-Ванька, спишь, что ли?- Дрозд слегка стеганул, сидящего на облучке тщедушного, больше по-хожего на подростка мужика нагайкой. Тот даже не пошевелился, и как-то лениво, ответил:
-Нет! Вот сижу и думаю, а как бы они всё же решились прорываться?
-Мы бы их перебили. Половину бы князь из лука перестрелял. Думаю, что не менее. Больно ловок он в стрельбе.
-Что, правда, то, правда. Он ещё мальцом был, а белке в глаз попадал.
-Вот я и говорю, половину бы точно положил, а остальных мы бы вилами перекололи, пока бы через ель лезли.
-Да не о том я. Среди них Ванька Большой и Нюх были.
-И что?
-Так они, вместе со мной и атаманом ещё в ребячестве по этим лесам разбойничали. Только то больше игра была. Так себе, забава. Ни кого мы не грабили, пугали только.
-Ванька, а правду бают, что ты с князем вроде как побратимы?
-Врут, конечно. Какие же мы побратимы. Я смерд, он княжеских кровей. Дружили, правда.
У него и отец таким же простым был. Даром, что князь. Работал не хуже нашего брата. И не обижал
ни кого. Справедлив и суров был, но чтоб обидеть – никогда. А вот старшие братья, те погонористее. Да будет земля им пухом. И опять замолчал, вроде как уснул.
Дорога, огибая болота, шла лесом. Огромные деревья подступали к самой обочине, а местами, так низко накланялись над ней, что всадникам приходилось пригибаться, избегая веток, придерживая их руками. Сама она, пробитая в глубоком снегу, петляла меж деревьев и кустов, а лежащие по бокам сугробы местами были в рост человека. И сойти с неё либо съехать значило увязнуть в снегу выше пояса. Но вот деревья, несколько расступились, разошлись в стороны, и впереди показалась более укатанная и широкая дорога. Некоторое время обе они шли рядышком, потом, вроде не выдержав разлуки, слились в одну. Кони пошли веселее. Да и всадники как-то приободрились. И ехали уже не гуськом, а рядом, переговариваясь.
-Ванька, а почему ты за Нюха переживаешь?- опять затеял разговор Дрозд. Тот, так же, лениво не поворачивая головы, отвечал:
-Давно, ведь, дружим потому и жаль. Слышишь, Дрозд, на пасеку здесь сворачивать, только, как мы проедем? Дороги то нет.
-Правь до реки. Там по льду подъедем поближе.
-Так ведь и там, всё равно до пасеки лесом по бездорожью, да ещё от реки в гору, возок ну ни как не протянем.
- Делай, как велю. Там заберёте поклажу и пойдёте о конь.
-А возок как же?
-Возок князь велел отогнать подальше, да и бросить.
-Как бросить? Такое добро и просто так бросить?
-Атаману виднее. Самому жаль, но что поделать он голова.
-Дрозд,- в разговор встрял, ехавший рядом всадник - можно ж на реке, недалеко от пасеки возок то и разобрать. А затем, мы его быстро на руках перенесём. Жаль такую вещь просто бросить.
-А головы своей тебе не жаль. Наверное, вторая, где припасена? Нам надо бы поскорее следы замести, а он о возке думает.
-Так то оно так. И всё же возка жаль. Вещь добрая.
- Вот найдёт боярин у тебя эту вещь, посмотрим, сколько шкур с тебя спустит. Да ладно, не кручинься, мы с Рыжим далее поедем, князь дело поручил, а сказывать не велел.
За разговорами подъехали к реке. Здесь дорога расходилась на две стороны. Одна шла прямо через реку и вновь ныряла в стоявший стеною лес, вторая сворачивала на реку. Где была менее заметна. Так как гуляющий вдоль реки ветер быстро сметал всё к её высоким берегам. Наваливая около них высоченные сугробы. Свернули на реку и через пару верст остановились, подъехав к более низкому и пологому берегу, как раз на самом повороте. Начинало темнеть, пошёл небольшой снежок.
-Всё, приехали – проговорил Дрозд, выбираясь из возка – разбирай ребята добычу.
Ванька соскочил с облучка и, потягиваясь, будто бы и в правду после сна проговорил:
-Вот и снег на руку. Все следы то и прикроет. Прав был Михеич, к ночи пурга разыграется. Глянь, ветер поднимается.
