Очерк «Вся жизнь» был опубликован в сборнике, посвященном 55 летию победы в ВОВ, выпущенном УГПС ГУВД Московской области.
Тяжелое бремя выпало на долю этого поколения: война, голод, разруха, великие стройки, и вдруг - резкая перемена курса, когда все что было дорого сердцу, оказалось неправильным и чужим. Все, к чему стремились всю жизнь, во что свято верили, стало никому ненужным. Такой поворот событий может сломать любого, но не его. “Только трудности делают нас сильнее, только они заставляют нас идти к поставленной цели”,- таков его жизненный принцип,- “я не знаю, кем бы стал, если бы судьба отнеслась к нашему поколению лояльнее”. А ему действительно есть чем гордиться.
В УГПС Московской области имя Николая Михайловича Воронина на слуху у многих. Его знают не только как ветерана, многие годы отдавшего работе в органах внутренних дел, но и как активного участника противопожарной пропаганды, своего рода летописца пожарной охраны. Он - автор многих газетных и журнальных публикаций, долгое время сотрудничавший с журналом “Пожарное дело”, из-под его пера вышла не одна книга, повествующая о тяжелых буднях “людей огненного фронта”.
Говорят, что первую половину жизни человек работает на авторитет, а затем авторитет работает на него. Николай Михайлович всю сознательную жизнь беззаветно отдавал себя работе и, наконец, получил всеобщее признание, удостоившись звания лауреата 1998 года за лучшее воплощение темы подвига сотрудников и военнослужащих МВД - ликвидаторов радиационных катастроф.
Единственное, о чем сегодня приходится сожалеть, так это о том, что не смог лично присутствовать на вручении премии, и диплом лауреата ему передали коллеги.
I
- Тюре-е-мщик! - бросил Щелоков самое обидное в его понимании слово референту в лицо, как кипятком моментально обжег сознание, - как ты мог, перейдя на работу к министру, не оставить адреса, даже номера телефона!
Что здесь можно было сказать? Его ли вина, если об этом никто не спрашивал. Да и можно ли было подумать, что потребуется новому хозяину в первую же ночь.
Между тем министр, сбавив возмущенный голос на полтона, продолжал:
- Сейчас же иди в дежурную часть и подробно заполни все реквизиты: точный адрес, где дача, адреса и телефоны родственников и вообще, где тебя искать, если потребуешься в неурочное время.
С министром пререкаться не будешь, к тому же, если он еще и разгневан. Лишне было говорить, что никакой дачи у Николая Михайловича нет. Есть только садовый участок в несколько соток, за который пришлось выложить все многолетние накопления. В дежурную часть все-таки пошел и добрые полчаса подробно отвечал на все вопросы учетной карточки. Даже о родственниках в третьем колене. Словом, когда вернулся в кабинет, министр уже отошел, сменив гнев на милость.
- Ну, ты на меня обиделся? Скажи, обиделся?
И опять поставил Николая Михайловича в неловкое положение. А Щелоков, видно понимая его самочувствие и то, какую незаслуженную дал промашку, все добивался: ну, все-таки обиделся или нет?
Учетная карточка, кстати сказать, не потребовалась ни вскоре, ни во все последующие восемь лет, которые довелось находиться Николаю Михайловичу в аппарате министерства внутренних дел в должности референта.
Уже успокоившись, Щелоков объяснил цель вызова. В понедельник вечером должно состояться его большое выступление по всесоюзному радио, к которому, по собственному признанию, он не готов.
Встреча эта происходила с пятницы на субботу, и времени оставалось в обрез. После Воронин видел в газетах программу радиопередач на предстоящую неделю и лично убедился в справедливости слов Щелокова, поскольку везде значилось выступление министра внутренних дел. Они промучались над текстом половину ночи, но так и не высидели ничего путного и под утро расстались ни с чем. Щелоков настаивал на том, чтобы Николай Михайлович, немного отдохнув, пришел в министерство, и здесь продолжил работу над текстом предстоящего выступления. Но Воронин, в свою очередь, попросил дать ему возможность сосредоточиться над бумагами дома и в понедельник утром прийти с готовым вариантом. Объективно сомневаясь в возможностях своего помощника, министр, скрепя сердце, все же согласился на своеобразный эксперимент.
