Вот уже второй час отряд двигался по странному лесу, едва поспевая за шагающим по петлявшей меж деревьев тропинке проводником. Эстан шел рядом с новым знакомым, с удивлением слушая его рассказы.
--А вот здесь, да-да у этого самого дерева, мы прощались с Истари, когда его отправляли на юг с заданием…
--Истари?! – Линтан встал как вкопанный, едва расслышав слова Гэлнэрэна. – Истари? Самиан Истари?!
--Да. – Дозорный обернулся, бросив удивленный взгляд на мага. – А ты разве его знаешь?..
--Знаю. Я его ученик… никогда бы не подумал…
Лин прижал пальцы к вискам, лихорадочно обдумывая полученную информацию. Самиан – северянин! Это просто не укладывалось в голове!
Откуда-то справа послышались шаги, и из-за исполинского ствола вышел высокий человек в темных одеждах. Завидев его, Линтан невольно сделал шаг назад, Даэрон же, громко вопя, с восторгом бросился к вновь прибывшему:
--Истари! Как здорово, что ты здесь! Мы вот дорогу под горами нашли! А ты почему бороду сбрил?
Избавившись от бороды, Самиан сильно помолодел, теперь он выглядел лет на тридцать, не больше. Впечатление все же портила непонятно откуда взявшаяся седина. Архимаг с улыбкой развел руки в стороны и молвил глубоким, приятным голосом:
--Я рад приветствовать вас по другую сторону Великих Гор, друзья мои. Линтан, мальчик, я горжусь тобой. Я всегда предполагал, что именно ты сумеешь преодолеть этот путь.
--А я этого человека нехорошими словами обзывал… - Ошарашено протянул Ста, почесывая затылок.
--Эстан, я не совсем человек, если тебе это интересно. – Самиан улыбнулся и продолжил: - Ну что ж, у вас наверняка много вопросов, но отвечу я на них лишь после того, как вы отдохнете от трудного пути. Постойте, а ведь эта юная леди – Мирабелла Миэль! Польщен вашим визитом, принцесса. – Маг склонился в поклоне, коснувшись губами хрупкой кисти Ми. После, он повернулся к Анарки, и поприветствовал его, по всем традициям Королевства. Наследник Ледяного Престола учтиво кивнул в ответ. В довершении, Архимаг пожал руку Свизу и с улыбкой молвил дозорному:
--Гэлнэрэн, ты можешь вернуться на пост. Я сам провожу наших гостей к Сиятельной.
--Как скажете. – Эльф улыбнулся и, махнув рукой, скрылся в лесной чаще. Самиан же, прищелкнув пальцами, открыл блеснувший радужными краями портал.
--Прошу вас, друзья…
Измученные наемники, безразлично пожав плечами, последовали в переход вслед за бывшим ректором Колледжа Девяти Знамен.
--Владыка! Это более чем неразумно!.. послушайте, я человек прямой, скажу как думаю – начинать сейчас войну, чистой воды идиотизм! – Бывший Капитан Гвардии Ласли Нэлл развел руками, но это не произвело никакого эффекта на Императора, чье изображение, снисходительно улыбаясь, замерло в старинном зеркале.
--Прошу вас, Ласли, не стесняйтесь в выражениях, мне очень важно знать, что подумают об этом решении простые жители империи…
Тон Наярри напрямую намекал, на полностью противоположный смысл, нежели тот, что был заложен в его фразе изначально. Нэлл скривил губы, но, все же, остался при своем мнении:
--Владыка, мы совершенно не знаем, что, в конце концов, происходит! Никто не может быть уверен, что в происходящем замешано Королевство Севера. Я совершенно не понимаю, какого демона вы сделали меня главнокомандующим, если не находите нужным объяснить мне самые элементарные ваши выводы. Как я могу вести войско в бой, если сам понятия не имею, за каким, извиняюсь, хреном, это нам понадобилось?! Я не понимаю, исходя из каких данных вы решили, что Владыка Гармароол причастен к…
--Ласли… - Голос Императора, исходивший с зеркальной поверхности, был тих и насмешлив. – Ты довольно мудр, для представителя кратко живущей расы. Я открою тебе тайну – твое назначение, по сути дела, фикция. Ты, как человек, будешь более удобным орудием. Что касается моих выводов, то я думаю, ты достаточно разумен, чтобы выслушать их. Знаком ли тебе наемник, по имени Амиэль?..
