Последний Рюрикович

Последний Рюрикович.

Русская Смута начала XVII века. Бесспорно, что это одна из самых ярких страниц отечественной истории. Кто только не писал об этой эпохе. Первый о ком вспоминаешь сразу – это, конечно, А.С.Пушкин и его «Борис Годунов». Написать что-нибудь о том времени действительно было бы очень заманчиво. Самое интересное, что не надо почти ничего придумывать самому, не нужно быть Дюма, чтобы писать о событиях той эпохи. История придумала все сама. Достаточно лишь пересказать последовательность событий, составив определенную композицию произведения, расставив необходимые акценты, выделяя те или иные узловые моменты, переплетения судеб, чтобы в итоге получилась цельная и яркая картина. Разумеется, этого нельзя будет добиться, не сопереживая героям и участникам рассматриваемых событий, не проникнувшись духом этой эпохи, не осознав и не прочувствовав до конца весь трагизм и вместе с тем величие Смутного времени русской истории.
Что из этого может выйти? Сразу можно сказать, что из этого вполне может выйти достаточно интересный сценарий для какого-нибудь многосерийного исторического фильма. Действительно, чего бы там только не было. Ведь эта эпоха так богата событиями, героями, интригами. Там нашлось бы место всему – и любви, и предательству, и героизму, и подлости…  В общем, здесь есть над чем поработать.
Однако, сейчас речь пойдет о другой идее, менее масштабной. «Последний Рюрикович» - историческая, можно сказать историко-фантастическая повесть о начале Смутного времени. Она охватывает меньший промежуток времени и не очень много действующих лиц. Темой повести является, пожалуй, не начало, а предыстория Смуты. Здесь не будет ни Сусанина, ни Минина с Пожарским, ни патриарха Гермогена, ни Скопина-Шуйского, ни Заруцкого, ни Болотникова – это герои вышедшие на историческую арену в самый разгар Смутного времени.
Главный герой повествования – царевич Дмитрий. Основные действующие лица: Борис Годунов, Василий Шуйский, царь Федор, царица Ирина, Григорий Отрепьев, Марина Мнишек, Федор Романов. Хронологические рамки охватывают период времени с 1591 по 1606 год.
Для начала, разумеется, надо вспомнить последовательность событий, изложив их вкратце, схематически. Как известно, после смерти Ивана Грозного царем стал его сын Федор Иванович. Царствовал он четырнадцать лет – с 1584 по 1598 год. Царствование было спокойным. Кстати, это несколько противоречит расхожему мнению, что Смута была чуть ли не прямым следствием правления Ивана Грозного, и соответственно началась как некоторые представляют чуть ли не сразу после его смерти. После нее, как известно, прошло почти 20 лет. Для России это не так уж и мало. Не исключено, что современники вспоминали правление Федора Ивановича как некий застой, в хорошем смысле этого слова. Россия, можно сказать, передохнула перед тем как броситься в Смуту.
Вообще правление царей по имени Федор всегда отличалось стабильностью и спокойствием. Вспомнить хотя бы царствование Федора Алексеевича в конце XVII века. Однако, спокойствие и стабильность правлений царей с этим именем в обоих случаях предшествовало наступлению эпохи грандиозных перемен, отличавшихся самым бурным характером и, соответственно, очень тяжелых для народа. Подобные рассуждения, конечно, не научны, но упомянуть об этом хотелось бы.
Рассуждая же научно и конкретно успехи царствования Федора Ивановича можно объяснить лишь грамотной и продуманной политикой его правительства, возглавляемого Борисом Годуновым. Безусловно, это был великий, и по всей видимости компетентный политик, политик от природы и как «премьер-министр» был просто незаменим. Как известно, именно он был фактическим правителем России при Федоре Ивановиче. Причем он вовсе не был, как можно подумать, неким фаворитом в эпоху «сонного» царства. По всей видимости, Россия при нем действительно восстановила силы после тяжелого правления Ивана Грозного, Опричнины, поражения в Ливонской войне. Важным тому доказательством является победа России в «маленькой победоносной войне» над Швецией в 1590-е годы. Благодаря ей Россия вернула выход к Финскому заливу с устьями Невы и Нарвы – исконно русскую землю с такими крепостями как Ивангород, Орешек и Корела. Впервые она была утрачена вследствие поражения Ивана Грозного в годы Ливонской войны нанесенном России Польшей и Швецией. В следующий раз она будет утрачена в годы Смуты, причем теперь уже надолго вплоть до того как ее отвоюет Петр Великий, назвав ее Ингерманландией и именно там построив Санкт-Петербург. Однако то, что Ижорская земля, как она называлась со времен еще древних новгородцев, была Годуновым возвращена России, мало кто и помнит. Такие войны, короткие и победоносные, что говорит о том, что они были хорошо и качественно подготовлены, у нас вообще к сожалению быстро забывают или вообще критикуют под теми или иными предлогами, как например Семилетнюю войну.
Однако, мы отвлеклись. Борис Годунов, бесспорно был великим политиком и как глава правительства при Федоре Ивановиче сыграл значительную роль в русской истории. Таково общее мнение и именно таким Борис Годунов должен быть показан в повествовании. А был ли он подлым и коварным человеком? Пошел бы он на преступление ради власти? Вот в чем вопрос не мало волновавший как историков, так и писателей. Последних, пожалуй, даже больше.
Речь идет, конечно, о гибели царевича Дмитрия в Угличе в 1591 году – единственном событии, омрачившем царствование Федора Ивановича, имевшее самые роковые последствия для династии и для России. Именно он на тот момент по причине бездетности его старшего брата являлся единственным наследником трона из династии Рюриковичей.
В 1598 году царь Федор умирает. Его жена так и не родила ему наследника. Царем, во многом благодаря своему авторитету, становится Борис Годунов. Смена династии произошла быстро и бескровно. Что произошло дальше хорошо известно. Если как глава правительства Годунов был очень хорошим правителем, то как царь, при всей своей компетентности и качествах политика, принес России одни лишь несчастья. Про таких в народе говорят «бедоносец». Прошло совсем немного времени и многим стало ясно, что его царствование «несчастливое». Казалось, что сама природа повернула против него. Началось все с невиданных доселе морозов. По некоторым сведениям замерзло даже Черное море и до Царьграда, как писали в летописях, можно было добраться на санях. Как следствие неурожай и голод. Народ начал роптать, искать ответ на извечный русский вопрос «кто виноват». Главным виновником, естественно, становится царь. Положение Годунова резко пошатнулось. Ему приписывали и узурпацию власти, и убийство царевича, и многое другое в том же роде, в чем он возможно вовсе и не был виноват. Пройдет совсем немного времени и на Руси объявится самозванец – Лжедмитрий, якобы чудом спасшийся от убийц посланных в Углич Борисом Годуновым.
Такова в общих чертах предыстория Смуты. Что произошло дальше также хорошо известно. Всеобщая радость по поводу возвращения на престол старой династии через некоторое время обернулась новыми проблемами. Козни, интриги, борьба за власть снова возобновились, жертвой которых на этот раз, во многом благодаря своим собственным ошибкам становится Дмитрий. Царем на этот раз станет Василий Шуйский, в свое время самый главный враг Годунова. Смута при нем разгорится с еще большей силой. Появятся болотниковцы, объявится новый Лжедмитрий, усилится иностранное вмешательство, обернувшееся в итоге вторжением, власть несколько раз сменится, в то время как в стране будет царить безвластие.
Однако говорить об этом здесь уже не имеет смысла. Во-первых, для этого понадобилось бы слишком много места и времени, а во-вторых, потому, что рассматриваемая эпоха, а именно разгар русской Смуты, как указывалось выше, выходит за рамки задуманного повествования. Цель его заключается в том, чтобы рассмотреть предысторию Смуты, попытавшись воссоздать достаточно яркую и подробную картину того времени. В основу же повествования должна быть положена, прежде всего, одна из версий смерти царевича Дмитрия.
Как известно, существует две основные версии его смерти. По первой, которая изначально была официальной и которая, кстати, в настоящее время находит наибольшую поддержку среди историков, Дмитрий погиб все-таки из-за несчастного случая. По другой версии, имевшей в годы Смуты широкое хождение в народе и которая впоследствии довольно долго поддерживалась историками, -  смерть царевича Дмитрия была насильственной, и повинен в ней был Борис Годунов. Как известно, его противниками были не только Шуйские, но и Романовы, не меньше других стремившиеся к власти. Придя к ней, они, разумеется, не препятствовали формированию образа Бориса Годунова, как некоего «злого гения» русской истории, которого в итоге настигает возмездие за его грехи и преступления. Именно таким Бориса Годунова в одноименной поэме показывает Александр Сергеевич Пушкин. В данном повествовании хотелось бы, как говорится, поспорить с классиком, не отрицая, конечно, того, что его «Борис Годунов» - произведение хоть и немного назидательное, но наполненное высоким трагизмом, является одним из самых лучших творений русской культуры, приблизиться к уровню которого, разумеется, далеко не в наших силах.
