ЧУЖАК
Стайка молодых парней, почти мальчишек, на вид не старше четырнадцати лет, появилась как будто из неоткуда и быстро побежали к лесу. Через секунду они уже окружили большое офсовое дерево. Двое из них с ходу стали карабкаться вверх, а оставшиеся на земле начали развёртывать необъятные холщёвые мешки, при этом забывая нервно оглядываясь по сторонам. Их осторожность объяснялась очень просто, ведь воровали они фрукты у самих слуг дьявола. Дерево это росло в Окаянном саду, куда людям путь был заказан. И жили здесь те, кого и днём не принято поминать вслух: нечисть, бесы, отродья ада, - недобитки воинства тьмы, в древности разбитого людьми и укрывшихся в этом страшном саду. Обладающие зловещей потусторонней силой, которой не мог противостоять ни один человек. Хитрые и жестокие. Похожие на людей, но по сути – бесноватые дикие звери, хищники, для которых люди – всего лишь еда.
Дерево было высокое, с густой кроной, длинными и раскидистыми почти горизонтальными ветками, гнущимися под тяжестью миндалевидных, размером примерно с человеческую голову, желтых и гладкобоких плодов офса. Плодов, стоящих у перекупщиков так дорого, что деревенские мальчишки готовы были рисковать ради них даже жизнью.
Двое мальчишек быстро перелезая с ветки на ветку срезали небольшими ножами фрукты и бросали их вниз, где их так же ловко подхватывали и укладывали в мешки. Всё это происходило в полной тишине, нарушаемом только шелестом веток и криками невидимых птиц.
Действовали они так быстро и отточено, что за несколько минут все мешки были заполнены. Каждый из них мальчишки брали с двух концов и убегали в прилегающие к лесу кусты.
Когда работа была закончена, мальчишки, оставшиеся на дереве, тоже стали спускаться вниз. Один из них спрыгнул на влажную лесную землю, неловко перевернулся, быстро встал и побежал догонять остальных. Второй же отчего-то замешкался, замер, испуганно вглядываясь в глубь леса.
Он уже почти прыгнул, как краем глаза увидел в лесу какое-то движение. Он повернул голову и заметил невдалеке от дерева женскую фигуру. Сомневаться не приходилось – это была ведьма. Людоедка, делящая ложе с лесными тварями, оборотнями и нечистой силой.
Она спокойно шла по лесу, напивая что-то себе под нос. Была она такая, какими описывали ведьм старики: стройная, невероятно красивая, простоволосая, с длинными, почти до колен, рыжими кудрявыми волосами. Была она босонога, одета в лёгкое светлое платье с широком кожаном поясом на талии, а через плечо у неё была перекинута вместительная сумка.
Проходя под деревом, она вдруг задержалась и принюхалась, отчего парень замер, боясь, что ведьма унюхает его или услышит звук нервно барабанящего в груди сердца. Но постояв так немного, она поправила что-то в своём наряде и пошла дальше.
Она вышла к небольшому озеру, остановилась у больших плоских камней, положила сумку на землю и потянулась, разведя руки в разные стороны и грациозно выгнув спину. Постояв так немного, она скинула на землю кожаный пояс, сняла через голову платье и осталась совершенно ногой.
Парень, который уже начал становиться мужчиной, восхищённо уставился на белое округлое женское тело, даже забыв, какая ему грозит смертельная опасность и что он вполне может оказаться ужином у этой красавицы. Он уже представлял, как будет рассказывать в деревни, как видел купающуюся ведьму и остался жив, как в зарослях кустарника о другой стороны озера он увидел вторую фигуру. Его накрыла вторая волна страха. С той стороны озера он был виден как на ладони, а фигура двигалась спокойно, не таясь, - не так, как ходят люди по Окаянном саду.
Он увидел, что это был мужчина, а значит оборотень. Но человек подойдя к озеру присел и тоже стал наблюдать за ведьмой.
Потом он развернулся и побежал в обход дерева. При чём побежал так громко и неуклюже, что его слышал даже прячущийся на дереве молодой воришка.
* * *
Ведьма по прозвищу Руда заметила офса сразу, как он появился в прилегающих к озеру кустах. И хотя она продолжало спокойно плыть дальше, настроение сразу пропало. Сегодня она целый день бродила по лесу в поисках необходимых для снадобий трав, - пролазила все ямы и овраги, закоулки и потайные места, куда не каждый зверь решался заходить. Кожа покрылась царапинами и ссадинами, пропахла пылью, потом и пахучей лесной травой. И прежде чем возвращаться в общину, надо было привести себя в порядок. Её муженек, - оборотень, прозванный за приверженность старым обычаям Старовером, за появление в общине в таком виде мог её и поколотить.