--Да, Владыка, он, в свое время помог мне в…
--В несколько деликатном деле, я знаю. Так вот, удаленный магический поиск показал, что он находится сейчас в Северных Горах, а с Владыкой Гармароолом они давние друзья…
--И что? – Перебил императора Ласли. – Пока я не вижу связи с запланированной вами войной…
--Все дело в том, что ты не обладаешь полным объемом информации. Амиэль – мой сын. Пусть, внебрачный, но наделенный доброй толикой фамильного упрямства. При этом совсем недавно все мы стали свидетелями диверсионного акта – была разрушена Северная Стена, причастность к этому Принца Анарки была доказана при вашем участии. Вы все еще не видите связи?
--Н-нет…
-- Некоторое время назад я заказал отряду наемников, и своему сыну в том числе, найти потерявшегося на просторах Империи наследника Северного Престола, в связи с тем, что ваш предшественник не удосужился оповестить меня ни о том, что Анарки томится в Таэре, ни о его побеге. Чуть позже, к этому заданию добавился заказ найти и белого волка, так как всплыло древнее пророчество. Я не особо посвящал Амиэля во все перипетии происходящего, но что-то мне подсказывает, что это не помешало ему во всем разобраться.
Он отправился выполнять заказ, и в итоге почему-то получилось, что могучая сила Белого Волка оказалась в сотрудничестве с сыном Гармароола, а мой собственный сын, не подав ни единой весточки, уже долгое время гостит в Северных Горах… удивительное совпадение, не так ли?..
--Теперь я, кажется, понимаю… - Гвардеец устало коснулся ладонью лба, лихорадочно сопоставляя факты. В изумрудных глазах императора зажегся насмешливый огонек. Ласли Нэлл же продолжил: - Но Владыка, как же народ? Неужели, чтобы обосновать эту войну, вы откроете столь долго охраняемую тайну? Или будет какой-то другой повод? Я, конечно, полностью предан короне, но солдаты должны знать, во имя чего умирают…
--Поверь мне, мой будущий отважный полководец, - Наярри рассмеялся. – У каждого из них будет свой неоспоримый довод!..
Волшебное зеркало погасло, оставив Императора в кабинете одного. Наярри улыбнулся, поворачиваясь спиной к артефакту, и щелчком зажег четыре свечи в витом канделябре. Блики свечных огоньков разлетелись по кабинету, плавно ложась на поверхность мебели, путаясь в тяжелых портьерах и бархатной драпировке, скрывавшей покоящийся на колонне шар.
--Что ж. войска почти готовы, осталось лишь предупредить соседа, руководствуясь правилами хорошего тона…
Взмах. Второй. Третий. Грубоватые палки рассекали воздух, двигаясь в синхронном ритме танца, то взлетая, то падая ниц, отражая и нанося воображаемые удары. Бой с тенью – первейшее упражнение для бойца. Шаг, еще один, - этот танец смерти прекрасен и страшен одновременно. По светлой коже катятся капли пота, глаза сосредоточенно прикрыты, в голове крутится речитатив, помогающий не сбиться с ритма, чуть похрустывает под босыми ступнями полупрозрачная трава Звенящего Сада.
Аниэндо отдалился от Антары. Полученная из мира живых весточка, вновь ожесточила душу эльфа. Даэрон! Этот сопляк… к теням его божественность! Как он смел?! Как он смел, соблазнить его, Амиэля, сестру?! Скрипнули стиснутые зубы, движения стали более резкими, в речитатив, сбивая ритм, ворвались ненужные, лишние слова. Амиэль сбился с шага, опустил руки, пытаясь выровнять дыхание. С рычанием, рыжий отбросил импровизированное оружие, смахнул с лица пот, убрав прилипшие ко лбу длинные пряди.
--Злость не лучший тренер… - Он вздохнул, опустившись на траву. – Я совсем тут закисну. Ритма не держу, такт потерял, шаг вихляет, скорости нет… оружие и то про… профукал.
Эльф опустил голову, и, вдруг, закричал, подняв лицо к серебристому небу:
--Не могу я больше!! Слышишь, Антара?!! Не могу!!! Отпусти меня!...
Крик оборвался на всхлипе, Амиэль спрятал лицо в ладони, сам себя не помня от охватившего душу отчаянья. Покой этого места вытягивал из него с таким трудом возвращавшуюся жизнь. Тишина, легкий перезвон листьев, щебет невидимых птах, перламутровая красота окружения… все, чем он так восхищался не так давно, превратилось в искусную пытку…
Аниэндо обхватил плечи руками и затих, прислушиваясь к замершему миру вокруг. Его слуха касалось лишь далекое эхо.
