ВОЗДУШНО-ДЕНЕЖНЫЕ ПОТОКИ
Как-то взял я на «комиссию» дубленку. Сидела она на мне идеально, поэтому я решил ее носить и показывать потенциальным покупателям прямо на себе; да и не хотелось таскать ее в сумке…
Первым делом поехал в академобщагу: знакомых там было много и большинство из них шабашило помаленьку.
Приехал к вечеру, когда уже все «дома». Стал показывать. Нравилась она всем, но кому-то не подходила, а кому-то подходила, но у них, как назло, именно теперь не было денег. В итоге, несолоно хлебавши, зашел к своим скульпторам. Бодяков, как «человек шьющий», восхитился качеством вещи, но денег не имел, зато повел меня туда, где есть деньги…
Приходим, а в этой «денежной» комнате пир горой; чей-то день рождения отмечают. Нас и не отпускают, и не хотят слушать о дубленке, типа «дела потом, а сейчас праздник!»
Хорошая компания, хороший стол, хороший запас спиртного, так что скоро все набрались «зелья-веселья»… Когда силы у большинства иссякли, оказалось, что уже около двух часов ночи, пришлось завалиться спать прямо в этой комнате…
Утро вечера мучительнее после всякой большой пьянки, и стол напоминает «поле боя», на котором лишь «трупы»: сигарет, консервов, водки и т.п.
Для человека, который ни разу в жизни не похмелялся, существовал один способ прийти в себя: пить любой молочный продукт как можно больше и как можно холоднее. Через некоторое время после этого появлялся аппетит и жизнь, можно сказать, налаживалась…
Все еще спят, поэтому одеваюсь тихо, как разведчик. Пересчитываю свои деньги: сумма приличная, недавно продал несколько картин и еще есть ресурсы. Засовываю их в боковой карман дубленки и отправляюсь в город; вот будет сюрприз моим собутыльникам, когда я разбужу их, а на столе полно кефиру и прочей снеди!
Первым делом захожу на рынок, что на углу Большого и 5-й линии; прохожу сквозь него, не купив ничего. Следующий заход в угловой продуктовый через дорогу. «Ага! Есть кефир! Я куплю много кефира! Хорошо, что его не продают по талонам, живительный кефирчик!» Такие мысли проносятся в больной голове: «А еще колбаски вареной и пару батонов; и может быть…» Тут я лезу в карман… Сюрприз! Мой карман облегчился без моего ведома! Внизу его дыра по всей длине и пустота… Была ли эта дыра раньше? Может, я не заметил ее? Или деньги вырезали на рынке? Впрочем, какая теперь разница, если их уже нет! А может! Начинаю шарить по карманам и… О, радость! Нахожу 30 копеек! У меня было около сотни, они пропали, но вдруг нашлись 30 копеек, и я радуюсь им не меньше! Ведь 30 копеек – это чашка кофе и язычок, да еще и на метро должно хватить!
Приезжаю на «Гражданку», надеясь, что там Гоша, но дома, увы, один Симсон. Увидев меня он прыгает от радости:
- Алексис, как я рад, что ты приехал!
- Я тоже, Сима.
- Представляешь, все меня бросили! А самое страшное, в доме ни крошки!
- Да у нас и не было в доме кошек!
_Алексис, ты с бодуна?-Ага.
- Я так и понял. Я говорю, в доме ни крошки еды нет! У тебя же денежки есть, Алексис! Пошли за колбаской!
- Сима, засунь руку в этот карман.
- Ну, тут дырка.
- Вот через нее мои денежки меня и покинули! Втихаря. Даже записку не оставили, типа «будем назад через пару часов».
- Алексис, ты шутишь! А я жрать хочу!
- А я думаешь, не хочу! Это сначала есть не хочется, с бодуна. А когда пройдешься по такой холодрыге, как сейчас на улице, то быстро трезвеешь, и такой, Сима, аппетит приходит!
- Да-а-а. А что же делать?! Ведь Гнусика нет дома, и Хэнса нет, и Бублика.
- Давай обшарим все куртки, сумки, наверняка какую-нибудь мелочь найдем. Хотя бы на хлеб.
Мы начали поиск и вскоре нам повезло, где-то Сима нашел около 60 копеек. Мы снова радовались, как «Ротшильды» и с криком: «Ура! Молоко и батон нам обеспечены!» побежали в магазин.
