«Новомосковск» уже полчаса лежал на грунте. Американские подводные лодки все же потеряли из вида русский подводный крейсер, и отошли значительно южнее, чему Сергей был несказанно рад. Видимо командиры субмарин вероятного противника посчитали, что Сергей постарается как можно скорее выйти на оперативный простор Атлантики, подальше от микрофонов SOSUS’а, где у него будет больше шансов оторваться от преследования. Однако отдавать приказ на всплытие командир, пока что, не торопился – в таких случаях лучше перебдеть, чем недобдеть. Боцман отлично справился со своей работой, маневр удался в полной мере – лодка опустилась настолько мягко, что даже не все члены экипажа догадались когда именно это произошло. Все механизмы работали исправно, течи нигде обнаружено не было, крены минимальные, а значит можно спокойно просидеть тут еще хоть сутки. Огорчало только вынужденное отсутствие связи с внешним миром. Нет, речь не идет о радио, телевидении или Интернете. В обычной ситуации такие мелочи подводника не страшат. Бывали случаи, когда лодка месяцами скрывалась в глубине и не выходила на связь с берегом, лишь изредка, под покровом ночи, всплывая на перископную глубину, чтобы передать данные о своем состоянии и обстановке вокруг. Но в данный конкретный момент Сергей с удовольствием бы доложил командованию о примерном местоположении американских лодок. Увы, на такую глубину добивали только сверхнизкие частоты, а это была исключительно односторонняя связь.
В половине первого командир «Новомосковска» услышал взволнованный голос акустика:
- Товарищ капитан первого ранга! Мы не получили сигнал с «Зевса».
- Поясните.
- В двенадцать двадцать пять должен был поступить кодированный сигнал. Его не было. Я подумал, что возможны какие-то сбои в аппаратуре, или на станции, такое раньше бывало, потому сигнал передается несколько раз. Задержек больше чем на пять минут никогда не было. А сейчас вообще все глухо.
- Та-ак. Ладно, принято, - командир резким движением отключил связь и встревожено посмотрел на «Бубу». – И что ты думаешь по этому поводу?
Старпом по боевому управлению нервно сглотнул и произнес только одно слово:
- Неужели?
- Так, мужики, - торопливо вмешался в разговор Толь Палыч. - Не порите горячку.
- Да никто и не порет! – огрызнулся каперанг.
Отсутствие радиограммы могло означать только одно – сверху начался ад. Две сверхдержавы почему-то не смогли договориться мирным путем. Стратегические бомбардировщики начали разбег по взлетной полосе, мобильные ракетные комплексы покинули свои ангары и на максимальной скорости устремились как можно дальше в тайгу, а многотонные крышки шахт наземных стратегических ракет уже сдвинулись со своих привычных мест.
- Еще ничего неизвестно, - «Буба», глядя на командира, начал успокаивать присутствующих, в том числе и себя. - Может быть, какой-то сбой в системе. Сам знаешь, станция не молодая, а финансирование в последние годы никакое. Сгорел какой-нибудь дефицитный конденсатор, а заменить не могут. Вот и не успели починить к сеансу. Если вообще заметили.
- Ну да, - подыграл ему Свиридонов. – Или у нас что навернулось.
Каперанг согласился.
- Мысль здравая. Пока что подождем до следующего сеанса связи. А тем временем… Тем временем вот что, - Сергей протянулся к трубке и вызвал командира БЧ-7. – Попов? Перетряхни всю систему. Проверь каждую плату, каждый реостат, каждый кондер! Но чтобы к часу дня я был уверен – наша лодка в состоянии принять СНЧ-сигнал!
- Сделаем, Сергей Владимирович!
- Добро.
В этот момент Генри Джевонс не находил себе места от злобы. Он злился на Улкинса. Этот старик, морской волк с седой шерстью и без зубов, уводил свою лодку все дальше и дальше в Атлантику. Генри не знал, чем руководствовался его напарник, выбирая курс, однако сам коммандер был практически на сто процентов уверен, что русские остались совсем в другой стороне. Боже, это же очевидно! Ну, по крайней мере, для самого Джевонса. К сожалению, у коммандера был четкий приказ – неотрывно следовать за «Мемфисом». Уйди он сейчас с курса, ему обеспечен трибунал. В этот момент коммандер чувствовал себя собакой – все понимал, все видел, но сказать ничего не мог. На «Мемфисе», наверняка, даже и не знали, где именно находится «Сивулф». А выйти на акустическую связь означало гарантированно демаскировать себя. Потому и приходилось тащиться за кормой старого «охотника», надеясь, что вскоре тот сменит курс.