--Ты хочешь покинуть меня?.. – Тихий голос богини прошелестел совсем рядом. Ее тонкая рука легла на плечо эльфа, шелковистые волосы окутали легким ароматом. Амиэль поднял глаза на возлюбленную, но в его зрачках плескалась лишь неизмеримая тоска. Эльф чувствовал, что медленно сходит с ума, что напоенный тишью воздух этого места стал тягучим и вязким…
Антара испуганно коснулась его лица, и отдернула руку.
--Ами… что с тобой?.. Посмотри мне в глаза… что случилось?..
Странно, но даже богиня, владычица света, хозяйка душ, не знала, что происходит с ее любимым. Она чувствовала его боль и отчаянье, но не понимала причин этого явления.
--Отпусти меня…обратно, к живым… если ты не отпустишь меня, я уйду сам… постараюсь… я буду искать пути, и найду… хоть одну лазейку, хоть одну…
--Почему ты хочешь уйти?.. ведь все хорошо… я люблю тебя, я вернула тебе жизнь… ты вечно будешь рядом со мной… это ли не предел мечтаний, - вечная жизнь, напоенная любовью?..
--Вечность!.. это для тебя вечность – лишь отрезок времени…Тара!.. я не могу здесь. Кто я, Тара? Я превращаюсь в придаток этого сада, очередной ухоженный цветок на твоей клумбе…отпусти меня, Антара…
--Нет. – Богиня покачала головой, и нахмурилась. В то же мгновение взгляд Амиэля стал пустым и бессмысленным, напряженное лицо разгладилось, стиснутые кулаки разжались, голова поникла. Он свернулся калачиком, у ног Антары, бессознательно и счастливо улыбаясь.
– Ты навсегда останешься здесь… со мной – Шептала богиня, перебирая длинные волосы эльфа.
Окружавший их со всех сторон дремучий лес отступил, выпустив путешественников на обширную поляну. Арка портала угасла, и теперь все вокруг освещал лишь бледно-желтый диск луны, едва выползший из-за края небес. Самиан уверенно взмахнул руками, и на траве, ветвях деревьев и кустов, да и в самом воздухе зажглись мириады маленьких огоньков, превратив поляну в сцену фантасмагорического театра. Мирабелла восхищенно оглядывалась по сторонам, вдруг перестав узнавать лица друзей – в этом волшебном свете каждый из них стал похож на героев древних сказаний, собравшихся неведомо, зачем, в одном месте.
Повинуясь следующему жесту архимага, из-под земли торопливо поползли ростки какого-то вьющегося растения. Сплетаясь сами с собой, они, вскоре, образовали округлый шатер, увитый дивными цветами. Тут же, неподалеку, прямо на ладони крупного листа, затрепетал зеленоватый колдовской огонек, над которым, вскоре, появился котелок, наполненный водой.
Уставшие путники тут же забрались в эту странную палатку, готовясь к ночлегу, и лишь Линтан остался возле Истари, вопросительно глядя на бывшего своего учителя. После неторопливого ужина, Самиан сказал, что отведет наемников к Лучезарной лишь утром, и, пожелав всем спокойных снов, уселся у волшебного костерка. Когда в шатре стихли последние звуки, Лин обратился к архимагу:
--Я могу задать тебе вопрос?
--Любой, мой мальчик. Именно этой ночью я могу ответить на любой твой вопрос.
Черты юного мага несколько смягчились. Он опустился на траву, рядом с учителем и, приняв из его рук чашу с душистым чаем, произнес:
--У меня много вопросов, tano , и я не знаю, с какого начать. Кто ты такой?...
Самиан хитро улыбнулся, и, покачав головой, заговорил:
--Множество зим назад, тогда, когда еще Белые Ладьи не пришли к берегам этого мира, когда магия еще была самой кровью бытия, я начал свой путь. Тогда я был обычным человеком, с хорошими магическими данными, но не более того. Я встал на путь обучения, и многие годы потратил на сбор крупиц истины, и, однажды, я перешел дорогу тем силам, что берегли истину от людей. И силы эти пришли к выводу, что существование мое пора прекратить. Я вышел один на бой против многих и многих сильнейших магов, и знания мои помогли мне выстоять. Выстоять, но не выжить, и дух мой, покинув истерзанное тело, направился к Звенящим Садам. На мое счастье, поиски мои заметили не только те, кто таят знания, но и те, кто хранят их. Северные эльфы заступились за мою душу, и благодаря их знаниям, их магии, я сумел вернуться в мир живых, но не смог сохранить в неизменности самого себя, - звенящие сады изменили меня, и вернулся сюда я, уже обладая теми силами, о которых и помыслить, не мог. Только подумай, мальчик мой, это совершенно иная школа магии! Я творю заклинания, используя для их создания не ману, а бесконечную силу самого мира!..
