У меня есть деньги.
Одиннадцать рублей. До третьего.
Сегодня 30-е.
Но через два часа уже 31-ое.
На 31-ое у меня есть борщ из пакетика и сосиска. Ещё кофе со сгущёнкой.
На первое число – уже одно только кофе со сгущенкой. Без борща из пакетика и сосиски.
На второе число – уже ни кофе, ни сгущенки, ни борща, ни сосиски. Один лишь пакетик...
Пустой. В мусорном ведре.
Второго буду выскребать остатки позапрошлогоднего варенья – подруга к Новому году принесла, до сих пор не съели.
Морсу можно литра два сделать. Или три.
Есть ещё заменитель лимона к чаю. Если кинуть в морс, сделанный из остатков варенья, то...
Короче, с голоду не помру. Даже витаминно!
И вообще – мне надо худеть.
Давно и намного.
На 40 кг. – в самый раз!
При моём-то росте, я вообще должна столько весить, сколько уже надо сбрасывать.
Не знаю, может, лет в 10 я столько и весила (сколько уже надо сбрасывать). Или в 12?
У меня просто кость тяжелая.
Хотя на вид и не скажешь.
Помню, лет в 10, меня снова отправили на море. В пионерлагерь.
На очередные 40 дней. То ли в Геленджик, то ли в Адлер. Да, не важно.
Задолбали самодеятельностью. Смотром отрядной песни (хорошо хоть не лагерной!)
Слуха у меня никогда не было. Голоса тоже. Да и слова все какие-то... незаучиваемые...
А маршировать молча дико скучно.
Тем более на жаре.
Единственная радость – пилотка с кисточкой!
Сама вся синяя, а кисточка белая.
Но не у меня – у вожатой.
А у меня дебильная панамка какая-то.
С двумя огромными дырками, в которых волосы уже плавятся от солнца, но всё равно постоянно вылезают наружу.
И вид у меня получается из-за этого довольно специфический. Хорошо хоть зеркал нигде нет, и я себя не вижу.
Вот сейчас доорём песню до поворота и пойдем на обед. Вроде, сегодня пахло гречкой.
Это хорошо! Гречку я уважаю.
Особенно с подливкой из комбижира!
Может даже ещё и тефтельку дадут. Тогда вообще – полный восторг!
А вторую можно будет выменять у народа на яблоки... или баранки с сухарями....
Вот уж что ненавижу, так эти жуткие баранки, да сухари. Слюней на них не напасёшься,
а грызть нельзя – два зуба шатаются... Да и вообще, что я, белка что ли?
После обеда – Тихий Час.
А спать уже хочется!
Но только мне.
Остальные какие-то двужильные.
Ни днем ни ночью покоя от них нет.
По ночам какую-то жуть рассказывают про чёрную-черную руку или синюю-синюю ногу...Тьфу!
Потом спят, как убитые. Все. Кроме меня. У меня воображение слишком богатое.
Я до рассвета эти руки-ноги мысленно вижу и засыпать боюсь. Поэтому днём постоянно спать хочется.
А в тихий час снова не дадут – начнут бросать подушки, душить и дёргать за волосы....
Идиоты!..
Спасаюсь только тем, что делаю вид, будто сплю и ничего не чувствую. Им быстро надоедает, если не реагировать.
Неинтересно становится. Обзывают чокнутой и отстают.
А я, чтобы долго не реагировать, про себя пою «Журавлей» Бернеса...
Лежу, как труп, с закрытыми глазами, и пою:
«Мне кажется порою, что солдаты, с кровавых не пришедшие полей,
не в землю нашу полегли когда-то, а превратились в белых журавлей...»
И представляю себя одним из тех солдат...
На войне, как на войне... А пионерлагерь ничем не лучше армии... Даже наоборот.
В армии хоть не дети... и оружие выдают. Прикладом можно и в зубы дать, ежели чего...
Ночью, когда все засыпают, наевшись своих страшилок, я иногда вылезаю в окно и топаю к берегу.
Вернее, к обрыву, с которого и смотрю на море, сидя на влажной колючей траве в одних шортах.
Я бы спустилась поближе, да сандалии скользят и боюсь навернуться.
Берег достаточно крутой для такой, как я, мелюзги. И темнота везде... И пусто!..
Зато на обрыве хорошо лежать. Почти что не лежишь, а сидишь, и звезды видно, и как корабль плывёт...
То есть, не корабль, а белый теплоход. Большой белый теплоход со светящейся палубой и кучей круглых окон.
Плывёт с музыкой, с гирляндами...
С иллюминацией в иллюминаторах!
А людей не видно – ночь всё-таки, да и довольно далеко плывет. Но смех и музыку слышно...
И так хорошо под эти звуки лежать на обрыве и видеть звёзды!
Нет, мне вовсе не хочется оказаться там, на пароходе.
Мне хочется только, чтобы он всё время проплывал мимо... Не уплывая...
А ведь сбылось желание!
На белый пароход с музыкой я так никогда и не попала.
Зато вся жизнь, как тот пароход, проплыла мимо. И музыка тоже...
И всё вообще...
Мимо счастья, мимо денег...
И только я сижу на своем отдельно взятом панельном обрыве, как приклеенная,
и всё смотрю и смотрю – не проплывёт ли мимо ещё хоть что-нибудь?
Жаль, звёзд уже больше не видно.
Никаких.
31.05.2010
=======================