Цели повествования совершенно иные. Одна из них  состоит в том, чтобы попытаться рассмотреть личность Бориса Годунова наиболее объективно, на основе данных современной исторической науки. Кстати, говоря об отрицательном отношении историков к Годунову, нельзя не обратить внимания на то, что во многом оно было обусловлено также и тем, что именно ему в свое время приписывали оформление крепостного права в России. По данным современной науки выясняется, однако, что отмена так называемого Юрьева дня произошла раньше - в самые последние годы царствования Ивана Грозного.
Другим немаловажным пунктом, который ставился Годунову в вину, являлось участие его в Опричнине. На это можно ответить лишь тем, что многие из тех политиков, кто занимался активной политической деятельностью и выжил в годы правления Ивана Грозного, были, так сказать, не без греха. Валить всю вину на одного – это, мягко говоря, не очень благородно. В этом отношении фигура Бориса Годунова чем то напоминает небезызвестного Берию, на которого пытались взвалить всю вину за сталинские репрессии никто иной как другие сталинские соратники. Однако, как показывает история, накопать компромат, как говорится, можно на многих участников подобного рода событий.
В данном повествовании за основу берется та точка зрения, по которой Борис Годунов не имел никакого отношения к смерти царевича Дмитрия. Достаточно повторить основные аргументы современных историков в пользу данной версии. Прежде всего это было очень рискованно. Ведь он не был таким всесильным как представляется. Дворянин с татарскими корнями, каких впрочем было не мало, например Шереметевы, Юсуповы, выдвинувшийся при Иване Грозном, породнившийся с царем, - его сестра Ирина была женой Федора Ивановича, - он, тем не менее, был окружен такими более знатными и родовитыми соперниками, как Шуйские и Романовы, которые несомненно не преминули бы возможностью разделаться с Годуновым имей он какое-нибудь отношение к смерти царевича. К тому же известно, что вести следствие в Углич был послан главный враг Годунова Василий Шуйский. Крайне маловероятно, что он якобы был настолько запуган Годуновым, как утверждал впоследствии, чтобы свидетельствовать о том, что смерть царевича носила случайный характер. Кроме того, Годунову не имело смысла убивать царевича хотя бы потому, что на тот момент еще не было полной уверенности в том, что Федор Иванович не оставит после себя наследника. Только задним числом, после смерти царя Федора, можно было предположить, будто он все рассчитал и действовал сообразно своему плану, чтобы  стать царем.
Более одиозной представляется фигура Василия Шуйского. Искусный политик и мастер интриги, именно он, по-видимому, был в некотором смысле подлинным «серым кардиналом» своего времени. В отличие от Годунова, пришедшего к власти благодаря своему авторитету и способностям, боровшемуся за нее достаточно открыто и честно, Шуйский все время только и делал, что интриговал против кого-либо, плетя разного рода заговоры. Именно он представляется наиболее неприятной фигурой и в повествовании должен быть представлен как отрицательный персонаж. Показательной, прежде всего, является его беспринципность в вопросе о смерти царевича Дмитрия. Как известно, Василий Шуйский менял свои показания по этому делу несколько раз, причем так как ему это было выгодно в тот момент. В 1591 году, когда именно ему было поручено вести следствие по делу о смерти царевича, он утверждал, что пришел к выводу о несчастном случае. То же самое он утверждал и позже, когда в Польше объявился самозванец, а именно, что собственными глазами видел мертвого царевича Дмитрия. Однако после того, как Борис Годунов скоропостижно умирает и Лжедмитрий с триумфом вступает в Москву, Василий Шуйский утверждает прямо противоположное – будто, покушение на царевича готовилось, причем по заказу Годунова, но убит был при этом кто-то другой, а сам царевич чудом спасся. Пройдет год и когда Лжедмитрий будет низвергнут с престола, Шуйский будет утверждать, что царевич Дмитрий погиб еще в 1591 году, причем все-таки по вине Годунова.
Однако Василий Шуйский не был, к сожалению, неким «флюгером», поворачивающимся туда, куда «дует ветер». Подобное впечатление неверно. В том то и дело, что он был активным политиком, осознанно занимавшим ту или иную позицию, делая те или иные заявления по своей собственной воле, преследуя свои далекоидущие цели. На протяжении многих лет он находился в самом центре клубка интриг, которые плел против тех, кто в это время находился у власти. Именно он был главным врагом Годунова, считая, надо признать достаточно справедливо, что Шуйские, возводившие свой род к самому Рюрику и являясь одной из младших ветвей дома Рюриковичей, имеют значительно больше прав на русский престол. Годунов поэтому не мог не восприниматься ими как пусть и талантливый, но выскочка. Именно поэтому Василий Шуйский всегда интриговал против него. Причем нельзя сказать, чтобы он особенно торопился. Он никогда не лез на рожон, действуя всегда в тени. Благодаря этому он ничуть не пострадал от него, в отличие от, например, Федора Романова.
Это, кстати, вообще очень интересный персонаж. Он также считал свою семью, являвшуюся родственниками Ивана Грозного, наиболее достойными российского трона и также пытался бороться с Годуновым. Однако, действуя нахрапом, очень быстро ему проиграл и в итоге был пострижен в монахи и сослан в монастырь. Там он не пал духом, иначе говоря, не до конца разоружился, и продолжил политическую деятельность и в стенах монастыря. В годы Смуты он вновь выдвигается, становится не кем-нибудь, а патриархом, активно участвует в политической борьбе, причем не брезгуя сотрудничеством с Лжедмитрием II, потом борется с поляками, был даже в польском плену, являя собой, в общем, подлинного сына своего времени. В итоге его старания не пропали даром и увенчались успехом: царем России стал, как известно, его сын Михаил Романов, а патриарх Филарет станет фактическим правителем России в первые годы его царствования. Однако произойдет это много позже описываемых событий, на самом закате Смутного времени, которое, кстати, благодаря ему и закончится.
Здесь же надо вернутся к началу Смуты и снова обратиться к фигуре Василия Шуйского. Поразительно, что на протяжении многих лет он бессменно находился при царском дворе и при Федоре Ивановиче, и при Годунове, и при Лжедмитрии I, умело скрывая свои планы и замыслы, предав в итоге и Годунова, и Лжедмитрия. Помогая сначала Годунову в начавшейся борьбе против самозванца, после смерти царя Бориса, он, будучи самым родовитым и влиятельным боярином, ничуть не препятствовал Лжедмитрию и, по всей видимости, приложил и свою руку к смещению и физическому устранению малолетнего сына Бориса Годунова, которому тот завещал царствование. Факт, кстати, вообще малоизвестный. Даже имя этого мальчика, в отличие от «невинно убиенного царевича Дмитрия» почти никто не помнит.
Вступление Лжедмитрия в Москву благодаря этому было не только легким, но даже триумфальным. В народе его приход был воспринят, при чем именно благодаря свидетельству и заявлениям Шуйского, как возвращение на престол старой династии. Началось правление царя Дмитрия. Те проблемы, которые возникли с его воцарением, были вполне разрешимы и не требовали его устранения с престола. Пусть он и был самозванцем, Смуты вполне можно было избежать. Ведь в народе действительно поверили в то, что это настоящий царевич. Самым важным аргументом, который, кстати, немало волнует и современных историков, было то, что его признала своим сыном вдовствующая царица – мать царевича Дмитрия. Однако, Василий Шуйский не захотел верно служить и этому царю, начав плести интриги и против него. Воспользовавшись ошибками молодого царя, он вместо того, чтобы помочь ему их исправить, наоборот, возглавляет заговор против Дмитрия и устраивает дворцовый переворот, в результате которого Лжедмитрий I погибает. Москвичи, недовольные польской свитой Дмитрия, от которой тот не сумел вовремя избавиться и его женой Мариной Мнишек, с легкостью поверили новому свидетельству Василия Шуйского, о том, что настоящий царевич Дмитрий все-таки погиб еще в 1591 году.
Таким образом, в результате некой многоходовой интриги, Василий Шуйский добивается своей цели и будучи наиболее родовитым из бояр становится российским царем. В общем, уже достаточно было сказано, чтобы укрепиться в отрицательном отношении к этой исторической личности, и уже нет нужды приводить в пример другие эпизоды из истории русской Смуты и его правления в годы нее. Самым ярким из них, достойным упоминания здесь, является отравление Скопина-Шуйского, его же родственника, молодого талантливого полководца, одолевшего Лжедмитрия II, с которым на протяжении нескольких лет Василий Шуйский вел довольно-таки вялотекущую борьбу. Поразительно, кстати, что отделался он очень легко. В условиях того времени, в самый разгар Смуты, когда в стране шла самая настоящая вакханалия, низложение с престола и пострижение в монахи это можно сказать акт милосердия. Иначе говоря, даже здесь он сумел выкрутиться. Это был именно интриган, но не лидер. Как политик он не был ни борцом, ни тем более бойцом. В отличие от тех, кто пришел к власти открытым и честным путем, или кого к ней вынесло на волнах истории, Василий Шуйский, как возникает впечатление, «ужом вился» чтобы ее заполучить и в конечном итоге все-таки «выполз» к ней, а потом, кстати, еще и тихо «уполз».
