Тунгусский блокбастер.
Кто только не писал о Тунгусском метеорите. Какие только гипотезы не выдвигались. Что это был крупный метеорит, что это была целая комета. В сороковые годы Казанцев предположил, что это был корабль инопланетян, потерпевший катастрофу над си-бирской тайгой. В шестидесятые годы, в эпоху «физиков и лириков», количество гипотез возросло еще более. Самая типичная из научных гипотез того времени, что это был сгу-сток антивещества проанигиллировавший в земной атмосфере. Самую необычную версию высказали тогда и Стругацкие. Взяв за основу идею Казанцева, они пошли дальше, предположив, что это был объект, двигавшийся в обратном нашему времени направлению. Иначе говоря, то, что для нас являлось прошлым, для него было будущим и наоборот. В общем, идей было много и поток их не иссякает.
Однако речь не о них. Речь о мистически настроенных гражданах, которые с само-го начала, то есть с тех пор когда они были еще поданными, видели в падении Тунгусского метеорита некий зловещий знак, дурное предзнаменование. И то, что он разорвался в Сибири, на территории России, еще более укрепляло их в этом настроении. Ведь как из-вестно, не пройдет и десяти лет после его падения, как в стране начнется революция, террор, разруха и прочие неприятности, в которых многие усмотрели ничто иное, как визит Сатаны…
Мысль сумасбродная, но какая перспективная. Разорвись Тунгусский метеорит где-нибудь над Аляской или Монтаной и мир «обогатился» бы целой серией апокалиптических блокбастеров в духе «Омэна», «Изгоняющего дьявола», «Конца света» и т.п. Куда смотрят наши кинематографисты? Какой сюжет пропадает зазря.
Вот, например, первый кадр. Вид сверху. Море тайги до самого горизонта. Злове-щая тишина, а лучше ровный, монотонный шум леса, гипнотизирующий зрителя. Внизу кадра субтитр: «Russia, Siberian taiga, 1908».
Затем мизансцену можно было бы оживить. Крупный план. Со скучающим видом по лесу бродит русский медведь не знающий чем же себя занять. Гм, причем тут медведь? Лучше, конечно, обойтись без него. Хотя жаль. Есть в этом образе какой-то глубокий символизм…
Падение «Тунгусского метеорита». Без спецэффектов тут никак. Отдаленный гул превращается в раскаты грома. Странное зарево во все небо, по которому, оставляя за собой след, стремительно несется Нечто. Взрыв над тайгой, не на поверхности земли, а над нею, в воздухе. Это установленный факт. Очень короткая ослепительная вспышка. Ужас-ный грохот. Взрыв без огня, без всполохов пламени, как будто разорвалось что-то неви-димое и огромное. Ударная волна валит на своем пути могучие деревья, и постепенно за-тухая докатывается до ближайших селений, где со звоном разбиваются окна.
Наезд камеры на место падения. На огромном пространстве лежат деревья. Лежат радиально. Выглядит это как чаша, в середине которой, непосредственно под эпицентром взрыва, небольшой островок оставшихся стоять деревьев. Крупный план. Деревья мертвы. Тишина. Но что-то не так. Камера надолго задерживается в этом месте и зрители не столько видят, сколько чувствуют какое-то странное шевеление…
Следующий кадр. Лужа во всю улицу, по которой шагает отряд красноармейцев. Крупный план на сапоги, хлюпающие по грязной воде. Субтитр: «Moskow, 1920».
Поздняя осень. Припорошенные снегом булыжные мостовые. Грязные кривые улочки. Черные колодцы дворов и мрачные подворотни. Таков общий фон, на котором разворачивается действие мистического триллера.
Некогда уютная, а ныне холодная, запущенная квартирка. Облезлые стены, обод-ранные полы. Буржуйка в углу, возле которой свалены в небольшую кучку остатки парке-та. На столе стакан морковного чая, пайка хлеба, несколько картофелин, сваренных в мундире. Вот антураж, окружающий главного героя.