И вот, уже порядком измученная и уставшая, она выходит к Змеиному омуту, и встречает этих наглых молодых офсов, осмелившихся забраться в их владения! Конечно, по-хорошему надо было их догнать, заморочить им головы и передушить, но она слишком устала. Она даже не тронула не успевшего слезть с дерева мальчишку, и просто прошла мимо, сделав вид, что не заметила его и даже позволила наблюдать за тем, как она купается.
Руда его не стеснялась. У лаков, к которым она принадлежала не принято было стесняться своего тела. И уж тем более не подобало благородной ведьме стесняться низшего существа. Она просто забыла о его существовании, полностью погрузившись в приятные ощущения от купания в чистой холодной воде.
Появление же второго офса не лезло ни в какие ворота! Шёл он смело и шумно, не таясь, как будто прогуливался по собственной деревне. Обычно эти трусливые существа и носу боялись сунуть во владения оборотней, предпочитая посылать на промысел офса собственных детей. Это было даже интересно и ведьма решила немного развлечься.
Офс тем временем оторвал от неё взгляд и она услышала, как он бежит по кустам, огибая озеро. Окончательно поняв, что имеет дело с сумасшедшим, раздражённая, что пришлось прервать купание, она поплыла к берегу.
Выбравшись на камни, она поспешно собрала вещи и отбежала за ближайшее дерево. Особо прятаться было не нужно. Даже самая молодая ведьма с лёгкостью отводила взгляд любому офсу.
Тело сразу стянул страшный холод, но она не обратила на него никакого внимания. Чувство холода у ведьм и охотников считалось низменным, свойственным только животным и офсам. Высшие умеют регулировать температуру тела и не испытывать ни холода, ни жары. И даже в самый сильный мороз одежду носили только чтобы скрыть свою наготу.
Усилием воли она разогнала кровь и по телу потекло приятное тепло. Она подошло к офсовому дереву, положила одежду на ветку и в ожидании офса стала расчёсывать костяным гребнем мокрые волосы.
Снова учуяв маленького воришку-неудачника она посмотрела вверх и сразу же пересеклась с ошалелым от страха взглядом офса. Она открыла рот и зашипела на него, отчего парень едва не свалился на землю. Решив, что пока с него хватит она снова принялась расчёсывать волосы.
Вскоре офс, тяжело дышащий, грязный и разочарованный, появился на этом берегу. Его глаза равнодушно прошли по месту, где стояла ведьма, и ничего не заметив, стал суетливо озираться по сторонам.
Не обнаружив поблизости свою смерть, он разочарованно сел на камень и стал кидать в озеро камешки. Вёл он себя так непривычно нагло, что это даже задело самолюбие ведьмы. Недолго думая, она решила проучить офса.
Ведьма опустила сумку на землю, несколько раз глубоко вздохнула, освежая в памяти слова заклятья, и тихо протяжно запела, отчего по листве над её головой пробежал холодный ветерок.
Звук был протяжный, больше похожий на гул ветра. Слов было не разобрать. Человеческому уху они были недоступны, но были бесконечно притязательны для его слабой души, наполняя её покоем, парализовывали волю и открывая дверцу в мир удовольствий.
Ведьма замолчала и осторожно стала подходить к офсу. Тот сидел на том же месте закрыв глаза и опустив голову на колени.
Руда внимательно его рассмотрела. Офс оказался молодым мужчиной, с правильными чертами лица, коротко стриженный и со странным цветом волос. Не был он похож ни на белёсых и крепких морских офсов, ни на пещерных низкорослых и черноволосых офсов. Воняло от него немытым телом, полем, сном и спокойствием. Она даже почувствовала, что недавно он ел плоды офса, а до этого лакомился жареным пустынником. Что само по себе было очень странно, потому что ни один офс не стал бы есть пустынника.
Она решила повнимательнее рассмотреть его лицо, протянула руку чтобы повернуть голову к себе, но офс неожиданно дёрнулся, открыл глаза и удивлённо уставился на неё.
Ведьма от неожиданности отпрыгнула назад, угрожающе зашипела и убежала.
* * *
Остановилась она уже далеко в лесу, где начиналась ведьмины тропы. В своём бегстве она не видела ничего постыдного. Она ошиблась. Конечно, это был не офс. Ни один из этих слабых существ не мог противостоять чарам ведьмы. Но это был и не лак, это было другое существо, - непонятное, а потому опасное. Она с сожалением подумала, что в общине сейчас нет ни одного взрослого охотника. Все они ушли на юг, в долину застывших ветров, на празднования победы над древними противниками – лиитами. А уговорить ведьм рыскать по лесу чтоб найти странного незнакомца было делом совершенно безнадёжным. Потому Руда решила не заморачивать себе голову и просто сообщить об этой встрече мужу когда он вернётся.