Но, теперь я был обязан своим спасителям, подарившим мне жизнь, и потому, когда начался тот период истории, который в учебниках называют Пришествием, или Пробуждением, я помогал возносить неодолимые горные кряжи, и я вернулся на южную сторону материка, чтобы наблюдать за тем, что происходит в мире…
Я должным образом ответил на твой вопрос?..
Лин задумчиво накрутил прядь волос на палец, и, глядя на пляску волшебного пламени, молча, кивнул. Когда пауза затянулась, Самиан с улыбкой продолжил:
--Я уже слышу твой следующий вопрос, Линтан. И знаю, о чем он будет. О волчонке. Поспешу разочаровать тебя, - ответа я не знаю, ибо невозможно прозреть будущее, которого еще нет. Началась новая эпоха, мой мальчик, и вы – одни из тех, кому суждено сотворить будущее своими руками. Впереди сейчас – пустой лист, и что на нем напишут летописцы, зависит от вас…
Полюбовавшись замершим лицом ученика, архимаг вдруг сказал:
--Что ж, у тебя еще будет возможность спросить. Теперь моя очередь задать вопрос. Я чувствую в тебе большую силу, но сила эта дремлет, свернувшись… я слышал кое-что, но полных данных у меня нет. Расскажи мне, что же случилось у Разлома?..
Отошедший от своей задумчивости Лин прикрыл глаза, и начал рассказ…
Ночь опустилась на предгорья, превратив и без того мрачную опушку Наг’рхаса в настоящую иллюстрацию к старой книге ужасов. Отряд двигался не спеша – до назначенного времени был еще целый час, а искомая пещера уже виднелась как на ладони.
Амиэль шел чуть впереди, скользя над землей охотничьим шагом, едва приминающим траву. Рукой он аккуратно придерживал висящую на плече сумку, заметно округлившую бока, от раздувшего ее содержимого. Свизгаард замыкал процессию, оглядываясь нервно на оставшийся позади черный лес. Шагающие между ними маг и целитель, старались держаться поближе друг к другу, страшась и на шаг отступить от выбранной тропы.
Вскоре, впереди загорелся огонь одинокого факела, указывающий путь четверке. Лин невольно поежился, разглядев, наконец, в чьих руках светит пламя. Факел держала женщина. Безумно прекрасная, она каждой частичкой своего совершенного тела излучала не только любовный жар, но и опасность, и не спроста, ведь в жилах ее текла черная кровь жриц Лаи. Одета темная эльфийка была в белую, длинную юбку, украшенную разрезами от самых бедер, открывающими ее изящные ноги. Более на ней никакой одежды не было, если не считать таковой широкое ожерелье, кокетливо прикрывающее полушария груди. Впрочем, ее прекрасное лицо с высокими скулами, полными губами, изогнутыми на манер эльфийского лука, и огромными, чуть раскосыми глазами, радужки которых отливали рубиновым огнем, притягивало взгляды мужчин не менее чем озорно выглядывающие меж золотых колец острые соски.
Почувствовав на себе взгляд чернокожей красавицы, Линтан покраснел, поспешив укрыться за широкими спинами друзей, но не только смущение заставило его скрыться – бурные цвета ауры жрицы говорили ему о том, что при прямом столкновении у него нет ни единого шанса. Впрочем, пока драки не намечалось.
Амиэль, учтиво поклонившись незнакомке, произнес на ее наречии:
-- Bwael isto, faern oloth.
Темная чуть презрительно улыбнулась и легким кивком ответила на приветствие. Затем, она вытянула руку ладонью вверх вперед, и спросила на всеобщем, глубоким, грудным голосом:
--Принес ли ты то, что я просила, наемник?
Амиэль покачал головой и ответил:
--Сперва я должен удостовериться, что вы способны оплатить заказ.
Жрица рассмеялась, и отступила на шаг назад, так, что в круг света попала довольно объемная торба. Лаи пнула котомку ногой и та, опрокинувшись, рассыпала по траве золотые кругляши монет. Убедившись в платежеспособности нанимателя, рыжий наемник раскрыл сумку и достал оттуда крупную чашу, богато украшенную самоцветами.
Когда обмен состоялся, жрица, прижимая чашу к груди, бросила взгляд на Амиэля и, прежде чем раствориться в темноте ночи, сказала:
--Ты помог мне, Огненноволосый, я заплатила, но гнев крови моей требует сказать тебе кое-что. Убивший дракона сам станет драконом…
Сказав это, женщина словно бы истаяла во тьме.
