***** 1. В ночи *****
Болото, находившееся невдалеке, пыхнуло газом, предвещая беду. Потянуло мертвечиной.
Из-за большого облака выплыла ущербная, но все еще большая и яркая луна; ее свет залил развалины, которые некогда были крошечной каменной крепостью.
Корк поморщился: он терпеть не мог солнечного света, пусть даже и отраженного.
Сколько ещё оставалось торчать в этой развалюхе, поджидая своих товарищей, - на редкость безмозглых тварей, - было совершенно неизвестно.
-Чтоб их, - злобно пробурчал он, принюхиваясь к воздуху, который несло с востока. Оттуда с минуты на минуту должна была вернуться улюлюкающая компания болотной нежити - вместе с тем смертным... с тем самым человечишкой...
Корк вскочил с места и завертелся черным клубком от жгучего чувства злобы и от нетерпения. Скоро, совсем скоро... ах, да где же вы, собаки!!...
Болото снова издало печальный стон, исторгнув большой пузырь газа. Запах тления усилился, и вскоре на развалинах крохотной крепости появилось полдесятка призраков во главе с длинным и тощим Мерком, которому было поручено руководить остальными во время д е л а.
Нежить выстроилась клином перед Корком (он к этому моменту уже успел снова усесться на камне, напоминавшем трон, и принять надменный вид) и дружно взмахнула руками в приветственном жесте.
-Д е л о сделано, хозяин! - доложил Мерк.
-Ещё бы оно не было сделано, - саркастически заметил Корк. - Я б вас... Где человек?
-Человек?.. - переглянулись призраки. - Хозяин, мы...
Корк снова вскочил со своего каменного "трона".
-Мне был нужен этот человек! - злобно рявкнул он.
-Хозяин, мы взяли его... но он сбежал!.. - пояснил Мерк, и его товарищи заговорили наперебой.
-В лесу были лесорубы, а при них какая-то страшная тварь...
-Несколько, хозяин! Их было несколько!..
-Нам мешала луна.
-Мы искали смертного там, на болоте, когда увидели, что его нет, но... но, хозя...
Корк устало опустился на свой "трон".
Так вот отчего стонало проклятое болото!! О н и всё проглядели, а потом пытались наверстать упущенное... Глупцы, презренные глупцы!
-Вон!!! - взревел Корк, и в этом реве утонули все обрывки извинений и объяснений. - Ненавижу! Прочь от меня!!
-Но... - снова начал Мерк; однако, на секунду призадумавшись, он махнул рукой.
-Как знаешь. Главное - мы сделали д е л о! К чему ещё мараться об этого человечишку?! Всё равно далеко он не уйдёт. Сгинет на болоте.
-Или в лесу, - поддакнул мелкий, нескладный Полох.
Корк ничего не ответил. Он снова скрутился в тёмный клубок; и, прежде чем изумлённые призраки в один голос взвыли: "Куда же ты?!" - он уже взмыл в воздух и стрелой понесся на восток.
-Ничего, ничего, - бормотал Корк, стараясь успокоить себя, - смертного они еще найдут. Сейчас главное - не потерять того, что было добыто с таким трудом...
Стояла глубокая ночь.
***** 2. *** *****
Вечернее солнце озаряло опушку золотым светом.
Лазло собирал вещи в потрепанный кожаный чемодан.
Завтра утром - еще затемно - они со Стражем должны были наконец отправиться в гости к Эмме, на Большое болото... к слову, что-то его, то есть Стража, давно не было видно!..
Лазло вышел из дома.
-Страж!.. - позвал он.
Никто не отозвался: питомец, видимо, носился по самым мрачным местам леса, подыскивая себе что-нибудь вкусненькое на ужин.
-Как бы его там не... - задумчиво проговорил хозяин и покачал головой. Всё-таки что ни говори, а с этой дрянью, которой питаются фаги, шутки плохи! И кто знает, чем в один прекрасный день могли бы закончиться неутомимые поиски и безжалостные единоборства...
Лазло еще раз покачал головой и вернулся в дом.
...Страж вернулся ближе к сумеркам - голодный, с обиженными искорками во взгляде, - и, едва завидев хозяина (тот в это время сидел на лавочке у дома), ринулся к нему.
"А он ведь еще совсем подросток", - подумал Лазло, уворачиваясь от бурных приветствий Стража.
Впрочем, вскоре питомец прекратил визжать и прыгать и спокойно улегся в ногах у своего хозяина.
-Что ж, дружок, - проговорил Лазло, машинально вычищая хвоинки из взъерошенной шерстки фага, - потерпи немного. На болото приедем - может быть, там отъешься... В конце концов, там и кроме т-е-х всякой падали хватает!
Страж, поняв, что дело пахнет голодной ночью, горестно взвыл тоненьким голоском. Это звучало очень комично - особенно для ушей человека, не раз наблюдавшего, как фаг накидывался на добычу с грозным ворчанием, не предвещавшим для той ничего хорошего.
-Верно, все-таки ошибались те, кто считал Гафа сумасшедшим! - усмехнулся Лазло. - Ну что ж, дружок, ночь обещает быть теплой. Надеюсь, на дворе ты не замерзнешь... Может быть, явится еще какая-нибудь нежить, и ты все-таки не останешься без ужина. А завтра...
Лазло выглянул за угол дома: на востоке небо уже было густо-синим.
-Завтра нам предстоит долгая дорога... Хорошо ещё, если успеем за день добраться. Денег у меня не очень-то много, чтоб по корчмам разъезжать!
Страж понимающе буркнул что-то под нос.
-Ну, дружок, давай-ка я тебя своим собственным ужином угощу. Хотя какой там ужин: две вареных брюквы да мясо старого коня... С продовольствием что-то туго последние дни. Зачем-то приказано все, что ни есть, свозить в Делирий. Как бы не было войны!..
Фаг снова горестно взвыл, хотя, конечно, не совсем понимал, о чем же шла речь.