Немного успокоившись, она шагнула на ведьмину тропу. С первого взгляда она ничем не выделялась из окружающего леса. Если бы здесь проходил офс, он ничего бы и не заметил. Но для ведьмы она выглядела неширокой виляющей среди деревьев полоской тускло поблескивающей травы. Руда нагнулась, погладила траву под ногами и мысленно послала ей зов. Тропка ответила ей тихим едва уловимым шепотом. Ведьма встала, расслабила колени и упала вперёд. Тропа приняла её, подхватила и нежно понесла в глубь леса. Ведьма чувствовала, что быстро летит вперёд невысоко над землёй так, что низкая трава едва соприкасаясь с пальцами ног. Управлять не надо было. Тропа сам принесёт её туда куда ей надо.
Когда она почувствовала, как невидимая сила аккуратно опустила её на землю, она открыла глаза и осмотрелась. Она стояла на невысоком валу, окружающим обширную поляну почти идеальным кругом. В середине круга темнела похожая по форме на огромный стог сена возвышенность. Вокруг которого, в беспорядке были разбросаны огромные отполированные ветром бурые валуны. Дно между ними было покрыто множеством заросших тёмно-зелёным мхом и свежей зелёной травкой камней. Кое-где пробивающиеся через камни ручьи образовывали небольшие водоёмчики, в которых отражалось синее вечернее небо. Весь этот пейзаж больше всего напоминал внезапно обмелевшее болото.
Ведьма была дома. Она осторожно спустилась по земляному склону, обогнула похожий на неправильную пирамиду валун и вышла к небольшой почти незаметной землянке, около которой хозяйничали четыре женщины. Две из них развешивали на протянутых между двумя высокими камнями верёвкам белое бельё, а две другие суетились возле огромного стоящего на огне котла, от которого шёл приятный, будоражащий желудок запах.
Все они были рабынями-офсами, украденных из родных деревень или добровольно отданных селянами, чтоб задобрить страшных соседей. В общине они выполняли всю грязную работу. Все они были одеты в мешковатую одежду, наглухо закрывающих всё тело. На головы были повязаны белые платки. Движения их были лишены какого бы то ни было изящества и суеты, свойственного всем ведьмам. Выражение лиц у всех было угюмо-деловое, что делало их удивительно похожими друг на друга. Жили они свободно, без какого-либо присмотра, а к своим беспомощным в хозяйстве подопечным относитесь с лёгким пренебрежением, как няньки относятся к богатым избалованным детям.
Одна из женщин заметила появление Руды. Все рабыни сразу бросили работу и медленно и даже с достоинством поклонились ведьме.
- Эйха, иди за мной, - сказала Руда, и не оборачиваясь пошла дальше. Названная рабыня быстро вытерла руки и пошла следом за ведьмой.
Вскоре они вышли к неглубокому, но широкому пруду, в котором без присмотра плескались голенькие дети. Руда порыскала глазами и быстро нашла то, что искала. С одного из ближайших валунов вниз свесали четыре белые стройные ноги. Руда громко свистнула, и вскоре над ними появились сонные лица их обладательниц. Руда узнала в них двух молодых ведьм, назначенных следить за молодняком - Сельху и Аису. На них тоже не было никакой одежды, были они плоские и белые, и отличались от своих подопечных лишь густыми длинными причёсками.
Аиса, скучающе осмотрев ведьму, снова откинулась на спину. Сельха же напротив, восприняла появление Руды очень живо, помахала ей рукой, на заднице скатилась с валуна и пошла к ней, раздавая оплеухи попадающимся на пути детям.
Подойдя к ней, она не здороваясь залезла в сумку и стала бесцеремонно копаться в аккуратно сложенных там корешках и травках. То, что её нравилась, она зажимала между зубов. Руда спокойно смотрела на это безобразие.
- Твой Каракур ещё не вернулся? - спросила она.
Сельха отрицательно помотала головой.
- Смотри, - сказала Руда, - узнают охотники, как он сторожит общину во время их отсутствия – худо ему придется.
На это Сельха что-то неразборчиво пробормотала, что при большом желании можно было истолковать в том смысле, что, мол, никогда они этого не узнают, и потеряв к подруге всякий интерес, пошла обратно.
Руда, немного посмотрев ей в след, тоже пошла дальше, и вскоре вышла к стоящему в середине низины возвышению, которое оказалось огромным, высотой в несколько десятков человеческих ростов, зданием, по форме больше всего напоминающая яйцо, с низу доверху заросшее мхом и плющём так, что почти полностью сливалось с окружающим пейзажем. И о том, что оно было построено людьми, а не создано природой, можно было судить лишь по слишком правильным очертаниям. По всему периметру вверх и в стороны шли одинаковые узкие щели окон.
Поблизости никого не было, было тихо и спокойно, так что можно было подумать, что здание пустовало минимум лет сто.
