Семья сначала чуть не объявила ей бойкот, потом передумала, аккуратно приоткрыла дверцу, подозрительно принюхиваясь к нему, потом притерпелась, привыкла, а через некоторое время, кажется, и полюбила. Он поклялся, что никогда не тронет её семью, она улыбалась и сидела у него на коленях, он утыкался ей в волосы, а её младший брат изредка сплетал им волосы в косичку - две его тёмных пряди, одна её светлая, а потом наоборот.
Она жила вместе с ним, ухитряясь каким-то неведомым образом не соприкасаться со всей той мерзостью, в которой он обитал, - у неё на крыльях с тех пор даже не появилось ни одного тёмного пёрышка, чему он постоянно удивлялся. Правда, она периодически нет да нет, а всё-таки рухнет в какую-то очередную бездну, которые копошились в его обиталище в самых неожиданных местах - вихрями завивались под коврами, ложились узорами на стенах и изредка вспыхивали в его глазах. Он вытаскивал её почти в тот же момент, когда она там оказалась, - у него словно было шестое чувство на её влипание в неприятности, - а потом отчитывал, перепуганную до смерти, коря за неуёмное любопытство. А потом вдруг притягивал к себе, утыкаясь в волосы, целовал в висок и сорванно шептал, что боялся потерять.
Они свили себе странный уголок из собственных мыслей, чувств и звона бубенчиков где-то далеко от этого вечного сражения, хотя всегда находились в самой его гуще, и искренне надеялись, что всё когда-нибудь кончится. Она стояла у окна и наблюдала за ним из-за чуть приоткрытых штор, смотрела на вспышки света, срывающиеся с его пальцев, и была спокойна за своих - он обещал, что никогда их не тронет.
Тёмный, мрачный, циничный, за семью замками и печатями, но прорвавшись за всё это, она наткнулась на щемящую нежность и чистую любовь.
Габ-ри-эль.
...а в какой-то момент всё рухнуло.
В тот самый, когда она влетела в его комнату и увидела его со своим братом на руках. Младший истекал кровью и что-то хрипел, Габриэль зажимал его рану на шее ладонью, и что-то тихо шептал себе под нос.
Рядом с ним валялся его окровавленный кинжал.
Подняв голову на стук двери, он увидел холодную ярость в голубых глазах.
- Ты же обещал их никогда не трогать!
- Я не...
- Заткнись!..
Она выхватила брата из его рук, и съёжившись от хрипа, вырвавшегося из его горла, выскочила за дверь, уходя навсегда.
...так она и вернулась домой - с окровавленным братом на руках.
Она ничего не говорила, ей ничего не говорили - она только молча коснулась братской шеи ладонью, и мягкое золотистое сияние между пальцев мгновенно затянуло рану. Но этого оказалось мало - Джонни искалечили серьёзно, и никто не знал, будет ли надежда, что он ещё раз когда-нибудь встанет с кровати.
Она так и сидела около его кровати - молча, на полу, обняв колени. Кажется, ей что-то говорили, но она никого и ничего не слышала - или не хотела слышать. Все сидели окружившую её ярость и ненависть - в светлые пряди вкрапливались тёмные волоски, как в крылья вклёвывались тёмные перья, а в глазах появлялись тёмные крапинки - и получалось, что теперь, здесь, она темнела, хотя была среди своих, в то время как рядом с ним оставалось светлой.
И иногда только коснувшаяся её плеча холодная ладошка брата да испуганный шёпот "только не убей его, ладно?" останавливали её от того, чтобы действительно его убить.
Сколько так прошло времени, она не помнила.
Просто в какой-то момент она словно очнулась и, ведомая каким-то порывом, приоткрыла шторку окошка в комнате. И перед глазами пронеслась знакомая фигура, и с пальцев до боли знакомо срывались лучи.
Неожиданно правую ладонь прорезала нестерпимая боль. Глухо вскрикнув, девушка потеряла сознание.
Почти в тот же момент, когда она очнулась, тихо скрипнула дверь. Она обернулась.