Именно его, но никак не Годунова и даже не Лжедмитрия, следовало бы считать главным виновником начала Смуты. Преследуя личные интересы, или интересы семьи, Шуйский действовал так беспринципно, а именно умело интриговал, манипулировал людьми, а самое главное постоянно лгал,  утверждая каждый раз то, что было выгодно лично для него,  что в итоге хоть и добился успеха, но тем самым фактически взорвал страну. После всего того, что люди слышали, причем и от него самого, о царевиче Дмитрии, будто он то погиб в детстве, то на самом деле чудом остался жив, то все-таки погиб давным-давно, они просто перестали верить власти. Действительно, каким быдлом нужно было считать свой народ, как презрительно к нему относится, чтобы на протяжении сравнительно небольшого промежутка времени, грубо говоря, пользовать народную память как себе заблагорассудиться, играя в какие-то свои политические игры и быть уверенным в том, что народ никак на это не отреагирует. Естественно, произошло то, что и должно было произойти. Когда до народа, который только-только свыкся с мыслью, что царевич Дмитрий на самом деле жив и вернулся теперь править страной, дошла очередная новость, что царевич Дмитрий все-таки погиб давным-давно как об этом раньше и говорили, он, осознав, что ему «морочат голову», окончательно разозлился и вышел из-под контроля Москвы. Страна фактически распалась, разгорелась настоящая гражданская война, начался, если выражаться еще современнее и более грубо, натуральный беспредел. Люди поняли, что царем теперь может быть любой, кто этого пожелает. Начался массовый наплыв разного рода самозванцев, самый известный из которых Лжедмитрий II – знаменитый «Тушинский вор». Наступило безвластие, страна все глубже погружалась в анархию…
Все это, в общем-то, хорошо известно и говорить об этом можно много и очень долго. Разумеется, Смутное время в России было обусловлено и многими другими, более глубокими причинами: и политическими, и социально-экономическими, и культурными, и, возможно, ментальными. Однако, это не снимает вины с Василия Шуйского, чьи шаги в борьбе за власть, пусть и продуманные и очень хитрые, сыграли самую неблаговидную роль в истории России кон. XVI – нач. XVII веков.
После всего вышесказанного об этой достаточно неприятной исторической личности уже не покажется чем-то невероятным версия о том, что если смерть царевича Дмитрия и была все-таки насильственной, то виноват в ней вовсе не Борис Годунов, а именно Шуйские. Приложить свою руку к его гибели, они могли прежде всего для того, чтобы во первых расчистить себе дорогу к трону, а во-вторых расправиться с Годуновым, дискредитировав его в глазах и современников, и потомков. Если это так, то это им почти удалось. Ведь представление о Годунове как о главном виновнике в смерти царевича Дмитрия, несмотря на сомнения современных историков, живуче до сих пор. Оно и понятно, так как очевидно и лежит на поверхности. Именно Годунову на первый взгляд смерть царевича была выгодна более всего. И именно поэтому, в силу очевидности подобной мотивации, Годунов и не мог пойти на такой шаг. Это мог сделать кто-то другой, чтобы его подставить. Более всего на эту роль подходят именно Шуйские, и прежде всего глава их «клана» Василий Шуйский.
Однако данная версия не подходит для задуманного повествования. Прежде всего потому, что имеет ряд слабых моментов. Непонятно, в частности, почему в таком случае Шуйские не расправились с Годуновым. Ведь следствие вел сам Василий Шуйский. Можно, конечно, предположить, что Борис Годунов каким-то образом предотвратил удар со стороны Шуйских, провел свою собственную контригру, сумел с ними договориться или еще что-нибудь в том же роде. В итоге получиться какой-то глупый, слишком перекрученный сюжет, где от историзма может ничего не остаться, кроме разве что декораций.
Кроме того, Шуйским не было смысла физически устранять младшего брата царя Федора по той же причине, что и Годунову. На тот момент, несмотря на начавшиеся толки о бесплодии царицы, никто не мог быть уверенным в том, что царь Федор не оставит после себя наследника. В крайнем случае, он мог просто развестись со своей женой и ради продолжения династии женится на другой. Это к вопросу о наследнике престола. Что же касается Шуйских и возможной их причастности к гибели царевича Дмитрия, думается, что кроме всего прочего на тот момент у них для этого, выражаясь грубо, «кишка еще была тонка».
В основе данного повествования лежит совершенно иная версия, также отличающаяся и от старой, и от новой версии рассматриваемых событий, предшествовавших началу русской Смуты. В самом начале указывалось, что задуманное произведение, а именно повесть «Последний Рюрикович», можно охарактеризовать не только как историческое, но и, пожалуй, как историко-фантастическое повествование. Сразу надо сказать, что здесь вовсе не имеется в виду альтернативная история, машина времени, мистика или еще что-нибудь в том же роде. Фантастичность повествования выражается прежде всего в том, что строится оно на основе, пожалуй, самой невероятной версии судьбы царевича Дмитрия. Что если пресловутый Лжедмитрий I никого не обманывал, а говорил правду, будто он и есть настоящий царевич Дмитрий? Именно это предположение, которое, впрочем, не раз высказывалось и раньше, и лежит в основе данного повествования – повести о последнем царе из рода Рюриковичей.
Основная задача повествования в таком случае сводится к тому, чтобы предложить свою версию развития событий, опираясь прежде всего на факты, а скорее даже на противоречия и лакуны в них, иначе говоря додумывая то, что до сих пор не ясно историкам,  проводя так сказать художественную реконструкцию рассматриваемых событий, отталкиваясь от вышеизложенной характеристики главных действующих лиц рассматриваемой эпохи. И все это не только для того, чтобы мог получиться  интересный и яркий исторический сюжет, но и для того, чтобы с научной точки зрения он был максимально адекватен историческим реалиям и не вызывал бы излишней критики со стороны специалистов.
Прежде всего необходимо ответить на законный вопрос: что же в таком случае могло произойти в Угличе если царевич не погиб? По идее произведения, смерть царевича Дмитрия была инсценирована. Вместо него был убит кто-то другой. Сам же царевич был похищен и скрыт до поры до времени в надежном месте. Это вкратце. Теперь подробности.
Если исходить из всего вышеизложенного, убивать царевича не решился бы никто. Но похитить могли вполне. Царевич Дмитрий – это, можно сказать, великолепный козырь в политической борьбе. Имея его в своем «рукаве» можно было быть если не спокойным, то достаточно уверенным за свое будущее в предстоявших политических баталиях. Однако, чтобы не запутаться начать лучше все по порядку с самого начала.
Начало повествования почти идиллическое. В стране покой. Она восстанавливает свои силы после бурного правления Ивана Грозного. На троне царь Федор и царица Ирина. Ее брат Борис Годунов уверенной рукой ведет Россию вперед. В рассматриваемый момент идет подготовка к войне со Швецией. Разумеется, у него есть завистники. Прежде всего Шуйские. Что движет ими уже ясно. Как там у наших классиков: «Если есть на свете дьявол, то это не черт двурогий, а змей о трех головах, имя которым – зависть, хитрость, предательство. И если одна из них начала тебя есть, то уж другие две доедят обязательно». И самое главное, понять Шуйских можно. Годунов для них выскочка, баловень судьбы. К тому же он, талантливый и опытный, политик от природы, добивающийся все больше и больше успехов, оттирает их, знатных и родовитых, на задний план. Показать эти настроения, эту зависть, было бы очень важно. Причем в начале повествования это еще не совсем отрицательные персонажи. Пока ими, в частности Василием Шуйским, движет только зависть. Остальные «головы» «доедят» его уже позже. На данный же момент кроме зависти его волнуют и вполне естественные опасения за судьбу царевича Дмитрия, который в это время вместе с матерью находился на постоянном проживании в Угличе. Имея отрицательное отношение к Годунову, Шуйские вполне могли подозревать его в чем угодно.
Что же Годунов? В повествовании он должен представлять собой человека достаточно благородного. Он не стремился к тому, чтобы самому стать царем и не вынашивал коварных планов  узурпировать всю власть. Волею судьбы она придет к нему сама. Единственное, что он, пожалуй, больше всего хотел – это, чтобы его сестра родила царю Федору наследника. Слухи о ее бездетности уже начались. Именно это его и волновало больше всего. Если бы царица Ирина родила царевича, позиции Годунова максимально укрепились бы. В таком случае после смерти царя Федора, человека болезненного, царем стал бы племянник Бориса Годунова при регентстве либо царицы Ирины, либо самого Годунова, что, в общем-то, одно и тоже. По идее, именно эта перспектива вполне устраивает Бориса Годунова.
Разумеется, его не могли не посещать мысли избавиться от царевича Дмитрия. Он хорошо понимал, что, устранив его, он имеет реальные шансы стать царем в случае если царь Федор не оставит наследника. Убить или не убить – вот в чем вопрос. Почти по Шекспиру. Хотя если серьезно, переживания Годунова были, пожалуй, не менее тяжелыми и мучительными. Убить не кого-нибудь, а царевича, представителя царского рода, возможно, будущего помазанника, к тому же невинного ребенка, - это не просто грех, а по представлениям того времени, грех великий. Конечно, было бы наивным предполагать, что именно это его остановило. Остановило его другое. Будучи человеком умным он отлично понимал, что это очень рискованно.