Руда подошла к одному из нижних окон и протиснулась в него. За ней не без усилия пролезла Эйха. Оказались они в просторном треугольном помещении с высокими потолками. Стены плавно сужалась к центру сооружения и сходились там под острым углом. Этот единственный угол комнаты был завален тюками с травой, вёдрами, железками непонятного назначения, и прочим бытовым хламом.
От помещения его отделяла шикарная резная кровать под шёлковым балдахином вогнутая в угол так, что спинка упиралась сразу в две противоположные стены. У обеих стен стояли тёмные от времени уставленные кувшинами и запаянными колбами скамейки, несколько табуретов. Над ними на корявого вида крючках висела бесформенными пузатыми тюками разнообразная одежда. Всё это больше всего напоминало хозяйственное подсобное помещение, в которое на время поставили дорогую кровать.
-Убери здесь, - сказала Руда.
-Чаво убираться-то, сарай он и есть сарай, - проворчала Эйха, но всё же покорно вытащила из-под кровати ведро и тряпку.
Руда тем временем перелезла через кровать в угол, несколько минут активно копалась в собранном там хламе, отчего воздух наполнился столбами едкой пыли, и появилась оттуда держа в руках небольшую ступу и несколько связок сухой травы. Сев прямо на пол, она разложила вокруг себя свои находки и принялась за работу.
Плодом сей работы стали две вместительные глиняные чашки, наполненные похожей на цветную грязь жидкостями.
Ведьма придирчиво принюхалась сначала к одной, потом к другой, и одобрительно закачала головой.
Она быстро скинула с себя одежду, зачерпнула из одной чашки горсть жижи и стала втирать себе в волосы. Мазью из второй чашки она вымазала себя с ног до головы, так что стала похожа на напоминающий женскую фигуру кусок грязи.
Эйха всё это время стояла с ведром и тряпкой в сторонке и терпеливо на это смотрела.
- Я возьму это? - спросила она показывая на остатки мази.
- Бери, - отмахнулась Руда.
Эйха была ужасной мешочницей и тащила в свою землянку всё, что может чего-то стоить. Все ведьмы знали, что когда охотники уходят на очередную охоту, всё это она относит в лес и продаёт своей дочери, муж которой перепродавал это всё на городских рынках втридорого.
Всё это, надо сказать, было строжайше запрещено и за такое нарушение безопасности и первый же охотник, узнавший об этой хитроумной бизнес-схеме ничтоже сумяшись оторвал бы головы и Эйхе, и её дочери, и тестю. Но благодаря тому что Эйха была женщиной осторожной, охотники удивительно нелюбопытными, а ведьмы получали за своё молчание дорогие подарки, всё это благополучно оставалось секретом не первый год.
Немного подождав, пока мазь подсохнет, Руда в таком виде вышла наружу.
Солнце уже зашло за горизонт, озарив небо на западе оранжевым сиянием.
Спрыгнув на землю, она пошла межу валунов к месту, откуда поднимался одинокий сизый дымок.
Вскоре она вышла к новому приземистому срубу, каковой был недавно выстроенной “приглашёнными” офсами баней.
Там уже собрались несколько вымазанных в грязи ведьм. Ведьмы громки галдели и визжали. Две из них отчаянно вцепились друг другу в волосы и старались повалить соперницу на камни. Община жила обычной своей повседневной жизнью. Руда незаметно присоединилась к ним и с азартом включилась в какой-то непонятный пока ей спор.
Вскоре из предбанника вышла серьёзная рабыня, голая, но в наглухо повязанном на голову платке.
- Заходь, - сказала она и махнула веником
Спор сразу прекратился и ведьмы одна за одной стали забегать в баню.
* * *
Через несколько часов, когда уже стало совсем темно, Руда, - чистая, усталая и довольная, одетая в новую белую рубашку шла домой.
Смутное беспокойство возникло у неё сразу же, когда она увидела возле входа в убежище двух оставленных охранять общину молодых охотников.
Оба они, в чёрных плащах, высоких кожаных шляпах, встретили её угрюмыми недружелюбными взглядами.
- Объявились, защитнички? Где пропадали столько времени? - спросила Руда.
На это они ей ничего не ответили, развернулись и отошли.
Руда удивлённо хмыкнула и полезла в убежище.
То, что она увидела, поразило её настолько, что она даже сначала подумала, что это всего лишь наваждение.
На кровати, завернувшись в плащ её мужа и разжевывая кусок вяленого мяса сидел незнакомец, встреченный ей сегодня лесу. И удивление её было нетрудно понять: такого быть не могло, потому что такого не могло быть никогда. Найти общину в лесу было невозможно, преодолеть защитное заклятье невозможно вдвойне. И уж всего нереальнее было то, что посторонний смог преодолеть заклятье личного убежища, что было не под силу даже самым сильным ведьмам.
Попасть он сюда мог только в одном случае: если ведьма сама притащила его сюда себе на погибель
Ведьма, тихо чтоб не услышали стоящие у входа молодые охотники, зашептала:
- Ты что тут делаешь?
