Жизнь, как ни крути, штука тяжёлая. Всё время приходиться бороться за существование, а выживает, как известно, сильнейший.
Казалось бы, после всего, что мне пришлось пережить, я должна была стать сильной, уметь постоять за себя. Но чем дольше я живу, тем слабее чувствую себя, и каждый новый удар судьбы переносится сложнее, чем предыдущий. Но, так или иначе, я живу, а значит всё не так уж плохо.
С такими мыслями я шагала по шумной многолюдной улице Города, одной из моих любимых. Залитая золотистым солнечным светом, который яркими бликами отражался от поверхности витрин магазинов, и окон домов, и автомобилей, сегодня она казалась особенно праздничной и красивой.
Лето вступило в свои законные права.
Я свернула в узкий проулок, из которого веяло прохладой. Ещё несколько минут ходьбы, и я, наконец, попаду домой. И смогу наслаждаться свободой целых две недели. К счастью, отпуск на работе мне дали без проблем (как никак, одна из лучших работников фирмы!). Работаю я в агентстве недвижимости, помогаю людям разобраться во всех бумагах, документах и прочих бумажных делах. Не скажу, что работа любимая, но хорошая – это точно.
Задумавшись, я не заметила идущего навстречу человека, и нечаянно столкнулась с ним. Открыв рот, чтобы извиниться, я подняла глаза и слова, готовые сорваться с кончика языка, застыли у меня на губах.
Передо мной стояла невысокая, примерно моего роста девушка с длинными до пояса прямыми русыми волосами, внимательными карими – такими же, как у меня - глазами и пухлыми губами. Она была одета в элегантное серебристое платье, на ногах – подобранные в тон туфли. Её глаза расширились от удивления, когда она узнала меня.
Мы долго стояли, всматриваясь в лица друг друга.
- Саша? – первой нарушила тишину она.
- Нина, - прошептала я.
Воспоминания оглушили меня, захлестнули с головой волнами, заставляя перенестись в детство.
Две девчонки играют в бадминтон рядом с невзрачной пятиэтажкой. Холодный ветер бьёт в лицо, сносит воланчик и пронизывает одежду насквозь. Но они смеются и продолжают играть, несмотря на вечно недовольную чем-то погоду, оживляя звонким смехом тусклый дворик. Нина – семнадцатилетняя симпатичная девушка, закончившая в этом году десятый класс, и я, Санька, пятнадцатилетний подросток – сорвиголова, вечно в ссадинах и царапинах, берёмся за руки и идём домой. Она садится за старенькое пианино и начинает играть. Передо мной проплываю, словно живые, образы весеннего ручья, средневековых замков, радуга и дождь. А после я, как ярая поклонница многих видов спорта, начинаю рассказывать ей обо всех последних событиях в спортивном мире. Меня прерывает телефонный звонок на самом интересном месте. Я беру трубку, раздасованная и, желая поскорее избавится от телефонного собеседника, кричу:
- Алло!
Безжизненный голос произносит:
- Это квартира Быстровых?
- Да. Я слушаю, – нетерпеливо отвечаю я.
А дальше…нет, не хочу - не могу - вспоминать, что было дальше!
Я и не заметила, что стою с сестрой в обнимку уже несколько минут. Из глаз покатились непрошенные слёзы. Она плакала вместе со мной.
Не знаю, сколько времени мы провели вот так, стоя в прохладном тесном проулке. Время как будто сжалось в комочек и спряталось куда-то далеко-далеко, а мне и не хотелось его искать.
Я думала, что буду плакать долго, очень долго. Но слёзы высохли, а каждую клеточку моего тела заполняло новое чувство, странное и непонятное. Такое бывает, когда слёзы кончаются, и ты уже не можешь плакать: внутри образуется пустота, и наступает в некотором роде апатия. Только сейчас я почувствовала, что к этому добавляется ещё что-то. У меня не было сил думать об этом сейчас, и я решила отложить это напотом.
Мы смотрели друг на друга, будто пытались безмолвно воспроизвести все события наших жизней во время долгой разлуки. С детства между нами была особая связь: мы чувствовали настроение, эмоции друг друга; нам не требовалось слов, мы видели всё по глазам.
Первое, что я увидела в её глазах – радость встрече, искренняя, неподдельная. Но внутри я заметила боль, очень много боли, страдание и бесконечную усталость. Я вздрогнула.
Нина без слов взяла меня за руку, и мы направились вглубь проулка. Я сразу поняла, куда мы идём. В её дом.
***
Стрелки часов давно переползли за 12; за окном была мёртвая тишина, лишь изредка нарушаемая шумом проезжающей машины или шагом случайного прохожего. На чистом тёмном небе сияла неполная луна. Слишком тихо, слишком спокойно для такого большого Города.
Мы с Ниной говорили уже бог знает сколько времени и не могли остановиться. Она рассказала, как очутилась здесь, и какова её жизнь. Судьба сестры сложилась совсем иначе, чем моя.
В детстве она мечтала стать музыкантом, а точнее, преподавателем музыки. Она всегда любила детей. Нина окончила музыкальную школу по классу фортепиано, обладала совершенным слухом, красивым голосом и врождённым чувством ритма (чего нельзя сказать про меня). Она готовилась поступать в музыкальное училище, а затем в консерваторию.
Когда я спросила её, какая у неё работа, она улыбнулась, и в этой улыбке было столько неподдельной радости, что я невольно ей позавидовала. Если одно упоминание о работе вызывает такие эмоции, то такому человеку определённо повезло в жизни.