- Боже, как мне все это надоело. Ну зачем же ты мне дал в напарники этого старикана? – пробормотал себе под нос Генри.
Какое-то время он сидел неподвижно, прокручивая в голове возможные варианты действий. Выводы были неутешительные, и их надо было озвучить. Но посмотрев на часы, коммандер сначала решил посоветоваться с Ральфом.
- Видимо мы все же упустили русских. Если через десять минут наш напарник не повернет на шестнадцать румбов, будем всплывать и докладывать командованию.
- Я тоже думал об этом. Делать нечего, - Ральф виновато пожал плечами. – Все же красиво они нас обдурили. Кто ж знал, что у них есть кто-то в прикрытии? Надо будет потом пару вопросов разведке задать.
- А ты не вали все на разведку. Сами облажались. Как дети малые! Кстати. Акустики уже разобрались, кто там вторым номером у русских идет?
- Еще нет. Информации очень мало, вторая лодка была далеко от нас. К тому же – она очень тихая.
Коммандер, хитро прищурившись, спросил с нескрываемым сарказмом:
- Напомни мне, Ральфи, знаток разведывательного дела, их «Грэней» еще не вступила в строй? Успокой меня, я тебя очень прошу.
- Насколько я знаю, на воду ее уже спустили, - серьезно отвечал Зиггерс. - Но в состав флота не ввели. Да и вряд ли новую лодку сразу же отправят на такое задание. Нет, думаю это все же что-то знакомое, скорее всего «Улучшенная Акула».
Ровно в пять утра по восточному времени, или в час дня по Москве, Генри отдал приказ подвсплыть на перископную глубину. Радисты быстро установили связь и отправили доклад командованию в Норфолк. Обычно приходилось какое-то время подождать, пока на берегу обработают полученную информацию. Но тут ответ пришел буквально сразу.
- Господин коммандер, сэр! Из штаба пришла радиограмма.
- Что в ней? – нахмурился Генри, почуяв что-то неладное.
- Секретно.
Командир «Сивулфа» стал чернее тучи, когда ознакомился с предоставленной информацией. У русских накрылась чертова система сверхнизкочастотной связи. И предсказать, что будет, когда стратегический ракетоносец в нужный момент не получит сигнал подтверждения стабильности в мире – никто не решался. Скорее всего – откроются крышки ракетных шахт, и субмарина даст залп по целям, указанных в спецпакетах. У русских этот маневр назывался «удар с того света». В девяностые годы высшие военные чины российской армии прекрасно понимали, что в случае открытого противостояния Россию уничтожат буквально за несколько часов точечными ракетными ударами по всей территории. Первыми накроют стратегические ракеты шахтного базирования, так как время лета ракет с территории Северной Америки до Сибири ненамного, но меньше, чем время подготовки русских ракет к старту. И тогда командование здраво рассудило, что спустя несколько часов после начала войны, когда основные объекты русской военной инфраструктуры будут уничтожены, необходима возможность нанести ответный удар. Кулаком для этого удара и стали именно подводные ракетоносцы. В пришедшем приказе Джевонсу и Уилкинсу отводилась роль настоящих героев – им предлагалось спасти мир от ядерной катастрофы. Любыми способами, вплоть до затопления русской субмарины, если потребуется. Игры кончились. Теперь у них был вполне конкретный противник, которого необходимо уничтожить до того, как совершится роковая ошибка.
- Выйти на связь с «Мемфисом», - отдал приказ Джевонс. – Разрешаю использование гидроакустической связи.
Скрываться уже поздно, надо искать. Осталось только убедить Уилкинса изменить курс.
На «Мемфисе» были очень удивлены бесцеремонностью радистов «Сивулфа», которые в наглую начали орать на половину Атлантики. Однако когда до сознания Уилкинса дошел смысл переданной информации, он мысленно поблагодарил Джевонса за проявленную им смелость. Роберт был вынужден согласиться с напарником относительно района поисков русской субмарины. Скорость у «стратега» была ниже, если они и направлялись к экватору, то на «Сивулфе» уже должны были их засечь. Однако этого не произошло, и, судя по всему, «Новомосковск» действительно остался где-то севернее. Нужно было возвращаться.