Лазло зашел в дом, достал мясо из котелка и бросил кусок во двор; Страж тут же принялся ужинать.
Его примеру последовал и хозяин. Доедая остатки обеденной похлебки, он все смотрел в окно и о чем-то напряженно думал.
Уже догорал закат. Из-за горизонта поднялись синие осенние сумерки. До восхода луны оставалось совсем немного...
Завтра предстоял долгий и наверняка тревожный путь.
"Надо будет отблагодарить Гафа за подарочек, - подумал Лазло, - уж теперь-то я не попаду в такую переделку, как тогда, с этой таверной!.."
***** 3. Ещё в ночи *****
Холодало.
Уже зашла луна; небо стало пепельно-серого цвета, и лес погрузился в предрассветное безмолвие.
Эрвин стоял, прислонившись к большому дереву, рассеченному молнией, и пытался прийти в себя после погони - жестокой, отчаянной...
Перед его взором - взором человека, - продолжали плавать ужасные личины не-людей, от которых он спасся, в сущности, лишь чудом.
Впрочем, когда он в отчаянии несся по лесу среди деревьев, пытаясь удрать от своих преследователей, то не ощущал ни холода, ни жажды, ни шершавости веток, ни всех прочих напастей, которые неизбежны для человека, против собственной воли и без всякой подготовки оказавшегося в ночном лесу (да ещё поздней осенью!). И лишь теперь, когда о-н-и наконец оставили Эрвина в покое, стало ясно: злоключения этой ночи далеко не закончились. Более того - самое трудное еще предстояло пережить...
...Вскоре глаза беглеца окончательно привыкли к темноте; и, хотя света все же было слишком мало, чтобы как следует осмотреться, - это место показалось Эрвину смутно знакомым.
Полянка в паре шагов отсюда, на которой было два или три крупных пня (это постарались лесорубы, несмотря на строгий запрет трогать вековые деревья)...
Тихое журчание крохотной речки (она - как рассказывали - росла и ширилась на своем пути к югу, однако впоследствии делала крюк и впадала в Большое болото)...
Разбитый и обугленный ствол, наконец...
-Ну конечно! - догадался Эрвин.
Не далее как три дня тому назад он вместе с друзьями был здесь на охоте. Ну, или почти здесь. По крайней мере, он точно видел дерево, возле которого стоял сейчас. На этом месте росло несколько деревьев такой породы, и одно из них было рассечено молнией.
Возможно, Эрвин даже смог бы вспомнить выход на большую дорогу, которая была совсем неподалеку. Однако в рассеянном свете едва ли можно было найти какие-то ориентиры за пределами полянки; а уходить отсюда не хотелось - был слишком велик риск заблудиться...
Выход виделся один: дожидаться здесь первых утренних лучей, чтобы попытаться вспомнить путь к тракту.
А для начала - попробовать не закоченеть в ночном лесу...
...Эрвин принялся энергично тереть ладони друг о друга и бродить по поляне, пытаясь согреться.
Вроде бы становилось теплее. Во всяком случае, холоднее точно не становилось; а сейчас и это было более чем к месту.
В голове проплывали картинки из совсем недавнего прошлого. Одна за другой.
Вновь и вновь Эрвин пытался понять, как же он сюда попал...
***
Всё произошло совершенно неожиданно.
Вечером он, Эрвин, по обыкновению находился в собственной спальне. Он уже успел раздеться и лечь в постель; однако свечу на ночном столике тушить пока не хотелось: в ее свете было уютнее размышлять о не самых приятных вещах, которыми был полон ум.
Что-то неладное творилось в последнее время на западе, на Большом болоте. Конечно, слухам не очень-то стоит доверять. Даже тем, которые уполномоченный счёл нужным включить в донесение.
Но вот как быть с тем, что было на самом деле?.. Не станут же болтать ерунды эти люди с маленьких болотных форпостов, променявшие тихую, мирную жизнь на сомнительное удовольствие следить за порядком т-а-м!
Взять хотя бы случай с этим одиноким арендатором... как там его звать... Наль... Не...
В дверь постучали.
-Войдите, - устало отозвался Эрвин.
Дверь распахнулась; в комнату ворвался лакей.
-Что случилось? - Эрвин рывком поднялся и сел на постели.
-Понимаете, - торопливо заговорил тот, - понимаете, к вам пришел один человек... Он хочет срочно вас видеть.
-У него что-то серьезное?
-Да, вашество.
-Может быть, предоставить ему ночлег? Пусть дождется утра в тепле, покое и безопасности! А завтра я с ним встречусь.
-Понимаете, вашество, - умоляюще заговорил слуга, - это никак невозможно; он...
-Хорошо, я встречусь с ним сейчас, коль скоро там случилось что-то серьёзное. Давай-ка сюда халат.
Лакей с готовностью протянул "вашеству" новенький длинный халат, подбитый плотной теплой материей. Эрвин выписал его как раз для холодного сезона; и не далее как вчера готовая вещь наконец прибыла к своему заказчику.
-Пошли, Рик.
Лакей взял в руки подсвечник; они вышли в коридор и направились в приёмную.
-Эй, Рик! - вдруг окликнул слугу хозяин.
-Что, вашество?..
-Он не с болота ли прибыл?
-Именно оттуда, вашество! - горячо подтвердил Рик.
-То-то он так разволновался, бедняга, - нахмурился Эрвин и ускорил шаг.
...Через минуту они прибыли на место.
Заметив в отдалении темный человеческий силуэт, Эрвин тут же направился к нему.
Рик замешкался где-то позади.
-Добрый вечер, - устало сказал Эрвин, обращаясь к посетителю. - Зачем же я вам понадобился, позвольте узнать?
-Понимаете, ваш'сство... - растерянно забормотал тот, - дело в том, что мы... что там, к северу...
Розоватый свет, который излучала свечка в руке лакея, неожиданно исчез.
Стало неуютно.
