На второй год своей новой жизни я начал более подробно вникать идейные основы здешней жизни. Открылся для меня этот участок жизни внезапно. Обходили с Феликсом посёлок колонов, оценивая внешний вид сооружаемого частокола. Вижу, к посёлку идёт нечто. Нечто воняющее, в обносках из грубой шерсти, сбоку сумка из дешёвого конопляного полотна. Лицо бородой заросшее, волосы сосульками висят.
Это нечто меня увидело, подскочило поближе и начало попрошайничать. Мол подай ради Христа, не оскудеет рука дающего и всё такое. Я как-то даже к кошельку рукой слегка прикоснулся. И тут Феликс, молодчина, вытащил свой меч, спату, её я ему выдал в дополнение к полуторному кавалерийскому клинку. И плашмя как дал по башке этому юродивому. И вспылив, наорал на него. Мол иди отсюда, гад смердящий, работать научись, делать хоть что-то руками, или к Христу своему напрямую обратись, глядишь поможет, он у вас на чудеса мастер.
Тогда я Феликса осадил, грубовато так осадил. Не знаю, жалко стало. Ну не сделал же мне лично ничего плохого этот юродивый. У меня сумка тоже была с собой, там еда лежала и глиняная бутылочка с разбавленным вином. И вот эти медовые лепёшки сладкие и бутылочку с вином я и отдал юродивому. Тот вытащил деревянный крест, небольшой, перекрестил меня и себя, но не так как нынешние православные в России, благословил меня на хорошие дела и удалился.
И вот знаешь, кто этот юродивый был? Священник! Святой Отец местного прихода! Во как! В целом, безвредный сумасшедший. Потом он был зверски замучен бургундами, во время набега. Это был единственный христианин, про которого я могу сказать хоть что-то хорошее. Имя его я забыл уже. Был он отпрыском небедного семейства массильского. То ли отец, то ли дед, то ли дядя его, уже не помню, был одно время даже президом (так в оригинале, речь о главе администрации провинции). Родители отправили его, как он повзрослел, набираться ума разума в Рим. Там он и связался с этими мутными иудейскими сектантами, по недоразумению захватившими власть над духом и разумом жителей Империи. По мне, так просто парень сошёл с ума от напряжённой учёбы. Архитектор он кстати был отличный. Первая сельская часовня в наших краях – строилась по его проекту, и под его руководством. И на его средства, кстати. Он же долю наследства получил. И всю её пустил на нужды христианские.
Остальные же христиане у нас были отщепенцами. Многие из них были изгнаны из своих сёл. Кто за что. Кого-то ловили на совращении мальчиков, другого изгоняли за банальное свинство и нежелание работать. Вот эти отщепенцы и составили со временем отдельное поселение. Небольшое. 107 человек обоего пола, включая детей. Детей у христиан было мало. Одни умирали в раннем детстве, не выдержав сектантского быта, других убивали ещё в утробе. Аборт для христианок почему то был обычным делом. Правда маскировался он под выкидыш, в то время как в обычных поселениях для этого почти легально проделывали хирургические операции. Прокалывался плодный пузырь, и происходили преждевременные роды. Христианки же делали всё исключительно лекарственным способом. Просто потому что денег на доктора хорошего у них нет. Это же работать надо от зари до зари, чтобы деньги были.
Так как земли у христиан были самые дурные, в низинах, рядом с болотцами, то естественным было обилие поражённого грибком зерна. Здесь уже уточнил, грибок этот называется спорынья, по-русски. Детишки колонов и арендаторов время от времени им травятся, когда помогают родителям в уборке зерна. Спорынья ведь сладкая на вкус, малыши и тянут её в рот. Чуть загляделась мамка и случается горе. Выжившие от отравления дети часто остаются без рук, ног, половых членов, или просто сумасшедшими остаются на всю жизнь.
Однако если взять совсем немного спорыньи, с маковое зёрнышко. Закинуть его в воду, дать постоять и выпить, то у беременной женщины происходит выкидыш, вместе с лёгким отравлением. И так получается, что ребёнок погиб в утробе естественным способом. Вроде, как и нет никакого греха убийства. Вот и подумай сам, как это выглядело по-уродски, при взгляде со стороны.
Настоящей народной верой у нас, в нашей провинции, была вера в Солнце Непобедимое. Соль Инвиктус, если по-латински. Всё просто, солнце разгоняет ночную тьму, холод, непогоду. Без солнца не родится урожай, болеет скот. Уж не знаю почему, но в то время люди, в массе своей, уже чётко определяли, что именно является источником всех наших благ на земле. Да что тут гадать, это же очевидно, при нормальной логике.