Они успели отойти едва ли на лигу, как на отряд накатила могучая волна отдачи от сильнейшей ворожбы. Линтан схватился за голову, с криком падая на землю, Токи скрутило от невыносимой боли, Амиэль вцепился в плечо Свизгаарда, силясь устоять на ногах, и лишь могучий варвар стоял непоколебимой скалой, невосприимчивый к подобным проявлениям магии.
--Что …что там происходит? – Едва отдышавшийся рыжий склонился над бьющимся на земле Лином, пытаясь привести того в чувство. Но ответил ему целитель, Токи, утирая выступившую из прокушенной губы кровь, тихо прошептал:
--Сама тьма открывает двери, я чувствую это…
Линтан продолжал корчиться от боли, но оправившийся от испытания Токи быстро нашарил в своей сумке бутылочку с целительным эликсиром и, аккуратно отвинтив пробку, зашептал над вьющимся из горлышка серебристым туманом. Парок тут же втянулся в ноздри молодого мага, и тот, наконец, открыл глаза.
--Мы совершили страшную ошибку… - Едва слышно произнес волшебник. – Там, в пещере…сама Тьма выходит на волю…
Амиэль стиснул зубы до скрипа. Зашвырнув в сторону мошну с только что вырученным золотом, он развернулся, и быстро побежал обратно, к пещере. Его спутники последовали за ним.
--Что ты собираешься делать? – Крикнул, едва нагнавший друга варвар.
--Все что смогу! – Отрезал эльф, прибавляя шаг.
Он первым ворвался в пещеру, и первым увидел начавшую разъедать тело скалы расселину, на дне которой клубилась черная, напоминавшая кровь земли , жидкость, с каждым мгновением поднимавшаяся все выше. На краю растущей трещины, стояла, воздев руки, жрица. С ее губ срывались, одно за другим, слова заклинания, сложенного на древнейшем языке тех миров, что лежат по другую сторону грани. Чаша в руках эльфийки почернела, и из нее изливалась на каменный пол все та же черная жижа, медленно стекая по соблазнительному телу магессы. Поглощенная своей ворожбой, она совершенно не замечала, что ее уединение вновь нарушено.
Обнажив клинки, Амиэль бросился к темной, но был легко отброшен, словно невидимой ладонью. Поднявшись на ноги, он зарычал, вновь собираясь напасть на жрицу, но подоспевший Свиз успел ухватить его за плечо. Из расселины, одна за другой, потянулись когтистые лапы тварей Тьмы. Многочисленная орда их полезла на поверхность, толкая друг друга, стремясь добраться до теплой плоти живых существ.
В этот момент магесса повернулась лицом к вернувшимся наемникам, и прокричала:
--Я знала, что ты вернешься, Огненноволосый! Теперь ты, и твои друзья ляжете жертвами на алтарь тьмы! Ваша кровь откроет Врата, и жители темных миров обретут новый дом! – Вновь обернувшись к рвущимся на поверхность тварям, она произнесла: - Doer lueth plynn!!!
Чудовища взвыли и, наконец, хлынули одной неодолимой волной, грозя снести на своем пути все. Запели в руках рыжего эльфа клинки, отделяя головы и конечности от тел демонов, визжал спертый, подземный воздух, рассекаемый лезвием вздымающегося и падающего меча Свизгаарда. Крики и вой тварей смешались с речитативом заклинаний жрицы, породив жуткую какофонию, позволив Линтану поставить защитный экран вокруг целителя, и почти незамеченным подойти к темной. В ладонях юного мага зародился еще крохотный, но набирающий силу шар чистейшего света – заклинание «Поцелуй Богини» - сильнейшее из того, что когда-либо преподавали в Колледже Девяти Знамен. Эта ворожба не всегда давалась ему легко, но теперь, слова сами приходили на ум, сплетаясь в звенящую вязь, в паутину силы. Свет хлынул в лицо вскрикнувшей от неожиданности жрицы, заставив ее прервать колдовство.
--Да как ты смеешь?! Мальчишка?! Я – Наар’Каир! Величайшая из дщерей тьмы! Как ты смеешь мешать мне?!
Крик темной увяз, затерялся среди шума битвы, да и не до нее было сейчас Лину – он во все глаза следил за все расширяющейся трещиной в теле горы, которая грозила уже обрушить не только пещеру, но и саму скалу, обернув все это в один огромный портал, из недр которого вылезали все новые и новые твари. Подняв руки к потолку, Лин закрыл глаза, и взмолился. Никогда прежде не приходилось ему манипулировать столь большими объемами энергии – «Поцелуй Богини» был не только боевым заклинанием, он даровал своему создателю великую силу, пусть и на время. Юный маг разрывался – слишком много целей, он не знал, что ему делать – попытаться спасти друзей, уничтожить жрицу, или же попытаться закрыть этот чудовищный провал, ведущий в бездну темных миров…
Время замерло. Он всей спиной ощущал боль и страх своих соратников, погибавших в неравном бою, чувствовал злорадство замершей неподалеку Лаи, и видел распростершуюся под ногами бездну. Цель была определена – луч света, чистой, первозданной энергии обрушился на самое дно разлома.