Незнакомец её не понял и откусил ещё один кусок от зажатого в руке массивного окорока, и что-то заговори на непонятном языке. Прислушавшись к его мыслям, ведьма поняла, что он хочет пить.
Руда так растерялась, что непонятно зачем взяла его за свободную руку и стала тянуть с кровати.
- Уходи. Убьют тебя, ты не понимаешь. И меня убьют, если узнают, что я с тобой.
Но незнакомец не вставал и продолжал есть окорок. По всему было видно, что ситуация его очень забавляла.
Руда, немного придя в себя, тоже поняла, что занимается ерундой, села на табурет и попыталась собраться с мыслями.
Ситуация для неё была крайне опасная.
Её муж, прозванный за преданность старым заветам Старовером, не допускал в убежище даже детей. И представить что он сделает, если узнает что по её небрежности в убежище проник офс, представить было не трудно.
Расправы над провинившимися ведьмами и оборотнями в общине хоть и редко, но случались. И за гораздо менее значительные поступки.
Размышления её нарушил влетевший во вход камень. Неслыханное оскорбление для хозяев убежища.
Руда обречённо пошла к выходу и высунулась наружу.
Охотников видно не было. Теперь у входа стоял старейшина общины – Саха Урхур. Был это высокий худой старик с идеальной осанкой, с нездорово желтым сморщенным лицом, острыми глазами, аккуратно зачёсанными назад седыми волосами и густой окладистой бородой до пояса. Был он одет в простой холщёвый балахон, подпоясанный расшитым серебром кожаным поясом с большой, инкрустированной драгоценными камнями пряжкой.
- Мир тебе, сестра, - спокойно сказал он.
- И тебе того же, отец, – ответила Руда, не решаясь вылезти из убежища.
- Помощь мне твоя нужна, сестра, - сказал Урхус. - Надеюсь, не откажешь старику?
Руда молча помотала головой.
- Ну и пойдём со мной, - сказал он, развернулся и пошёл прочь.
Руде, которая всегда слыла сообразительной ведьмой, всё поняла. Она вылезла из убежища и с видом всё понимающей идущей на убой коровы пошла за стариком. На попавшихся на пути ведьм она даже не смотрела. Чувствовала она себя так, как будто на неё вывалили ведро недельных помоев.
Они обошли здание и влезли в такое же отверстие в стене, оказались в убежище старика, похожее на небольшой номер в дорогой гостинице. Заставлено оно было красивой старинной мебелью. Стены были покрыты красными шёлковыми обоями и шкурами диковинных зверей. На полу лежал большой цветастый ковёр. У входа скрестив руки на груди и почтительно опустив взгляд стояла Ахия - молодая жена Саха Урхура. Было ей всего четырнадцать, но она уже была беременна.
У самой кровати стоял медный таз с целебным дымящимся настоем.
Урхур не торопясь отложил в сторону посох, сел на кровать и опустил худые ноги в горячую жижу.
- Присаживайся, - сказал он, показал на один из стульев.
Руда покорно села на краешек стула. Старик, некоторое время сидел молча, щурясь от боли и облегчения, а потом наконец посмотрел на ведьму.
-Руда, будь добра, - посмотри, что у меня с коленом, - сказал он. - Болит последнее время сильно - никак не могу унять. А ты хорошая берегиня...
- Конечно, отец, - вздохнула ведьма с некоторым облегчением.
Старик действительно маялся с больным коленом и бывало месяцами не выходил из убежища. И навряд ли он стал покидать его из-за какого-то одного офса...
Руда встала со стула, опустилась перед стариком на колени, потёрла друг о друга ладони и осторожно обхватила ими колено старика. Руки сразу почувствовали холодное жжение. Где-то внутри колена она почувствовала затаившуюся застарелую гниль. Вылечить её было невозможно, но унять боль сложности не представляло даже для молодой Ахии.
Руда стала осторожно массировать колено, согревая его испускаемой ладонями живительной энергией.
- Да, - заговорил старик. - Старые раны болят. Старые битвы. Старый мир. Я слишком стар. Так стар, что ещё помню старые времена. Я ещё помню те времена, когда этот лес был садом Императора. Всё было по-другому. А офсы были всего лишь нашими рабами и пищей. Мы позволили им расплодиться и занять нашу землю. Весь юг теперь заселён ими...
Руда уже знала, что старик скажет дальше. Он завёл старую песню о былом величии, которое поминали старики к месту и не к месту. Молодые охотники почтительно слушали, но за спиной посмеивались над брюзжанием стариков.
- Это пока, - ответила Руда.
- Так говорили ещё сто лет назад. Думали, что оборотни соберутся с силами и уничтожат зазнавшуюся чернь. Но прошло сто лет и новое поколение забыло прежнее величье, привыкло жить в лесу.