-Да поскорее ребята, Ванька, поторапливайся, действительно мести начинает. Это и с руки, да вам ещё лесом с полверсты и нам путь не близкий - поторапливал Дрозд.
Разобрали поклажу и, уже почти в сумерках, от реки в лес потянулась цепочка верховых, каждый из которых вел за собой ещё одну лошадь. Дрозд с Рыжим поехали дальше. Оба верхом, впереди Дрозд, за ним, на длинной веревке катил возок, запряжённый двумя лошадьми, и замыкал кавалькаду Рыжий.
Зимой ночь наступает быстро, особенно в лесу. Хорошо ещё снег белеет, а так бы хоть глаз выкали ни чего не видать. Ветер с нарастающей силой шумел где-то в верхушках деревьев, а внизу было тихо. Отряд медленно, но уверенно, то и дело, проваливаясь в сугробы, уходил всё глубже и глубже в лес. Видно ехавший впереди хорошо знал дорогу, раз почти в полной темноте вёл всех за собою.
Внезапно деревья расступились, стало немного светлее, и взору предстала большая поляна. На противоположном конце которой, ютилось несколько строений, настолько занесённых снегом, что издали походили на большущие сугробы. И только дым из труб выдавал в них человеческое жильё. Ветер набросился на путников, бросая в них заряды снега и пытаясь свалить на землю вместе с конём. Когда подъехали ближе, стало видно, что все постройки обнесены высоким прочным забором из целых, заострённых к верху брёвен, так что забор более походил на крепостную стену. Ехавший впереди всадник постучал нагайкой по огромным, крепким воротам. И они тот час же, будто кто ждал этого стука, тихо, без скрипа отворились, пропуская засыпанных с головы до пят снегом путников вовнутрь.
-С приездом, ребятушки - приветствовал приезжих хозяин – давно ждём. Ужин на столе, мыльня натоплена.
-Отец, князь тут?- спросил детина, приведший отряд.
-Нет, Никитка. А он что не с вами?-
-После дела куда-то ускакал, сказал, что встретимся у тебя.
-Ну, стало быть, скоро будет. Хотя кто его знает. Глянь, как метёт. Не заплутал бы.
-Это князь то наш? Да он здешние места не хуже тебя знает - вступил в разговор Ванька - ты Михеич веди в дом. Продрогли жуть. И в мыльне попариться не мешало бы.
-Коней вот привяжите под навесом, там уж и сено заготовлено, и ступайте в дом. А я, от греха подальше, ворота крепче запру и следом за вами. Никитка проводи дорогих гостей в горницу.
Привязав лошадей, вся ватага гурьбой ввалилась в сени. Теснясь и толкаясь, они стряхивали друг с друга снег, смеялись в предвкушении блаженного тепла мыльни и сытного ужина.
-Желна, сядь в сторожке, посторожи князя. А то видишь, как ветер надрывается, коли подъедет из избы и слышно не будет,- распоряжался Михеич, гремя запорами. И воротившись в избу, обратился к, уже успевшим рассесться по лавкам мужикам:
-Прошу всех в мыльню, давно уже запарилась. Мыльня она все грехи смоет. Да и косточки продрогшие расправит. Мишутка, слазь на чердак, за вениками. Да возьми, чтоб на всех хватило. Князь подъедет тоже попариться захочет.- Крутившийся у всех под ногами мальчуган опрометью бросился в сени.
-Дарья, тащи квас мужикам. А я за мёдом схожу.
-Я бы сейчас от ковшика не отказался, - потирая руки, сказал Ванька – Михеич, тебе помощь не нужна? Мы после мыльни не один жбан твоего меду выпьем. Столь один не унесёшь. –
- Лаком гость к меду, да пить ему воду – проворчал тот – Ладно, пошли.
-Не серчай, отец, ты ж меня не первый год знаешь. Вместе с Никиткой выросли.
-То-то и оно, иного я бы отподчивал, а тебя, безотцовщина, с малолетства люблю.
-Батя, князь приехал! - крикнул, врываясь в горницу, младший сын – Желна ворота отпирает. А с ним ещё двое.
-Ну вот, а ты говорил: «заплутает». Да князь по здешним местам с закрытыми глазами любой куст найдёт. Не ты ли нас учил? А, Михеич? Ладно, иди, встречай отца нашего. За мёдом мы с Мишуткой слазаем.
-Возьми малинового – на ходу бросил тот, выбегая во двор.
-Знаю, чем князю угодить. Пошли, Мишутка.