Проходя мимо детской площадки, по тропинке между редких березок, я вдруг глянул вниз и заорал: «Сима, смотри!» Внизу, обтекая ноги и стволы деревьев, скользила поземка и несла и несла она куда-то несколько червонцев и четвертаков!
Собрав «зимний урожай», мы пересчитали деньги, выходила примерно такая же сумма, что я потерял.
- Ни фига себе, Алексис, - восторженно шептал Сима по пути в магазин, - точно, Бог есть!
ПАТМОС – ;
В начале декабря я заехал на Кр.Курсанта и обнаружил в своей почтовой ячейке заграничную открытку. Море, остров, странные белые кубики домов; это было красиво и производило впечатление. Но от кого? И откуда? Переворачиваю открытку… Ха! Да это датчанка!
С ней я познакомился летом, около портретистов. Невысокая хорошенькая студентка какого-то датского универа приехала в Ленинград на несколько дней как туристка (интересно, что до революции в Питер ехали «на заработки» скандинавские путаны).
После пары слов мы как-то сразу прониклись симпатией друг к другу и весь день провели вместе (а ночью она уехала). Так вышло, что она взяла у меня адрес, а я у нее нет, так что написать ей не мог. Она тоже молчала несколько месяцев и вдруг вспомнила!
А откуда? Греция и…остров Патмос; скажу честно, тогда мне это название ничего не говорило…
P.S. -2007. Позже довелось узнать, что именно на этом острове Иоанн Богослов написал свое откровение о «конце света». Ситуация с датчанкой чем-то напоминала ситуацию с «ангелом во льдах». Как кооператор П. и художник Н. возникли в моей жизни, чтобы я увидел эту картинку, а после пропали навсегда, так и датчанка объявилась, чтобы прислать мне открытку с Патмоса, и потом испарилась… Удивительно, почему именно на Патмосе она вспомнила обо мне?
ПЛЕХАНОВА – ;;
(На этот раз помогло найти управу на память письмо Симсона; прочитав сей «эпистолярный шедевр», я понял, что Джон был в 88-м году, а не в 89-м. Все три друга-американца были в 88-м, а память развела их по разным годам: Сюзен С. в 87-й, Сюзен К. оставила в 88-м, а Джона передвинула в 89-й год…)
Из всех моих друзей-американцев Джон Мэнни был самый «долгоиграющий»: он жил в Ленинграде 10 месяцев, т.е. по максимальной «программе».
Джон напоминал мне Санта-Клауса, только без бороды и прочих причиндалов; к тому же ему тогда было под 30, всяко не такой древний, как Санта…
Джеймс, Джон, Бетси – вот три моих друга-американца без чувства превосходства как бы реально белого человека над «белыми неграми»; у всех же прочих в той или иной мере это присутствовало.
Джон переводил А.Платонова для какого-то американского издательства, а когда закончил, дал почитать мне оригинал. Две вещи тогда поразили меня: язык Платонова и мастерство Джона; не каждый русский осилит Платонова, а он осилил, да еще и умудрился перевести на английский.
В разговорном русском Джон тоже делал успехи. Как-то вечером мы шли на вечеринку и на Невском женщина средних лет спросила его: «Молодой человек, не подскажете, как пройти на***?» Он на чистом русском очень толково ей все объяснил, так что вряд ли она признала в нем иностранца. К тому же за это время фарцовщики скупили у него все американские шмотки, и ему пришлось носить простую советскую одежду…
ДЖОН – КОФЕЙНОЕ ЗЕРНО
Как-то Джон попросил показать Академию художеств, а я, в свою очередь, попросил кого-то из «академиков». Встретиться договорились в «академкафе» на Большом проспекте.
Мы приехали раньше назначенного, взяли кофе и сидели о чем-то беседовали. «Академик» динамил (обычное дело в то время у всех, кроме фарцовщиков) и я кофе «повторил»; потом «повторил» еще и еще… Тут Джон и заявляет:
- Алекс, а ты, оказывается, кофеголик!
- Кто-кто?!
- Кофеголик. Ну, кофезависимый человек.
- Точно, Джон, от кофе я зависаю! Но кофеголик слышу впервые; русскому уху как-то привычнее слышать алкоголик.
- Конечно, ты ведь живешь в России. А вот в Америке много кофеголиков.
P.S. – 2007. Осилив в этом году «Улисса» Дж.Джойса, узнал, что ирландское правительство пыталось бороться с пьянством посредством кофе; оно открывало «кофейные дома», где людей поили хорошим кофе и обеспечивали культурную программу. Что-то в этом есть!
