Вдоль горной гряды, любовно обхваченной двумя невидимыми, но заботливо раскинутыми руками, словно удерживающими её так, же по внутреннему периметру шара, расстилалось огромное золотое поле спелой пшеницы. На этом вечном поле усопшие, собирали колосья для «Хозяина Вечности». Таким образом, они отрабатывали свой долг перед жизнью, пытаясь заслужить прощение и войти в область состояния блаженства. Эти люди жили у самой черты Вселенной.
В их задачу входило сохранение живого мира, созданного великим, но неимоверно тяжёлым трудом. Их мозг невидимыми переплетениями держал жизнь под контролем. Это были остатки, первой, чёрной расы, сохранившие в себе чистые божественные задатки.
Это была единственная раса, способная жить вблизи не известного никому горящего вечным огнём источника, расцепляющего атомы и втягивающего их в себя, как в жерло вулкана. Высвобождаемая энергия, накапливаясь, служила для сохранения жизни.
Эсте, приходилось слышать, что зёрна пшеницы, занесены на землю солнечным ветром из других миров! Услышав такое, она тогда только усмехнулась, на её взгляд, забавному предположению. Она же не могла знать, что зёрна этой пшеницы – это зёрна, сеющие саму жизнь.
Разве могла она подумать, что на краю мира, стоя за невидимой стеной, будет наблюдать, как роятся искрящиеся потоки остаточных энергий, исчезающие в Великой Бездне. От этих потоков становилось светлее и, можно было подумать, что где-то далеко-далеко есть источник света, с трудом прорывающийся наружу. Пульсирующее свечение то усиливалось, то затухало. Не чувствовалось ни движения, ни звука.
«Безмолвное дыхание» – так бы это назвала Эста. Дыхание не понятное, но ощущаемое ею. Реквием по жизни! дальше за грядой… неведомое Ничто.
Неожиданно, послышались звуки великолепной музыки, словно кто-то пальцем водил по самому краю перламутрового бокала. Звуки шли со всех сторон, и стереозвучание помогало уловить несравненную мелодию. Трудно было поверить, что они шли из Космоса, синтезируя звучание циклически двигающихся и крутящихся вокруг своей оси Солнечных Систем; Галактик и проносящихся мимо Комет и всему тому, что способно было двигаться и не пересекаться!
О цветовых гаммах не стоило, и говорить! настолько всё было красиво.
Казалось бы, что вокруг должна была звучать сплошная какофония, но невидимый музыкант извлекал из всего видимого и не видимого чарующие звуки, не слушать, и не слышать которые, было попросту невозможно.
Под впечатлением всего увиденного, они и вернулись в пещеру.
Особь, сидевшая в углу, по-прежнему не спускала с них глаз. Эсте, показалось, что взгляд у неё стал теплее и в нём явно застыл вопрос.
«А что если это и есть роженица? Какая-то она забитая, чувствуется, что всего боится. Её, наверное, не выпускают из пещеры, что-то надо придумать!» – внезапно Эста осознала, что и её ждёт такая же участь. Её затрясло. Нет! У них попросту не осталось времени для бездействия, всё может случиться с часу на час.
«Интересно? В какое время птицы возвращаются на отдых в пещеры».
Она повела глазами, показывая Просперу на выход, и постоянно оглядываясь, стала тихо передвигаться, чтобы не привлечь ничьего внимания. Проходя мимо особи (пока, что она продолжала её так называть), мысленно перехватив её внимание, так же кивнула на выход из пещеры. У той от страха забегали глаза и, Эста как могла, постаралась дать ей понять, что они не хотят ничего плохого. Та, озираясь, кивнула и шмыгнула за ними.
Из разговора с ней они поняли, что та даже не помнит, откуда она появилась и как давно здесь. Она действительно бывшая роженица. Состарившись, стала никому не нужна. Ей поручили сохранять в целости скафандры.
«Какая удача!» – обрадовалась Эста, но не спешила откровенничать. С картой было много, сложнее там, всё зависело от удачи. Женщина очень нервничала и они, выяснив у неё, когда все засыпают, обговорили время и отпустили.
Женщина просила взять её с собой. Ей было всё равно, куда! только бы исчезнуть отсюда. Она уже не могла тупо в одиночестве ожидать смерти. Даже если её ждёт гибель, она решила, что пойдёт с ними.