Наар’Каир закричала, и, дрогнув, хотела убежать, но ноги словно вросли в каменный пол, и она, замерев, осталась наблюдать, как наглый мальчишка, обретший непонятно откуда силы, рушит дело ее жизни. Вернее, пытается это сделать.
Линтан быстро понял, что даже «Поцелуй Богини» не способен помочь ему справиться с той чернотой, что клубилась внутри портала. Силы уходили, словно вода сквозь пальцы, а эманации тьмы становились лишь сильнее. Дарованное заклинанием могущество иссякало, но юный маг не желал сдаваться…
…На тонких губах мага кипела, вспучивалась тут же лопающимися пузырьками темная кровь. Мана давно кончилась, и теперь он расходовал свои собственные силы, не облачая энергию ни заклинанием, ни жестом, и в его глазах горела лишь одна мысль, одно слово, одно желание – уничтожить то, что надвигалось на него сейчас. Все мысли, все силы, каждый удар сердца, каждый судорожный вздох, каждое движение, – все это было брошено в безумную топку, питавшую силой бивший из ладоней луч. Ни слова, ни жесты уже не нужны, – чистый и незамутненный ничем поток энергии рвется вперед, сметая все на своем пути, и пожирая жадно своего же создателя.
Но нет, нет, и не может быть на свете сил таких, чтобы преодолеть то, что встало перед магом сейчас, ни человек, ни гоблин, ни орк, ни дварф, ни даже эльф… никто не смог бы одолеть ту тьму, что выползала из провала.
Маг закричал. Взвыл тоскливо, как раненый зверь, почуявший уже подкравшуюся на кончиках пальцев свою смерть. Последний импульс, последний бросок, последнее усилие…
И тьма дрогнула,… тьма рассеялась,…тьма отступила…
Хрупкая фигура мага замерла на миг, и рухнула на камни пещеры. Захлебываясь собственной кровью, потеряв последние силы, молодой эльфийский маг умирал, умирал, отдав ненасытной пасти самое дорогое, что есть у каждого живого существа – часть своей души…
Но опасность не миновала. Линтан не видел этого сам – ему поведали об этом позже…
Посреди рушащейся пещеры, залитый чужой и своей кровью, едва ли не по колено заваленный трупами врагов, Амиэль опустил клинки. Из его горла вырвался жуткий, клокочущий смех, зрачки, расширившись, поглотили радужки, затопив глаза эльфа тьмой. То древнее, злобное существо, что дремало в его душе многие годы, всю правду о котором они узнают еще не скоро, почуяло близость силы и вырвалось на свободу…
С жалким, подобострастным визгом, темные сущности разбежались, прижимаясь к стенам, почуяв господина. Твари тьмы приветствовали очнувшегося дракона. Свизгаард, опершись на клинок, настороженно глядел на переменившегося в лице друга, Токи, более не защищенный сверкающим щитом, предупреждающе вскрикнул, но никто из них не успел ничего сделать. Словно ожившая молния, позабыв и усталость, и боль от ран, лишившийся разума рыжий эльф, рванулся к замершим друзьям. Свиз едва успел выставить меч, приняв удар одной из сабель Амиэля, но второй клинок полоснул его по груди, легко найдя прореху в доспехе, оставленную когтями одного из демонов. Варвар зарычал от боли, но отбросил более легкого эльфа от себя. В этот момент оставшееся, было, в стороне от боя воинство тьмы вновь двинулось на приступ.
Токи закричал от ужаса, ведь он, целитель, был сейчас совершенно беспомощен и бесполезен, - даже элементарная защита была не по плечу ему, никогда не учившему боевой магии. Свизгаард пятился к выходу, стараясь укрыть за своей спиной более слабого товарища. Где-то среди беснующихся демонов вновь зазвучал смех Амиэля. Все понимали, что шансов нет, но тут пришел момент, который должен был придти – где-то в глубине расщелины, хлопнул, коллапсируя, последний всплеск портала, и всех, абсолютно всех, накрыло могучей волной отката. Завыли, заверещали, царапая стены и пол твари, вскрикнул высоко и жалобно где-то рядом затерявшийся в обрушившейся темноте Амиэль, резко выдохнул, вбирая в себя потоки энергии, Токи… даже Свизгаард ощутил вдавившую в пол тяжесть освободившейся магии.
