В большом провинциальном городе по железнодорожному вокзалу бродила пожилая грузная женщина в растоптанных мокасинах и старой шубе с паленым пятном на спине, Походив, она присела на сиденье в самом дальнем углу и тут же
задремала. Но ее вскоре заметил молодой дюжий охранник в форме и сказал двум милиционерам то и дело курсировавшим по залу: « Вон она, Бутылочка, опять пьяная шляется». Они подошли к ней и грубо растолкали со словами: « А ну, вставай, валяй отсюда! На выход! Давай, давай! Поднимайся! Пойдем!» - и вывели ее на улицу, где мела метель.
Женщина, шатаясь, побрела через дорогу к другому вокзалу, где хоть какое-то время она могла посидеть в тепле. Это была Наталья Иванцова по прозвищу «Бутылочка». Почти каждый день она появлялась здесь, а ведь когда-то Наталья была хорошим поваром в рабочей столовой «Незабудка», где хорошо и дешево кормили, а в выходные дни здесь устраивали свадьбы, юбилеи, веселые застолья.
Тогда шампанское, вино и водка лились рекой, доставалось и работницам столовой. И постепенно Наталья полюбила эти веселые застолья, которые частенько стала устраивать и у себя дома, благо каждую смену продукты приносила из столовой в небольшой, но объемистой сумке: килограмм- полтора свежего мяса, сливочное масло, томатную пасту, крупы, горох, пирожки и даже жареную рыбу, которую очень любила. Как весело они тогда проводили время! Какие пели песни! Особенно любили петь эту:
Хаз Булат удалой! Бедна сакля твоя,
Золотою казной я осыплю тебя!
Дам коня, дам кинжал, дам винтовку свою,
А за это за все ты отдай мне жену!
Уж ты стар, уж ты сед -
Ей с тобой не житье -
С молодых юных лет ты погубишь е-е-е.
Выводили они пьяными голосами, а громче всех пела Наталья. В общем, долгое время Наталья жила безбедно с семьей в своей двухкомнатной квартире. В перестройку столовую закрыли, а работниц сократили всех двенадцать человек. Впервые Наталье пришлось туго. Помещение столовой приватизировал молодой, ловкий предприниматель Борис Безменов. Вскоре тут закипела работа. Пришли строители и за месяц сделали евроремонт. Помещение бывшей столовой стало не узнать. Теперь это был современный магазин – супермаркет, где продавались всевозможные продукты: от свежих аппетитных фруктов и зелени, до различных колбас, молочных продуктов и кондитерских изделий.
Наталья долго не могла устроиться на работу, сначала получала пособие по безработице, потом и его перестали выплачивать, а подходящая работа все не находилась, и женщина все сильнее стала пить от безнадеги. И прочная раньше ее семья как-то распалась сама собой. Дочери вышли замуж и уехали искать счастье в другие города, знаться с пьющей матерью стеснялись перед мужьями и не хотели. Муж тоже ушел из дома - нашел любовницу и пристроился к ней, продавщице Люсе из магазина «Незабудка» - старое название новый хозяин почему-то оставил.
Но Наталья все же не унывала, продавала кое-что из вещей и брала бутылочки
две водки, пила сама, угощала подруг. И мало помалу распродала и пропила все - так, что у нее дома стало шаром покати - пусто, остались одни голые стены. Больше всего ей было жаль продавать стиральную машинку автомат – предмет ее гордости, но за долги продала и ее. А долги росли, как снежный ком. Дошло дело до продажи квартиры, за которую Наталья не платила несколько лет. Пришли судебные приставы и выселили ее за неуплату в малосемейку, а потом за долги пришлось продать и ее.
И Наталья поселилась у соседки Нинки-самогонщицы, которая еще пускала ее ночевать. Наталья же теперь напивалась почти каждый день. Как на работу ходила она с утра собирать бутылки, сдавала их и брала чекушку, которую тут же с жадностью выпивала и шла на вокзал, который был неподалеку. Там было тепло и светло, там были люди. Наталья находила укромный уголок и забывалась в тяжелом пьяном сне, пока его не нарушали бдительные милиционеры. И дюжий тренированный охранник Сережа, не расталкивал ее и выводил на улицу, где было холодно и сыро, где шел мокрый снег или дождь, где люди торопились в свои квартиры, или садились в поезд и ехали неизвестно куда.
А Наталья по прозвищу «Бутылочка», которое так и приклеилось к ней среди местных пьяниц и милиционеров, тяжело брела по заснеженной улице, боясь только одного - упасть и замерзнуть. Она плелась к Нинке, та нехотя открывала ей дверь, брезгливо сторонясь, а Наталья проходила в маленькую холодную комнатку-боковушку падала, на продавленный диван и снова надолго забывалась тяжелым сном.
По возрасту ей полагалась пенсия, и она получала ее. Документы у Натальи были пока целы и хранились у Нинки. Часть пенсии Наталья пропивала вместе с Нинкой, остальные деньги Нинка забирала себе за ночлег. Когда Наталья пробовала сопротивляться, Нинка била ее ногами и приговаривала:
- Да если бы не я, ты бы подохла давно! Так уж молчи, не рыпайся. Могла бы и работать еще, глотка твоя луженая! Пить меньше надо!
- Хлеба дай! - плача просила Наталья. Нинка бросала ей краюшку хлеба или приносила чашку картошки и уходила прочь, вытирая о фартук руки. Наталья ела и ложилась на диван, который скрипел всеми пружинами.
Спала она последнее время плохо и быстро превращалась в развалюху. Все болело у нее внутри, тело ее, когда-то упругое, молодое и пышное, одрябло и висело теперь складками. И вся она отощала. Сильно болели ноги, не давая порой уснуть. Трезвыми ночами Наталья вспоминала, как водила в садик, а потом в первый класс своих детей, как работала в столовой « Незабудка», какие чудесные котлеты жарила она с напарницей Людой, какой делала лагман, какие варила борщи и выпекала кучу всякой сдобы. Какие застолья делала дома в компании подруг с мужьями и без них! Голодная, она, кажется, даже чувствовала во рту вкус этой чудесной еды, которую своими руками готовила много лет.
Теперь эта прошлая жизнь и ее работа казались ей сном и несбыточным раем. Кто возьмет ее теперь в пищеблок?! Хотя по годам могла бы еще работать, приносить пользу. Но кому она была нужна, когда даже родные дочери не хотят с ней знаться! А бывший муж проходит и не здоровается. И чтобы залить душевную тоску, ноги сами несли Наталью в « Незабудку», там брала она бутылочку водки и за углом выпивала, быстро пьянея. И больше не думала, что ждет ее в будущем, а с каким-то неистовством прожигала остаток своей жизни, в которой и любовь, и рождение детей, и работа, и семья - все было в прошлом.