Вообще, в первые годы я взял очень высокий темп работы, деятельности. Это избавляло меня от настырных размышлений о моём положении, я реже вспоминал свой прежний мир. С другой стороны, активная деятельность создавала мне благоприятную репутацию в моём нынешнем мире. В большой мере влияла на репутацию и моя относительная честность, порядочность. Воровал и обманывал, проявлял жестокость, я по большей части в интересах дела. Мой же карман наполнялся золотом исключительно за счёт жалования магната и подарков. Стремиться к роскоши мне было некогда. Всё также я ходил в калигах и тунике с гетрами. От дождя и непогоды меня защищал добротный, но не шикарный кожаный плащ. Тогу я так и не научился одевать сам. Так и лежала моя простенькая тога в чулане, для особых случаев. Из цацек у меня была всего одна – серебряный перстень с моей печатью. Самое дорогое моё имущество в тот момент это мой любимый конь Сатурн и оружие со снаряжением. Своих рабов я так и не заимел в первый год. Это потом только я догадался выкупить Феликса с Алевтиной и Рианорикса. Оружие и лошадь стали моими лишь по итогам первого года деятельности. Мне их подарил магнат, в знак признания моих заслуг.
Вхождение в новый мир представляло для меня множество проблем. Вот например, было очень неуютно без телефона. Иной раз, на бегу, ляпнешь Рианориксу, мол свяжись с магнатом, получи у него добро и вечером обсудим это дело. А он смотрит только удивлённо и говорит, мол Петроний, дружище, до Массилии гонец едет целый день, и то если очень быстро, меняя лошадей, к вечеру мы решения Кальпурния всё равно не узнаем.
Порешать вопросы в посёлке колонов без телефона, это считай минимум полдня. Съездить к Виталию, пообщаться – целый день. Объехать все земли подчинённые мне, ну не просто объехать, а чтобы ещё дела поделать, это уже считай минимум три дня, а реально и по пять и по семь дней уходило.
Письмо и книги были широко распространены. Но никакой бумаги, что ты. Никаких бросовых материалов для письма, ну может за исключением вощёных табличек. В первый год я видел книги и документы важные лишь на кожах. Годится для письма почти любая некрашеная кожа, хорошо выделанная. Обычно козья или овечья. Бычья толстая, да и не такая распространённая. Бычья на доспехи хороша. Текущие же записи, письма, делаются на дощечке тоненькой, смазанной воском. Берёшь дощечку, мажешь воском, ждёшь, пока остудится. Потом берёшь стилус (так в оригинале, речь о палочке для письма). Стилус может быть разный. Беднота использует деревянный. У меня был серебряный. Металлические лучше, их можно слегка подогреть об лампу например, и буквы получаются аккуратные. Деревяшкой же просто процарапываешь воск, летом в таких случаях слегка греют табличку на солнце. Зимой получаются трудно различимые каракули. Воск с использованной таблички соскребается для повторного использования. Получается, что только дощечка бросовая, её можно поломать в гневе и выкинуть, например. Лишь позднее, в Италии, я увидел папирусные свитки. Но мне папирус как материал письменный не понравился. Кожа дешевле и лучше. Папирус легко портится от сырости, ломается. Короче, чистые понты, а не материал письменный. Чернила кстати, тоже не такие уж и дешёвые. Написать, таким образом, на качественной коже и стойкими чернилами, можно только очень нужную книгу.
Ещё мне страстно не хватало курева. Табака то нет, в принципе нет. Так что курить я бросил. Это наверное хорошо. Зато на местности полным полно конопли и мака. Мак считай сорняк, его выпалывают, но он зараза стойкий, всё равно норовит прорасти где не надо. Маковые семечки собирают колоны, и прочая беднота. Промывают и добавляют в тесто для лепёшек. Таким образом улучшают пищевую ценность основного продукта. Конопля обильно выращивается на верёвки. Иногда из неё делают даже дешёвые ткани. Семечки конопляные очень ценимы. Обычно ими кормят кур. А в голодные времена едят сами люди. Ещё из них давят масло. Очень распространённое масло по причине своей дешевизны. Я вот такое тоже время от времени употреблял. Но по большей части жёг его в лампе.