Когда волна схлынула, кристаллы, ранее освещавшие пещеру, вновь слабо засияли, пришедшие из темных миров демоны исчезли, оставив после себя залитые черной, вязкой кровью и слизью камни. В центре пещеры стоял на коленях ошарашено озирающийся рыжий, у края провала шевельнулся слабо, умирающий Лин… Наар’Каир поняла, что все кончено, что ей не суждено больше быть величайшей… женщина закричала в исступлении:
--Отдавший душу!! Бездушная Тварь!... – И бросилась куда-то в глубь пещеры, затерявшись в ее переходах.
Все кончилось…
Лин завершил свое повествование все тем же ровным, холодным, отсутствующим голосом. Истари, по давней привычке погладил подбородок, и прошептал:
--Волна… эта волна даровала тебе силы, о которых многим не приходится, и мечтать,… но сейчас ты, с ущербной, половинчатой душой не способен ими воспользоваться… жаль, как жаль… мальчик мой, ведь теоретически, в идеале, по силам ты равен мне…
Самиан, покачав головой, вынул из-за пазухи глухо булькнувшую флягу. Эльфийский волшебник приложился к горлышку сосуда и, возвращая фляжку обратно, спросил:
--Tano, ты говорил, что вернулся из Садов. Скажи, ты способен провести такой же обряд?
Седовласый маг лукаво улыбнулся и ответил:
--Кажется, я знаю, что ты задумал, Линтан...
Иекотар бурлил жизнью. Под древними сводами города сплетались и расходились могучие потоки манны, по улочкам сновали жители. Стянутое к городу войско в нетерпении готовилось к очищающему походу на поверхность. Каждый воин был готов рвать, терзать как клинками, так и звериными клыками плоть ненавистных детей солнца, осмелившихся напасть на древний народ Лаи, посмевших разрушить прекраснейший из городов Подземья. «Они ответят за все!» - Скрежетали зубами мужчины, «Белое Пламя вернется во тьму!» - шипели женщины.
В Зале Совета Матерей Верховная готовилась к величайшему волшебству в своей жизни, к подвигу, хоть и не сравнимому по размаху с попыткой Наар’Каир открыть Врата, но способному на веки вписать ее собственное имя в Khaliizi Zhahn'iln, каменные Скрижали Истории. План, составленный при помощи самой Ассиры, был идеален, осталось только дождаться первого неосторожного шага Императора, и черный клинок Лаи обрушится на головы наземных жителей. Владычица с улыбкой подошла к стеклянному ларцу, хранящему в себе ее главный трофей – голову императорского сына, и осторожно, почти ласково провела кончиками пальцев по прозрачной поверхности.
--А ты был красив, Вестник, как я раньше не замечала этого огня безумия?.. надо было оставить тебя себе, ты был бы славным рабом, Аниэндо… но, содеянного не воротишь, вместо того, что бы услаждать мою душу и тело, ты послужишь оружием. Думал ли ты об этом, Огненный, когда столь опрометчиво совал голову в ловушку?...
--Хватит рассусоливать! – Резкий окрик заставил Верховную Жрицу вздрогнуть и обернуться. По ступеням от Малого Алтаря спускалась сама Темная Богиня. Мать-Владычица опустилась на колени, приветствуя божество, но Ассира лишь недовольно отмахнулась.
--И чего нас, баб, так тянет к этому кобелю?... – Тихо протянула богиня, приближаясь к ларцу. – Ты слюни пустила, сестрица вообще сама не своя на крыльях любви там порхает,… да и сама я, не скрою, была им заинтересована, … чего челюсть уронила?! Подбери, кишки простудишь!! – Задумчивый тон Ассиры сменился раздражением. – Что ты тут, вообще, прохлаждаешься?! Портал подготовила? Гонцов отобрала? Текст выучила? Дур-ра стоеросовая! Ничего сама сделать не можешь!!!
Лихорадочно кивая, Верховная Жрица принялась отчитываться перед начальством.
Империя гудела, как растревоженный улей. Неожиданно, неправдоподобно быстро, по всей стране разнеслась весть о том, что Северную Стену Стольного Элэндэрона обрушили никто иные, как диверсанты северян. «Да как же так?! Неслыханно!» - Возмущались люди, проникшиеся здоровым патриотизмом. «Почему Владыка Миэль все еще не объявил войну этим неотесанным горным медведям?!» - Шептались в дворянских салонах. Гвардия, подтянувшаяся к границам столичного округа, шла маршем к Элэндэрону, готовясь расквартироваться в казармах, на то время, пока не будет собрано ополчение.