Бог весть, что пришлось пережить Николаю Михайловичу за эти два дня. Суббота истекла, а у него ни одной готовой, отвечающей эталону требований, строки. Только груда отвергнутых даже самим собой черновиков - доказательство на всякий случай, что работал. И первая половина воскресного дня не принесла облегчения. Только во второй половине, когда прилег на несколько минут, будто что в мыслях прорвалось. От первой до последней фразы выступление пошло, как по маслу. Так было в молодости, когда работал в областной газете и случалось дежурить по выпуску. В мыслях сжималось задуманное, как пружина, затем она незримая, но физически ощутимая распрямлялась, и он за один послеобеденный присест выдал на гора полный текст.
В понедельник утром Николай Михайлович поехал на работу уже со спокойным сердцем, правда, еще немного переживая, как бы министр что-либо не забраковал. К счастью Щелоков, дважды прочитав текст, одобрил его и подписал в машбюро:
- Срочно! Два экземпляра через два интервала.
...В личный аппарат министра внутренних дел Николая Анисимовича Щелокова Николай Михайлович Воронин попал не просто так. За плечами был богатый опыт журналистской работы, службы в органах МВД. В какой-то мере ему, конечно, повезло: вняв в юности советам учиться, он обеспечил себе будущее. Образование и широкий творческий талант - писать начал еще мальчишкой до войны - помогли отворить многие двери. Однако сколько предстояло пройти Коле Воронину, прежде чем достичь своего положения.
II
...морозным зимним днем 5 декабря 1926 года в крестьянской избе Михаила Воронина, что в деревне Юрново Костромской области, ожидалось пополнение.
- Он у вас в рубашке родился - счастливый будет,- услышала мать Мария Константиновна, когда младенец криком известил всех о своем появлении на свет.
Когда началась война, кроме отца с матерью в семье было пятеро детей. Из деревни перебрались в Кострому, жили поначалу в подвале, потом появился шанс поселиться в помещении старых дворянских бань. Чем и не преминули воспользоваться. Жилищные условия не ахти, конечно, но и на том спасибо.
В первые же дни войны призвали на фронт отца, следом за ним ушел и старший брат Константин, а четырнадцатилетний Коля остался в семье за старшего - единственная надежда и опора.
На работу сначала не брали: мал еще. Однако дефицит рабочей силы осенью сорок первого заставил отдел кадров пересмотреть свое прежнее решение, и к зиме удалось-таки пристроится возчиком на фабрику, получив в свое распоряжение лошадь по кличке Атаман.
На хрупкие, еще детские плечи зеленого пацана легла забота о больной матери и малолетних брате Юрке и сестрам Наде и Вале. “Трудился день и ночь. Кажется только распряжешь, только работу выполнишь, а тут опять...”- вспоминает он те годы.
Так продолжалось до осени сорок третьего. Все это время он не оставлял желания пойти на фронт, столкнуться с фашистами лицом к лицу и отомстить за гибель родных. Ведь из шестнадцати родственников в живых остались единицы. Дядя по матери погиб под Сталинградом, после тяжелого ранения попал домой Константин, но через некоторое время снова ушел на фронт, чтобы больше уже никогда не вернуться в родную Кострому. Пуля настигла его под Орлом.
Ненавистью к гитлеровцам кипела душа удалого подростка. Он с завидным усердием обивал пороги военкомата с единственной просьбой: пошлите на фронт.
Вскоре его зачислили на четырехмесячные курсы допризывников, организованные при Ленинградском военном инженерном училище имени А.А.Жданова, эвакуированном в Кострому. А затем последовала долгожданная весть: на линию фронта.
Кто же знал, что военкомат не имеет права призывать мальчишек до семнадцати лет, хотя Коля и не возражал бы. Он оказался так близок к своей заветной цели, стал взрослым не по годам. В неполные семнадцать лет был призван в армию и в составе инженерно-саперной бригады, состоявшей из таких же, как он, пацанов, уходил драться с оккупантами.
Здесь их ждало первое разочарование. “Войны хватит на всех”,- так говорили офицеры. А впереди был еще Ростов Ярославский с его землянками и продолжительными учениями. Ведь сапер ошибается только единожды.
В начале сорок четвертого Николая направляют на курсы младших командиров и затем на разминирование Бородинского поля. Здесь-то он и понял, что значит “в рубашке родиться”. Дважды попадал на мины и остался в живых.
Существует определенный порядок разминирования, соблюдать который должен каждый. Но много ли разминируешь, следуя правилам? А у Николая получалось за день обезвредить сто и более мин. Однако пренебрежение инструкциями никогда до добра не доводит, и случай не заставил себя долго ждать. Во время очередного разминирования, буквально в первые же дни, наступил на неприметный бугорок и замер. Внутри все похолодело. Понял сразу:
-Я на мине!
