На моём запястье выжгли воспоминание о тебе - сиренью с молоком.
Будет ли тот, чья лента чёрной змейкой скользнёт на запястье и закроет порез, который остался не только прожжёной кожей, но - обожжёной душой? Тот, кто сможет держать - мягко, но твёрдо, - ведь я ребёнок, которому нужна твёрдая рука, которая умеет ласково трепать по волосам. Чьё "люблю" закроет твоё, чей поцелуй в лоб выжжет твой, кто проведёт за руку по тем же тропам, по которым водил меня ты - в брызгах воды преломляется солнце и трава чуть холодит пальцы, - и впервые исчезнет неясная печаль, оттого что я здесь, а тебя больше никогда не будет рядом, хоть и не думаю об этом?
Говорят, что настоящая любовь это то, что остаётся после того, когда первые чувства перегорели; говорят, что любовь всегда больно - они много чего говорят. Я слишком мало чувствовала, чтобы знать наверняка, но - слетела шелуха, я не ревную и не хочу в безраздельное пользование, я почти ничего не чувствую, и, казалось бы, всё... да только посмотришь на тебя, всколыхнётся что-то в груди неясной нежностью, почувствую вновь, что вроде бы живой и рядом, а всё равно - мало, не до конца. Мне бы выпить тебя до дна, да каждый раз не получается; мне бы вылить на тебя всю нежность - да она всё не кончается. То ли не влюблена уже, а люблю, то ли люблю только когда вижу, да твоё имя жжётся из уст других, а с моих готово сорваться привычным именем, что знала ранее. Не осталось огня - осталось нечто хрупко-трепетное, что не тревожит, не болит, и не колется, но чувствуется - оно ли?
Говорят, абсолютная любовь похожа на безразличие, да знаешь, многое говорят. Кто-то накроет ладонью порез на запястье, я забуду о том, что ты не мой, никогда им не был и никогда не будешь; песком осыпется воспоминание - будет, чему улыбаться по вечерам, будет, о чём рассказывать сказки сёстрам.