«Мемфис» повысил мощность реактора, винты завращались быстрее и громоздкая туша начала разворот. «Сивулф» все так же шел позади, ориентируясь на шум от своего престарелого собрата.
Уилкинс, сидя в командирском кресле на мостике своей лодки, размышлял о превратностях судьбы. «Опять мне предстоит делать выбор! За что мне это, Господи? А если я опять ошибусь?» Но в этот раз ошибаться было никак нельзя. Тогда, много лет назад, угроза была только для самих моряков. Сегодня угроза нависла над мирным населением. Кто знал, какие координаты сейчас вводятся в компьютер русского ракетоносца? Может быть, одна из них направлена на Гротон. На тот самый Гротон, где живет его семья. Его жена Джулия, сыновья Билл и Джек… Все они были поставлены на кон. Сомнения отпадали сами собой. Если будет надо, он снова отдаст приказ на торпедную атаку. Пусть, пусть по ночам его будут преследовать уже два капитана, это не страшно. Страшно остаться одному.
Сергей посмотрел на часы. Пять минут второго. Пора было принимать решение.
- Радисты. Попов. Что там у вас, докладывайте.
- Сергей Владимирович. Все перерыли, - отвечал динамик голосом командир БЧ-7. - У нас на лодке все нормально. Но сигнала по-прежнему нет.
- Добро. Вас понял.
Каперанг обвел всех присутствующих в центральном тяжелым взглядом. Решение принимать было непросто.
- Делать нечего, господа-товарищи. Будем вскрывать.
Никто не возражал. Из сейфа извлекли увесистый пакет с документацией. Под заинтересованными взглядами коллег Сергей аккуратно разрезал упаковку и начал вчитываться.
- Ну да. Как мы и ожидали. – Сергей отдал приказ вахтенному офицеру. - Объявляйте боевую тревогу.
Хуже быть уже не могло, а потому напряжение последнего получаса моментально ушло. Приказ есть приказ, и его надо выполнять. Теперь предстояло много работы, уже не до нервных переглядываний со старшими офицерами и размышлений на тему «что же делать». Все стало на свои места. Пронзительный вой ревуна, бьющий по нервам не хуже кипятка, наполнил помещения лодки, несмотря на режим «тишина». Сергей кивнул командиру электротехнической боевой части, капитану третьего ранга Лукину. Тот уверенно протянул руку к трубке связи и казенным голосом произнес:
- Пульт ГКП – ГЭУ!
Новости на подлодке разносятся быстро. Снизу прекрасно все поняли, и отвечали четко, без замедлений и волнения.
- Есть пульт.
- Собрать схему гарантированного электропитания!
- Есть собрать схему гарантированного электропитания!
Сергей вспомнил свой недавний сон. Тот, к сожалению, оказался вещим. Все же не зря, ой не зря у моряков столько примет и традиций.
Схема гарантированного электропитания предназначена для того, чтобы даже в самой невероятной и экстренной ситуации питание на ракетный комплекс подавалось бесперебойно и с определенными характеристиками. Когда собрана схема, нельзя даже выключить работающий вентилятор.
Сергей представил, как на пульте главной энергетической установки командир дивизиона тщательно проверяет все действия своих подчиненных, не дай Бог где напортачат. В этот раз все прошло гладко, и на мостике прозвучал доклад:
- Схема гарантированного электропитания собрана.
Командир БЧ-5 объявил по громкой трансляции:
-Внимание по кораблю! Собрана схема гарантированного электропитания. Категорически запрещены переключения в корабельной электросети, пуск и остановка механизмов без разрешения с ГКП.
Командир БЧ-2 пришел из своего родного царства и уселся за пульт управления ракетным оружием. Все как на учениях. Только – взаправду. По-настоящему. Без дураков.
Сергей тяжело вздохнул и начал отдавать указания для всплытия с грунта.
- Акустики, горизонт?
- Горизонт чист!
- Товсь турбина!
Из глубины лодки последовал немедленный ответ:
- Товарищ командир, турбина товсь!