-Да ладно, - не поверили окружающие,- ты бы сейчас бледный вид имел!
Но что-то в выражении его лица заставило молодых саперов осознать серьезность происходящего. Залегли. А Николай аккуратно, едва дыша, начал спускаться со смертоносного бугорка. Мелкие бисеринки холодного пота выступили на лбу, вся, еще недолгая жизнь в красках пронеслась перед глазами. Вспомнил мать, Юрку и сестричек, отца, вернувшегося домой. Как же они там без меня?
Шажок за шажком. Еще чуть-чуть, самую малость. Кажется все! Мина не сработала. Он лег на живот и начал осторожно разгребать землю руками, сантиметр за сантиметром. Вот она красавица! Действительно ведь на мине стоял. От долгого нахождения в земле прогнила коробка, и взрыватель заклинило. Только вытащив его и откинув обезвреженную мину в сторону, Коля вздохнул полной грудью. Всего миллиметр отделял его от смерти.
Но сапер всегда балансирует на грани, и через некоторое время судьба преподнесла очередной сюрприз. Противотанковая мина танк из строя выводит, а здесь их целое поле. Привычным движением Николай разрыл мину, вытащил взрыватель и уже готов был выкинуть коробку с зарядом, как неожиданно остановился. Внутри что-то екнуло. Как это объяснить? “Чудо какое-то. Не знаю, как даже назвать, шестое чувство, инстинкт сапера.”
Замер, начал подкапывать дальше, кончиками пальцев ощущая мину, и точно! Кроме как везением это и не назовешь! Снял бы мину, как обычно, рванул бы весь заряд, рассчитанный на тяжелую бронемашину. Здесь второй взрыватель. Мина - сюрприз.
Глядя на такие случайности, у командиров сложилось впечатление, что “на авось” действует молодой сапер. По принципу: будь что будет. И его сняли с разминирования, направив адъютантом к прибывшему с высоким военным начальством чиновнику.
Однако, подобный “застой” Николая не устраивал: он в армию пошел, чтобы воевать с оккупантами, а не в тылу отсиживаться. Тогда-то и стали появляться мысли о побеге, чтобы как-то своим ходом попасть на фронт. Желание отомстить немцам за загубленные жизни было почти непреодолимым. Начал уже строить планы, знал ведь, что от Можайска по железной дороге можно добраться до линии фронта. Но в последний момент, вспомнив мать, чуть поостыл: она и так больная, без того переживает, а что будет, когда узнают, что сын дезертировал. Ведь скажут - струсил, а это позор для всей семьи...
В конце лета сорок четвертого, когда освободили город Новоборисово, что недалеко от Минска, инженерно-саперную бригаду направили в Белоруссию. Тогда-то и начались первые боевые вылазки.
Войны действительно хватило на всех, и служба в армии только начиналась. Впереди был еще почти год активных боевых действий, ранения и побег из госпиталя - только в юности можно совершить такой безалаберный поступок, когда рано еще думать о здоровье, а удаль кружит голову. Путь на Запад в составе легендарного 1-го Белорусского фронта и взятие Берлина.
С командирами ему всегда везло, что, наверное, и определило его будущее. Завидя в юноше нескрываемый литературный талант, они были уверены, что парню надо учиться. И как только закончилась война, было принято решение отправить его в литературный институт имени М.Горького. Там оценили по достоинству стихи, уже имевшиеся публикации и развели руками:
- Все хорошо, и мы бы вас с удовольствием приняли, но ваше образование в семь классов...
Николай сам все прекрасно понимал, но о каком образовании можно говорить, если с четырнадцати лет пришлось работать, чтобы прокормить семью. Учиться, однако же, было необходимо. Спасла положение вечерняя школа.
... Едва удалось закончить вечерку, из Костромы пришло страшное известие: умерла мать, а отец, совсем плох. Бросив все, он вынужден был вернуться в родной город. Чуть позже, Николай поступает в костромской педагогический институт, чтобы закончить свое образование.
Обучение на заочном факультете позволило устроиться на работу в Обллит в Управление по делам литературы и издательств, проще говоря - цензуру. Огромный объем информации, контроль за радио и газетными публикациями позволяли всегда быть в курсе событий, но ему хотелось другого: заниматься собственным творчеством, хотелось динамики, а это могла обеспечить только работа в редакции. Там появлялась возможность самореализоваться, заявить о себе, а не быть серым винтиком в системе. Позже, когда Управление перешло в ведение Комитета госбезопасности, появился шанс перейти в редакцию областной газеты. Сбывались его мечты, и Николай не преминул этим воспользоваться. “Северная правда” стала отправной точкой многолетнего журналистского труда.