-Принеси огоньку, Рик! - негромко приказал хозяин. - Свеча погасла...
-А то я не знаю, - неожиданно неприветливо отозвался слуга; и почему-то холодом повеяло от его слов.
Посетитель неожиданно схватил Эрвина за запястье.
Он ощутил внезапный приступ леденящей, глухой, ноющей боли, которая рассеивала и вызывала оцепенение, не давая собраться с мыслями...
Эрвин, превозмогая неприятные ощущения, оглянулся.
Рик - сам на себя не похожий - стоял прямо за его спиной.
-Что ж, Полох, - обратился слуга к позднему гостю, - все-таки и твое идиотское бормотанье пошло нам на пользу!
-Что происходит, Рик? - спросил у него недоумевающий хозяин, предчувствуя беду.
Тот в ответ рассмеялся.
-Да он до сих пор ничего не понял... бедняга!!
Тот, кого назвали Полохом, тоже хихикнул.
-Зови остальных, Мерк! Мы ведь должны отволочить его к Зубу Корка!..
Мерк оглушительно свистнул; проскользнув со слабым звоном сквозь оконное стекло, в комнату влетело еще трое.
-Эй, слуги! Стр... - начал было Эрвин; однако Мерк тут же зажал ему рот ладонью.
От ладони пахло болотной водой и еще чем-то мерзким.
Гнилью?
Падалью?..
-Они ничего этого не слышат, - почти пропел тот. - Ну что, аудиенция окончена?
Остальные с визгом схватили Эрвина за ноги и плечи и с визгом понеслись прочь, ведомые Мерком, - снова к окну. Полох услужливо распахнул его створки и выскользнул вместе со всеми.
...Что было после, Эрвин помнил смутно. Вернее, его память просто отказывалась воспроизводить ворох недавних ощущений и событий, напоминавших ночной кошмар. Полет в холодном ночном небе, затянутом облаками, и свист воздуха в ушах... Леденящую боль, которая пронзала его руки и ноги - за них крепко держались незваные гости...
Отчаяние.
Безнадежность.
Предчувствие чего-то более ужасного, нежели сама смерть...
Безрадостное, безмолвное, безвыходное.
Вечно влачить жалкое существование - без тени Бытия.
Н е ж и т ь.
...Через какое-то время пятеро нелюдей и один человек, до этого со свистом рассекавшие воздух, неожиданно стали снижаться.
Под ними чернел огромный лес.
Когда они спустились еще ниже, Эрвин заметил в стороне рыжее пламя костра.
Они приземлились неподалеку от огня.
-Мерк, что это мы здесь забыли? - недовольно пробурчал кто-то из н-и-х. - Зачем вообще было лететь в этот поганый лес?
-Во-первых, мы запросто могли проскочить мимо Зуба, если бы продолжали так же бодренько нестись по воздуху, - отвечал тот. - Во-вторых, отсюда несло чем-то странным... Меня потянуло сюда - проверить. Что-то тут не то.
-То есть?..
-Тихо!!
В той стороне, откуда до сих пор были слышны лишь негромкие голоса и потрескиванье костра, неожиданно начался шум.
-Эй, стойте! Стойте! - донеслось до ушей Эрвина; однако, по-видимому, этот окрик не был услышан.
Вскоре Эрвин уловил быстро приближающиеся легкие шаги; через пару мгновений они сменились уверенным басовитым ворчанием, и из-за деревьев выступили беловатые тени...
-Проклятье! - завопил Мерк и скорчился, как от невыносимой боли.
Полох и остальные, в свою очередь, издали истошные нечленораздельные крики; и вся эта компания, бросив свою жертву в лесу, понеслась прочь что было сил.
Сам же Эрвин, растерявшись, остался стоять неподвижно,
К нему подбежало два или три необычных зверя; мохнатые, крупные, они смотрелись довольно грозно в лесном полумраке...
"Еще только этого не хватало!" - испугался несчастный.
Однако странные твари не тронули Эрвина. Обнюхав его ноги, они без единого звука скрылись в ночи; а один из них на прощание даже ткнулся носом ему в ладонь.
Удивительно, но после прикосновения холодного влажного носа остатки былого оцепенения куда-то улетучились. По рукам и ногам пробежала легкая судорога, и они налились силой; а тумана безнадежия, которым все это время была забита голова, - как не бывало.
Отбросив все сомнения, Эрвин решительно двинулся вперед, в лесную чащу, по еле заметной тропинке. Идти к костру ему было боязно: кто знает, что за люди там сидят и хороший ли характер у этих странных тварей!..
...Так прошло довольно много времени: ноги Эрвина усердно месили опад и хвоинки, а ум был полностью поглощён воспоминаниями. Однако, дойдя до того момента, когда было принято решение дожидаться утра у разбитого дерева, беглец неожиданно очнулся.
К этому времени поднялся слабый, но беспокойный прохладный ветер - словно бы лес, готовясь проснуться, начал чаще и глубже дышать.
Сероватый свет, лившийся с неба, заметно усилился; а с одной стороны край горизонта начал рыжеть.
-Если восток там, - проговорил Эрвин, запахивая поплотнее халат, - то мне нужно отсюда идти прямо на восток, чуть уклоняясь влево... то есть так, чтобы, когда появится первый луч, он светил бы мне в глаза!..
"У-у... ууу", - сонно поддакнула неведомая лесная птица.
-Помню, там было с четверть часа пути - это если верхом, небыстрым шагом. До восхода я выбраться уже не успею... впрочем, может быть, это и к лучшему.
"Ууу", - еще раз подтвердила птица и смолкла.
Лес шумел...
Покончив с расчетами, Эрвин выбрался на тропинку, которая привела его сюда, к поляне с вековыми деревьями, и зашагал к большой дороге.
С каждым шагом, с каждым новым солнечным лучом путника всё больше охватывала спокойная, ясная, сосредоточенная радость - и он уже ничего не страшился, непостижимым образом з-н-а-я (не надеясь, не веря, не предполагая, а именно зная), что н-о-ч-ь п-р-о-ш-л-а...