Это молодой врач. Интеллигент. Видно, что на грани полного нервного и физиче-ского истощения. Впалые щеки, круги под глазами, неопрятная внешность. Холод, голод, постоянное недосыпание, трудная служба отнимают у него последние силы.
Вконец замученный большевиками, он пытается найти какую-то закономерность в происходящих событиях. И находит ее в падении Тунгусского метеорита. Разумеется, не сразу и не сам. В этом ему помогают другие персонажи фильма, разного рода чернокнижники, талмудисты и прочие, сведущие в мистике люди, которые, как и положено, появляются вдруг в больших количествах, при чем среди них нет ни одного шарлатана или сумасшедшего. Ничего удивительного – таковы законы жанра.
Первым, разумеется, на эту мысль, его наводит старый, мудрый раввин. В тифоз-ном бреду он поведал нашему герою умозаключения, к которым пришел благодаря ста-ринным свиткам, где излагаются пророчества о приходе Сатаны. Однако, старец не успе-вает раскрыть ему всей тайны и помирает, как и положено, не договорив самого важного. Не придав поначалу значения его словам, наш герой впоследствии, в силу каких-нибудь загадочных обстоятельств, будет вынужден к ним вернуться.
Не имеет смысла вдаваться в подробности. Схема стандартная. Кто-то что-то сказал, что-то где-то нашел, кто-то в чем-то помог, о чем-то догадался сам и так далее. Осо-бенность триллера в том, что разворачиваются события на фоне гражданской войны и во-енного коммунизма. Разумеется, нужны разного рода странности, таинственные происше-ствия, в которых зрители разглядели бы козни дьявола. Например, стоит кому-нибудь только попытаться помочь нашему герою раскрыть зловещую тайну, как он тут же оказы-вается схвачен чекистами, а то и просто пущен в распыл какой-нибудь пьяной матросней. Это вам не какие-нибудь пускающую слюну псы или рассеянные автолюбители, исполь-зуемые для тех же целей в зарубежном кинематографе.
Из стандартных средств запугивания зрителей и главного героя стоило бы оста-вить, пожалуй, птиц. Воронье нужно обязательно, как отдельными особями, так и целыми стаями. Можно использовать и голубей. Прием тоже испытанный и верный. Нужно лишь, чтобы они то и дело неожиданно влетали в кадр и громко хлопали крыльями. На крайний случай сгодятся и воробьи, но только тогда в огромных количествах. Однако, все они уже были в мистических триллерах. Нужно что-то новое. Кого же еще из пернатых можно бы-ло бы привлечь на службу силам зла? А вот кого – снегирей! Вот чей образ еще не демо-низирован. Какое досадное упущение. Маленькие такие, круглые, краснопузые. Хм, политический подтекст. Целые орды обезумевших снегирей, аж в глазах рябит. Ужас! Кошмар.
Сам же главный герой несмотря ни на что упорно продвигается к своей цели, находит ответы на все свои вопросы и приступает к борьбе с самим Сатаной. Как именно она будет идти представить не сложно. Побольше взрывов, огня, крови и все такое. И в конце концов добро, как и положено добру, побеждает и наш герой, возможно ценой своей жизни, одолевает дьявола.
Кстати, а где же находился лукавый все это время? В принципе это не так уж и важно, – чьей телесной оболочкой он воспользовался, дабы оттуда плести свои козни в масштабах целой страны, – хотя ведь в самом начале упоминался некий медведь, мирно гулявший по лесу. Может, он вовсе не зря упоминался? И может, он зря так безмятежно прогуливался? Да, вот где, оказывается, собака зарыта, вернее, вот в чьем теле устроился дьявол по прибытии на Землю.