После этого шесть лет довелось проработать редактором милицейской газеты “Служим народу” УВД Костромского облисполкома. Одновременно писал для газеты “Советская Россия”. Внештатный корреспондент в Москве приглянулся, и еженедельно Воронин надиктовывал по телефону стенографистке материал, а следующим утром статья выходила в свежей газете.
Позже, уже при переезде в столицу, довелось два года потрудиться ответственным секретарем бюллетеня “Оперативно-розыскная работа”. По существу это был журнал, издаваемый Всесоюзным научно-исследовательским институтом МВД СССР, объемом в 80 страниц и более, периодичностью раз в два месяца, в хорошем полиграфическом исполнении и единственный в своем роде. Будь он без строгого ограничительного грифа, без преувеличения стал бы самым читабельным в стране.
После бюллетеня было шесть лет работы в журнале “К новой жизни”. Плечом к плечу шли с прекрасными специалистами М.Ф.Тучковым, Ф.С.Бубенновым (родным братом автора “Белой березы” Михаила Бубеннова), о котором, о Фадее Семеновиче, очень хорошо отзывался Борис Полевой, как о старейшине журналистского корпуса, аккредитованного на фронтах Великой Отечественной войны. Работа в журнале была исполнена постоянными поездками по стране от Прибалтики до Комсомольска-на-Амуре и от Белого моря до афганской границы, бесчисленными встречами с интереснейшими людьми. Многое из увиденного и услышанного обогатило познания.
Короче, эта была предистория, прелюдия что ли к переводу в аппарат Н.А.Щелокова. Вопрос о переводе Н.М.Воронина из редакции журнала “К новой жизни” в немногочисленный по тем временам пресс-центр министерства внутренних дел стоял достаточно долго, но не решался, как в канун октябрьских праздников 1974 года возник снова и решительно обрел плоть. Импульсом послужила неладно складывающаяся подготовка к октябрю и Дню Советской милиции - в плане публичных выступлений министра в связи с этими датами.
Николай Анисимович Щелоков придавал большое значение публичным выступлениям. В данном случае речь шла о докладе на торжественном собрании, посвященном Дню Советской милиции, выступлениях по Центральному телевидению, всесоюзному радио, в “Правде” и других изданиях. Времени - в обрез, а представляемые ему тексты он, неудовлетворенный, браковал, гневно возмущаясь их несовершенству. Тогда-то и вспомнили о Николае Михайловиче.
Ему довелось проработать рядом со Щелоковым восемь лет, наблюдать министра вблизи, видеть то, чего нельзя увидеть со стороны. Временами были такие ночные бдения связанные со службой, когда Щелоков говорил: “Не знаю, как ты, а я устал”. Откидывался на спинку кресла, отключал телефон и предавался воспоминаниям, чистосердечно говорил не только о пережитом, но и откровенно - о взаимоотношениях в семье, что по всему его очень тревожило, искало выхода, и он делился впечатлениями, от чего и ему становилось легче на сердце.
III
Выйдя на заслуженный отдых Николай Михайлович понял, что для него застой – непозволительная роскошь. За сорокалетний трудовой стаж, конечно, заработал, чтобы государство заботилось о нем, но на пенсии царил покой, и не хватало динамики, к которой стремился всю жизнь, общения с разносторонними людьми и интересными судьбами. Без движения все вокруг стало серым и неприглядным. Творчество искало реализации. Чувствуя, что может достичь еще большего, чем уже имеет, Николай Михайлович рвался в бой. Он не может сидеть без дела, ему, как и прежде хотелось работать.
На предложение от давнего друга Б.И.Соколова - начать работать в газете “На боевом посту” - сразу же ответил согласием. Там и трудился вплоть до упразднения издания.
Но талант не может долго быть невостребованным, тогда Воронин приходит в управление пожарной охраны ГУВД Московской области. Здесь-то и пригодился его жизненный опыт и литературное мастерство, именно сюда принес багаж своих знаний, накопленный за долгие годы службы.
Очерки и газетные публикации стали выходить из-под его пера с новым, небывалым рвением. Странное дело, но то, с чем пришлось столкнуться, поразило даже видавшего виды журналиста: об опасности пожара никто не задумывается, считая, что “красный петух” может наведаться в гости к соседу, к кому угодно, но только не к нему. Беда обязательно пройдет мимо.