Восточный край неба из рыжего стал золотистым; макушки сосен качались где-то там, в высоте.
Н-о-ч-ь п-р-о-ш-л-а.
Лес просыпался...
***** 4. В путь! *****
Всю ночь неистово бушевал ветер - срывал с деревьев остатки листвы, завывал в трубе и выдувал тепло из домика на опушке... Однако к утру стало тише (хотя полностью ветер все же не прекратился) и как-то торжественней. Вместе с тем - подмораживало: утро обещало быть ясным.
...В теплом пальто поверх нового сюртука и с чемоданом в руке Лазло вышел из дома.
Страж, до того дремавший в закутке, недоступном ветру, при звуке шагов мгновенно вскочил и бросился навстречу хозяину...
-Косточки не хочешь? - спросил тот Стража после обычных приветствий.
Однако фаг, понюхав маленькую конскую косточку, брезгливо отвернулся и уселся на землю.
"Что-то здесь не так, - нахмурился Лазло. - Никогда он так себя не вёл на голодный желудок!.. Неужели в лесу нашел кого-то?"
Однако в шерсти Стража не было свежих веточек или хвоинок, без которых он никогда не приходил с охоты.
-Странно всё это... Грабежом ведь ты не промышляешь, я надеюсь? - строго посмотрел на питомца Лазло.
Тот обиженно заворчал.
-Ну да ладно. Будем считать, что небеса смилостивились и решили все-таки накормить тебя ужином... Поехали, Страж! Я ведь обещал познакомить вас с Эммой!
Страж затрусил к экипажу вслед за хозяином.
Вскоре повозка была заложена.
-Полезай внутрь, дружок, - Лазло подозвал питомца и открыл перед ним дверцу экипажа. - Я буду править...
Фаг не заставил себя долго упрашивать. Лазло оставил на его попечении чемодан, захлопнул дверцу и влез на козлы.
Через минуту повозка тронулась с места; из экипажа раздался довольно громкий вой.
Хотя хозяин и брал Стража с собой в короткие поездки, которые проходили для него почти совсем хорошо, - тот момент, когда повозка начинала двигаться, до сих пор действовал Стражу на нервы.
Лазло болезненно поморщился.
-Тихо! - донесся до ушей фага грозный окрик с козел, и вой немедленно прекратился.
Промчавшись мимо нескольких соседних домиков, Лазло и его питомец въехали в лес.
Небо на востоке начинало желтеть...
Притихший Страж вдыхал придорожный воздух, пытаясь уловить знакомые запахи. Вышло так, что эту часть местности он изучил хуже всего: тут всегда было довольно большое движение, а
фаги - существа скрытные; к тому же нежить, на которую охотился Страж, водилась в более укромных местах.
Пока что ничем подозрительным не пахло. Лесные травы, мелкие зверьки (ими фаги, как правило, брезговали - ну зачем пожирать ни в чем не повинных грызунов, когда в лесных чащобах водится столько всякой гадости, которая и покрупнее, и повкуснее!?), следы чужих повозок... Нет, он мало что потерял, когда решил не лезть в эти места почем зря и не разнюхивать тут ничего!
Нечего было разнюхивать.
...Так - или примерно так - мог бы размышлять в дороге Страж, будь у него человеческий разум. Впрочем, не имея разума, он все же обладал хорошим чутьем - и не только в том, что касалось запахов...
Где-то глубоко внутри - несмотря даже на то, что обстановка вокруг выглядела самой заурядной, - копошилось непоседливое ощущение.
Предчувствие чего-то необычайного и значимого...
Страж выразил бы это именно такими словами, знай он человеческий язык.
Впрочем, как известно, предназначение фагов состоит отнюдь не в том, чтобы складно выражаться и раскладывать свои ощущения на более простые элементы!..
...Из-за леса как-то вдруг, словно от хорошего пинка, выскочило огромное, рыжее, чуть сонное солнце.
Экипаж уверенно катился по наезженной дороге.
Лазло пребывал в самом радужном настроении, несмотря на холодную погоду. Душевные раны от недавних потрясений понемногу затягивались; неявное предательство Арианы, расторжение помолвки с ней и кошмарные ночи на Большом болоте, когда лишь каким-то чудом удалось избежать гибели, - всё это теперь, в ярком солнечном свете, представлялось чем-то отжившим, несущественным и несерьезным...
"Не спеть ли?" - подумалось ему.
Лазло стал перебирать в уме песни, отыскивая наиболее подходящую.
"Если в очаге не будешь
Жар давать ты, то - истлеешь.
Если ты меня забудешь,
То об этом пожалеешь!" - вдруг всплыло из глубин памяти и захлестнуло волной.
...Это произошло еще в те времена, когда Лазло даже в мыслях не имел жениться на Ариане, хотя она и нравилась ему. Как-то раз, будучи в гостях у ее родных, он начал складывать песню, однако всё никак не мог придумать припева. На помощь (хотя, если вдуматься, на помощь ли?..) пришла Ани - да, именно она сочинила тогда такое четверостишье.
В строй эти строчки ложились очень хорошо. Даже, вернее сказать, легли враз - и уже невозможно было от них отвязаться. Но - хотя они звучали не хуже всей остальной песни, - всё-таки было в них что-то не то. Какая-то смутная, холодная - не то тоска, не то злоба, тревожившая душу... А поскольку другой припев Лазло после этого сочинить не смог, как ни старался, - песня так и осталась калекой. Как старая сломанная вещь, выброшенная на чердак.
С того самого дня в душе остался мутный, неприятный осадок.
Ведь никогда прежде (да и после), если случалось показывать старым знакомым незавершенные песни (а то и получать от тех подсказки и даже готовые куплеты!), Лазло не ощущал такой зудящей досады.
Словно бы в душу - плюнули, да ещё потоптались.