Однако тут же возникает второй вопрос: а какого черта Сатана полез в медвежью душу и занял бренное тело нашего Топтыгина? Он что не мог найти для себя более удоб-ного носителя? Ну, вообще-то не нам об этом судить, хотя кое-что предположить, конеч-но, можно. Несколько слов поэтому надо сказать о погрешимости дьявола. Абсолютно непогрешим, как известно, только Господь Бог. Дьявол же в отличие от него иногда делает упущения, а потому может и должен быть побеждаем. Вот и здесь, по-видимому, Сатана допустил очередной промах в своих действиях, причем в самом буквальном смысле этого слова. Он чуть-чуть промахнулся. С кем не бывает? Земля ведь движется с огромной скоростью по своей орбите, да к тому же еще и все время вертится. Ошибка в долю секунды, в долю градуса, и вместо Европейской России лукавый попадает в Сибирь, в места, действительно, отдаленные – междуречье Подкаменной и Нижней Тунгуски, земли современной Эвенкии, где плотность населения даже сейчас один человек на тысячу верст. А здесь, как говорится, хочешь – не хочешь, пришлось обратить внимание на местную фауну.
Вот эту загадку, зловещую тайну местопребывания Сатаны, и должен был разга-дать наш герой,
Ответ на нее он и получает добравшись-таки до старинных свитков с древними апокалиптическими пророчествами, после чего отправляется в Сибирь
В этом и заключалась зловещая тайна местопребывания Сатаны, которую открыва-ет наш герой благодаря древним пророчествам из все-таки найденных ми старинных свитков.
Об этом и поведали нашему герою найденные им старинные свитки с древними пророчествами о
Узнав из старинных свитков, которые наш герой, разумеется, нашел, зловещую тайну о местопребывании
…«Siberia, 1921»…
… деревянные тротуары, по которым время от времени любят прогуляться медведи (какие все-таки гульливые животные), да все не те, что нужны нашим героям. Немало, наверное, погибло косолапых, - этих ни в чем неповинных и таких неосторожных, - любителей моциона, павших случайной жертвой в великой битве сил Добра и Зла. Однако, не стоит заострять на этом внимание зрителя. Убийства животных, как известно, не приветствуются в современном кинематографе. Поэтому убивать придется людей. Их можно. Единственным же исключением в этом триллере может быть лишь гибель того медведя, который, благодаря вселившемуся в его тело дьяволу, является уже не просто зверем, а зверем с большой буквы. И вот этого Зверя наш герой и побеждает в жесточайшей схватке в самом финале апокалиптического блокбастера, спасши тем самым и Россию, и все человечество от нависшей над ними угрозы.
Рассеялся мрак. Солнце вновь взошло над Россией. Гражданская война закончи-лась. Поход на Европу тоже. Военный коммунизм сменился вдруг НЭПом. Пелена спадает с глаз комиссаров и их лик просветляется. Из борцов с контрреволюцией они тут же переквалифицировались в хозяйственные работники и дружно приступили к борьбе с разрухой и голодом. Крестьяне, замученные продразверсткой, наконец-то разогнули свои спины и радостно приветствуют введение продналога. Уставшие от войны казаки все как один утопили свои винтовки и понуро бредут по берегу тихого Дона. Партизаны превратились в обычных бандитов и на телегах доверху наполненных скарбом с песнями возвращаются в родные села. Мимо них проносятся поезда, битком набитые счастливыми красноармейцами, которые то и дело спрыгивают на ходу из вагонов, чтобы нарвать цветы для любимой…
Однако хватит лирики. Законы жанра требуют от нас оставить хоть какую-нибудь возможность для продолжения. Камера вновь возвращается в Сибирь, к тому злополучно-му месту, где разорвался «Тунгусский метеорит», к безжизненно стоящим деревьям. И зрители вновь чувствуют какое-то зловещее шевеление. Сатана не покинул России. Он лишь затаился. He’ll be back. Он вернется. Он ждет…
«Siberia, 1927»…