Старик надолго замолчал, думая о чём-то своём.
- А ты ведь была там, - за лесом? - вдруг спросил он.
Руда вспомнила встречу с офсом. И вспомнила, почему она так тщательно мылась в лесу. Она была там, за границей леса, в большом городе офсов. Чтобы купить там кое-какие средства и посмотреть на чудную чужую жизнь. И если бы кто-то об этом узнал, её бы просто выгнали из общины.
- Некоторые допускают даже страшную мерзость, - продолжал Урхур, не дожидаясь ответа на свой вопрос. - Живут среди офсов и сами считают офсов равными нам.
- Есть даже такие ведьмы, - продолжал старик, - которые сношаются с офсами-мужчинами.
При этих словах ведьма невольно посмотрела на старика и наткнулась на его тяжёлый взгляд.
- Я знаю, что ты ходишь к офсам за лекарствами, - сказал он. - И мне неинтересно, что ты там делаешь. Но скажи мне, зачем ты приволокла своего офса в общину?
Он смотрел прямо, спокойно и зло, взглядом, не терпящим ни капли неправды.
- Я с ним не спала, - закричала она.
Из её глаз невольно брызнули обильные слёзы.
- Я встретила его случайно, - в лесу. И я не знаю, как он попал ко мне в убежище. И он... - она на секунду замолчала. - он не офс. Он - лак. Такой же, как мы. Просто вырос среди офсов.
Старик снова успокоился и стал тих и задумчив.
- Ты хочешь сказать, что в убежище проник чужак и ты не знаешь, как он туда попал? - заговорил он.
- Да, - только и ответила Руда.
Старик топнул ногой, отчего мерзкая жижа разлетелась по всей комнате, обдав лицо и рубашку Руды крупными липкими каплями.
- Мы боремся за выживание, - закричал он. - Никто не должен знать, где находится наше убежище. Ты должна была оттуда бежать и сообщать охотникам о подозрительном офсе. А он проник через наши чары, нарушил нашу безопасность и теперь может быть нам придётся искать себе новое убежище!
Рыжая заливалась слезами.
- Завтра вернётся Старовер. Он будет решать, что с тобой делать, - сказал старик. - А теперь вон.
- Но я...
- Вон, - закричал он.
Руда поспешно вскочила и выбежала из убежища.
Прямо у входа стояло три ведьмы, всем своим видом выражая к ней глубокое презрение. Заплаканная, растрёпанная, вся в зловонной жиже, Руда пробежала мимо них, не смея поднять глаза.
- Офсова подстилка, - услышала она за спиной.
Но ей уже было всё равно. Завтра вернётся Старовер с детьми. И он не будет церемониться с ней, как церемонился Урхур. Не будет даже выяснять, виновата она или нет. Он её просто убьёт. И убьёт у всех на виду, чтоб никто не усомнился в его верности общине.
Руда вспомнила то, что так старалась забыть. Родом она была из дальней части леса, где большие каменные города офсов стояли совсем рядом с лесом. Когда она была совсем маленькой, в одну из зим у офсов случился страшный голод и мор. Лаки, которые никогда не делали никаких запасов и жили только за счёт леса и офсов, остались без еды. В ту зиму умерли сотни оборотней и ведьм.
И вот однажды мать принесла еду, пахнущую дымом и офсами. Тайно, когда отца не было дома, она подкармливала ею троих своих дочерей. Благодаря этому они пережили ту страшную зиму. Но однажды об этом узнал отец. На глазах у дочерей он забил мать до смерти, а потом приказал детям забыть о том, что они видели. Об этом никто не узнал. Соседям сказали, что мать умерла от голода, но страх перед позором остался у Руды на всю жизнь. А на следующий день у них появилось мясо. Уже став взрослыми, они узнали, что они ели мясо собственной матери. Поступок отца в общине приняли, хоть и с неодобрением, но равнодушно. В конце концов ведьма – всего лишь собственность охотника. И именно ему решать, что с ней делать.
Руда вошла в полутьму родного убежища, еле сдерживая накрывающую её истерику.
Что-то делать было бесполезно. Даже если бы она убила офса, её это бы не спасло. Бежать тоже было нельзя: никто её не выпустит из общины.
Она посмотрела на офса. Тот в своей грязной одежде, накрывшись плащом Старовера, спал на их общей постели.
“Он не офс”, - вспомнила она мимоходом брошенные слава и в ней шевельнулась едва уловимая надежда. Она осторожно подошла к нему и положила руку на лоб, стараясь прислушаться к своим ощущениям.
Она увидела оборотня в личине волка, стоящего к ней спиной у большого тёмного окна. Видение исчезло так же быстро, как и появилось. Но это не помешало ведьме правильно его прочесть. Перед ней лежал оборотень. Очень сильный и жестокий, но почему-то ещё не вошедший в полную силу.
