Бег времени.
Преступление с наказанием.
- Можно, дядя Виталий?
- Заходи, заходи, Юра! Как там твои успехи в ФМШ?
- Да вот в последней олимпиаде по математике вышел победителем.
- Поздравляю, Юра!! Ну, а теперь опять хочешь посмотреть, чем я занимаюсь?
- Да, дядя Виталий.
- И всё-то тебе интересно. Смотри, чтобы дилетантом не вырос!
- Но ведь так много всего интересного…
- А вот что вы делаете с этим страшным тарантулом?
- Я заражаю тарантулов разными умеренными вирусами, пытаясь уменьшить их агрессивность.
- А что бывают «неумеренные» вирусы?
- Бывают. А умеренными называют вирусы, которые сосуществуют с носителем, не убивая его.
- Но ведь они проникают в клетку хозяина!
- И не только в клетку, но и в ядро. При этом они встраиваются в ДНК хозяина. Это как бы появление у него добавочных генов. Вот поэтому-то и открывается возможность влиять на поведение хозяина.
- И что же – удаётся влиять?
- А вот, смотри.
И Виталий включил осциллограф. На экране были редкие импульсы.
- Это – фоновая импульсация у тарантула. Но вот, я начинаю придавливать ему лапу. Видишь, - импульсы пошли более частые. Вот, придавил ещё сильнее. Это уже боль. Видишь, какие частые импульсы?
- Но это же давно известно и я это уже видел.
- Верно, Юра. Но вот этого еще никто не видел.
С этими словами Виталий придвинул к тарантулу картонку с приклеенной живой мухой.
- Теперь ей придётся пострадать для науки. А, ты уж потерпи. (Юра не переносил никакого живодёрства).
- Смотри на экран! С этими словами Виталий взял иглу и проткнул муху.
На экране пошли очень частые импульсы, говорящие о крайней степени боли. Тарантул отчаянно заметался, едва не обрывая тончайшие провода.
- Вы проткнули иглой муху, а боль испытывает тарантул?!
- Именно так! Боль у мухи сопровождается слабым излучением миллиметровых радиоволн. Это – известный факт.
- Значит, тарантул их воспринимает?!
- Видимо, так. Иначе никак не получается.
- Но как вам удалось этого достичь?!
- В том-то и дело, что толком я и сам не понимаю этого. Вероятно, вирус встроился в нервные клетки тарантула и сделал их сверхчувствительными к чужой боли.
- И теперь он уже никогда не сможет съесть муху?
- Это идея! Давай проверим. Мы выпили по стакану чая и продолжили опыт.
Большая муха отчаянно жужжала, пытаясь полететь, но её лапы были приклеены. Тарантул насторожился. Затем быстро метнулся к мухе и вонзил в неё челюсти. И в тот же миг он бросил муху и ещё быстрее метнулся от неё и забился в конвульсиях.
А ведь ты, любознательный юноша, оказался прав!
(Далее рассказывает Юра)
После этого мы пробовали действие пэйн-вируса (как мы его назвали) на других хищных насекомых и всегда с подобным результатом.
Однажды мы сидели в скверике возле дома, отдыхая после большой серии опытов. Была весна, и всё кругом благоухало. Воробьи увлеченно терзали хлебную корку. Кот Мурзай, гревшийся на солнышке, распластался и стал медленно к ним подкрадываться.
- Вот хищная тварь! – сказал Виталий.
- А что, если попробовать на нем? – сказал я.
- Едва ли получится, потому, что вирусы насекомых, как правило, не действуют на теплокровных.
- Не получится, так не получится, Что мы теряем?
- Ладно, давай попробуем.
Виталий взял кусок колбасы, капнул на него пару капель из пробирки с вирусами и предложил Мурзаю. Тот не стал отказываться и с аппетитом, съел угощение, щуря свою разбойничью морду со следами многих победных схваток с соперниками.
Через неделю, возвращаясь вечером из школы, я заметил в нашем дворе группу ребятишек, оживлённо что-то обсуждавших. То и дело слышалось: «А наш Мурзай…» Я подошел.
- Что там случилось?
Они наперебой стали рассказывать, что кот Мурзай сделался совсем трусишкой и что он только один раз ударил лапой соседского кота, а затем бросился от него бежать… Обида и разочарование за своего доселе непобедимого кота, чувствовалась в его словах.
Я рассказал об этом Виталию. Сначала он обрадовался, но потом встревожился – ведь вирус вышел на свободу!
«Лёха» по прозвищу «Акула» много крови попортил учёному люду Академгородка. Он обычно «набирался» в кафе «Лукоморье». А затем, слегка пошатываясь, выходил на «подвиги». Встретив где-нибудь в безлюдном месте «научника» (как он их называл), он брал его за воротник и, приговаривая «так это ты самый умный?» бил его своим пудовым кулачищем. Бил, правда, не в полную силу, а так, для куражу. И всегда он умудрялся обходиться без свидетелей. И ничего с ним не могли поделать.
Зайдя перекусить в «Лукоморье», я увидел Лёху на его обычном месте. Он медленно «набирался», готовясь к очередному «подвигу».
- Носит же земля такого! – подумал я.
- А что если… Но Виталий говорил, что нужна осторожность…
- Но терпеть такого!… А, была, не была!
В очередное посещение Виталия я незаметно немного отлил из заветной пробирки. Теперь нужно было ловить момент. И вот однажды я сидел в «Лукоморье», незаметно наблюдая за Лёхой. Вот он налил стакан сока и пошел к стойке за водкой. Я встал и, проходя мимо его столика, незаметно вылил содержимое пробирки в его стакан. Сделать это было нетрудно, так как на этот час в кафе, кроме нас, никого не было.
С нетерпением ожидал я результата. Часто заходил в «Лукоморье», но Лёха не появлялся. Однажды я услыхал за соседним столиком разговор собутыльников Лёхи.
- А Лёха-то совсем плох стал.
- А что так?
- Да врежет научнику один раз и падает на землю да вопит так будто его змея ужалила.
Я шел домой, и думал:
- Как всё-таки приятно делать добрые дела!