- По местам стоять, к всплытию с грунта. Продуть уравнительную.
Лодка тяжело вздохнула и сделала попытку подняться над грунтом. Но боцман доложил, что изменения глубины не происходит.
Многие, кто в детстве невнимательно читал приключения капитана Немо, думают, что подводная лодка подобна самолету, и управляется исключительно рулями. Однако чуть ли не главным параметром при изменении глубины является плавучесть лодки. Если она отрицательная – лодка устремляется вниз, если хоть чуть-чуть положительная – тысячи тонн металла начинают подъем к поверхности. И изменяют плавучесть лодки с помощью балласта, в качестве которого выступает забортная вода. Так же немаловажно, в какой именно части лодки расположен балласт, лодке можно придать дифферент как на нос, так и на корму. Потому цистерны главного балласта делятся на концевые – носовую и кормовую – и среднюю. На «Новомосковске» цистерны главного балласта расположены в легком корпусе. Внутри, в прочном корпусе, находятся цистерны вспомогательного балласта - так называемая «быстрая», уравнительная и дифферентные. Объем «быстрой» не входит в расчетный запас плавучести лодки, и предназначена она для экстренного погружения, когда важна каждая секунда, к примеру – чтобы скрыться с глаз вражеского самолета. Естественно, после того, как подлодка провалилась на глубину, ее тут же продувают. Дифферентные цистерны предназначены для компенсации наклона лодки, который может создать даже просто перемещение людей из одного отсека в другой. Ну а уравнительная, как можно догадаться по названию, служит для ювелирных маневров.
Ракеты и торпеды так же играют роль в положении лодки. Ракета – это десятки тонн стали, пластика, топлива. Торпеда – поменьше, но тоже внушительно. Как только ракета или торпеда покидают чрево подводного крейсера, изменяется и его плавучесть, а значит это надо чем-то компенсировать – для этого повсюду раскиданы специальные цистерны.
- Неужели шпигаты забились? – встревожился Лукин.
- Вряд ли, - ответил Свиридонов. – Мы тут всего ничего торчим. Если бы сутки стояли, тогда – возможно. Скорее просто присосало немного.
Командир подлодки кивнул в знак согласия и отдал приказ:
- Продуть среднюю!
Это помогло. Лодка неохотно начала отрываться от заиленного грунта. Когда крейсер поднялся метров на пятьдесят, дали малый ход. Спустя еще какое-то время ввели в действие левый реактор.
- Принять нагрузку на левый турбогенератор. Собрать схему гарантированного электропитания побортно!
Все это время лодка лихорадочно готовилась к старту ракет. Командир ракетчиков, словно телетайп, раздавал команды, одну за другой, не продыхая ни секунды. Нервное напряжение на лодке росло с каждой минутой. У каждого члена экипажа было какое-то странное, тягостное ощущение в груди. Ощущение нереальности происходящего. Сердца бились через раз, постоянно срываясь с ритма. Ну не могло все так просто взять – и кончится! Если уж в «холодную войну» друг-друга не укокошили, то сейчас-то зачем? И только старший лейтенант медицинской службы Новиков был спокоен. Он просто-напросто не знал, к чему готовится лодка.
На центральном посту «Сивулфа» прозвучал доклад акустика:
- Слышу шум. Пеленг двадцать три. Похоже на продувку балластных цистерн.
«Есть! Засекли! - обрадовался Генри. – Ну, все, теперь никуда от нас не денетесь!» на радостях он отдал приказ увеличить ход. Судя по всему, акустики на «Мемфисе» тоже засекли русскую субмарину, так как изменили курс.
- Какие наши планы, сэр? – необычно вежливо поинтересовался Зиггерс. Обстановка изменилась, стало не до шуток с коммандером.
- Пусть «Новомосковском» занимается Уилкинс. У него уже есть опыт общения с русскими.
- Но…
- А вот наша задача, - не дал перебить себя Генри. – Защитить шкуру нашего напарника от «Улучшенной Акулы».
Планы Джевонса были вполне понятны и вписывались в директиву, полученную от командования вторым флотом. Не стыковалось, пока что, только одно – нигде не было слышно второй русской лодки. И это очень беспокоило коммандера.
В чреве «Новомосковска» из динамиков разнеслась властная и пугающая команда:
- Внимание в отсеках. Всплываем на глубину залпа!
