- Все Були сволочи! – сказала Тута и рубанула огрызком хвоста воздух. После этой тирады она выжидательно уставилась на меня, ожидая возражений. Их не последовало, и Тута продолжила:
- Овчарки тоже!
- Все? – удивился я.
- Ну, - заскромничала Тута, - я в породах не сильна, но с этими концлагерными собаками, с этими немецкими овчарками я бы бублик рядом не положила!
- Можно подумать, что с тобой рядом можно положить этот самый бублик!
- Где? – щелкнула зубами Тута.
- В киоске! – успокоил я ее.
- Вечно в доме ничего съедобного нет! – точь-в точь, как Олег, заныла эрделька.
- Ты свое питание получаешь вовремя и в полном объеме! – казенным голосом сообщил я.
- А угощение? – поразилась Тута. – Когда к тебе гости приходят, ты же их угощаешь!
- Разве ты гость? Или, верней, гостья?
- Я больше! Я самая любимая собака!
- Кто тебе сказал?
- Сама знаю! – гордо заявила Тута. – Вот ты, вместо того, чтоб футбол смотреть, пошел со мной гулять?
- Пошел… - мрачно вспомнил я.
- А с Яной в гости, когда играл твой блохастый «Черноморец»?
- Не пошел… - покаялся я.
- Ну, и кого ты больше любишь?
Я задумался. По Тутиной логике выходило, что именно ее. Но это же не так!
- Просто я не люблю людей, к которым пошла Яна… - стал я оправдываться.
- А на бульвар в шесть утра ходить любишь?
- Еще чего! – возмутился я.
- А со мной ходишь…
- Можно подумать, что ты сама можешь пойти на бульвар или в скверы Медина! Вот мне и приходится…
- А ты пробовал меня саму отпускать? – патетически заговорила Тута. – Вцепился в поводок и плетешься за мной, как второй хвост. Никакой свободы…
- …Равенства и братства… - подхватил я.
- Насчет братства не знаю… - задумалась Тута, но Лида меня доченькой, а себя мамой называет… Значит брат мне не ты, а малолетний Витька, а ты, как раз… Ага, вспомнила: ты мне дед!
- Родственница на мою голову! – стал ворчать я. – Внученька с хвостом. Рыжей масти. Просто красная шавочка…
- Гордиться должен! – горько уронила Тута. – А ты…
Мне стало стыдно. Собака ко мне всей душой, в родню записала, а я…
- Сосиску хочешь? – попытался загладить свою оплошность я.
Тута не ответила и отвернулась.
- Может печенку?
Собака сглотнула слюну, но продолжала держать фасон.
Ничем ее не проймешь!
- А у меня конфета есть!... – обращаясь к буфету проронил я. – Шоколадная…
- Шоколад собакам вреден! – сообщила Тута, все-таки вступив в переговоры.
- Век живи, век учись! – огорчился я. – А ведь я чуть было этой вредной вещью тебя не угостил!
- А какая конфета? – поинтересовалась Тута. – Есть такие конфеты, которые собакам, наоборот, полезны! – соврала она.
- Белочка…
- О, так это же самая полезная для собак конфета! – обрадовалась Тута. – И орешки там очень целебные!
Я выдал ей конфету.
- Больше нет? – строго спросила Тута. – Полезней две, а не одна…
- Больше нет! – огорчил я ее.
И мы разошлись. Она чесаться на своем матрасике, а я записывать этот разговор, наперед зная, что буду обруган всеми собачниками, которые найдут время прочесть эти записки.