К тому же тайно убить царевича было вообще очень сложно. Если у него почти и не было охраны, то за ним наверняка вели надзор, причем не только царские слуги, которые Годунову наверняка были известны, но и кто-нибудь еще по приказу недружественных ему боярских родов, например, тех же Шуйских. Поставив крест на царе Федоре, который находился под влиянием Годуновых, они просто не могли не связывать всех своих надежд с его младшим братом. Организовать тайный надзор за будущим царем им было вполне по силам.
Даже если искушение могло взять вверх над Годуновым, то хотя бы как трезвомыслящий политик, он все равно не решился бы на этот шаг. В случае провала он мог потерять все, навредив при этом не только себе. После его падения бояре, скорее всего, добились бы развода царя Федора с Ириной Годуновой. Все это вместе кроме всего прочего и останавливает Годунова от убийства царевича Дмитрия. Взвесив все за и против он, по идее повествования, приходит к выводу, что ставку нужно делать на идею регентства при своем будущем племяннике. Все свое внимание, поэтому, он сосредотачивает на причинах бездетности царской четы. Однако, об этом позже.
Теперь о Дмитрии. Кто мог его похитить? Несложно уже догадаться, что это были Шуйские. Не вдаваясь пока в подробности того, как именно они это сделали, необходимо сначала разобраться какие конкретно цели они этим преследовали. Прежде всего, теперь они могли быть абсолютно уверенны в его безопасности. Ведь подозрения их в отношении Годунова были не такими беспочвенными. Кто его знает, может он все-таки решился бы на убийство. Самое же главное состоит в том, что, как уже говорилось, царевич Дмитрий это отличный козырь в будущей политической борьбе. Естественно, они не могли все точно рассчитать на несколько лет вперед. Разумеется, они не знали, как именно будут развиваться события, что произойдет в ближайшие годы. Долго ли будет править царь Федор, родит ли ему царица наследника, как будет развиваться их борьба с Годуновым, - все это в то время было совершенно не ясно. И именно поэтому иметь у себя в резерве, причем тайно от всех, такую фигуру как царевич было им очень выгодно.
Что самое интересное, это то, что они почти ничем не рисковали в случае раскрытия своего преступления. Они всегда могли отговориться тем, что ими двигали самые высокие чувства, а именно желание уберечь наследника от узурпатора Годунова. Недовольных против того в боярской среде было не мало и поддержка им была почти обеспечена. Конечно, по головке бы их не погладили, но и ничем смертельно опасным им это, скорее всего, не грозило. Не убили же. Хотя случай, конечно, беспрецедентный.
Теперь об инсценировке. Как ни странно, в этом месте с фактами можно обращаться достаточно вольно. Прежде всего потому, что дело это действительно очень темное. Показания очевидцев по нему очень сбивчивые. Строятся они, вообще, на свидетельствах нескольких мальчишек, которых вполне можно было запугать или запутать. Историки до сих пор в них толком разобраться не могут, выстраивая свои версии в основном на косвенных фактах.
Невольным союзником Шуйских в этом оказался сам Годунов. После того, как пришло сообщение о смерти царевича, он, отлично зная, что не имеет к этому никакого отношения, по-видимому, для того чтобы сразу же снять с себя подозрения, совершенно не препятствует тому, чтобы следствие вел его главный соперник Василий Шуйский. Выглядело это, наверное, достаточно благородно. В итоге это позволило тому замести следы, возможно частично сфабриковать показания.
Показательно, кстати, что похоронен царевич Дмитрий был в Угличе. В Москву его мощи были перевезены уже значительно позже, уже тогда когда он будет канонизирован в качестве «невинно убиенного великомученика». Уже сам по себе этот факт несколько настораживает. Вспоминается сразу смерть Александра I в Таганроге и те слухи, которые пошли потом и ходят до сих пор о неком «сибирском старце».
По идее повествования в Угличе был похоронен совершенно другой, никому неизвестный, мальчик. Именно он был убит, а потом подброшен на место похищения царевича Дмитрия. Жестоко, но на этот шаг Шуйские вполне могли пойти. Как говорится, политика – дело грязное. Кто для них был этот ребенок. Не царевич же. Тем более не сами же они убивали. Это сделал какой-нибудь «тать» по их поручению, от которого впоследствии они могли избавиться. Целый детектив. В общем, за Василия Шуйского принялась вторая голова вышеупомянутого «змея о трех головах».
Достаточно важный персонаж повествования, кстати, о котором никак нельзя забывать это мать царевича Дмитрия. Сразу надо заметить, что она не была матерью царю Федору. У Ивана Грозного, как известно, было семь жен. Мать царевича Дмитрия – его последняя жена. Царя Федора она, скорее всего, вообще недолюбливала. Хотя бы за то, что вместе со своим сыном находилась фактически в ссылке. Но особенно она, наверное, терпеть не могла Годуновых, прибравших все к своим рукам, и от которых мало ли чего еще можно было ожидать. Разумеется, она не могла не беспокоиться за судьбу своего сына, опасаясь тех, кто не хочет видеть его на престоле. Не исключено, что она была посвящена в замысел Шуйских, благодаря чему инсценировка смерти царевича Дмитрия и прошла наиболее гладко. Наверняка, она могла решиться пойти на подобную авантюру, тем более, если учитывать, что действовала она не только ради блага своего сына, но, прежде всего, ради его безопасности. Что интересно, это то, что, по данному повествованию, ее мечты в итоге сбываются. Пройдет чуть больше десяти лет и она увидит своего сына живым, здоровым, да к тому же и на российском престоле.
Кстати, время от времени она могла с ним изредка встречаться, под видом, например, поездок на богомолье по святым местам. Скрывать царевича могли если не в каком-нибудь дальнем имении Шуйских, то скорее всего в каком-нибудь глухом монастыре, а то и в скиту. Знать об этом мог крайне узкий круг лиц, благодаря чему сведения о царевиче держались в полной тайне. Самое важное, однако, состоит в том, что люди окружавшие царевича были не просто верными слугами Шуйских, эдакими вышколенными холопами. Этого было бы все-таки не достаточно, чтобы долго хранить все в секрете. Наилучшей гарантией могло быть лишь понимание этими людьми того, что они выполняют великую миссию сберечь от гибели будущего помазанника.
Здесь в повествование можно было бы ввести такой персонаж, как, например, тот же отец Варлаам. Именно он станет наставником царевича Дмитрия, а впоследствии проводит его до литовской границы.
Теперь о том, как развивались события после известия о смерти царевича Дмитрия. Вполне возможно, что у Шуйских была мысль воспользоваться этим и попытаться сразу свалить Годунова, но, по-видимому, решили не рисковать и не торопиться. На тот момент их вполне устраивало, что у многих, как говорится, «осадок остался» по отношению к Годунову. Тот же, скорее всего, был доволен тем, что это дело было быстро и тихо замято, причем ни кем-нибудь, а Шуйскими, от кого он этого даже не ожидал. Не исключено, что он мог посчитать это своей очередной удачей. Через некоторое время за множеством разных государственных забот, кстати, и война со Швецией была в том числе, о младшем брате царя забыли.
Однако, время шло и придворные круги все больше начинал волновать вопрос о бездетности царской четы. Все больше раздавалось голосов в пользу развода царя Федора с Ириной Годуновой. Тот разводиться не хотел. Предполагается, что царь Федор был абсолютно безвольной личностью и находился под полным контролем Годуновых. Именно поэтому он якобы и не развелся с женой. А может быть есть и другие объяснения. Например, что он был очень набожным человеком и не признавал развода. Переживая из-за отсутствия детей, наверняка он молился, просил Бога о чуде, а если ничего не происходило, то относился ко всему с эдаким средневековым фатализмом. Как говорится, на все воля Божья. А может быть оправдана самая романтическая версия. Пусть она покажется наивной, но кто его знает, может он просто любил свою жену, любил так, что не хотел с ней расставаться. Скорее всего, действовали все причины вместе, какие-то в большей степени, какие-то в меньшей.
Самое главное нельзя ничего упрощать, как нередко поступают историки или писатели, в результате чего картина может получиться либо слишком пасторальной, либо карикатурной. В данном повествовании царь Федор и царица Ирина должны быть показаны как люди мягкие, добрые, понимающие и любящие друг друга. Их брак сложился, оба были счастливы в нем, что не часто бывает в монарших семьях. Но детей, как говорится, Бог не дал. Ведь бывает такое в жизни. Живут супруги душа в душу, а детей нет.
Теперь самое главное. Под самый конец царствования царица Ирина родила все-таки ребенка. Событие удивительное. В историографии упоминание об этом факте встречается крайне редко. Историкам это можно простить. Но, например, Дюма мимо него не прошел бы. На основе него можно выстроить целую сюжетную линию, пусть всего лишь дополняющую линию о царевиче Дмитрии, но имеющую очень важное значение для художественной реконструкции предыстории русской Смуты.
Может быть, это Бог услышал их молитвы и сотворил чудо, подарив им ребенка? Конечно же, нет. Надо быть реалистом. Вывод может быть только один. Царица не страдала бесплодием. В бездетности царской четы виноват был царь Федор. В общем-то, это и понятно. Явные черты вырождения династии. Старший сын Ивана Грозного был, мягко говоря, человеком очень нервным, весь в своего отца. Ругался с тем чуть не до драки, в результате чего и погиб. Средний сын бесплоден. Младший же страдал, как известно, эпилепсией. Что касается царицы, объяснение может быть только одно. Разве не странно, что на протяжении долгих лет, - только на престоле царская чета пробыла более десяти лет, -  у них не было детей, а потом неожиданно появляется ребенок. Очевидно, что отцом ребенка был кто-то другой.
