Мысли вслух

       

Читатель задушевный мой!
Похоже, что настало время
Душевный обрести покой,
Сложив груз памяти в поэму.

Даю бумаге и тебе
Познать моей души истоки.
Угодно небу и земле,
Чтоб зазвучали эти строки.

Прошу прочесть сей скромный сказ
До недалекого финала.
В нем суть моя без пышных фраз.
Она меня не оставляла.

Я рос осколком бытия
В семье после войны беднейшей.
Крестьянская наша семья
Была под управленьем женщин.

                Отец с контузией пришел
И, дав мне жизнь, спокойно умер.
Возможно, с этих самых пор
Я что-то помню в этом мире.

Как рос? По всякому. Порой
Поскребыш был вовсе без глазу
И убегал гулять босой
Зимой и летом – мал был разум.

Жестокий ревматизм тогда
Едва до школы отлечили:
Отвар картошки, пар, вода,
Да муравьев на спирт давили.

Ах, лето! Нет прекрасней дней
Весны и лета золотого.
Пусть мошкара и рой слепней.
Но сколько прелести! Свободы!

Лишь только зелень подрастет,
Испробуем щавель и дидель.
Глядишь, поспел в полях горох.
Но как возьмешь, чтоб люд не видел?

Да, дети… Были мы детьми,
Пожалуй, только лишь до школы,
Когда играли вольно мы
В родной деревне или в поле.

                Любили летом приходить
Мы к речке, где стояло стадо.
Легко здесь время проводить
У пастухов. Шутить здесь рады.

                Коровий табор каждый день
К реке на полдник пригоняли.
Коров доили, а затем
Пастись на нивы отправляли.

У нас в деревне той порой
Колхозная стояла ферма.
Встречался раннею весной
Колхозный скот, и что в деревне.

Буренки, за зиму забыв
Своих соседок и подружек,
Косились, морды навострив,
Сшибались лбами очень дружно.

И в первый выгон по весне
Хозяйки в стадо уходили
И за буренками следили,
Оберегая их вдвойне.

Но, скоро норов позабыв,
Коровы мирно щиплют травку,
А пастухи теперь одни
Их обучают всем повадкам.

                С утра старшой пастух встает,
Когда заря нарисовалась,
Дудит в рожок, кнутищем бьет,
Чтобы хозяйки просыпались.

Хозяйки сами с петухом
Проснулись, чтоб доить скорее.
Журчит в подойник молоко,
А в небесах заря алеет.

                Когда проснется небосвод,
Зарю с востока раздувая,
Природа новый хоровод
В своих просторах затевает

Проснулись птицы. Крик грачей
Окрасил утро золотое.
Луч солнца заиграл росою,
Запел на камушках ручей.

Летит рассветный ветерок,
Чтоб прикоснуться в поцелуе
К заре-красе. Затем балуясь,
Потрогать тучку за бочок.

Сон зеленей лесной глуши
Стряхнули трепетно осины.
И листьев глянец, словно иней,
Как зеркало лесной души.

Щебечет глупая листва
О тайнах леса голубого,
О том, что вновь пришла пора
Природе хвастаться обновой:

Цветы душистые дарить,
Поить веселым ароматом,
Влюбленных в рощи уводить
И обручать зарю с закатом.

          ---------------
Школьные годы прошли незаметно.
Если и виден их радужный свет,
То лишь в каких-то привычках предметных.
Что ж, воскресим дней минувших привет.

В годы учебы мне дело приспело:
Летом в каникулы  - кнут, и пасти,
Хлеб зарабатывать. Это всецело
Наше занятие лет с десяти.

Кто-то для нас это дело разведал,
Что на свинарник, построенный вновь,
Много свиней привезли. А их летом
Надо пасти, словно коз иль коров.

Двух пацанов подрядили как взрослых
Хрюшек в кустах и оврагах гонять.
Это, быть может, покажется просто,
Только свободного дня не видать.

Так что пришлось нам свинушный характер
С детства познать. И при свисте кнута
Старые свиньи стремились в фарватер
Стада. За ними и вся мелкота.

В стаде свиней хряк был старый, огромный.
В пасти торчали два мощных клыка.
Но по натуре бывал он спокойный,
Если чесали ему мы бока.

А задремавшего этого зверя
Мы хоть с опаской, могли оседлать.
Он неохотно вставал, и не веря
В тяжесть хребта, мог легонько катать.

Если признаться, немало восторга
Было тогда. И не верится мне:
Детство лишь в памяти. И без дороги
Прет кабанище со мной на спине

Детство для всех беззаботно и мило.
Юность – пора распознания тайн.
Сердце уже и страдало и ныло,
Ждало взаимности – влюбчивых дань.

Верило сердце, конечно же, слепо:
Будет любовь и щедра и добра
И всепрощающей будет. И слепок
Образа милой в душе созревал.

Ах, эти грезы и муки познанья!
Вы пронеслись, словно миг бытия.
И на исходе земного сознанья
Вами любуется память моя.