Ещё знаешь, не хватало привычных лекарств. Помню, заболела жутко голова. Первая мысль – надо выпить анальгин. Ага, сейчас. В итоге местный врач дал мне настойку опия. И то хорошо. От простуды или больного зуба здесь вполне реально можно умереть. Есть конечно лекарства, врачи, но эффект совсем не тот. В основном приходится полагаться на предупреждение болезней. Пить только проточную воду, есть только свежую пищу, почаще мыться и полоскать рот, одеваться теплее.
По части гигиены вообще интересно. Мыла как такового нет. Настойки для полоскания рта и масла для натирания после бани все сплошь обладают дезинфицирующими свойствами. С бритьём проблемы. Бритв тоже нет. В начале мне бороду и усы просто выщипывал Андроний. Уже потом я приспособил под бритьё спату. Сталь у спаты очень хорошая. Я распорядился её очень остро заточить и так получил в своё распоряжение неплохой инструмент для бритья. Летом ввёл в привычку бритьё головы. Таким образом я защищал себя от вшей, и от болезней от них передающихся.
Итогом первого года жизни стало успешное проведение уборочной. Зерна собрали больше обычного. Оно и понятно. Хороший урожай дали бывшие пастбища, последний нормальный урожай дали старые поля. В сумме и получилось замечательно. Приехал Кальпурний. Урожай его очень порадовал, равно как и полностью собранная плата с арендаторов. Собирать пришлось едва ли не самому. Местами арендаторы пытались разжалобить меня слезами, местами шумели, приходилось угрожать им расправой. Но как бы там ни было, однако аренду я выбил со всех. Мне тогда пришлось нарушать закон. Часть отказников сволок на поместье и забил в колодки, остальных высекли на месте кнутами. Арендаторы наказанные мной имели полное право жаловаться на меня в администрацию провинции, обращаться в суд. Этим они и грозили. Но так ничего и не сделали. Это было их первой ошибкой, а моей первой победой над вольностями римских граждан.
Да, по моему приказу били и истязали граждан Империи. За такое полагался суд и обвинительный приговор, очень даже жёсткий в отношении меня. Но реальность такова, что в суде побеждает тот, кто больше положит в кошелёк судье. Самое интересное, что если бы все-все арендаторы скинулись, то они бы дали судье больше чем я. Но где там. Целый никогда не станет платить за побитого. Так и начали кончаться их права и вольности.
Кальпурний же был просто в восторге от моего заворачивания гаек. Тайно я также сообщил ему о победоносном бое на опушке, в ходе которого было полностью уничтожено войско бургундов, собравшееся для набега. Вот за это магнат и подарил мне моё первое оружие и моего первого коня. Ну и премию дал к жалованию.
Тут ещё и Рианорикс подкинул проблему. В хозяйственных делах он был моей правой рукой. После случая с арендаторами те начали его склонять к заговору. Рианориксу предлагали заколоть меня во сне, или ещё что наподобие сотворить. Это же предлагали и Феликсу, но тот сразу же сообщил мне об этом. Сейчас я уже знаю точно, что Рианорикс даже и не думал меня убивать. Он просто не хотел, чтобы я заходил в своих жестокостях дальше. Ведь сообщая мне о заговоре, ему пришлось бы и выдать всех заговорщиков которых он знал, как Феликс.
Тогда поведение Рианорикса показалось мне подозрительным. И к приезду Кальпурния он снова висел у поместья вниз головой, а стражники охаживали его дубинами. Серьёзно так били, серьёзнее гораздо, чем в прошлый раз. Магнат, узнав о случившемся, предпочёл устраниться от решения вопроса. Спас Рианорикса от неминуемой расправы Гай Констанций. У него были свои уши в провинции. Он же и поделился мне подробностями, когда увидел висящего вниз головой Рианорикса. Тяжёлую же ему проверку пришлось пережить. Я ещё очень долго чувствовал себя виноватым.
Констанций, после недолгих раздумий, предложил мне свои услуги по тихой ликвидации арендаторов-заговорщиков. Естественно не бесплатно. Рассудив спокойно я решил оплатить только ликвидацию самых буйных. Всё случилось быстро. Арендаторы, по слухам, сразу поняли, откуда растут руки, убившие их тайных вождей. Поняли и решили больше не заигрывать так опасно со мной. Это была ещё одна их ошибка и моя победа.
