Я люблю Крым. Именно Крым. И только западное побережье. Вы спросите: Что такого интересного в степях и плоскогорье. А я отвечу - степи и плоские горы. Вы когда-нибудь ходили через теплую степь? А дышали при этом? В степи дышат концентрированным здоровьем. Запахи полыни и прочей травяной подстилки наполняют закопченные легкие, очищая их, как паста гойя армейскую бляху. До блеска. А ожидание похмельной боли с утра. Вы ждете - она не идет. Уже вставать пора, и в степь. А боли все нет. Так и не дождавшись, собираете полотенца, снимаете плавки с натянутого через двор провода и шлепаете сланцами по пыльной тропинке.
Утреннее молоко из-под худосочной коровы пахнет полынью. Она (корова) потому и худосочная, что сочной травы отродясь не видела. А жива до сих пор потому, что это не трава вовсе, а сгусток природной энергии. И молоко - не молоко. Адреналин в литровой банке.
«Пахххлава медовая, окунь с икрой! Хааалодное пиво!!!»
Пляж из песка. Не галька, ни ракушечник, а именно песок. Не мелкий, ни крупный. Обычный. Такой, что бы в плавках не оседал килограммами.
И море. Ни Балтика, ни Красно-эгейский средиземный пересоленный коктейль. А именно Черное, пастельное, прозрачное до дна, на котором не нужно смотреть морских коней и кораллы. А просто идти вперед, думая о чем угодно, только не о безопасности собственных ступней. Вокруг не слышно непонятной речи, никто тебе не пытается продать крымский сувенир. Местные торговцы спокойно ждут в своих магазинчиках, когда ты сам обратишь на них внимание.
Прибрежные поселки имеют свой особенный колорит. Все в них происходит медленно. Жители мегаполисов в первое время наталкиваются на спины идущих, пытаясь покрыть расстоянием как можно больше отдыха. Покупают водку, зонтики, круги, маски и такие прозрачные шали, в которые заворачиваются дамы. Набирают красноту, густо мажут друг друга, пересчитывают номера защитных кремов на дни недели. Вспоминают про экскурсии. Три дня хотят поехать. И потом вдруг обнаруживают, что они стали привлекательно-загорелыми, и единственное желание - это оставаться раздетыми как можно дольше. Ведь привлекательность должна иметь своего зрителя. Сон переносят на пять утра. В местных ресторанчиках заказывают кабинки с лежаками и удивляются звездам. Таких в городе нет.
Звезды везде разные. Побережье не сравнится с внутренним Крымом. Там другое. Пустые пространства, выжженный пейзаж и белые постройки. Они всегда непонятны издали. Рядом с развалинами стоят дома с синими ставнями. Круглые телескопы антенн выкрашены в полоску. И степь, с ее тишиной, дорогами и сквозняками.
Я влюблен в Крымские описания Аксенова. Лучше него мало кто смог передать ощущения этой спокойной земли. Он пытался потом описывать другие побережья. Но везде читался Крым. Французский Крым, Испанский Крым...
Большие расстояния в степи измеряются часами. Глазу не за что зацепиться и отмерить путь. Из окна машины видны одинаковые лесопосадки дикой алычи. И старые оросительные желобы, которые разделяют асфальт и сельхозполя. Так происходит до той поры, пока машина не остановится. Пассажиры разминают ноги, оглядываются вокруг и начинают удивляться. Природа превратилась в сочный мир, наполненный маревом гудрона, жидкой тенью кустарника и теплом, обволакивающим изнутри. Хочется сесть на землю и не шевелиться. Сквозь тишину пробиваются звуки железной дороги. Там есть цивилизация, и она не отпускает просто так. Она требует плату за долгое пользование собственными благами. Но здесь, в теплом и бесконечном потоке воздуха ее силы тускнеют. Полуостров разрушает любые попытки оседлать себя, допуская внутрь степи лишь то, что сам считает нужным.
Уже через несколько часов появится Джанкой, с его придорожной возней. Горки арбузов с загорелыми продавцами неопределенной национальности. Мосты, дороги, суета. Все это впереди. А пока есть только рыжая степь и тихий ветер, жмущийся к ногам струйками пыльных поземок. И запах полыни. Тот, который будет сниться всю оставшуюся жизнь.
© Copyright: Павел Лаврентьев, 2010
Свидетельство о публикации №21005080831