Почти криминальная история
До сих пор эта история у меня вызывает смешанные чувства, с одной стороны обида, захлестнувшая меня в тот период от совершенной беспомощности, а с другой совершенно оригинальный способ, который я выбрал, чтобы выскочить из, прямо сказать, неприличной истории.
Моему отцу сделали сложнейшую операцию на глазу в одной из престижных больниц и... как водится, уважительно пригласили на прием после недельного амбулаторного лечения.
Добрались мы быстро без пробок и с хорошим настроением, даже представитель охранного агентства встретил нас с широкой улыбкой и любезно предложил кресло -каталку для отца. Все тепло и красиво, как все в этой стране, и ничего не предвещало никаких форс мажоров...
Комната ожидания в консультативной поликлинике показалась мне тесной от огромного количества посетителей, в большинстве своем, людей пожилого возраста с характерными повязками на глазах .
Заняв очередь, мы с отцом присоединились к страждущим , слились в одном порыве- быстрее попасть на прием к "светиле". Надо откровенно сказать, "светило" не торопилось, и мы с отцом стали болтать на светские темы. Тут всем сердобольным принесли кофе с булочкой- почти Европа.
Спустя четверть часа вдруг послышался легкий шум и среди секретарш появился шустрый такой деятель по фамилии Азулай. Он что-то громко говорил и махал руками. Ох, как он мне напоминал третьего секретаря райкома: тот же напор, та же "уверенность в завтрашнем дне", но только в североафриканском варианте, что тоже не сулило ничего хорошего.
...А потом прозвучало это страшное слово "забастовка", и железные жалюзи секретариата закрылись прямо перед моим носом.
Я посчитал это глупой шуткой и как ни в чем не бывало продолжал развлекать уже изрядно подуставшего отца.
-Объясни, что здесь происходит, скажи им, что я слепой, я ветеран,-он и впрямь наивно полагал, что этим можно что-то изменить.
-К сожалению, все здесь ветераны и слепые,-грустно заключил я.
Через несколько минут началось движение: легкий шумок недовольства, рассуждения вслух: "Безобразие", "Наглость","Что же будет с нами?".
Первым не выдержал блокаду молчания маленький, лысенький такой марокканец, зажав в углу не на шутку испугавшегося волонтера, любезно раздававшего булочки. Он на высокой гортанной октаве стал высказывать ему наше всеобщее возмущение.
А вина - то бедного была лишь в том, что он был в белом халате.
Эстафету всеобщего возмущения подхватили ещё две женщины средних лет, стуча по жалюзи секретариату толстенькими пальчиками в слабой надежде на чудо.
Мой отец так же внес свою лепту в общий хаос неповиновения:" Ты же врач! Ты что не можешь узнать?.."
-И действительно,- подумал я,- в этой стране любят фраеров, тот кто молчит, тот ничего не добивается. И впервые в жизни, поддавшись стадному чувству, я стал в авангарде несправедливо обиженных.
- Надо найти главного врача поликлиники- уверенный в своей правоте заявил я.
И вот уже делегация из четырех человек в составе двух пухленьких дамочек, юркого марокканца и меня, несчастного, ринулась в едином порыве на поиски начальства.
Кабинет начальника поликлиники внушал доверие: приемная невероятных размеров, стильная мебель и цветы. Везде цветы. А завершали всю красоту этого дендрария три секретарши, которые мирно попивали кофе с курассанами. Увидав не вполне мирную нашу делегацию, красотки продолжали принимать утренний кофе с наслаждением, как-будто они находились в Барселоне во время фиесты, а не в центре ближневосточного конфликта.
Наш квартет заговорил разом, причем все одновременно, чем ввел в изумление скучающих приближенных к главному. Через минуту открылась дверь, и к нам вышел Сам- прыщавый, толстенький крепыш лет 45 с недоеденным курасcоном в руке.
И тут я совершил стратегическую ошибку...
-Послушайте! Как вы можете здесь тихо сидеть, пить кофе, когда в поликлинике уже в течении часа больных никто не принимает. Безобразие! Палец о палец никто не ударяет!
И я показал наглядно, как это выглядит...