Во дворе трое всадников привязывали коней к коновязи. Пасечник, подбежав к ним, и низко кланяясь, стал приглашать их в избу.
-Милости просим, князь батюшка. Все уж в мыльню пошли. Ужин на столе. И провиант на дорогу собран. Всё как велели.
- Мы в начале, как и все, попаримся, а затем и к столу пожалуем. Ты, Михеич, много браги не вытаскивай. Времени нам на отдых почти нет. Отдохнём маленько, да и в путь. Выехать ещё за темно надо. Боярские слуги, сейчас, небось, по всей округе рыщут. На пургу не глядя. И к тебе заглянуть могут. Так что нам долго пировать не приходится.
- Да нет, сюда, пожалуй, никто и не заглянет, пока нас не хватятся – встрял один из приехавших – он нам с Иваном Большим велел к Михеичу заглянуть.
-Всё равно времени на раскачку нет. Пошли, попаримся, грехи смоем. И не оборачиваясь на спутников, направился в сторону мыльни, которая приютилась в самом дальнем углу просторного, прямоугольного двора. В неё, как и в любое помещение этого, своеобразного поселения, можно было попасть, не выходя на открытый воздух. Все они, соединённые между собой переходами или просто примыкающие друг к дружке составляли единый комплекс, задняя стена, которого и служила забором. В этой маленькой крепости крыши всех строений, в случае обороны, могли служить помостом для её защитников. С неё же хорошо просматривались все подходы и поляна, на которой летом стояло до двух сотен бортней.
Баня, как и всё остальное, была построена из толстых брёвен и с наружи выглядела не большой и даже, среди остальных строений, какой-то неприметной. Но внутри могли париться сразу человек десять, хотя и в тесноте, но не в обиде, места хватало всем. Строена она была по белому, то есть печь имела дымоход, а не топилась, как большинство деревенских бань того времени, по черному. Широкие полати вдоль стен и, самая краса этой бани – печь каменка, с огромным, вделанным прямо в неё котлом для горячей воды. Две бочки с холодной водой стояли около дверей.
Предбанник тоже просторный, отделённый от входной двери сенями выглядел, с первого взгляда, как жилая горница. Почти по середине стоял стол, по стенам лавки. На столе горело несколько свечей, стояли глиняные кружки и большой жбан кваса.
Князь, и приехавшие с ним Иван Большой и Нюх быстро разделись и вошли в парную. Темень там стояла – хоть глаз выколи. Но ни кого это не смущало, мылись в темноте. И не столько мылись, сколько парили продрогшие на ветру кости. Кто-то то и дело плескал воду в каменку и оттуда с шипением вырывался пар. Хотя его и так было столько, что хоть топор вешай. Казалось, что он, упругий, горячий препятствует малейшему движению. Их приход заметили не сразу. Только Афонька, выскочивший проветриться и испить холодного квасу, уже в предбаннике увидал княжескую одежду, позабыв, зачем выходил он с воплем бросился назад.
-Ребята, а князь то среди нас. И с ним ещё кто-то.
И, в без того шумной парной, поднялся ужасный гвалт. Все говорил разом, метались в пару и темноте, с верху в низ по полкам, и из одного конца в другой пока Никитка не прокричал:
-Да и Иван Большой тут.
Наконец, кое-как разобрались, Угомонились и все толпой вышли в предбанник. Расселись по лавкам, потянулись за квасом.
-Ну, рассказывай, как доехали?- первым начал разговор атаман. Все заговорили разом.
-А что? Нормально добрались. Всё спокойно. Ни кого не встретили.
-Пурга началась, как к пасеке подъезжать стали.
-А снег пошёл, когда ещё на реке были.
-Дрозд с Рыжим далее поехали. Сказывали, что по твоему, батюшка, повелению.
-Да, ему особое дело поручил. Скоро встретимся. Пошли, допаримся, ужинать и отдыхать. Нам всем до свету надо быть на ногах. Дело ещё не сделано.
-Нет, ты оставайся вон Иван Большой веничком тебя погладит, а мы уже напарились. Пора и честь знать.
-Ладно. Идите, ужинайте, нас не ждите. Скажите Михеичу, что я так распорядился. И всем спать!
Князь, Иван Большой и Нюх воротились в парилку. А остальные стали одеваться.
