- Идиот! - а сам едва сдерживает улыбку, один раз окинув серым взглядом мою мокрую форму и остановившись на тёмно-зелёных изумрудах, в которых плещется ехидная, совершенно и воистину дебильная радость. Молчу, и только влажные от дождя губы растягивает едва угадываемая улыбка. Дождь хлещет, как при Всемирном Потопе, со стороны дороги мелькают ослепляющие фары, выцепляя Дольха из ночной весенней темноты и наряжая в лимонно-белый ореол. Грудь тяжело вздымается от физической перенапряжённости, горло дерёт от сухости, а дыхание вываливается хриплыми прозрачными облачками использованного воздуха. С рассечённого лба течёт кровь, мешаясь со струями холодного дождя. Головные раны всегда кровоточат намного обильнее других.
Его глаза искрятся от смеха, который он отчаянно пытается скрыть за возмущением, а я уже и не стараюсь, улыбаясь во весь широченный оскал и уничтожая последний разделяющий нас шаг.
- Дурак.
Совсем близко, почти в губы, а затем Крис резко дёргает вниз мою чёрную бандану, закрывая мне обзор на мир грешный, и издаёт смешок. Крайне короткий, потому что в следующую секунду я грубо хватаю его предплечьем за шею и целую в губы, жадно, страстно, без сопротивления.
Вкус дождя и крови на губах примешивается к родной сладкой горечи, а разбивающиеся о тёмный асфальт капли окружают свежим шумом. Даже сквозь ткань, свет машин режет закрытые глаза, лишая ощущения времени и пространства, а я улыбаюсь. Улыбаюсь в губы любимого мужчины, стоя посреди тёмной ночной улицы Гамбурга, чувствуя как с меня стекает вода и по лбу, вниз, вдоль носа и на губы, течёт красная кровь, мешаясь с пресным дождём и чужой слюной.
И я абсолютно счастлив, и где-то в подсознании мелькает мысль, что больше мне от этой жизни ничего не нужно. Потому что я нашёл всё, и даже больше, чем искал.