Однако, не стоит плохо думать о царице. Это была достойная женщина, любившая своего мужа. Решение изменить ему далось ей, по-видимому, с большим трудом. Видно, это хотя бы из того, что произошло это достаточно поздно, когда толки о ее бесплодии, на протяжении многих лет ходившие среди придворных, переросли в прямые требования развода царя с нею. По замыслу повествования Борис Годунов уже давно подозревал, что в бесплодии виновата не его сестра, а царь. На протяжении многих лет он, по идее, не мог не уговаривать сестру завести себе кого-нибудь на стороне. Ведь не ради себя же, а ради династии, царя, своего будущего в конце концов. Кто знает как повернутся события? Не выкинут ли их из Кремля на следующий же день после смерти царя, здоровье которого оставляло желать лучшего, а то и еще раньше. В этом отношении, он мог, кстати, слегка и покривить душой. Его позиции при дворе были достаточно крепкие. Однако, не смотря ни на что, царица не соглашалась. Может она и хотела, да просто боялась? Вряд ли. Наверняка, Борис Годунов мог обещать, что поможет организовать все в полной тайне. Останавливало ее что-то другое. По-видимому, это действительно была очень хорошая семья.
Однако, когда надежды уже не оставалось никакой, когда над нею самой нависла угроза развода с мужем, царица Ирина была вынуждена пойти на этот довольно тяжелый для нее шаг. Отцом ребенка, по замыслу повествования, встречу с которым ей наверняка организовал Борис Годунов, был молодой монах Чудова монастыря, который, кстати, и находился на территории Кремля, Григорий Отрепьев. К нему мы, кстати, еще вернемся.
Здесь же надо сказать самое главное, что в общем-то не может не вызвать горькой усмешки. Это, действительно, какая-то ирония судьбы, вернее даже какая-то ухмылка истории, посмеявшейся над всеми стараниями, переживаниями главных действующих лиц той эпохи. Странно, почему историки не придают этому факту должного значения? В общем, царица Ирина родила девочку.
Как развивались события дальше уже хорошо известно. Кстати, что стало с этой девочкой, наоборот, неизвестно почти совсем. В историографии упоминание о ней встречается крайне редко. То ли она умерла в малолетстве, то ли осталась жива. Во всяком случае, царицей ее провозгласить после смерти царя Федора никак не могли. Чтобы на престол возводили особу женского пола, да к тому же совсем еще ребенка, такого даже в XVIII веке не было. В итоге, новым царем, разумеется, не без борьбы, был избран Борис Годунов.
Почему, кстати, Шуйские не воспользовались этим моментом и не вывели на авансцену царевича Дмитрия? Тому может быть несколько объяснений. Во-первых, они, скорее всего, выжидали. Ведь мало просто так ни с того ни с сего объявить о том, что он на самом деле жив. Нужны были либо очень веские доказательства того, что тот человек, которого они объявят царевичем Дмитрием таковым на самом деле является, или, что не менее важно, иметь такую обстановку в стране, когда бы такому заявлению могли бы безоговорочно поверить. На тот момент, когда общее положение в стране, во многом благодаря Годунову, было достаточно стабильным, идти на подобный демарш было бы довольно глупо. Разумеется, не стоит думать, что именно Шуйские впоследствии сделали все, чтобы раскачать обстановку в стране. Не они же в самом деле были виноваты в том, что вскоре начались невиданные морозы, неурожай, голод. Однако, будучи реалистами они вполне могли предполагать, что нечто в этом роде, не таких правда масштабов, обязательно должно случиться. Либо правительство Годунова допустит какие-нибудь промахи, либо война какая-нибудь начнется, да мало ли чего еще могло произойти. Покой на Руси ведь долго не длится. Вот тогда и можно будет начать борьбу, действуя наверняка и без промаха.
Не лезть на рожон – это вообще кредо Шуйских. Благодаря этому они и держались довольно долго у самых вершин власти. Действовать исподтишка, не торопясь, оставаясь все время в тени, интриговать, строить комбинации – вот это они хорошо умели. А, например, Федор Романов не понимал этого, открыто претендовал на престол, возмущаясь Годуновым. В итоге и пострадал – был отправлен в монастырь под именем Филарета. Однако, речь не о нем.
Наиболее важным объяснением того, почему Шуйские не торопились, является то, что возведение царевича Дмитрия на трон не было для них самоцелью. Ведь Шуйские, как известно, сами стремились к престолу. Заполучить его сразу после смерти царя Федора им не удалось. Однако, если бы ситуация сложилась в их пользу и Василий Шуйский, а не Борис Годунов, стал бы царем после смерти царя Федора, то от царевича Дмитрия, которого никто уже и не помнил, они бы скорее всего вообще тихо избавились. Ведь кем на самом деле был царевич Дмитрий для Шуйских? Всего лишь инструментом, ключом к власти, самым последним «козырем» в их борьбе за власть, выбрасывать который раньше времени не стоило. Пожалуй, это главная причина того, почему они не стали сразу после смерти царя Федора выводить на историческую арену царевича Дмитрия. Они хотели получить трон самостоятельно. Однако, потерпев неудачу в борьбе за власть, они стали выжидать более удобного момента для своего удара по Годунову и уже на этот раз посредством царевича Дмитрия.
Теперь, кстати, несколько слов следует сказать непосредственно о Василии Шуйском, а именно об эволюции, которую прошли его планы и замыслы. Как помнится, выше приводилась образная цитата о дьяволе, как о «змее о трех головах, имя которым зависть, хитрость, предательство». По замыслу повествования она как нельзя лучше подходит к Шуйскому. Ведь поначалу им двигала всего лишь зависть к Годунову, причем достаточно оправданная,  затем начала одолевать чрезмерная хитрость,  все более подлая и коварная,  которая, в конце концов, по идее, должна привести его к предательству.
Когда именно в его голове созрел замысел использовать царевича Дмитрия в темную непосредственно в своих весьма честолюбивых целях? Иными словами, когда именно он понял, что царевич Дмитрий может стать для него неким трамплином к власти. Ведь только от его слов во многом будет зависеть кем в народе будут считать Дмитрия – царевичем или самозванцем. Интрига, в общем-то, проста: сначала использовать царевича Дмитрия, чтобы устранить Бориса Годунова, дождавшись, конечно, наиболее удобного момента для этого, а затем, дискредитировав тем или иным способом молодого царя Дмитрия, избавиться и от него. Когда же именно возникла эта мысль у Василия Шуйского?
По замыслу повествования, наилучшим моментом для зарождения подобного замысла является, по-видимому, сцена дележа власти после смерти царя Федора. Именно тогда, когда власть была так близка и, можно сказать, почти осязаема, но остается для него недоступной, Шуйский и решает выводить царевича Дмитрия на историческую арену лишь для того, чтобы его предать и самому стать царем. Образно говоря, третья голова вышеупомянутого «змея», имя которой предательство, взялась доедать Шуйского.
Не исключено, конечно, что подобной многоходовой комбинацией, Шуйские руководствовались уже тогда, когда только решили похитить царевича Дмитрия инсценируя его смерть. Однако, это маловероятно. В то время, по идее, движимые пока только завистью, они представляли свое будущее, скорее всего, как первых людей при дворе будущего царя Дмитрия, благодарного им за спасение от козней пресловутого Годунова, в ненависти к которому они и хотели его воспитать.
Возможно, что первые мысли предать впоследствии царевича начали приходить в голову Василия Шуйского все-таки до смерти царя Федора. В то время, когда многие уже начали привыкать, что у царя нет ни сына, ни младшего брата, которому он мог бы передать власть, и исходя из этого начали готовиться к предстоящей борьбе, Шуйские и осознали, что царевич Дмитрий в некотором смысле заложник их воли, использовать которого они могут так, как им заблагорассудиться. По-видимому, это время имело немаловажное значение в той эволюции, что проделают планы Шуйского.
Возможно, что он еще будет сомневаться в своем замысле, как-то переживать из-за этого, внутренне бороться с собой, но искушение окажется для него слишком великим и впоследствии, когда Дмитрий уже будет царем, он окончательно предаст его, тем более и ситуация, сложившаяся в Москве будет этому благоприятствовать.