Только сейчас до Игоря Новикова начало доходить, что вообще происходит, и почему в коридорах его отсека, где вечно кто-то шлялся, никого не видно. Он точно знал, что никаких учений сейчас нет, да и тревога была именно боевой. Но он и понять не мог, что все настолько плохо. Ему вспомнились страшные слова командира о ядерном щите и мече. И вот тут стало по-настоящему страшно. В мединтститут он поступал не для того, чтобы сидя в многотонной консервной банке считать секунды до того, как мир перестанет существовать.
В центральном отсеке командир ракетчиков заканчивал работу с пультом управления ракетным оружием.
- Товарищ командир, все готово. Шахты ракет заполнены.
Существует два принципиально разных способа старта ракеты в подводном положении – сухой и мокрый. Сухой старт применяется для твердотопливных ракет, которые стартуют в облаке пороховых газов. Это обеспечивает большую скрытность для лодки. Потому как на «Новомосковске», где применялся ракетный комплекс «Синева», предполагалось сначала заполнить шахты с ракетами водой, что повышало время подготовки к старту и шумность лодки.
- Благодарю, - кивнул ему Сергей. - Всем отойти от пульта стрельбы.
- Простите?..
- Отойдите от пульта. Прошу вас. Вас это тоже касается, Анатолий Павлович.
Командир был холоден, и непреклонен. Он чуть ли не силой заставил всех отойти от пульта ракетной стрельбы, что было категорически запрещено всем инструкциями. После чего отдал приказ выпустить буксируемую антенну.
- Радищев, ты что творишь? – неистовствовал «Буба». – Тут же американцы шляются, они ведь стопудово зесекли подготовку к старту и идут за нами!
- Пока не получим подтверждение от «Антея» никто не притронется к пульту.
- Сереж, да ты охренел?! Нас же утопят, мы пукнуть не успеем!
В этот момент акустики доложили:
- Акустики – БИП. Слышу шум винтов. Пеленг двести три, дистанция восемьдесят.
- А я что говорил! – прорычал Дмитрий Иванович и рванулся к пульту, однако командир ловко его оттолкнул.
- Стоять! Еще раз повторяю. Пока не получим подтверждение, никто воевать не будет. Мы не убийцы. А от американцев у нас есть «Гепард».
- Сереж. Ты меня прости, старого дурака… - Свиридонов выбрал другую тактику общения с командиром. – Но мне кажется Димка прав. Мы же даже сделать ничего не успеем. Ну, допустим, затопит «Гепард» одну лодку. Но с «Сивулфом» он ничего сделать не сможет, ты же сам это понимаешь!
- Пусть лучше мы ничего не успеем, чем ошибемся.
Уилкинс с каждой секундой становился все мрачнее и мрачнее. Акустики доложили, что слышат, как шахты русской лодки заполняются водой. Но для торпедного залпа было еще слишком далеко.
Стрельба в надводную цель – искусство. Необходимо рассчитать точную дистанцию, угол захода на атаку, просчитать маневр цели. Ведь никто в здравом уме не станет идти напрямую, зная, что где-то поблизости шастает вражеская подводная лодка. С подводной целью еще сложнее, ведь она перемещается не в двух, а в трех измерениях. Для Улкинса задача была максимально упрощена. Подводная лодка, готовящаяся к залпу ракет, подобна торпедоносцу. Что бы ни происходило вокруг нее, она не может ни свернуть, ни изменить глубину. Пусть даже прямо перед ней откроются врата Ада. Это не имеет значение. Главная задача лодки – выпустить ракеты. Желательно – все, а на практике – как получится. Советские и русские подводники прекрасно знали, что после первого же залпа их моментально накроют. В относительной безопасности были только те, кто несет дежурство под шапкой полярных льдов.
Но все равно, было слишком далеко. «Мемфис» выйдет на дистанцию уверенного залпа только минут через пять.
«Почему они до сих пор не дали залп? - крутилось в голове Роберта. – Нет, мы не могли ошибиться. Акустики четко слышали заполнение шахт».
