"Иная жизнь, что удивительного в том,
На полдороге может оборваться,
Другая не начаться никогда..."
Тасос Ливадитис
В День защиты детей.
Плоды перестройки, или история одной несостоявшейся жизни.
Когда мама и папа встречались, им хорошо было вместе. Мой папа прекрасный, но очень занятой человек, и поэтому их встречи были нечастыми. Мама была с папой добра и ласкова, и он всегда уходил от неё в хорошем настроении и на прощанье целовал.
Мне было полмесяца, когда мама впервые почувствовала меня. Она сразу сказала об этом папе, но папа почему-то не был мне рад. Он только сказал маме, что надо что-то сделать. И больше уже к маме не пришёл.
Мама не знала, как ей быть. Все, с кем она решила посоветоваться – оставлять ли меня – сказали ей, что она сошла с ума.
А мама просто хотела, чтобы я родилась. Ей так хотелось девочку.
Однажды маме случайно удалось купить две пары ползунков. Их продавали без талонов, потому что они были с дефектами.
И в тот же день она три часа простояла в очереди, чтобы купить на талон 200 граммов сливочного масла.
Я знаю, что ещё у мамы в шкафу лежат четыре белых пелёнки. Но только я всё равно не буду жить – маме не хочется, чтобы я умерла с голоду, когда появлюсь на свет. Даже чтобы меня убить, ей необходимо записаться в очередь и заплатить деньги.
...Прошла неделя. Я ещё существую. Может, мама всё-таки решилась оставить меня жить? Недавно она зашла в магазин и увидела там манную крупу. Она хотела её купить, но ей сказали, что крупу продают на талоны только тем, у кого есть дети до пяти лет. Надо лишь взять справку у детского врача.
Значит, до пяти лет я уже не умерла бы с голоду, ведь крупа пока не так дорого стоит. Глупые взрослые, как же они не понимают, что для того, чтобы жить, я согласна есть одну манную кашу и носить дефектные ползунки.
Мне уже месяц и неделя. Оказывается, вокруг меня происходит какой-то воспалительный процесс. Он опасен для маминого организма и не позволяет до меня добраться. Значит, он меня защищает. Чтобы снять это воспаление, маму стали лечить и назначили ей пить таблетки. Но мама всё равно пошла к знакомой женщине, у которой есть двухлетний ребенок, попросить купить для меня манной крупы. Она боится, что пока я расту в ней, манной крупы уже не будет.
Прошла ещё неделя, но скоро меня не станет. Воспалительный процесс снят, и теперь я доступна. Я почувствовала, как горьки таблетки, которые мама принимала. Время упущено, я подросла, и теперь маме придется терпеть страшные муки.
Теперь мои ползунки кому-нибудь подарят... Ведь мама с папой так и не решились оставить меня жить. Люди привыкли жить в достатке, и бедность их пугает. Людям не нужны дети, им нужны – вещи. Чем больше вещей и меньше детей, тем лучше. Ради этого они готовы на всё: друг друга обманывать, друг у друга красть и даже друг друга убивать...
Меня никто не спросил, хочу ли я жить. Мне всего два месяца от зарождения, и я не имею своего голоса.
Но меня никто не смог даже понять. А ведь я уже была... и мне так хотелось - увидеть солнце!
***
Этот материал был опубликован в газете "За коммунизм" г.Тольятти
27 февраля 1991 года