И как его после этого угораздило ослепнуть до такой степени, чтобы писать длинные послания, тосковать, вздыхать, не находить себе места... наконец, искать помолвки, доходя при этом чуть ли не до унижений!?
Нет, не такая уж была простая и наивная девочка эта Ариана!.. Как ни крути, а всё-таки увлечение колдовскими штучками накладывает свой мрачный отпечаток.
Тем более что к моменту помолвки оно начало приобретать черты, зловещие даже для е ё родных...
Чтобы отвлечься от гнетущих воспоминаний, Лазло начал напевать старинную мелодию, которой был по меньшей мере целый век; и, хотя слова той песни мог вспомнить не всякий (куплетов там было немало), - известна она была почти каждому в Ментальских землях.
...Время шло. Солнце поднялось еще выше, а ветер стал еле слышным - как раз таким, чтобы всё же нельзя было сказать: штиль.
Лазло, кажется, увлекал бег наперегонки с воспоминаниями. Он пустил коней вскачь; и с каждым новым куплетом песни его голос звучал всё громче...
Неожиданно Страж тоже подал голос. Он тоненько и печально завыл; однако в этом звуке слышалась и некая торжествующая нотка вроде той, что появлялась у него при встрече с хозяином после разлуки.
Лазло потянул на себя вожжи.
-Прости, братец... Что-то я совсем забылся, - виновато бросил он через плечо.
Повозка убавила ходу; однако фаг продолжал подвывать и скрестись в дверцу.
"Что-то здесь не так, - тревожно подумал Лазло. - Страж бы зря шум не поднял!"
Недолго думая, он остановил коней и спрыгнул с козел...
***** 5. В ночи - не опять, а снова *****
I.
…Стояла глубокая ночь.
Луна - видимо, решив, что на сегодня с неё хватит безобразий - прикрылась небольшим облачком, оставив серебриться только самый краешек.
Корк на огромной скорости рассекал холодный воздух и лишь посмеивался всему, что видел вокруг.
Злоба на незадачливую нежить (вот додумались - в трёх соснах потерять этого человечишку!) понемногу сошла на нет, уступив место эйфорическому гордому чувству.
Как бы то ни было, о н и своё дело сделали. Дальше оставался пустячок, минутная манипуляция. О таком стыдно даже и беспокоиться!..
Только бы успеть.
Только бы ещё какие-нибудь глупцы – в конце концов, мир просто кишит недоумками! – не попали туда по случайности и не забили тревогу до того, как всё будет окончательно сделано!..
Но лучше не думать, не думать об этом… Ни к чему сейчас, в холодный сезон, ещё и этот дурацкий внутренний холодок!
...Успокаивая себя софизмами подобного рода, Корк продолжал нестись вперед, к востоку.
Через короткое время впереди (вернее, внизу) замаячили башни и немногочисленные огни Делирия.
Город мирно спал, никак не ожидая того, что готовил ему неулыбчивый некто в темном плаще до пят...
Мрачно усмехнувшись своим мыслям, Корк стал снижаться. Над самым городом он перешел на медленный бреющий полет: так было удобнее искать глазами башни замка.
...Поиски увенчались успехом.
Нежданный гость, никем не замеченный – даже несмотря на то, что упустил из виду сделаться невидимым, – перемахнул через крепостную стену и свернул налево, к северной стене.
Чутье, обостренное долгим существованием в мире призраков, подсказывало ему: оттуда п а х н е т болотом, – следовательно, именно в той стороне надо искать дальнейшие следы; а они, в свою очередь, позволят выйти на т о с а м о е, так нужное сейчас, окно…
-…Вот недоумки, - выругался Корк, не без труда проникнув в тёмную и прохладную уже комнатку. – Чтоб так покорёжить стекло - это, конечно, надо быть большими умниками... хотя с ними ведь был этот смертный, – вспомнил он.
Однако при мысли об «этом смертном» его захлестнула волна прежней ярости. Робкое оправдание в и х адрес обернулось градом новых обвинений.
-Как портить мне окна, так - пожалуйста! - зашипел Корк. - А как не упустить добычу, так - "ах-ах, мы ничего не могли сделать, он сбежал, сбежал!.." Сбежал, как же… У меня попробовал бы кто сбежать, – угрожающе заключил он и извлек из-за пазухи маленький тёмный предмет.
-Ничего-о, – уже уносясь мыслью куда-то совсем далеко, заключил «неулыбчивый некто», – мы еще с ними…
То, что он извлёк из-за пазухи, представляло собою небольшой, но увесистый амулет - гладко отшлифованный кусок очень плотного минерала, который не встречался ни в Ментальском графстве, ни во всей Империи.
Когда-то он, Корк, раздобыл его за бесценок на одном из приграничных развалов. Там торговали и птичьими перьями, и пёстрыми тканями, и украшениями, – в общем, самой разной дребеденью.
Как же давно это было!..
В последние дни что-то стали часто приходить воспоминания о том времени. Слишком часто, пожалуй.
И, хотя нашествие пакостных мыслишек на первый взгляд не могло показаться чем-то важным, – Корк хорошо знал цену и беглым первым взглядам, и такой «важности», как рои мыслишек, – оттого и беспокоился.
Надо было что-то с этим делать…
Но сперва, разумеется, следовало задать жару – и м.
А заодно и озаботить их кое-чем…
*
Кое-как загнав в подполье ненужные сейчас воспоминания, Корк начал перебирать амулет в руке, стараясь сосредоточиться на своих ощущениях.
Результат, который должно было повлечь за собой это действо, не заставил себя долго ждать: вскоре в воздухе потянуло тиной и чем-то затхлым; грохнула створка окна - и на полу растянулся некто в длинной бурой накидке с капюшоном.
-Идиот, – судорожным шепотом выругался Корк.
-Уж прощенья прошу, ва... ээ... хозяин!.. – усмехнулся тот. - Я с такими вещами, сам знаешь, отродясь не... ээ... оперировал… то есть… ну, в общем, ясно.