Как бы не так! Ему довелось воочию видеть пожары, многократно присутствовать при их тушении, и этого вполне хватило, чтобы убедиться в страшной реальности. Это - война, постоянная и непримиримая битва человека с огнем, в которой страдает не только имущество граждан и организаций, но и гибнут люди. Чудовищные цифры статистики, с которыми приходилось работать, только подтверждали печальные факты.
Но как убедить людей, что беда, как это ни прискорбно, может заглянуть в любой дом, как уберечь их от огненной напасти? Проблема противопожарной агитации встала с новой силой. Под руководством В.Ф.Рубцова, Г.С.Лойтера, В.Д.Мулишкина, И.А.Чернышова, В.А.Ермилова началась активная работа.
Все силы положил Николай Михайлович для выполнения поставленной перед ним цели, делал все от него зависящее, чтобы помочь людям избежать огненного бедствия. Ведь слово подчас весьма весомый аргумент. Приводил в своих статьях неумолимые цифры статистики, от которых волосы порой встают дыбом. И так изо дня в день. Часто доводилось встречаться с героями-огнеборцами до мозга костей. И видя их нелегкий труд, не мог остаться безучастным. Так появились очерки “Феномен полковника Валентины Гундарь” - о женщине начальнике отряда пожарной охраны Мытищинского района Московской области (случай, между прочим, единственный в России), “Огневой майор” - о начальнике Ступинского отряда пожарной охраны В.Н.Дубовицком, “Дело всей его жизни” - о тогдашнем председателе президиума Ногинского райсовета ВДПО В.Г.Егорове, и многие другие. Интересные судьбы, разносторонние личности - все это лаконично и красочно описал Н.М.Воронин, через своих героев показывая, чем живет пожарная охрана Подмосковья, ее проблемы и свершения.
Очерки о людях мужественных и решительных не могут оставить никого равнодушными...
Параллельно с этим разрабатывал Николай Михайлович и тему героического участия пожарных Подмосковья в ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС. На протяжении пяти лет кропотливо собирал документы, факты о ликвидаторах аварии, будучи абсолютно уверенным, что подвиг пожарных-чернобыльцев, побывавших в радиационном аду, не должен быть забыть никогда. “... Первыми были и остались пожарные. Это они изначально приняли на себя удар разбушевавшейся стихии и оставались правофланговыми армии ликвидаторов все истекшие десять лет, поплатились жизнями и здоровьем”,- напишет он в своей книге, приуроченной к десятилетию со дня катастрофы на ЧАЭС.
В процессе работы над рукописью Н.М.Воронин лично беседовал с каждым из ликвидаторов, затем поехал в Чернобыль, чтобы на месте изучить недостающий материал. Командировка для него, человека уже в летах, была чем-то из молодости. Собрал свой скарб, кинул в “дипломат” бритву да зубную щетку и - в дорогу. Здесь-то все аналогии с его прежними поездками по стране и заканчивались...
Чернобыль поразил его своей холодной статью и в то же время какой-то неземной дикостью. Вполне современный город, и здесь же поля, неестественно поросшие бурьяном выше человеческого роста, белые айсберги домов и дворы без признаков жизни, лишенные детского смеха, кладбище когда-то пригодных к эксплуатации машин - все это последствия радиации. Постапокалиптическая картина, будто сошедшая в реальность с экрана телевизора, похожая на декорации к фильму ужасов, зарождала в душе необъяснимый страх. В этих местах невозможно жить.
Но люди на ЧАЭС, куда приехал Николай Михайлович, продолжали не только жить, но и работать. Хотя радиационный фон здесь гораздо выше нормы. Это ли не подвиг?!
Встретили его радушно и сразу же спросили:
- Уху будете?
- Уху?! - голос Николая Михайловича выражал недоумение. - Здесь?
Потом действительно ели уху, приготовленную из пойманной здесь же, недалеко от станции, рыбы. И кушанье это, то ли от оказанного гостеприимства, то ли еще по каким причинам, показалось ему необычайно вкусным, напомнило детство, когда мальчишками еще до войны ловили рыбу, на берегу Волги, на костре варили уху и с упоением сами же ее поглощали...
Венцом пятилетнего труда стала книга “Подвиг пожарных Подмосковья - участников ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС”, вышедшая в 1996 году, - дань уважения людям, принявшим удар на себя и выстоявшим перед лицом опасности.