- Джерк... - тихо пробормотала она, увидев на пороге его брата.
- Очухалась? - грубо поинтересовался он, оставляя дверь открытой и шагая вглубь комнаты. - А Габриэль только что снова спас твоего очередного брата. Пока твой благополучно прохлопал ушами момент, когда в него решили метнуть нож, мой не спал и закрыл его от удара.
- Снова?... - тихо переспросила она.
- Это был не он, сестрёнка, - неожиданно прошептал Джонни с кровати, смотря на сестру. - Я пытался тебе это сказать, да и не только я, но, кажется, ты не слышала...
- Он его спасал, идиотка, - заорал Джерк. - Но ты такого варианта даже не допускала!
- Он... жив?
- Ему остриё вошло в правую руку по самую рукоятку.
- Пра...вую? - словно во сне пробормотала она, поднимая к глазам правую ладонь.
- О боже, - тихо выдохнул Джерк.
Не говоря ни слова, она выскочила за дверь.
- Они помирятся? - Джонни беспокойно завертелся на кровати.
Джерк улыбнулся.
- Спи, малыш. Помирятся, куда же денутся. Только твоя сестра признает свою ошибку, а мой брат умерит свою гордость. Связь между ними, как я посмотрю, всё равно осталась...
...Она неслышно вошла в комнату. Он стоял у стола, облокотившись на него одной рукой, в которой держал кинжал, который явно только что достал из другой - на лице застыла гримаса боли, а дыхание было тяжёлым и прерывистым.
Она быстро подошла к нему, уткнувшись носом в спину, и накрыла его руку своей - под пальцами разлилось тёплое сияние, и рана тут же затянулась.
Он замер.
- Вернулась? - ядовито поинтересовался он.
- Вернулась, - коротко кивнула она, обнимая его со спины.
- Ты мне не поверила, - обвиняюще кинул он, поворачиваясь к ней лицом. В карих глазах плескалась боль и почти детская обида.
- Таким как ты сложно верить, знаешь ли...
- О как, - он ухмыльнулся. - А я думал, что такие как ты верят всем и без разбору, а потом за это платят с...
Но он не успел договорить - она коснулась пальцем его губ. Из глаз хлынули слёзы.
- Прости меня. Прости меня, слышишь?! Я должна была тебе верить, но я этого не сделала. Они пытались сказать мне, что ты здесь не причём, но я их не слышала - не хотела слышать. Когда я увидела тебя с Джонни, я просто не могла думать ни о чём другом, за это время я словно всю свою жизнь просчитала вперёд с ненавистью к тебе, не верой и желанием отомстить за брата... но я услышала. Правда, только сегодня... прости меня. Мне уйти?
- Нет уж, второй раз я тебе этого не позволю, - пробормотал Габриэль притягивая её к себе. - Потому что хочу, чтобы ты осталась. Хотя надо бы тебя отправить назад, да, кажется, мне уже почти плевать на гордость...
А на неё нахлынула вся та боль, которая грызла его, пока её не было. От неё перехватило дыхание, и она отчаянно ухватилась за него.
- Господи, прости меня... - выдавила она сквозь всё это.
- Ты... не надо! - ужаснулся он, понимая, во что она влезла.
Но вылезти оттуда она уже не могла.
Он сидел с ней на кресле и баюкал её как ребёнка, пока поток эмоций и чувств не прошёл, но она ещё долго дрожала у него в руках и сбивчиво просила прощения, осыпая его лицо поцелуями и прижимаясь мокрой от слёз щекой к его щеке. Он чуть сжал её руку, но она вдруг тихо вскрикнула от боли.
- О боже... - тихо выдохнул он, увидев, что с её рукой. - Что это?...
- Ты, - коротко ответила она.
- Господи, - у него широко распахнулись глаза, и он крепко прижал её к себе. - Вот это действительно извинение.
По её ладони побежало тепло, и она улыбнулась.
Он улыбнулся в ответ и легко смахнул рукой с неё остатки темноты, запутавшиеся в волосах.