-Ещё не хватало всех тут перебудить… – раздраженно сказал Корк. – Ну, вы нашли его?
Полох (а это был именно он) непонимающе поглядел на него.
-А что? Искать-то надо было?!
…Корк так разозлился, что чуть не хватил об пол свой заветный амулет.
-Остолопы, – сквозь зубы простонал маг. – Чтоб вас!.. Неужели вы сами не могли додуматься до такой простой вещи!?
-Но, хозяин, – обиженно отвечал Полох, – в конце концов, ты нам на этот счёт указаний не оставил. И мы не стали ничего делать… Затаились в болоте, и всё. Ты же сам говорил: меньше самодеятельности!
-«Затаились»!.. – передразнил Корк, не удостаивая того даже и взглядом, и снова взялся за свой амулет.
В комнатку со свистом влетел Мерк.
-Чего надо… хозяин? – подчеркнуто-вежливо проговорил он.
-Вы достаточно напакостили, так что теперь придётся исправлять... Ищите смертного, – медленно изрёк Корк.
Мерк ухмыльнулся и не произнёс ни слова; приняв снисходительный вид, он стал ждать дальнейших указаний.
-Из-за вашего головотяпства мне приходится изменить мой план, – помолчав, внушительно добавил тот. – Теперь – если вы е г о, конечно, найдёте – не вздумайте тащить сюда! Людишки обладают поразительнейшей способностью устраивать переполох всюду, куда ни попадут… Вместо этого устройте ему что-нибудь из ваших фокусов. Например… ну, например, можно взять коронный приём из старинных легенд. Сделаете так, чтобы эта ночь показалась ему долгой, как целое полулуние*! – возвысил голос Корк, и по его непроницаемому серому лицу скользнула слабая тень улыбки…
Вернее сказать, – тень злорадного оскала, столь же похожего на улыбку, как сам Корк – на т о г о, далёкого, который в последние дни все время не выходил из головы.
…Мерк понимающе ухмыльнулся в ответ и отдал честь; затем он схватил Полоха за шиворот, и они что было сил рванулись в окно.
Оставшись один, Корк облегчённо вздохнул: ему нужно было заняться своими воспоминаниями; а такое дело не терпит свидетелей.
Луна зашла; начинался тот самый мёртвый час, после которого, как и всегда, должен будет прийти рассвет...
*
_______
*a fortnight – прекрасное выражение из «англосаксонского», означает промежуток в две недели. к сожалению, не имеет эквивалента в нашем языке. пришлось выдумывать такую вот фишку, благо в Ментальском графстве используется довольно точный лунный календарь с делением года на два сезона – холодный и тёплый, ага. – Р. И.
*****6. Шар *****
Корк уселся в кресло, стоявшее в уголке, и вновь вызвал из небытия образы далёкого прошлого...
Интересно, помнит ли всё это теперь хоть кто-нибудь, кроме него?..
Едва ли, рассудил Корк. Никто из тех, кто был там, – смертные, смертные, много смертных, - не мог дожить до этой ночи...
Конечно, сказание о битве при Тонхоре и о неведомом предателе было занесено в свитки пергамента и передавалось изустно уже не один век. Но разве эти жалкие крупицы можно было равнять с тем, что сейчас проплывало перед самыми глазами Корка, сияя ярчайшими красками полуденного юга?..
Эти картинки вернулись в сознание необычайно быстро - возможно, не без влияния со стороны амулета, который Корк до сих пор держал в руке.
Погружаясь в их созерцание, он откинулся на спинку кресла и застыл...
…*.*…
Полтора десятка юношей-северян, товарищей по отряду, прогуливались по базарной площади и разглядывали разнообразный товар.
У кого-то из новобранцев - ведь они никогда раньше не видывали ничего подобного! - просто глаза разбегались от удивления и восторга; и все недельные довольствия этих солдат без сожалений ссыпались в кошельки хитроумных торговцев…
Другие тем временем расхаживали по рынку с выражением ужасной скуки, оглядывая прилавки лениво, почти презрительно.
-Вот темнота, - фыркнул Корнилиус, кивая на своих увлечённых сотоварищей. - Да вся эта дрянь не стоит и десятка медяков!
-Не скажи, - мягко возразил Тоби Тонхорец (ни он, ни Корнилиус не участвовали в общей сутолоке, а наблюдали за движением, стоя в сторонке у стены). - На этом базаре порой такое можно встретить... – не найдя больше слов, он многозначительно цокнул языком.
"Так ты – что, веришь в эти басни!?" - чуть не вырвалось у Корнилиуса. Однако он прикусил язык, вспомнив, по какому поводу был сформирован их гарнизон. Тут явно нельзя было списать дело на "показалось" и "струсили"!..
Да и вообще - сам-то он, в отличие от Тоби, не местный...
Всё это рядовой с далёкого севера прекрасно понимал умом; тем неожиданнее и страннее показалась ему тёмная волна вражды и досады, которая вдруг поднялась откуда-то с самого дна и захлестнула глотку.
"Что они - все, все они - могут знать!?.."
…В то страшно далёкое и страшно напряжённое время вся Империя готовилась к великой битве с Союзом Южных Пустынь.
Южане – горячие, вспыльчивые, непримиримые – не давали покоя своим северным соседям, постоянно совершая набеги на имперские земли и ввязываясь в стычки с местными жителями...
К тому же многие из обитателей пустыни знались со всякой нежитью и достигали больших успехов в чародействе. Ну, а уж без простейшей, "бытовой", магии вообще редко кто обходился. Это, конечно, не могло не отразиться на взаимоотношениях южан и северян. Ведь в Империи – с самых первых дней после её провозглашения – к колдовству относились без всякого сочувствия.
А теперь южане и вовсе дерзнули на нечто неслыханное...