КРАХ СОВЕТСКО – АМЕРИКАНСКОЙ ДРУЖБЫ
На своей отвальной Джон распереживался, что не купил собрание сочинений Соловьева;и надо же,я видел человека на «катьке», который в числе прочих книг продавал и это собрание! К сожалению, мне не хватило ума промолчать, и я рассказал об этом Джону…
- Слушай, Алекс, - загорелся он, - а ты мог бы купить это для меня и переслать в Штаты?!
- Думаю, мог бы.
- Тогда я очень прошу, сделай это для меня!
- Хорошо, сделаю.
- А сколько стоит?
- Да я не интересовался.
- Есть вариант; что если я оставлю тебе печатную машинку? Стоит она 500 долларов, но ты мог бы продать ее и за полцены. Мне кажется, этих денег хватило бы. Так как ты?
- Думаю, что денег хватит. Продать тоже можно, тем более, я уже знаю кому. Есть знакомая преподавательница на коммерческих курсах английского. Их фирме печатная машинка с английским шрифтом явно не помешает.
- Тогда завтра перед моим отъездом я тебе ее отдам?
- Хорошо.
На следующий день я забрал аппарат и простился с Джоном.
Машинку отвез к Симе. В академобщагу ее везти не стоило, там воровали…
В этот же день поехал на курсы, но знакомой там не оказалось и не предвиделось до следующей недели. Заехал в академобщагу и, как назло, встретил там «мутного» Н., а он сходу:
- О, привет! Ничего нет интересного на продажу?
- Есть. Электрическая печатная машинка; американская.
- А она у тебя не здесь?
- Не, на «Гражданке».
- О, а я как раз завтра собирался туда съездить, к другу. Так ты дай мне адрес, я заскочу, посмотрю, что за вещь.
- Записывай.
Выложил все и только потом подумал: «Блин, а на фига я с ним связался! Ведь его подозревают в кражах в академобщаге! А вдруг… Ладно, что-нибудь придумаю».
А на выходных угораздило меня поехать с «ростовскими» в Гатчину! Да еще и прошлялись допоздна, вернулись на «вписку» уже по – темному. Поднялись на свой 5-й этаж, а там… «засада»! Дверь в квартиру выбита и болтается на одной петле… Естественно, машинки нет! На меня накатывает волна ярости. Я хватаю с кухонного стола нож и выбегаю наружу. Симсон кидается за мной:
- Алекс, ты куда?!
- Надо мне!
- А мне можно с тобой?!
- Мне все равно!
Всю дорогу до академобщаги мы молчим; молчим, поднимаясь по лестнице, и когда я звоню в квартиру Н. (он жил в выселенной коммуналке, как я когда-то). Дома его нет. Прислонившись спиной к стене, жду шагов снизу. Сима стоит рядом и молчит.
- Хочешь кофе, Сима? – нарушаю я затянувшееся молчание.
- Очень, Алексис!
- Тогда пошли. Здесь рядом хорошее кафе.
- А что ты тут хотел, Алексис?
- Человека одного прикончить.
- Почему?!
- Думаю, это он украл машинку.
- Так что, ты кофе выпьешь и вернешься туда?
- Нет, уже не вернусь, перегорело…
P.S. – 2007. Много позже, когда кто-то выбил дверь в квартиру моего друга-поэта и унес его печатную машинку, я подумал, что, возможно, зря грешил на Н. Ведь к другу-поэту никто не ходил в гости, кроме Симсона и меня…
А что касается Джона… Долго я ждал, что вот подвернется случай, возможность заработать, но «Дворцовая» больше не повторялась в моей жизни. Как это у Соломона:
Двух вещей я прошу у тебя, не
Откажи мне, прежде нежели я умру:
Суету и ложь удали от меня,
Нищеты и богатства не давай мне,
Питай меня насущным хлебом. 7;8:30 Притчи
А я вообще ничего не просил тогда, но у меня так выходило, без просьб. Всегда были деньги на самое необходимое и практически никогда лишних. Но если эти лишние и появлялись, то все равно до 500 баксов им было, «как до Америки»…
Я ждал, Джону не писал, и лишь много лет спустя, осознав, что деньги мне не светят, решил рассказать ему все. Естественно, он не ответил и, видимо, по сей день считает, что я его кинул. Одно обидно, никогда не ставил денег выше дружбы, а все же иногда выходило наоборот…
Продолжение следует…