Однако, мы забежали вперед. Сейчас нужно снова вернуться к началу царствования Бориса Годунова и вспомнить о других действующих лицах. Прежде всего о матери царевича Дмитрия. В то время она была, как известно, еще жива и, как положено вдовствующей царице, жила в монастыре, приняв постриг. Разумеется, она не могла понять тактики Шуйских и тем более не знала об их стратегии. Поэтому тот факт, что Шуйские не торопились выводить в свет царевича Дмитрия не мог не вызвать у нее, мягко говоря, некоторого недоумения. На этой почве у нее могли начаться определенные трения с Шуйскими. На ее просьбы, требования, возможно, угрозы они, по-видимому, отвечали, как не сложно представить, разного рода обещаниями, просьбами потерпеть и другими подобными отговорками. Причем они могли этого и не делать или делать небрежно. Ее угроз они, скорее всего, не боялись. Кто поверит ее рассказам? Скажут, что она просто сошла с ума. И вот, что интересно. Если до смерти царя Федора она, по замыслу повествования, старательно держала в тайне всю правду о своем сыне, то после прихода к власти Годунова в результате, как ей могло показаться, бездействия Шуйских, она перестала хранить этот секрет. Окружавшие ее монашки воспринимали ее рассказы, наверное, как сказки помешавшейся от горя старушки, но толки, тем не менее, пошли. Иными словами, именно она стала первоисточником тех слухов, которые как раз и пошли по стране в годы правления Бориса Годунова о том, что царевич Дмитрий на самом деле жив и где-то скрывается. Особенно же распространению этих легенд стало способствовать то, что ситуация в стране, как известно, вскоре сильно изменится. Наступят тяжелые времена, неурожай, голод, что создаст наилучшую почву для подобных толков.
Царствование Годунова будет несчастливым. Начиналось оно, правда, как возможно одно из самых лучших в истории России. Им были задуманы очень важные преобразования, благодаря которым страна могла продвинуться далеко вперед. Достаточно вспомнить, что именно при нем впервые была организована отправка русских молодых дворян на учебу за границу. Учитывая, что Годунов был уже достаточно мудрым политиком, получившим колоссальный опыт управления страной в годы правления царя Федора, думается, что свои преобразования он провел бы без излишних перегибов и перехлестов, свойственных тому же Петру I.
Однако, история не дала ему такой возможности. Вместо того, чтобы вести страну вперед он был вынужден направить все свои силы на борьбу с начавшимися лишениями обрушившимися на страну в виде невиданных морозов, неурожайных лет и как следствие голода. Действовал он, как известно, достаточно компетентно, активно пытаясь противостоять неурожаю и голоду. По его указам проводились конфискации зерна у бояр и других крупных землевладельцев, предпринимались попытки организовать раздачу посевного зерна, местами даже открывались бесплатные столовые. Однако, неурожай был так велик, что никаких усилий в борьбе с ним не хватало. В народе Годунова, естественно, невзлюбили. Несмотря на все его прошлые заслуги, начали формироваться легенды о том, что наступившие времена это наказание за убийство малолетнего наследника, что царская власть полученная таким путем не может быть счастливой, что во всем виноват именно Годунов. Показать как он переживал начавшиеся невзгоды было бы очень интересно. Ведь не убивал же он никого. За что же такое наказание? И в чем его вина? Эти вопросы наверняка звучали в его молитвах, и именно в этом выражается весь трагизм его судьбы. Однако, он не пал духом и, являясь сильной личностью, продолжал борьбу наперекор всему до самого конца.
Что касается Шуйских, нельзя сказать, что наступившие времена должны были их обрадовать. Начавшиеся лишения, пожалуй, даже превзошли их ожидания. Тем не менее, момент для нанесения удара по Годунову был наилучший. И именно тогда они и приступают к реализации своего замысла. Первой частью этого плана являлась отправка царевича Дмитрия в Польшу. По каким-то своим каналам они и доставляют его ко двору одного из самых знатных польских магнатов Мнишеку, который, возможно, издавна был как-то связан с Шуйскими. За помощь царевичу Дмитрию Мнишекам было обещано родство с будущим российским государем. Марина Мнишек с радостью согласится стать женой Дмитрия. Их свадьба, как известно, состоится уже в Москве и сыграет, кстати, не самую лучшую роль в судьбе молодого царя.
Марина Мнишек, кстати, очень интересный персонаж, чья судьба просто не помещается в хронологические рамки задуманного повествования. Она была единственным человеком из значительных исторических фигур прошедших русскую Смуту от самых ее истоков до самого заката за исключением, пожалуй, Федора Романова. Тот, правда, начинал под именем Федора Романова, а закончил уже как патриарх Филарет, в то время как Марина Мнишек всегда оставалась Мариной Мнишек. Она была не столько расчетливой, сколько честолюбивой и даже тщеславной женщиной. Русский престол притягивал ее как магнит. Ради него она была готова на все. Как известно, после гибели Лжедмитрия I она по прошествии нескольких лет признает своим мужем Лжедмитрия II на этот раз якобы чудом спасшегося из Москвы. Она даже родит от него сына, которого многие будут считать законным наследником. Впоследствии, после смерти «Тушинского вора» она свяжет свою судьбу с атаманом Заруцким, обещавшего ей добыть престол для ее сына и вместе с которым они войдут в историю как последние смутьяны, если подобное выражение уместно, поражение которых ознаменует собой фактическое окончание русской Смуты.
В данном повествовании, однако, она является скорее второстепенным персонажем, действующим на фоне царевича Дмитрия. Как известно ее отец помог своему будущему зятю собрать необходимые силы и начать борьбу с Годуновым. Кстати, подобное доверие, оказанное Дмитрию, говорит о том, что это вряд ли мог быть какой-то беглый монах, как ныне принято считать. Во всяком случае, поход царевича Дмитрия, безусловно, является тщательно спланированным предприятием, инициатива которого исходила от кого-то еще кроме Мнишека и человека называвшегося царевичем Дмитрием. Конечно, можно предположить, что за ним стояли Ватикан, иезуиты, польское правительство или еще кто-нибудь в том же роде, что, впрочем, уже делалось раньше. Однако, по замыслу повествования, как не сложно уже убедиться, все в некотором смысле и проще, и сложнее. Смута в России была обусловлена прежде всего внутренними процессами и инспирирована также определенными кругами в самой стране.
По замыслу повествования Мнишек был издавна связан с Шуйскими и, будучи частично посвящен в их планы, именно потому и идет навстречу человеку, назвавшемуся царевичем Дмитрием, который, по идее, таковым в действительности и являлся и имел реальные доказательства своего происхождения. Учитывая, что положение в Польше на тот момент было не многим лучше, чем в России, -  заморозки и, соответственно, неурожай, наверняка, не обошел и эту страну, - охотников присоединиться к Дмитрию оказалось не мало. В массе своей это были типичные маргиналы и тому подобная «вольная братия», изрядно пополнившаяся в те годы. Только желанием избавиться от подобного неуправляемого элемента можно объяснить то, что польское правительство, с большой опаской относившееся к этой авантюре, не стало препятствовать этому.
Благодаря Борису Годунову Россия уже давно восстановила свои силы после Ливонской войны. Война со Швецией в 1590-е годы это явственно показала. К этому времени Россия вновь представляла собой довольно опасного соседа, вмешиваться во внутренние дела которого было чревато серьезными неприятностями. Впоследствии, однако, широкомасштабная польская интервенция все-таки начнется, но произойдет это, как известно, лишь тогда, когда ситуация с русским престолом будет уже так запутана, а сама Россия будет настолько ослаблена Смутой, что покажется довольно легкой добычей польским захватчикам.
То, что за всем этим мог стоять Ватикан в принципе не исключено. Смутное время в России в таком случае можно было бы трактовать как одну из первых крупномасштабных акций иезуитов в деле распространения католицизма. Возможно, что они даже заинтересовались этой идеей, но уже позже. Болотников, кстати, был в Венеции, возвращаясь в Россию из турецкого плена. Что касается нашего героя, он, скорее всего, если и имел отношение к Ватикану, то весьма косвенное и очень отдаленное. То, что Марина Мнишек была вынуждена принять православие ради брака с ним в расчет, конечно, можно не принимать. Это мог быть просто хитрый ход. Более серьезным аргументом является то, что для выполнения такой важной миссии на роль царевича Дмитрия иезуиты подобрали бы более серьезного и опытного человека.
Теперь о Григории Отрепьеве, который по замыслу повествования никогда не был самозванцем. Он, конечно, был причастен к истории, но иным образом. Каким именно выше уже говорилось. Борис Годунов, который в свое время устроил ему свидание с царицей Ириной, хранил все, естественно, в тайне. Переживал ли как-то молодой монах из-за всего случившегося нам, в общем-то, неизвестно. В повествовании это, пожалуй, самый незначительный персонаж, который даже и не мог предполагать, что его имя станет таким знаменитым. Почему же, кстати, он сбежал из монастыря?
Ответ не сложен. Сбежать оттуда его заставил Борис Годунов. Произошло это, кстати, в то же время когда и Шуйские организовывали отправку царевича Дмитрия в Польшу. Ничего случайного в этом совпадении нет. И то, и другое было обусловлено тем, что в стране начались тяжелые времена, которые не могли не заставить действовать главных действующих лиц той эпохи. Какие цели преследовали Шуйские уже говорилось. Что касается Годунова, его действия были продиктованы необходимостью предотвратить или хотя бы минимизировать нападки на себя.  Он отлично знал, что народ начинает роптать против него, обвиняя в самых разных грехах и преступлениях, что против него вновь начинают плести интриги бояре, недовольные тем, что именно ему достался престол. Не исключено, что уже могли просочиться какие-то сведения о связи  царицы Ирины с Григорием Отрепьевым, которые могли быть использованы против Бориса Годунова. По замыслу повествования, как уже известно, из множества всевозможных грехов и преступлений, которые народная молва приписывала Годунову, пожалуй, только это могло послужить более-менее серьезным обвинением в его адрес. Именно поэтому он и избавляется от Григория Отрепьева. Вряд ли он устраняет его физически, хотя этот вариант не исключается. Предпочтительнее все же, что Григорий Отрепьев по приказу Годунова покидает Чудов монастырь и скрывается где-нибудь в провинции, может в каком-нибудь другом монастыре.