Уилкинс остро переживал этот момент. Он не хотел повторения истории многолетней давности. Но и рисковать он никак не мог. Что для него больнее? Гипотетический шанс замарать совесть, или гипотетический шанс увидеть начало войны? На этот вопрос он нашел ответ. Его совесть тут не при чем. Не должны пострадать мирные люди, даже гипотетически. Шанс на что выше? Пустят русские ракеты, или даже все же откажутся? Затопит ли он своих врагов, или просто запутавшихся военных? Вот тут ответа не было.
- Шум винтов, пеленг двести три, дистанция пятьдесят! – докладывали акустики.
- Сереж, надо что-то делать. От «Антея» нет сигнала.
- Возможно мы слишком глубоко… - каперанг понимал, что наступает точка принятия решения. Дальше тянуть было никак нельзя. - Черт, уже не подвсплыть.
- Скорее всего, станции уже просто не существует.
Помимо «Зевса» в Советском Союзе была создана другая система связи с подлодками – «Антей». Комплекс связи находился в Белоруссии, и после распада Союза Россия арендовала эту станцию. Как бы странно не выглядели форма военно-морского флота России в Белорусской глубинке, факт оставался фактом. Длина передаваемой волны от этого комплекса была не такая огромная, да и мощность поменьше, так что услышать его можно было только через буксируемую антенну и на глубине не более полусотни метров.
- Ладно, - Сергей принял трудное решение. – Продолжаем подготовку к старту!
Оба старпома и ракетчик вздохнули с облегчением. Теперь осталось только одно – открыть крышки ракетных шахт.
- Крышки ракетных шахт открыты!
- Крышки ракетных шахт открыты!
«Черт. Все же они решились». Все данные для торпедной атаки уже были введены в компьютер подлодки. Уилкинсу ничего более не оставалось, как отдать приказ.
- Первый, второй торпедные аппараты! Готовность! Открыть крышки торпедных аппаратов!
«Боже, как же я хочу сейчас ошибиться. И как же я не хочу чьей-то смерти. Ничьей! Слышишь?!?! Ничьей!!! Прости меня, Господи. Прости меня, Джулия…»
- Отставить залп! – прокричал Роберт в последний момент.
Уилкинс еще не знал, что он больше никогда не увидит солнечный свет. Смерть ему несла реактивная торпеда «Шквал», приказ на атаку которой командир К-335 «Гепард» отдал ровно в тот момент, как ему доложили об открытии торпедных аппаратов на американском «охотнике». Многолетний опыт и чутье русского командира позволили ему, даже не смотря на чувствительные микрофоны «Сивулфа», неотрывно следить за «Мемфисом», и в нужный момент принять решение без колебаний.
Скорость «Шквала» намного выше, чем у любых других торпед, и нагнать субмарину этому оружию не составило никакого труда. Говорят, что перед смертью можно увидеть всю свою жизнь. Последнее, что вспоминал капитан Уилкинс – это свои кошмары. Много, очень много раз за последние годы ему снился холод от врывающегося в центральный отсек бурного потока воды, в котором он каждый раз с удивлением и болью в сердце узнавал лицо капитана первого ранга Лячина. Роберт никогда не просил прощения, а Геннадий Лячин никогда этого не требовал. Оба были людьми военными и все прекрасно понимали. Они просто глядели друг другу в глаза. Молча, неотрывно. И Лячин всегда уходил, когда видел раскаяние Уилкинса, а Роберт всегда просыпался на промокшей от слез подушке.
Возмездие происходит по воле Судьбы, но – руками человека. Капитан Лячин холодной рукой схватил его за горло и больше не собирался отпускать. Но это не вызывало протеста со стороны командира «Мемфиса». Роберт всегда, каждый свой выход в море, был готов к этому – он еще с детства привык отвечать за свои поступки. Много раз ему снился кошмар, в котором он встречается с русским капитаном, и однажды этот сон был обязан стать явью.
- Подводный взрыв, пеленг двести, дистанция десять. Это «Мемфис» сэр! Их больше нет! – с ужасом в голове доложил акустик «Сивулфа».
В центральном посту наступила гнетущая тишина. Глаза Ральфа Зиггерса расширились до неприличных размеров. Джевонс не выдержал и грохнул кулаком по подлокотнику. Теперь, после гибели «Мемфиса», приоритеты резко изменились. Разобраться с «Улучшенной Акулой» можно будет и потом, сейчас важнее затопить чертову лодку-ракетоносец!