На этом летопись о пожарной охране Подмосковья не заканчивается. Останавливаться на достигнутом - не его стезя. Есть еще порох в пороховницах. И снова взявшись за перо, в том же 1996 году под патронажем В.А.Ермилова Николай Михайлович выпускает еще одну книгу: “Солдаты огненного фронта”, повествующую о сложных буднях огнеборцев. Война ежечасно рождает новых героев, а старые герои совершают новые подвиги, поэтому в том, что выйдет очередная книга, не приходилось даже сомневаться. “Солдаты огненного фронта. Выпуск второй”. И она действительно увидела свет. Правда из-за нелепой ошибки, допущенной в типографии, ее название трансформировалось в “Люди огненного фронта”. Что ж, пусть будет так. Ведь главное - не название, даже не сама книга, а люди, нашедшие отражение в ней, живые человеческие души, ежедневно стоящие на страже и оберегающие нас от беды.
Столь ударный труд не мог остаться незамеченным. В УГПС Воронина неоднократно премировали, а он, считая премию незаслуженной, с еще большим рвением брался за работу, стремясь оправдать оказанное доверие. Случалось, его очерки под разными псевдонимами занимали целую газетную полосу, не оставляя места другим авторам. Многие работы вошли в различные сборники, посвященные работе пожарной охраны.
И вот он снова достиг уровня министерства.
...Телефонный звонок поднял его с постели. Уже не раннее утро, но возраст дает о себе знать, и здоровье уже не мальчишеское. Все больше хочется полежать и отдохнуть, а он неистово продолжает работать.
- Николай Михайлович, вы знаете Петра Григорьевича Мищенкова?
Мищенков. Воронин на секунду задумался, но так, что собеседник даже не заметил паузы. Своей почти феноменальной памятью он всегда мог гордиться. Петр Григорьевич - заместитель министра внутренних дел, курирующий пожарную охрану. В бытность Николая Михайловича помощником Щелокова, занимал пост инструктора отдела адморганов ЦК КПСС.
- Конечно, знаю, - без промедления ответил он.
- Петру Григорьевичу скоро исполняется шестьдесят лет. Юбилей...
Можно было не продолжать. Управление решило сделать подарок и выпустить книгу. И работа обещала быть действительно интересной. Начать от истоков, проследить становление личности, описать тернистый путь наверх.
Лиха беда начало. Самое трудное - взяться за перо, а потом все пойдет как по маслу. Страница за страницей складывались в главы, ложилась на бумагу судьба человека, рождалась новая рукопись. Используя газетные публикации, архивные документы, встречаясь с людьми, в разное время знавшими П.Г.Мищенкова, он по крупицам воссоздал его служебную деятельность, практически шестидесятилетний отрезок жизни. Работа шла на износ и, в конце концов, не могла не сказаться на здоровье. Но тогда для Николая Михайловича имела значение только книга. Он с головой ушел в работу, и столь титанический труд оправдал себя. Менее чем за три месяца удалось собрать весь необходимый материал, обобщить, придать ему литературную читабельную форму и выдать рукопись на гора, готовую к печати...
IV
“...То, что сегодня продается на книжных развалах и пользуется ошеломляющим спросом в большинстве своем - чтиво. Это явление временное. А то, что выходит из-под вашего пера - история. Живая история”, - сказал как-то журналист А.Тарасов. В ответ Николай Михайлович лишь пожал плечами. Да, в УГПС он, наконец, добился, чего хотел всю жизнь, выпустил свою книгу, да не одну. И герои реальные, а не вымышленные, нашедшие отражение в его очерках, останутся в нашей душе и через пять, десять и пятнадцать лет. Они заслуживают, чтобы их помнили. Для этого Н.М.Воронин приложил все свои усилия.
Именно за это его уважают в Управлении и чествуют по-королевски, от всей души. “Было много цветов и улыбок. Не сказать, чего больше. Того и другого - море. Цветов - оранжерея, улыбок и того более - океан. Трогательность выбивала слезу”,- писал он о юбилее Валентины Гундарь. Кто же знал, что в день его семидесятилетия он будет чувствовать то же, когда коллеги поздравят с круглой датой.
“Это был блистательный триумф, торжество ее дела, успех повседневных дорог, которыми она шла и идет к завоеванию жизненных высот”,- слова эти, посвященные чудесной женщине, легли на его собственную жизнь. Будто про себя писал...
Вот такой он, Николай Михайлович Воронин, отдавший всю свою жизнь службе на благо общества...