Однако, как ни старался Годунов в укреплении своего пошатнувшегося положения, удар приходит с самой неожиданной для него стороны. В Польше объявляется царевич Дмитрий. Как он мог отнестись к этому? Исходя из всего вышесказанного, можно смело утверждать, что Годунов не был бы Годуновым, если бы опустил руки и не продолжил борьбу. Как известно, он мог даже одержать победу над Дмитрием, вернее даже одержал ее. Войско царевича Дмитрия было ведь разгромлено в одном из первых сражений. Москва досталась ему лишь после неожиданной смерти царя Бориса. Историки до сих пор гадают, что это было – инфаркт или отравление. К настоящему повествованию в равной степени подходят оба предположения. Именно таким Годунов и должен быть показан, как человек, который боролся до самого конца, и чья судьба могла сложиться совершенно иначе, не поверни история таким образом, что ему пришлось, именно пришлось, стать царем. Хотя судьба, конечно, яркая и красивая.
Безусловно, политик он был очень сильный и мудрый. Нельзя не обратить внимания на то, что и в борьбе с царевичем Дмитрием, которого он считал самозванцем, он опирался не на одну только силу. Известно, что уже тогда, когда до Бориса Годунова только дошли сведения о появлении в Польше человека, выдающего себя за царевича Дмитрия, им был сразу же отдан приказ провести расследование по этому факту. В частности, кроме обращения к Василию Шуйскому утверждавшему, что своими глазами видел малолетнего наследника мертвым, были отправлены в Польшу тайные агенты, лазутчики с тем, чтобы на месте определить кем же на самом деле является самозванец. Ведь для того, чтобы убедить народ в своей правоте мало просто сказать, что объявившийся авантюрист является самозванцем, нужно еще назвать его настоящее имя.
Кстати, после Годунова ничего подобного в отношении последующих самозванцев не проводилось. Например, о Лжедмитрии II, который несколько лет простоял под Москвой, до сих пор неизвестно ничего. Не установлено даже его подлинное имя. Про других самозванцев, каких в годы Смуты было очень много, можно сказать то же самое. Оно, в общем-то, и не удивительно. Кто это были на самом деле? В большинстве случаев, так сказать, люди без роду, без племени, определить подлинное происхождение которых в условиях XVII века в многомиллионной стране не представлялось возможным ни для одной тайной службы. И разве не странно, что из всей массы самозванцев, о которых, как и положено, неизвестно ничего, подлинное имя и происхождение было установлено лишь об одном, самом первом, который самозванцем мог и не быть, а по замыслу повествования, и не являлся.
Не получив от своих лазутчиков никаких конкретных сведений о самозванце, что в общем-то естественно, Борис Годунов по-видимому отдает приказ эти сведения сфабриковать, указав кого-нибудь другого. Прием известный. И лучше всего на эту роль как раз подходил Григорий Отрепьев, который по неизвестным никому, кроме самого Годунова, причинам незадолго до того сбежал из Чудова монастыря.
Даже если отойти от повествования и рассуждать с опорой на современную трактовку тех событий представляется маловероятным, что первым самозванцем на Руси, знаменитым Лжедмитрием I, был Григорий Отрепьев. Прежде всего, сбежать этот монах мог по самым разным причинам. Таких как он, наверняка, было не мало. Вряд ли он сделал это для того, чтобы потом вернуться под именем царевича Дмитрия. На что он мог рассчитывать? Как известно, Чудов монастырь, откуда он сбежал, находился не где-нибудь на Чудском озере, а в Кремле, где любой монах, узнав его, грубо говоря, стал бы тыкать на него пальцем, расстраивая все его планы утвердиться на русском престоле. А ведь подобных свидетельств, кстати, за период недолгого правления Лжедмитрия I, действительно, не было. Было недовольство заграничной свитой, его женой, были сомнения, что не может настоящий русский царь таким быть, - кого-то, кстати, это напоминает, - но прямых свидетельств уличавших его в самозванстве история не оставила. По-видимому, их и не было. Только после его гибели Василием Шуйским было объявлено, что тот был самозванцем, и ко всему прочему вновь приводились «подлинные» свидетельства о нем, составленные еще при Годунове. Благодаря всему этому имя Григория Отрепьева прочно вошло в нашу историю.
Уже потом историки и писатели подкрепляли эту версию предположениями о том, что Григорий Отрепьев, выражаясь современным языком, работал в аппарате Кремля и мог иметь доступ к его секретам. Например, он мог подслушать переживания Бориса Годунова о «невинно убиенном младенце». В общем, у него была масса возможностей для того, чтобы разработать свой план захвата власти, после чего он и отправляется в Польшу, где быстро находит себе сторонников. Даже если забыть об иронии нельзя не заметить того, что и научные концепции,  так или иначе трактующие события, предшествовавшие Смуте, в силу самых разных причин приходится строить, опираясь на предположения, косвенные факты, непроверенные версии и т.д., и т.п. В этом отношении современные научные методы восстановления исторических событий отличаются от художественной реконструкции, порою лишь тем, что более прямолинейны, так как проводятся по принципу «бритвы Оккама», иными словами по линии наименьшего сопротивления.
Кстати, что касается Григория Отрепьева, может быть, впоследствии, уже в самый разгар Смуты, когда вся страна сойдет с ума, он все-таки и станет самозванцем, например, Лжедмитрием II – знаменитым «Тушинским вором». Или еще кем-нибудь в том же роде. Таких много тогда было. Дурной пример ведь заразителен. Однако, это уже слишком, к тому же выходит за рамки повествования о царевиче Дмитрии.
В заключение надо обратить внимание на царствование нашего героя. Немаловажным пунктом, который, кстати, работает не только против версии о Григории Отрепьеве как первом русском самозванце, но, прежде всего, в пользу того предположения, что им был не просто кто-нибудь другой, авантюрист или агент какой-нибудь, а именно настоящий царевич Дмитрий, является сам характер правления этого царя.
Для начала нужно просто вдуматься в выражение «первый самозванец в истории России». Безусловно, что тот человек, который первым додумался до такой, простой на первый взгляд, мысли назваться царем, наверняка должен был быть человеком незаурядного ума. И дело даже не только в том, чтобы дойти до этой мысли, сумасшедших ведь не мало бывает, но, прежде всего в том, чтобы затем все правильно организовать и взять власть в свои руки. Человек, который, не имея ничего за душой, без чьей-либо поддержки, действуя совершенно самостоятельно, сумел найти идею, необходимые силы, организовать массы, повести их за собой и в итоге взять Москву и стать царем, несомненно должен был быть не просто каким-то обычным авантюристом, а настоящим лидером, политиком от природы, можно даже сказать великим политиком. Кстати, Лжедмитрий II, вошедший в историю под прозвищем «Тушинского вора», с некоторыми оговорками под указанные критерии подпадает.
Что же мы видим, обращаясь к истории царствования Лжедмитрия I? Иногда, кстати, встречались утверждения, что он мог стать очень хорошим царем. Что у него была масса планов и проектов, причем вроде бы даже очень интересных, которые он просто не успел осуществить. Однако, это с одной стороны. С другой же стороны, как показала история, у него, по-видимому, совершенно не было тех качеств, отличающие хорошего политика, которые позволили бы ему провести их в жизнь. За целый год своего правления им почти ничего не было сделано. Разумеется, крупные проекты быстро не реализуются. Однако, молодой царь к ним и не приступал. Даже кадровый вопрос, с решения которого начинается любое правление, оставался не решенным. В итоге он не смог даже навести элементарного порядка в столице. Возникает впечатление, что взяв Москву, причем триумфально, венчавшись на царствование, он так и не получил настоящей власти.
 Конечно, можно списать все на трудное время, сложную обстановку, претензии его соратников, скрытую борьбу с ними со стороны московских бояр и разного рода случайности. Однако, для настоящего политика, каким по идее должен был быть первый самозванец, прошедшего такой трудный путь к власти, эти проблемы не могли стать фатальными. Возникает резонное впечатление, что все те умные ходы, которые делал до того Дмитрий, на самом деле были сделаны за него кем-то другим, и кто неожиданно это делать перестал.
По замыслу повествования, этим человеком, как не сложно уже догадаться, был Василий Шуйский, благодаря которому царевич Дмитрий и пришел к власти. После этого время работало уже на Шуйских, которые вовсе не собирались верно служить своему пусть и не опытному, но законному государю.
Иначе говоря, молодой царевич, как Шуйские, наверняка, рассуждали, пришел на все готовое. Даже его поход на Москву, как упоминалось выше, мог закончиться плачевно. Борис Годунов, против которого затевался весь этот поход, для нашего героя оказался не по зубам. Но тот неожиданно умирает при довольно странных обстоятельствах. Если это был не инфаркт, а все-таки отравление, то не сложно догадаться, кто мог это сделать. Не привыкший рисковать и делать грязную работу своими руками, - а ведь боярам во главе с Шуйскими пришлось также устранять и малолетнего сына Годунова, - Василий Шуйский именно тогда, немало, наверное, раздраженный, окончательно предрешил судьбу царевича Дмитрия.