Терять ведьме было нечего. Вытерев слёзы, она сняла грязное платье, сорвала с шеи подаренную мужем Лунную каплю и бросила её под лавку. Теперь ничего не должно было связывать её со Старовером. У неё теперь появился новый Защитник.
Тяжело вздохнув, она сделала первый шаг к спящему Ивану.
* * *
Иван проснулся в хорошем расположении духа. Рядом с ним на подушке лежала рыжая незнакомка. Волосы её заполонили всю подушку и всю кровать густым рыжим ковром. Она спала рядом положив на него свою маленькую горячую руку.
Время было задуматься, куда же он попал. Вчера вечером, когда незнакомка убежала от него, он встретил сидящего на дереве перепуганного мальчишку, который на все вопросы ошалело орал на него и бросался этими странными растущими на деревьях дынями.
Поняв, что с ним разговаривать бесполезно, Иван решил заняться женщиной.
С его новыми способностями выследить её не составляло труда. Надо было только расслабиться, и тело само делало то, что в нём было заложено от рождения.
Он и сам не знал, как оказался у этой общины. Её окружала какая-то защита, что-то вроде минного поля. Поэтому её он пересекал осторожно, стараясь идти след в след недавно прошедшей здесь женщины. Потом он пробрался в её жилище и спокойно стал её ждать. Она же сначала наорала на него, а потом сама нырнула в его постель.
Он так и не мог понять, что же изменилось, что ведьма так к нему повернулась, где же он находится, что это за лес такой и почему населяющие его люди разговаривают на незнакомом ни на что не похожем языке.
Его размышления прервал вход влетевший во входной проём камешек. Женщина резко вздрогнула и встала. Вместе с ней встал и Иван. Она посмотрела на него. Он был спокоен и не подозревал, что его ждёт. Но теперь у него не было никакого выбора. Только победить или умереть.
-И-дём со мной, - протяжно сказала она.
Она сняла весящее на стене платье, одела его и тщательно разгладила на себе. Потом подошла к небольшому зеркальцу и стала расчёсываться. Иван протёр глаза и тоже стал одеваться.
- Куда идти-то, - спросил он.
- И-дём, - повторила она, отложила гребень и исчезла в дверном проёме.
Иван, уже подозревая, что добром всё это не кончится, осторожно выглянул наружу.
Невдалеке от входа стояли трое мужчин в черных плащах до земли и в высоких широкополых шляпах.
У стоящего в середине, которого Иван сразу определил как главного, было худое обветренное скуластое лицо, пепельного цвета борода без усов и похожие на щели глаза. На вид ему было лет сорок. Одна его рука лежала на лямке заплечной сумки, другая была вытянута по телу и сжата в кулак.
По левую руку, в полушаге позади от него, стоял похожий на него высокий бледный парень. На лице его застыла маска презрения, а на губах играла судорожная улыбка.
Стоящий с другого бока был тоже похож на первого, но был чуть пониже и намного шире в плечах. Из под его шляпы выбивался яркий рыжий локон. На лице у него было полное спокойствие. Он с отрешённым видом смотрел куда-то в сторону.
Невдалеке стояла небольшая толпа человек в сто, состоящая поровну из женщин в длинных платьях и мужчин в одинаковых длиннополых плащах.
Иван враз оценил ситуацию. Всё это не сулило ему ничего хорошего. Он уже собрался нырнуть обратно в комнату и занимать активную оборону, как вдруг пересёкся взглядом с рыжей незнакомкой. Она стояла чуть сбоку от входа, сложив руки на груди и смотря на него умоляющим взглядом.
Немного подумав, Иван медленно и осторожно, в любой момент готовый нырнуть обратно, вышел наружу и спрыгнул на покрытую мхом землю.
Стоящий в центре незнакомец мимоходом осмотрел Ивана, а потом уставился на Руду суровым презрительным взглядом.
Обращаясь к ней, незнакомец заговорил спокойным и гулким, не обещающим ничего хорошего голосом.
Женщина ответила ему громко и вызывающее, отчего лицо собеседника исказилось гневом.
Он продолжал говорить, обращаясь к ней. Голос его был раздражён и дрожал от гнева.
Иван приготовился. Судя по всему, тот вот-вот должен быть взорваться, а беседа перерасти в драку.
Главный замолчал. Он тяжело вздохнул, быстрым движением снял сумку и шляпу и отдал их своим спутникам. Стало видно, что у него пепельные волосы, перетянутые на затылке в жиденькую косичку.
Иван приготовился к драке.
Человек неторопливо и несмотря на то, что шёл по мелкому щебню, совершенно бесшумно, пошёл к Ивану. Подходя к нему, он просто вытянул вперёд руку. Казалось он хотел просто подойти к Ивану и задушить его, даже и не думая, что тот может сопротивляться.
