить! Это – триста шестьдесят дней в году ежечасного напряжения! Меня назначили бригадиром, мы работали на стройках, на деревокомбинате, разгружали вагоны – одним словом, куда пошлют. Управление лагерями требовало выполнения норм. А местное начальство задавало свои, завышенные, нормы. Невыполнение их строго каралось: рацион и без того уже скудного питания урезывался до крайности. Должен сказать, что «крайность» – это в советском понимании, а в нашем – это смерть, которая оправдывалась тем, что немец не человек, а фашист! За смерть фашиста никто не отвечал. Зато увеличивалась физическая нагрузка на каждого из нас.
– Как у тебя со здоровьем, Сережа?
– Не пытай, – ответил Сережа, – бывает хуже, но редко!
Продолжение следует.