- Эти русские мне осточертели! Ввести в компьютер данные, рассчитать атаку! По готовности доложить.
Доклад о готовности не заставил себя ждать.
- Первый торпедный аппарат, готовность!
- Есть готовность!
- Залп!
«Новомосковск» ощутимо тряхнуло. И тут же один за другим последовали доклады.
- Слышу шум! Похоже, что-то взорвалось!
- Есть сигнал от «Антея»!
Сергей сорвался со своего места и буквально прокричал в микрофон «Каштана»:
- Что там?!?!?
- Секретно, товарищ командир!
Снова ожили акустики:
- Слышу шум торпеды, пеленг двести десять, дистанция тридцать!
Центральный моментально дошел до точки кипения. Все что-то кричали, махали руками, пытались что-то сделать, «Буба» рвался к пульту ракетной стрельбы, Свиридонов его удерживал, а Сергей орал в «Каштан»:
- К едрене матери твою секретность! ЧТО ТАМ?!
- Кодовый сигнал «Отмена».
Все присутствующие в центральном на мгновение заткнулись. У них была только секунда на то, чтобы все осознать. И тут же снова посыпался шквал команд и докладов.
- Отмена ракетной атаки!
- Закрыть крышки шахт!
- Торпедный! Куда заряжен имитатор?
- Рули на всплытие, обе турбины полный вперед!
- Во второй!
- Второй аппарат товсь!
- Маневр уклонения!
- Есть товсь!
- Крышки шахт закрыты!
- Пли!
Лодка слега дрогнула. Из торпедного аппарата вышел имитатор, от которого сейчас зависела судьба всей лодки. «Сивулф» стрелял с прицельной дистанции, современная торпеда без труда попадет в «Новомосковск», даже если тот сейчас даст полный ход и будет уклоняться изо всех сил.
- Сэр, на русской лодке закрыли крышки шахт!
- Что?! – Джевонс искренне полагал, что сегодня он уже ничему не удивится, но, судя по всему, он себе нагло врал. – Это точно?
- Да, сэр.
- Боже, что я наделал…
- Слышу шум торпеды, пеленг двести десять, дистанция десять, торпеда с курса не уходит… - акустик все же не выдержал. - Прощайте, братцы!
Кто-то кричал, кто-то со злости разбил кулак о переборку, кто-то тихо бубнил себе под нос молитву. А Сергей сидел в кресле с глупой улыбкой на лице. Не смотря ни на что, его крейсер оказался все же щитом, а не мечом. Пусть он погибнет, но это гибель будет не напрасна. Что такое сто тридцать пять человек в сравнении со всем остальным миром?
Лодку сильно тряхнуло. Все снова замолчали.
- Это не похоже на взрыв торпеды, - обронил Свиридонов.
- А ты что, знаешь на что похож взрыв торпеды? – зло посмотрел на него «Буба».
- По местам стоять, к всплытию! – начал вещать в «Каштан» командир. – Продуть главную. Осмотреться в отсеках.
Потом, уже повесив трубку, посмотрел на рулевого:
- Боцман, всплывай.
Горизонтальные рули изменили свое положение, воздух начал стремительно поступать в балластные цистерны, вытесняя из них холодную воду Атлантики, и многотонная махина начала стремительно подниматься на поверхность.
Генри растерянно сидел в кресле. Ему только что доложили, что обе торпеды прошли мимо, разорвавшись в кабельтове от русской лодки, отработав не по ней, а по имитатору, и русская лодка начала экстренное всплытие, оставляя позади себя множество пузырей воздуха. Он прекрасно понимал, что ему этот промах еще аукнется. Командованию всегда было плевать на обстоятельства, их, этих кабинетных адмиралов, волнует только результат. Им будет важно не то, что Джевонс только что чуть было не затопил русскую субмарину без необходимости, а то, что он все же промазал по ней, истратив две дорогущие торпеды. Мало того, на него, скорее всего, еще и гибель «Мемфиса» повесят. Он даже представил заголовки утренних газет – «Атомная субмарина «Мемфис»» трагически погибла в Атлантике из-за преступной халатности коммандера Генри Джевонса». Но когда стало понятно, что русским все же удастся всплыть, несмотря на полученные повреждения, ему стало глубоко плевать. Его совесть была чиста. Теперь он пересмотрел свое отношение к покойному Уилкинсу. Не потому, что «о покойниках либо хорошо, либо никак», а потому что начал его понимать.