Горстка дерзких юнцов, поднаторевших в магии мелких пакостей, однажды пробралась в поселение Тонхор и разграбила его, переполошив всех тамошних обывателей. С той поры такие происшествия случались неоднократно, и не только в Тонхоре; последствия набегов с каждым разом становились всё значительней. А однажды на окраине небольшого села, находившегося в добром дне пути от Серых песков*, обнаружили мёртвую девушку.
В воздухе запахло отчаянием.
С южных окраин в столицу поскакали гонцы. Там отреагировали мгновенно: мудрый наместник при юном императоре в тот же день приказал готовиться к войне...
***
Юнцы и опытные воины с окрестностей столицы были созваны на смотр в поселение Таувир. В их числе оказался и Корнилиус.
Стоя под пронизывающим ветром, досадуя на погоду (да и на всё прочее), он вполуха слушал воззвание императорского наместника. Страстные пассажи на тему: "защитим же Империю и её жителей, покроем славой знамёна его высочества!.." - совершенно его не интересовали. Впрочем, пару раз, когда наместник отступал от положенной риторики и говорил то, что нужно было говорить, - Корнилиус всё же прислушивался.
-...Зачем, спрашивают некоторые, нужно было сгонять в отряды чуть ли не всех поголовно?.. Слушайте же, - объяснял наместник, возвысив голос и стараясь перекричать ветер. - Слушайте же! Наш враг силён, коварен и опасен. Есть опасения, что и на поле брани он не откажется от своих мерзких фокусов, – к чему они приводили и приводят, нам с вами слишком хорошо известно... И именно поэтому мы не имеем права на поражение.
Мы должны дать им бой первыми и одержать победу. Не просто достичь временного затишья, а - победить раз и навсегда! Раздавить угрозу в зародыше, покуда она ещё не окрепла, не обросла чешуёй и не отрастила клыки!
Вот почему я приказал призвать каждого третьего, и как можно скорее.
"Вот темнота, - скользнуло в голове новобранца. - Бить врага его же оружием - никогда не пробовали? Говорят, действует безотказно! А главное - ни тебе сборов, ни..."
-Вперёд, храбрые воины Империи! Вас ждёт величайший подвиг, который навсегда останется в сердцах всех наших жителей - крестьян и мещан, вельмож и солдат!.. Защитим своих братьев от произвола колдунов! Вперёд, о великая армия!!
-Вперёд!! Ура-а-а-а!!! - единодушно грянула армия в ответ на эти слова.
Корнилиус, однако, молчал.
"Подвиг, подвиг... Что мне-то со всех этих геройств?" - думал он.
После к своему войску вышел и сам будущий правитель, совсем ещё мальчик, и тоже к чему-то призывал; и тень детского испуга соседствовала в его голосе с решимостью и мужеством. Многие, увидев его, плакали, вспомнив своих сыновей; однако Корнилиуса было не так-то легко пронять. Он хмуро смотрел в одну точку и только поёживался от холода…
***
-То есть, конечно, я не имел в виду, что… – начал было Тоби; однако Корнилиус не стал его слушать. Не говоря больше ни слова, он пружинящим шагом отошел от стены и направился в самую гущу базарной толкотни.
Тоби лишь пожал плечами.
…Вскоре Корнилиус оказался за пределами площади, в каком-то закутке между двумя зданиями. Несмотря на полуденный жар, здесь было прохладно и даже сыро.
Прямо у стены, поджав под себя ноги, сидел угрюмый старик; на шее у него был пристроен небольшой лоток с различными безделушками, вроде как у бродячих торговцев.
Когда солдат подошёл совсем близко, старик поднял глаза, не говоря, однако, ни слова. Было заметно, что он ничуть не удивлён появлением Корнилиуса.
Юноша же стал разглядывать товар; при этом с его лица ни на секунду не сходило острое насмешливое выражение…
Впрочем, одна из нехитрых диковинок всё же привлекла его внимание.
Это был небольшой, мало чем примечательный шар тёмно-серого цвета, – строго говоря, даже не шар, поскольку он был немного сплюснут с боков. На его гладкой поверхности не было видно никаких знаков, меток или даже просто царапин.
Чем эта вещь могла зацепиться за взор, Корнилиус совершенно не мог понять. Однако, влекомый непонятным интересом, он осторожно поднял «шар» с лотка и поднёс его поближе к глазам…
-Чего смотришь попусту? – вдруг подал голос старик; и его слова прозвучали неожиданно враждебно, почти крикливо. – Покупаешь – так покупай, а нет – ступай подобру-поздорову! Нечего тут глазеть! – протараторил он, блеснув колючими глазками.
Корнилиус снова вспыхнул; однако на этот раз ему удалось овладеть собой.
-И сколько же ты просишь? – спросил он, растянув губы в холодной, нарочито вежливой улыбке.
-Один рон**.
Корнилиус неторопливо развязал кошелек и протянул старику монету. Получив её, тот тут же поднялся с места и, забрав свой лоток, скрылся за углом.
Пожав плечами, юноша сунул покупку в заплечный мешок и направился прочь. Здесь ему больше нечего было делать.
…*.*…
__________
*Серые пески - северная часть Большой пустыни; дальше к югу следуют Желтые пески и Серые камни. За пустынями находится горная цепь. Что за ней - неизвестно, поскольку никому из тех, кто пробовал узнать это, не удавалось вернуться домой. Поэтому считается, что ее невозможно перейти.
**Рон (не склоняется) – денежная единица, небольшая серебряная монета с примесью меди. Недельное довольствие солдата-новобранца составляло 12 рон.
Interlude
I.
...Уже давно рассвело, а Эрвин всё никак не мог добраться до большой дороги. Конечно, припомнить путь до неё в точности он и не сумел бы, поскольку бывал здесь лишь раз; да и едва ли в тот вечер его могли интересовать хитросплетения лесных тропинок – ведь с ним были провожатые, знавшие эти места как свои пять пальцев… Теперь же, разумеется, нечего было и мечтать о том, чтобы попасть на дорогу без особых затруднений!..