Народ едва ли не осаждал призывные пункты с одним вопросом: «Когда начнется война, и кого возьмут в рекруты?». Во всей Империи не было ни одного равнодушного человека, всякий жаждал послужить родине, и умереть во славу ее. Почуявшее неладное орочьи дельцы начали сворачивать дела, распродавая товары и готовясь отбыть на архипелаг – многим из них деды рассказывали, чем может закончиться такой энтузиазм людей. Эльфийские дворяне проверяли подготовку своих личных отрядов, собирая их в дорогу, маги Гильдии налаживали один за другим дальнобойные порталы, перебрасывая войска из особо отдаленных регионов.
На стол к изумленному Ласли Нэллу приходили все новые и новые донесения о побитых рекордах призыва, огромных пожертвованиях в военный фонд, и многочисленные письма от разных, высокопоставленных и не очень, людей, несшие одно и то же послание: «Народ желает войны!». В конце очередного вечера, едва справляясь с головной болью, Главнокомандующий подошел к магическому зеркалу, настроенному лично Аурисом, и коснулся стекла.
Зеркальная поверхность пошла рябью, и показала гвардейцу интерьер императорского кабинета. Сам Владыка сидел за рабочим столом, а потому был не виден на магическом экране.
Мелодичный сигнал вызова заставил Наярри отвлечься от документов, и подойти к зеркалу.
--А, господин Нэлл. Приветствую.
--Простите, Владыка,…но я вновь ничего не понимаю… - Начал было Ласли, но осекся, увидев за спиной Императора замерший на колонной подставке переливающийся всеми оттенками синевы шар… - Что это?..
--Это Coron Mane Indo, Сфера Доброй Воли. Сильнейший из созданных эльфами артефактов, направленных на мягкое подчинение сознания. Направлен на управление массами людей. Я полагаю, вы уже успели мысленно поблагодарить графа Эсильвинда, некогда позабавившегося с вашей прабабкой? Лишь те, в чьих жилах есть хоть капля эльфийской крови, да немногие уникумы, способны противиться воздействию Сферы. Именно она в свое время позволила мне подчинить себе столь обширные территории… впрочем, я заболтался. У вас есть сказать что-то важное? Нет? В таком случае, я отключаюсь, не мешайте мне работать.
Зеркало погасло, вновь принявшись усердно отражать лишь задумчивое лицо Ласли Нэлла.
--Мне… позволила мне… очень интересно, Владыка… вы, как всегда, дали мне много пищи для размышления…
Отвернувшись от зеркала, Наярри привычно бросил взгляд на Сферу, и вновь вернулся к покрывавшей всю столешницу карте. Множество зеленых флажков покрывали ее, время от времени самовольно меняя расположение – в зависимости от того, насколько далеко то или иное подразделение продвинулось на пути к столице. Некоторые флажки едва ползли – это были части, передвигающиеся своим ходом. Другие же свершали целые скачки, телепортируемые лучшими магами Гильдии.
Собрав все войска у Столицы, Император планировал переместить их одним движением под стены Ледяного Дома – общих усилий всех его магов как раз хватило бы на то, чтобы открыть огромный портал от стен Элэндэрона, до ворот столицы варваров. Зачем свершать долгие переходы, расходуя силы солдат, если можно достичь цели одним махом, пусть и лишившись магической поддержки? В конце концов, таковую поддержку может оказать и один Аурис – все равно его помощь магам-телепортаторам врядли понадобится.
Ухмыльнувшись, Император довольно хрустнул пальцами и склонился над картой еще ниже. Этот идиот Хильг! Почему он никак не может определить точное расположение Аниэндо?! Хотя… Хотя Наярри нисколько не сомневался, что его сын в Ледяном Доме. Где же ему еще быть?... Император вздохнул, и, щелкнув пальцами, громко объявил в никуда, зная, что слуга его услышит:
--Двоих гонцов отправить к Гармароолу. Нота войны. Отправить обычным ходом. Мы как раз успеем подготовиться, пока этот увалень еще только прочитает письмо.
Спустя всего лишь два часа после того, как отзвучало последнее слово, из Северных Ворот, восстановленных почти полностью, (Стена тоже была практически закончена), галопом вылетели два всадника на стройных, тонконогих конях. За плечами молодых эльфов, сыновей одного из влиятельных баронов, развевались багряные плащи гонцов, хрупкие пальцы крепко сжимали не только поводья, но и ладанки со свитками.
По сути дела, война началась…