- Сэр? – Ральф Зиггерс вот уже с полминуты выжидательно смотрел на своего командира. – Какие будут указания? Всплываем?
- Да, - очнулся Генри. - Рули на всплытие. Надо оказать русским помощь, если она им потребуется. Желательно, при этом, не получить торпедой по носу от «Улучшенной Акулы».
Потом помолчал немного и обронил тихо-тихо, так, чтобы только стоящий рядом Зиггерс услышал.
- Ты знаешь, Ральфи… Я себя сейчас чувствую Сэмом из «Властелина Колец».
- В смысле? – Ральф понял, что командиру сейчас надо просто высказаться, а потому тоже перешел на неуставное обращение.
- Кольцо навсегда изменило Фродо, как и тот случай изменил Роберта. Сэм, хоть и недолго, но все же нес кольцо. А надо мной, только что, нависла тень того груза, который тащил на себе Уилкинс все эти годы.
- Да, я, кажется, понял тебя. Нам повезло.
Из отсеков поступали доклады. Крейсер отчаянно боролся за свою живучесть – аварийные команды ставили специальные распорки, затыкая трещины в прочном корпусе, а в пятом отсеке уже запустили помпы для откачки стремительно поступающей в трюмы воды. Можно считать, что крейсер легко отделался. Вода активно поступала только в пятый и десятый отсек, ни реакторный, ни турбинный зал не затапливало, а потому «Новомосковск» мог дать полный ход. Есть такая присказка – если лодка всплыла, то она уже не утонет. Часть правды в ней есть, потому как чем больше глубина – тем больше разница давлений между внутренностью лодки и окружающей средой. Даже на глубине в пятьдесят метров природа проталкивает воду сквозь трещины в корпусе в несколько раз сильнее, чем на поверхности, а это значит, что и поставить заплатку гораздо труднее. С каждой секундой всплытия шансы крейсера выжить увеличивались.
Сергей опомнился, и ему стало страшно. Они-то догадались выпустить буксируемую антенну, а вот насчет «Гепарда» он ничего знать не мог.
- Передать по гидроакустической связи – «Срочное всплытие. Американцев не атаковать».
Через минуту доложили, что пришел ответ:
- Сами догадались. Амеров не трогаем, но держим на прицеле. Держись, каперанга Серега! Не булькай!
Радищев усмехнулся. Эдик был в своем репертуаре – вечный, никогда не унывающий оптимист. Он знал Вокутенко много лет, и надеялся, что тот сможет выдержать весь груз ответственности за свое решение. Он прекрасно понимал его ощущения. Он сам только что, чуть было, не стал убийцей многих тысяч человек. Но «чуть» - не считается. Эдик, спасая «Новомосковск», все же решился нанести удар первым, отправив в морскую бездну сотню человек. И как это изменит человека, Сергей не знал.
Соберись сейчас в какой-нибудь точке мироздания капитан Радищев, гвардии капитан Вокутенко, коммандер Джевонс и капитан Уилкинс – им было бы о чем рассказать друг другу. Уилкинс плакал бы на плече русского капитана, рассказывая как ему было тяжело все эти годы, а тот бы успокаивающе похлопывал его по плечу. Вокутенко стоял бы чуть в сторонке, нервно закуривая дрожащим руками одну сигарету за другой. А Джевонс бы тихо радовался. Впервые он бы радовался тому, что его торпеды не поразили цель. И все бы знали, что они правы, что другого выхода ни у кого из них никогда и не было. Только вот от этого никому легче не становилось. А сейчас выжившие могли только позавидовать мертвым.
Как только крейсер всплыл, командиру доложили об окончании спасательных мероприятий. Американская торпеда рванула несколько выше «Новомосковска», и самые крупные трещины оказались выше ватерлинии. Когда лодка вынырнула, поступление воды в отсеки прекратилось само собой.
Несмотря на это, все подвахтенные по приказу командира высыпали на открытую палубу, откуда наблюдали, как в трех кабельтовых справа от «Новомосковска» покачивалась на волнах американская субмарина с бортовым номером двадцать один, а позади нее, отфыркиваясь и поднимая фонтан брызг, всплывал «Гепард».