Всё это было понятно - слишком понятно и слишком гладко; тем упорней где-то в глубине души копошился червячок нехорошего предчувствия - тем более что обстановка никак не располагала к надеждам на лёгкую победу.
...С самого начала Эрвин шел вперед, не меняя раз выбранного направления.
Поначалу всё складывалось как нельзя лучше, несмотря на утренний морозец. Рыжие рассветные лучи очень ободрили путника; да и тепла от них стало заметно больше - по крайней мере, в это хотелось верить самому Эрвину... Кроме того, при свете солнца он заметил заброшенную тропу, которая тянулась прямо на восток от поляны с рассеченным деревом.
"Значит, не мне одному доводилось выходить отсюда к тракту!" - подумал Эрвин; эта мысль ещё больше придала ему уверенности, и он прибавил шагу...
Вскоре вдалеке послышался скрежет колес – совсем уж несомненный знак, что он идёт в т у сторону и что до тракта осталось всего ничего!..
Однако тут всё неожиданно смолкло.
Вокруг стало тише и глуше прежнего. Холодный воздух сгустился и отяжелел; становилось трудно дышать.
Окраину леса заволокло туманом, и солнца не стало видно…
-Эй, - попытался крикнуть Эрвин, почти не надеясь, что его услышат. - Люди!.. Есть тут кто-нибудь??
Никакого ответа. Даже эха, обычного лесного эха, не прозвучало - словно кто-то намеренно приглушил все звуки, которые могли бы сделаться опасными свидетелями чего-то недоброго…
-Да что же это?.. Люди!! - еще громче крикнул он и закашлялся: холодный туман с примесью вонючего дыма раздражил горло и легкие.
Ответом вновь явилась лишь тишина - зловещая, но, впрочем, отнюдь не мёртвая...
Всё это время Эрвина не оставляло ощущение, что рядом находится кто-то невидимый и наблюдает за ним с еле скрываемым злорадством; и это чувство было очень схоже с тем, что он испытывал накануне.
Жуткая, до холодного пота, тревога, переходящая в оцепенение. Как во время страшного сна, когда знаешь, что надо бежать, и хочется кричать во всю глотку - но и ноги, и руки, и язык, и горло вдруг становятся непослушны...
-Убирайся, - собрав волю в кулак, из последних сил проговорил Эрвин, адресуя этот приказ твари, неотвязно следовавшей за ним. - Убирайся, слышишь? И чтоб тут даже не пахло твоими проделками!..
Ответа не последовало. Однако Эрвин, когда прозвучало его последнее слово, готов был голову дать на отсечение, что кто-то – прямо сейчас и здесь – злорадно захихикал.
Понятное дело, повиноваться простому смертному не входило в планы загадочной твари. Однако и смертный вовсе не собирался сдаваться...
...Эрвин, устремив взор в туманную пустоту, вновь собрался, как перед последним рывком.
Последний рывок...
А ведь эти минуты и впрямь, возможно, – последние в его жизни.
Сбежать у него не выйдет: пространство и время сейчас отнюдь не на его стороне.
Помощи тоже нельзя дозваться: рядом – никого из своих, из живых…
А враг – вот он, на расстоянии вытянутой руки!..
И всё-таки, несмотря ни на что, – если он, Эрвин, сейчас приложит последние силы к тому, чтобы выдержать эту схватку, – то, как бы всё ни кончилось, у него будет шанс умереть при мысли, что он уходит непобеждённым.
А это дорогого стоит - если только он хоть что-нибудь понимает в этой жизни!..
II.
-Послушай, Полох...
-Чего? - недовольно отозвался тот, откладывая в сторону походную флягу, из которой струился туман.
-Тсс... да не ори ты, как больной!!
-Но ведь нас никто не слышит, - резонно возразил Полох.
-Да разве дело в этом!? "Никто" тебя, разумеется, не слышит; но я-то слышу!.. Всё время канителишь или вопишь... Ох, знать бы тебе, как ты мне надоел, - мрачно заключил его собеседник.
-Так что тебе мешает?! Шел бы на болото подобру-поздо...
-Ага, "шел бы"! А о п о д р я д е - забыл?
-Забы-ыл, забы-ыл, - передразнивая, прогнусавил Полох. - Что сейчас надо-то было?
Мерк выглянул из оврага, куда они с Полохом спрятались от солнца (правда, утренние лучи досаждали им и здесь, но ослушаться Корка с его амулетом и уйти отсюда было всё-таки страшнее). Оглядев опушку леса, призрак махнул рукой:
-Можешь думать, что уже ничего.
-То есть как? - подозрительно спросил Полох.
-Ну, ведь ты уже прекратил напускать туман!..
-Причём здесь туман!?..
-…Теперь можно лететь обратно, – продолжил Мерк, не слушая его. – Или дожидаться темноты здесь… В любом случае, мы своё дело уже сделали.
-Точно? - еще подозрительней нахмурился Полох.
-Еще бы. Для него теперь нынешнее утро кончится по крайней мере полулуние спустя! - гордо подытожил Мерк.
-Постой-ка... А разве нам было нужно именно это?..
-А что ещё? Он же сам сказал: коронный приём из старинных легенд. Не слыхал ни разу, а?
-Слыхать-то слыхал; но...
-Да там же всё в точности так, как мы и сделали! - начал злиться Мерк. - Какой-нибудь дурачок попадает в заколдованный круг, проводит там несколько минут, - ну, или часов, - и выходит оттуда. А там, снаружи, уже прошло много лет... Все его друзья, родня и знакомые давно перемерли или состарились! Ясно тебе?
-А, ну если так… – протянул Полох. – Так что будем де...
Договорить ему не удалось.
Из тумана неожиданно послышался звонкий, чистый, громкий, ни с чем не сравнимый звук…
-Это вновь они... Негодные твари! - судорожно вскричал Мерк и, не помня себя, понесся по воздуху прочь.
Полох, пожав плечами, подхватил свою флягу и поспешил вслед за ним...