По праздникам люди массово собирались около святилищ Соля Инвиктуса. Пели гимны, славящие солнце. Заканчивалось всё большими народными гуляниями. Священники Соля Инвиктуса были из зажиточных. В основное время работали, а по праздникам вот несли и общественную нагрузку, так сказать.
У ветеранов в большом почёте, равно как и у многих армейцев, был Митра. Имелись чётко, по-военному, оборудованные культовые места. По определённым датам там проходили собрания. Священники облачались в белое и читали молитвы, проповеди. Разъясняли неизбежность прихода в наш мир трёх спасителей - Сошьянтов. И установлении по итогу царства Мазды, главным проявлением которого был Митра. В конце собраний присутствующие приносили клятву верности Благой Мысли, Благому Слову и Благому Делу.
Вера Митры пришла в Империю с востока. Но мало что об этом уже напоминало, кроме персидских слов в главных молитвах. Последователи отличались, на мой взгляд, особой нетерпимостью к христианам. Впоследствии я примкнул к последователям этой веры.
Кстати, я никогда не понимал нищенства христиан, и не пойму никогда. Иметь достойный, наравне со всеми арендаторами, доход, они могли достаточно просто. Достаточно было просто взять, на льготный условиях, полагавшихся по моему распоряжению всем новым арендаторам, нормальные земли. Они же предпочитали жить на самых плохих и выращивать самое некачественное зерно. Его я в счёт платы не брал. Вообще с них аренду не брал. Потому как взять с них тупо было нечего. Жрали, да-да, именно жрали, руками, немытыми, они разные корнеплоды, плохонький хлеб. Одевались в обноски, которые им удавалось выпросить у арендаторов. Только если часовню разграбить, там было немного ценной утвари. Но это уже был бы полный беспредел. В отличии от христиан нам никому не приходило в голову грабить святые места чужих вер.
Кстати, да, чуть не забыл. Главной хозяйственной проблемой на второй год, для меня стало введение в оборот ранее брошенных земель магната. Семь десятых частей всех магнатских земель пустовали, зарастали лесом. По документам получалось, что процесс этот идёт уже давно и по всей видимости подходил к печальному завершению. Население ведь сокращалось уже ой как давно. А тут ещё и участившиеся набеги. Разорённые раньше толпами снимались с места и бежали. В основном бежали на север Италии.
Я воспользовался тем, что через нашу провинцию проходил постоянно поток мигрантов и беженцев. Бежали и переселялись граждане Империи. Из Верхней Германии, те кто ещё уцелел во всём тамошнем бардаке, из Лугдунии, спасаясь от набегов. Наша провинция конечно, по факту, была пограничной. Но дела обстояли существенно лучше, чем в Верхней Германии. Да и получше чем в Лугдунии. Ещё момент который мне тогда бросился в глаза – совсем не было беженцев и мигрантов с вестготских территорий. Как ни странно, но простому римлянину под вестготами жилось лучше, чем под императором. Налоги были меньше, суды работали честнее, защита вестготских войск была надёжнее. И конечно же не было того лютого пресса со стороны христианских священников всех уровней, как например в Италии.
Конечно, за один год решить проблему возрастом в столетие было нереально. Да и не решил я её полностью никогда, скажу забегая вперёд. Однако, я провёл учёт пустующих земель. Выбрал лучшие, разбил их на участки и стал сдавать в аренду всем желающим гражданам Империи. На очень красивых условиях. Первые два года, в период самых лучших урожаев, арендатор не платил ничего. Этот период давался ему для того, чтобы обжиться на новом месте. Следующие пять лет, арендатор платил только половину зафиксированной при установлении договора платы. То есть, произвольно повысить аренду в это время я не мог. Как зафиксировали на год заключения договора, так и рассчитываем из неё. И ещё, в первые два года арендатор был избавлен от всех экстраординарных повинностей, а в следующий льготный период на него они накладывались лишь в половинном размере и по особому распоряжению.
Народ из Верхней Германии достаточно хорошо принимал такие условия и садился на землю. У беженцев из Лугдунии было больше надежд на устройство в Италии. Ох, как они прогадали на этом впоследствии.
Кальпурний радостно приветствовал эти мои начинания. Конечно, самому ему до такого несложного решения было догадаться недосуг. А рабов, для посажения на землю, он всё же начал присылать. Но в силу дороговизны живого товара, численность колонов прибывала очень медленно.