-Послушай, Вань, а как Иван большой и Нюх здесь оказались? - натягивая, рубаху, спросил Афоня
-Дело не хитрое. Я думаю, князь заехал в деревню и послал кого-то тайком на усадьбу, за ними. А они уж его любят, головы положить готовы. А что боярину служили, так атаман то в отлучке был, годков пять. Жить надо. Вот и служили боярину в дружинниках.
-Был бы жив старый князь, у него б служили. А так, видишь, как дело обернулось, литовцы имение
спалили. Князь и старшие сыновья, защищая вотчину, головы сложили, а боярин земли то и присвоил- добавил Никитка – он гад, я думаю, тех литовцев и навёл. Давно на отчину нашего князя рот разевал.
-А что атаман то наш?
-Когда вернулся, хотел, было земли назад взять. Да куда там, боярин его чуть собаками не потравил.
-Вот и собирает он нас опять в свою ватагу, как в детстве.
-Чего ж он боярина в лесу не убил то?
-Это уж у него спроси. Сам удивляюсь.
Все оделись, но уходить никто не спешил. Сидели, попивали квасок, говорили о том, о сём. Видать ждали атамана. Наконец и он, напарившись, вышел в предбанник.
-Чего сидите?
-Тебя ждём, как мы можем без тебя за стол сесть? Не гоже то.
-Ладно, пошли. За столом потолкуем.
Все, гурьбой вслед за атаманом направились в горницу. Там их дожидался большой стол весь уставленный разнообразной посудой. Хозяйка и её дочь доставали из печи снедь. Вкусно пахло жареным мясом, гречневой кашей и солёной капустой. Михеич разливал по кубкам брагу.
Атаман, перекрестившись на образа, которыми был увешен, как иконостас, весь красный угол и часть стены, уселся во главе стола. За ним расселись и остальные. Только хозяин и хозяйка продолжали хлопотать вокруг.
-Ну что выпьем за успех дела. Начали не плохо. И погодку нам Михеич наколдовал, что надо, поднимая кубок, проговорил он, лукаво глядя на хозяина. – Ты Михеич тоже бери кубок, чай мы у тебя в гостях.
Все выпили, и трапеза пошла своим чередом, как и положено. Атаман молчал, о чём-то думая. Остальные, не решаясь при нём заговорить первыми, тоже ели молча. Но вот, наконец, наевшись, он
прислонился спиной к стене и заговорил.
-Значит так. Сейчас всем отдыхать. Встаём с первыми петухами и в путь. Иван Большой и Нюх возвращаетесь к боярину. Остальные со мной. Михеич, всё что останется спрячь, ещё пригодится.
-А зачем нам к боярину? Нам и с тобой хорошо. Хватит, потрудились для него.
-А затем, чтобы он сюда других людей не послал. Доложите, что, мол, были, ни кого не видели, а задержались по причине сильной пурги. Ветер уже затихает, а к утру и вовсе небо очистится. Так я говорю? Михеич?-
-Истинно так, батюшка.
-И служить ему, как и ранее. Вроде бы ни чего не случилось, А то, не ровен час, догадается, шельма.
Когда надо, Белку пришлю. Она и скажет уходить али, что другое сделать. Ясно?- И уже более тёплым голосом добавил – не тужи ребята, до весны потерпите. Оружие, из того, что взяли, проснёмся, сам распределю, кому что, а что здесь оставить. Всё, пойду, лягу, вставать уж скоро.
Князь ушёл. Остальные стали устраиваться прямо у стола. Кто на лавке, кто так на полу, бросив под голову, свёрнутый зипун, или просто, шапку.
-Мишутка, подойди-ка сюда - позвал мальчишку Нюх – ты чего с Рыжиком у Поганой лужи делал?
-Так то ж мы, когда вы с боярином подъезжать стали, ель и подпалили. Князь так велел.
-Он, небось, ещё что велел?-
-Да, говорил, чтоб сразу уходили – смутившись, отвечал Мишутка – так, больно интересно было.
-А если кто другой вас приметил? –
-Нет. Мы за кустами в сугробе лежали.-
-Ваше счастье. Видал, как боярин рассвирепел, особенно когда понял, что перехитрили его. И вместо разбойников, о которых говорил Егорка, куклы ряженные были. Не дай бог, вас бы заприметили.
Мишутка стоял, опустив голову. Все кто был близко, с интересом прислушивались.
-Ладно, иди, не скажу ни кому. Но впредь слушайся князя. Да и Рыжику передай, чтоб шапку плотнее на уши натягивал. Кабы не костёр, что вы устроили, его космы за версту и слепой бы приметил.