Сам характер правления молодого царя при внимательном рассмотрении выдает в нем человека, по всей видимости, не имевшего совершенно никакого представления о жизни. Оно и не удивительно. Исходя из предположения, которое лежит в основе повествования, он долгое время жил в каком-то скиту, общался с очень ограниченным кругом людей и имел лишь книжное представление о жизни. Отсюда и масса ничем не подкрепленных проектов. Отсюда и совершенное незнание людей, масса ошибок и промахов, допущенных им за период своего недолгого правления. Ведь он даже не смог определить для себя, кто ему друг, а кто враг, не заметил того, что против него начался ропот, что его положение начало быстро и достаточно заметно ухудшаться. А ведь даже любой монах, проживая в монастырской общине, имел большее представление о людях, чем молодой царь. А для человека, ставшего самозванцем, авантюриста, настоящего лидера, сумевшего пробиться к власти абсолютно самостоятельно, подобные промахи вообще объяснить невозможно.
Может этот человек просто не выдержал испытания медными трубами и забыл о том, что власть мало взять, ее надо еще удержать? Скорее всего, если отойти от нашего повествования, так оно, наверное, и было. Добившись своей цели, этот человек просто потерял голову. Именно этим можно объяснить и ту атмосферу праздника, которая не прекращалась на протяжении всего царствования. Коронационные торжества, свадьба, народные гуляния, выезды на охоту. Все это продолжались непрерывно в течение всего года, пока молодой царь пребывал у власти и, в конце концов, стало просто раздражать москвичей и без того немало раздраженных поведением поляков из его окружения.
Однако то же самое вполне укладывается в ту версию, что царевич Дмитрий, прожив много лет вдали от людей, настоящей жизни, большого света, точно также мог потерять голову, вступив, наконец, в большую жизнь. Выражаясь образно, начав дышать полной грудью, он просто не успел надышаться новой для себя жизнью.
Стал бы царевич Дмитрий впоследствии хорошим царем судить сложно, да и не нужно. История не дала ему такой возможности. Можно, конечно сравнить его с молодым Петром I, который своими кутежами с иноземцами раздражал москвичей, пожалуй, еще больше. Продолжая сравнения можно также сказать, что своим царствованием царевич Дмитрий еще больше напоминает Петра II, а своей кончиной, с определенными оговорками, вообще Петра III. Напрашивается, кстати, мысль, что в начале XVII века Россия была еще не готова к тому, чтобы пойти по пути, по которому ее через сто лет поведет Петр Великий, и она скорее была готова броситься в Смуту, принесшей ей разорение на много лет, чем свернуть со своего пути. Что может быть таким образом проявились некие глубинные тенденции, скрытые пружины и механизмы исторического процесса, которые в итоге не дали утвердиться у власти таким людям, как царевич Дмитрий и, прежде всего, Борис Годунов.
Одним из подобных орудий истории и стал Василий Шуйский. Не важно был ли он консерватором, западником или еще кем-нибудь. Значения это не имеет никакого. Думается, было бы глупо и, пожалуй, даже примитивно показать все дело так, будто он руководствовался какими-то конкретными идеологическими причинами. Может он вообще был самый продвинутый западник? Или, наоборот, ярый консерватор? А может, в конце концов, смирившись и осознав свои грехи, взирая на оставленное им пепелище и мирскую суету вокруг, именно он и придет на закате своей жизни к образу той самой «святой Руси», столь любимой нашими славянофилами? Кто его знает? Поднимать эти вопросы и рассуждать затем на тему по какому пути должна была пойти Россия, какой из них хорош или плох, вряд ли имеет смысл в рамках данного повествования. Хотя исключать этого тоже не стоит. Во всяком случае, делать это надо очень тонко, не давая готовые ответы и не развешивая ярлыков.
По замыслу данного повествования Василий Шуйский, - и не так уж и важно чем он руководствовался, - прежде всего, как и любой другой политик, хочет просто получить власть в свои руки. И ради достижения этой цели он, как политик очень осторожный, использует те методы, которые и делают его самым отрицательным персонажем. Приведя царевича Дмитрия к русскому престолу ему уже почти ничего не надо было делать, чтобы через некоторое время самому стать царем. То, что делал, или наоборот не делал, молодой царь было ему только на руку. Задача Шуйского сводилась лишь к тому, чтобы сохранить свой авторитет, свое положение при дворе, как самого родовитого и знатного боярина, а затем, когда почва для московского восстания будет подготовлена промахами самого царя, организовать заговор против него и устроить переворот.
Известно, кстати, что восстание москвичей не было восстанием в полном смысле этого слова. Уже позже его изображали как восстание направленное против самозванца. Начавшие распространяться толки о том, что это не настоящий русский царь опирались, как и много позже в подобных ситуациях, лишь на рассуждения из разряда «негоже» и тому подобное. Отрицательное отношение к царю еще не настолько охватило москвичей, чтобы они решились напасть на него. Гораздо больше их волновало его окружение. Начавшиеся волнения по сути своей являлись первым, и, пожалуй, единственным, польским погромом в Москве.
Для самого царя все могло закончиться и вполне благополучно. Благодаря этим событиям он мог быть избавлен от своего достаточно шумного и бесполезного окружения. Толку ведь от них Дмитрию все равно не было. Ведь они даже Москву для него не брали, их туда просто впустили вместе с ним. Кстати, не исключено, что он был в курсе замышлявшихся событий. Не сумев найти на них управу, он мог понадеяться в таком случае на народ. Однако, его беда была в том, что не будучи настоящим политиком, он не почувствовал того, что против него готовится дворцовый переворот во главе с Василием Шуйским.
Именно Шуйский, кстати, мог посвятить его в курс событий, предупредить о предстоящем польском погроме, усыпив тем самым и без того слабую бдительность молодого царя. Интересным и довольно странным фактом является в частности то, что жена царя не пострадала в тех событиях. Может в тот момент Марины Мнишек просто не было в Москве? Предупрежденная о надвигавшихся беспорядках, она, возможно, под каким-нибудь предлогом на время покидала Москву. То же самое, может быть, были вынуждены сделать и еще кто-нибудь из самого ближайшего окружения царя, состоявшего из его польской родни. Тем самым они только облегчили задачу организаторам дворцового переворота.
Несколько слов о гибели царя Дмитрия. Известно, что в последний момент он пытался бежать от ворвавшихся к нему в спальню заговорщиков. Это, кстати, лишнее подтверждение тому, что Марины Мнишек с ним не было. Иначе, он должен был, по идее, погибнуть защищая свою жену. Однако самое главное, на что следует обратить особое внимание, состоит в том, почему ему не удалось сбежать от своих убийц. По описаниям очевидцев ему почти удалось это сделать. Он добежал до окна, через которое хотел выпрыгнуть в сад и скрыться от своих преследователей. Но в самый последний момент он вроде бы почему-то споткнулся. Причины, конечно, могут быть самые разные. Однако, если предположить, что это был настоящий царевич Дмитрий, в голову приходит только одна мысль. Эпилептический удар. «Падучей» царевич страдал, как известно, с рождения. Даже если за годы тихой жизни в скиту эта болезнь отступила от него, то в этот момент, при таком выбросе адреналина, она, несомненно, должна была проснуться. А убить человека забившегося в эпилептическом припадке не составило уже никакого труда. В пылу борьбы, ночью, его преследователи, наверное, даже не успели обратить внимания на этот приступ. А вот Шуйский, кстати, был на волосок от провала. Царевич Дмитрий погибает из-за того недуга, каким в свое время он сам объяснял его мнимую смерть.
Переворот, проведенный на волне, а вернее под шумок московских волнений, оканчивается полной победой Василия Шуйского. Во всех смыслах слова это был его день. Возбужденная толпа всю ночь громившая поляков в городе, разгоряченная пролитой кровью, с легкостью верит его словам, что Дмитрий не был настоящим царем, что это был самозванец, монах-расстрига, продавшийся латинянам и коварным обманом пытавшийся извести православие. Чувства, охватившие в тот момент людей понять не сложно. Толпа просто растерзала тело убитого царя. Потом его останки даже сожгли, а пепел выстрелили из пушки. Самого же Василия Шуйского толпа выкрикивает в цари.
И только он один знал, и унесет эту тайну с собой, что династия Рюриковичей пресеклась не со смертью царя Федора Иоановича, а именно в этот миг, в одну из июньских ночей 1606 года, когда погибает не самозванец Лжедмитрий, а человек, который на самом деле был царевичем Дмитрием, - последний Рюрикович.
С этого момента, когда толпа терзала тело погибшего царя и начинается по-настоящему русская Смута. Именно здесь, в этой сцене наиболее выразительно предугадывается все то, что будет происходить в стране на протяжении Смутного времени, - толкотня, дележ и грызня обманутых людей, - до тех пор пока угроза гибели самой страны не отрезвит, не образумит их и не заставит объединится. И главное, как это все по нашему – искренне, от души, с размахом. Как говорится, раз пошла такая пьянка – режь… последнего царя.