По идее, убийства арендаторов должны были расследоваться, виновный должен был быть найден и наказан. Ага, сейчас. До администрации провинции данные об убийствах просто не дошли. Никто и пальцем не пошевельнул кого-то искать. Сами же арендаторы сообщить об этом почему то не решились. Зря. Они сами, своими руками, создали обильную почву для моего произвола, которым я был грешен первые годы. Им почему то казалось, что никакие законные меры против меня не будут эффективными. А в первый год всё было совсем наоборот. Я был никто, и звать меня было никак, для чиновников провинции. Денег у меня было очень немного, во всяком случае, для решения всех вопросов в случае их возникновения. Магнат ещё не был полностью на моей стороне всей своей мощью. Так что давить меня арендаторам нужно было либо сразу, либо уже никогда. Не вышло. И уже через пару лет из гордых собой граждан Империи они превратились в запуганное крепостное быдло.
Колоны же пока отъедались. Они прекрасно знали, что состояние это временное. Я от них это не скрывал. Но они, будучи изначально рабами, и не питали каких то иллюзий относительно любого начальства. Меня колоны ценили хотя бы за то, что я не сёк их кнутом огульно, только за конкретные тяжёлые провинности, и давал возможность вести хоть какое-то своё подсобное хозяйство. С другой стороны они были рады, что я им доверял в деле защиты от набегов. Да что там, они были моей последней надеждой в таких случаях. Сам факт того, что я разрешил им построить частокол и вырыть ров вокруг посёлка, а также запас для них пусть и дешёвого, но оружия, поднимал им настроение. Рады были и обретению столь мощного заступника при поместье как Феликс.
В это же время, после сбора урожая, мною был организован первый военный смотр. Что-то типа парада с показательными упражнениями. Мне надо было продемонстрировать Кальпурнию, что я делаю всё от себя зависящее для обеспечения безопасности. Впоследствии этот смотр ежегодный стал традиционным и сопровождался выдачей колонам пива, пиром для гостей.
Тот смотр был первый, потому отлично мне запомнился. Был солнечный день, на небе ни облачка. В поместье съехались гости. Ветераны, лимитаны, командование легиона. Сперва демонстрировали строевую подготовку пехотинцы. Наши ещё были не на высоте, хотя инструкторы гоняли их как могли, добиваясь полного автоматизма. Держать строй – умение важнейшее для подразделения. Но увы, мои пехотинцы ещё не были отлаженной машиной для убийства. Явными лидерами по строевой подготовке оказались ветераны. Лимитаны тоже смотрелись неплохо.
А вот кавалерийский смотр был завершён показательным учебным боем. Я его специально распорядился провести. На поле поставили плотный ряд чучел, из которого плотно торчали древки копий. За этим плотным строем чучел, на некотором удалении, стояли воткнутые в землю шесты в человеческий рост, сверху на шесты была примотана солома.
Отрабатывался стандартный приём – таранная атака на строй копейщиков, разгром копейщиков и преследование. Подразделение в учебной атаке возглавлял я сам. Всё прошло красиво. Ломающиеся деревяшки громко трещали, чучела разлетались по сторонам. Строй чучел мы прошли без заминок, никто не упал и не задержался. Перестроение для атаки с тыла и смена оружия были выполнены быстро, без заминок. Так же стремительно мы развернулись для преследования и молниеносно его провели, срубив все учебные шесты.
Кассий Агенобарб лично поздравил меня с демонстрацией образцовой кавалерийской атаки. После он посетовал на то, что кавалеристы его легиона даже близко не умеют ничего подобного. А что он хотел, в легионе ведь были простые, легко экипированные всадники. Тяжелая экипировка была давно уже распродана ими на металл для кузниц. Таранная атака на строй копейщиков для таких всадников – самоубийство. Потому командиры её и не отрабатывают с подчинёнными, ограничиваясь индивидуальной подготовкой и отработкой преследования.
Смотр продолжился на стрельбище. Там было проведено соревнование стрелков. Победил ветеран по имени Терций, если мне не изменяет память. Мои стрелки, из числа кавалеристов, продемонстрировали очень слабый результат. Лук требует годы подготовки, для появления мастерства. А закончили дела в тот день хорошим, по местным меркам, пиром. Пировали аж до самого утра.