Тут лицо прыщавого изменилось и приобрело официально-угрожающий вид.
-Ривка! Вызови полицию! Он мне угрожает,-почти невозмутимо выпалил он. Секретарша послушно подняла телефонную трубку.
Сначала мне показалось,что он просто пошутил, хотел попугать, но Ривка и вправду набрала номер полиции, и настойчивость, с которой она стала "напевать" в трубку, убедила меня в серьезных намерениях секретариата.
Не обращая на это внимание, мои "подельники" настойчиво продолжали убеждать главного вернуть медперсонал к месту постоянной дислокации.
Я моментально прокрутил в голове все последствия возможного задержания:наручники, объяснение в полиции, суд и возможно денежный штраф за оскорбление при исполнении. А у меня отец на кресле-каталке и больные на вечер записаны...
Такие перспективы показались мне нешуточной роскошью и я тихо перешел во вторые ряды и медленно слинял в поликлинику. От перенесенного стресса мне сразу захотелось в туалет, благо он был по пути. Удачно решив все вопросы гуманитарного характера, я уже было приоткрыл дверь, как услышал голос все того же марокканца, который в сопровождении двух громил-полицейских шел впереди, указывая им путь.
-Он где-то здесь,-предательский голос единоверца расколол тишину клозета.
-Вот и все! Доигрался, допрыгался, доскакался!- я нервно смыл воду и держал кран открытым создавая видимость присутствия.
Делегация местного отделения полиции прошагала мимо, громко разговаривая с "предателем" трудового народа.
-Или сейчас, или никогда,-я снял белую куртку, оставшись в черной майке и, как в детективных телесериалах, спокойно проследовал к отцу.
Ничего не объясняя, я сорвал с него фуражку с надписью "Миклухо-Маклай" и напялил себе на голову, а черные очки скрывали невиданную ранее печаль в моих глазах.
Подхватив кресло-каталку и прихрамывая на одну ногу, "низко голову наклоня", начал пробираться в лифтам.
-Ты куда меня везешь, а где же врач? Ты сказал,что я слепой, ветеран?
-Папа, тихо! За мной гонится полиция, нам надо срочно сваливать.
-Да брось! Чего ты ерунду порешь.
И тут я одним глазом вижу, как двое полицейских в сопровождении прыщавого главного возвращаются в поликлинику. Инстинктивно моя хромота приобрела невероятные формы и, прорываясь к спасительным лифтам, я пытался объяснить папе в понятных тонах, что лучше бы он помолчал.
Переполненный лифт предательски закрылся прямо перед нашим носом.
-Кажется приехали,-заметил я боковым зрением делегацию стражей порядка.
-Мы едем к врачу?-в голосе отца я заметил тревожные нотки.
-Нет! Папа, мы едем домой,-процедил я, нервно нажимая на кнопки лифта.
Спасительный лифт открылся в тот момент, когда "следаки" поравнялись с нашей телегой. Как можно медленнее, чтобы было вполне естественно, я втолкнул средство передвижения в лифт. Это была свобода!!!
Вынырнув из корпуса консультативной поликлиники, я заметил стражей порядка у входа на автостоянку, они пристально осматривали каждого входящего, надеясь по приметам определить важного террориста, устроившего дебош в секретариате-дендрарии.
-Так! Работаем по запасному варианту.
-Когда же нас примет врач? -Отца мне было искренне жалко, но времени на объяснение у меня решительно не было.
-Папа, ты сидишь здесь, а я попытаюсь через торговый центр прорваться к машине,-взмолился я.
Мне удалось, я сделал это! Машину я вывел через минус третий этаж стоянки, выехал и снова въехал в больницу, но уже с другой стороны.
Фокус сработал блестяще, и через несколько минут мы мчались по скоростной дороге домой. Посмотрев в зеркало заднего вида и убедившись,что погони нет, я впервые закурил в салоне автомобиля.
Послесловие
Вечером за ужином,когда вся семья к моему глубокому удивлению каталась от смеха, перебирая все подробности моего криминального прошлого, по радио в новостях передали, что в одной из крупных больниц страны в очередной раз зафиксирован случай проявления насилия по отношению к медперсоналу.... подозреваемому удалось скрыться ...