Иван уже собрался сделать шаг вперёд, отбросить руку и ударить противника ногой в грудь как почувствовал, что на шее железной хваткой сжимаются его пальцы. Иван беспомощно замотал в момент ставшими бесполезными ослабевшими руками и ногами. Сопротивление было бесполезно. Противник внимательно и даже с любопытством некоторое время рассматривал его, а когда ему это надоело, чуть сильнее сжал пальцы.
Иван почувствовал как он повис в этой кисти как одежда на вешалке. Взгляд заполнила коричневая дымка. Действительность ушла от него и сознание провалилась куда-то вглубь ослабевшего тела.
Он вдруг почувствовал облегчение, схватился за освободившуюся шею и вдохнул спасительный холодный воздух. Он лежал на ровном полу и медленно приходил в себя. Когда удушье ушло, он встал и осмотрелся.
Он стоял посредине небольшой откуда-то очень знакомой комнаты. Немного присмотревшись, он узнал её. Такая же комната была в детдоме, где он провёл своё детство. Располагалась она на четвёртом этаже, на углу дома, под самой крышей. В ней было два больших, тянущихся от пола до потолка арочных окна выходящих на две противоположные улицы. Вид отсюда был удивительный, но из-за того, что здесь были ужасные сквозняки, помещение использовалось как склад для разного хозяйственной утвари. Но несмотря на это, это была самая красивая комната в доме.
Теперь она была такой, какой он её представлял: без мебели, чистая и светлая.
Возле одного из окон стоял человек. Иван подошёл к нему и внимательно его осмотрел. Незнакомец был примерно его комплекции в чёрном кожаном плаще с высоким воротником. От человека он отличался только тем, что голова у него была волчья.
Но это почему-то не удивило Ивана. Его больше заинтересовало то, что происходило за окном.
Там он увидел драку, в которой он только что участвовал. Увидел себя, своего противника, незнакомку, с которой провёл ночь, толпу зевак и сопутствующий всему этому пейзаж. Все они замерли, как в музее восковых фигур.
- Я умер? - спросил Иван.
- Пока нет, - ответил волк вполне человеческим голосом. К своему удивлению Иван узнал свой собственный голос. - Но к этому идёт.
Иван ещё раз осмотрел собеседника. Тот тоже внимательно его изучал. Иван уже догадывался, кто стоит перед ним.
- Чего ты ко мне привязался, ты мне объясни, - сказал он. - Кто ты вообще такой?
Волк спокойно оскалился, изображая на звериной морде улыбку.
- Всему своё время, - сказал он. - Сейчас нас с тобой должны интересовать другие проблемы.
Волк пальцем ткнул на разворачивающуюся за окном картину.
- Поможешь? - спросил Иван.
- Куда же я денусь, - с иронией в голосе ответил волк. - Учись пока я жив.
Волк развернулся и быстро вышел.
Картина за окном сразу же приобрела динамику. Иван увидел, как Он за окном резко преобразился. Руки округлились мышцами и покрылись ровной блестящей чёрной шерстью. Голова стала волчьей, такой же, как у его недавнего собеседника.
Зверь, которым стал Иван сунул свои руки между рук противника, одним движением освободился от захвата и ударил того ногой в грудь. Тот отлетел назад, но остался стоять на ногах. Несмотря на это, он быстро отбежал назад и снова повернулся к противнику лицом. Теперь он тоже преобразился. Глаза его загорелись красным огнём, а лицо, на котором исчезли рот и нос, превратилось в каменное. То же произошло и с руками.
Два существа быстро сблизились, обсыпая друг друга ударами.
Через мгновение волк снова отбежал. Каменный человек ждал его на месте, встав в боевую стойку.
Волк схватил лежащий рядом огромный камень и запустил в противника. Тот легко одной рукой оттолкнул его в сторону рукой.
Волк кинул в противника второй камень, потом третий. С тем же результатом.
Четвёртый камень был немного меньше первых и попал противнику в колено. Тот молча упал на одно колено. Второй бросок разбил его второе колено.
А волк неожиданно схватил камень, прыгнул, изо всех сил выгнувшись в воздухе, и разом преодолев по воздуху двадцать шагов, обрушил камень на голову врага.
Противник замер и опрокинулся на спину.
В глазах у Ивана помутнело, и он увидел, что это он стоит у поверженного противника. Голова которого с перебитыми шейными позвонками была неестественно откинула назад. На макушке виднелась широкая вдавленная внутрь трещина, из которой стекала коричневая жидкость.
Противник был мёртв.
Иван осмотрелся, не зная что ему ждать от окружающих. Те тоже удивлённо смотрели на него, но вдруг стали спокойно и молча расходиться, как зрители после спектакля.
Иван вдруг почувствовал себя разбитым и уставшим. Он сладко зевнул и снова пошёл в странную комнату, где он провёл ночь.
Не раздеваясь лёг на кровать и почти сразу же уснул.