- Я работаю в музыкальной школе, – ответила она.
- Как ты всегда и хотела, - улыбнулась я в ответ.
- Знаешь, это так интересно и так удивительно! Ни на что не променяю преподавание, - в её голосе было столько твёрдости и уверенности в своих словах, что сомнениё не оставалось: она искренне предана своему делу.
- Но с зарплатой, видимо, беда, - пробормотала я, оглядываясь вокруг. Квартира Нины была небольшой, аккуратной, состояла из двух маленьких уютных комнат. Но здесь не было и намёка на шик или какой-то стиль. Всё было опрятно, но просто. Единственное, что выделялось на фоне неприметного интерьера – большое старинное фортепиано, занимавшее почти всю длину одной из стен.
Сестра вздохнула.
- Деньги не так уж и важны.
- Но они решают всё в нашем мире, - возразила я. – Любой вопрос можно решить с помощью бумажных зелёных друзей.
Она внимательно посмотрела на меня.
- Ты ведь знаешь, что это не так, - тихо сказала она. – В жизни есть вещи, которые нельзя перевести в денежный эквивалент.
- Я знаю. Но это ничего не меняет. Мы живём в огромном мире, и мир диктует нам условия, а не мы ему. Как бы мы не старались, когда-нибудь мы подчинимся его законам.
Карие глаза смотрели на меня с удивлением.
- Как же ты переменилась! Неужели, неужели деньги для тебя и правда так важны? – взволнованно спросила она.
- Не столько важны, сколько нужны, - сказала я. И почему-то мне стало совестно за такие слова.
- То есть ты готова принять правила жизни того самого «мира» и ради этого забыть о своих правилах?
Я промолчала. Что я могла ответить? Ведь она права. Я променяла свои принципы, свои мечты, свои моральные устои – и ради чего?
Вспомнились детские мечты. Я мечтала стать спортсменкой – и у меня были для этого все данные. Я тренировалась, и всё прочили мне великое будущее. Но в один день всё переменилось – и я сломалась. Забыла обо всём, что было для меня важным. Я не смогла противостоять окружающему миру и подстроилась под него. Да, я приняла его законы и слепо следовала им, не пытаясь спросить себя: а чего на самом деле я хочу? Не те, кто окружает меня, а настоящая я? Но допустим, я осознаю своё положение. Вопрос один: а смогу ли я пойти против мира? Смогу ли переступить через правила? Смогу ли я сделать то, чего просит сердце?
Вопросы терзали меня, но ответы были как будто каменной стеной отделены от меня. Наверно, внутренняя борьба отразилась на моём лице. Сестра придвинула ко мне стул, взяла за руку, и, глядя прямо в глаза, прошептала:
- Вспомни, чего ты хотела в детстве. Почему ты предала себя?
Внутри горла застрял комок, и ответила я не сразу.
- Я…я не смогла…без них…какой это всё имеет смысл? Их не было рядом, что я могла сделать?
И как я не пыталась заглушить воспоминания, мне это не удалось. Плотина мыслей была прорвана, и я, словно в настоящем, наблюдала за происходящим.
- Алло? Ну, говорите же! – нетерпеливо воскликнула я.
- Час назад ваши родители погибли в автокатастрофе. Тела опознали. Мне жаль. Когда вы…
Рука положила трубку на место. Глаза должны были наполниться слезами, но они были сухими, словно я за одно мгновение разучилась плакать. Не было истерики, рыданий, потери сознания – было ощущение пустоты. Звонок повторился вновь…
А потом…потом бессонная ночь, люди, знакомые, друзья, суматоха, суета, утешения, соболезнующие лица, шёпот, чьи-то слёзы, и темнота, темнота, темнота…
Бабушка забрала нас к себе, и мы стали жить у неё. Она была удивительным человеком. Наша мама была её дочкой, а пережить своего ребёнка – это всегда больно. Но она нашла в себе силы вырастить нас. Её не стало пять лет назад.
В тот раз, на похоронах, мы впервые после долгой разлуки увиделись с сестрой. Нина поступила в другом городе в музыкальное училище, как и хотела. Я бросила спорт и подалась в юристы, тоже уехав подальше. На самом деле мы просто бежали из Города, из места, где провели самые счастливые моменты в жизни – и где испытали самые ужасные дни, в каждом из которых оставили частичку себя. И когда мы приехали снова в это место, где воспоминания острой бритвой резали сердце – мы не могли оставаться здесь долго, даже вместе. Через пару дней мы обменялись телефонами и разъехались.
Мы с Ниной не общались до похорон – номера были затеряны в неизвестности, и устройство своей жизни занимала всё время. На похоронах мы почти не разговаривали, а после – почему-то тоже часто не звонили, не писали. Наверно, исколотая память не давала нам покоя, и общение друг с другом только усиливало пережитую боль…
Прошло несколько лет. Однажды я проснулась, выглянула в окно – а на улице была весна, и солнце так меня пригрело, а свежий ветер распахнул свои объятья мне навстречу – и я почувствовала вдруг, что память моя успокоилась, и раны зажили. Время сделало своё дело – я ничего не забыла, но воспоминания перестали быть для меня кошмарными. Через неделю я переехала в Город.
То же случилось и с ней. Она излечилась и не смогла жить вдали от места, с которым связано столько воспоминаний.
Но то, что мы с ней встретились – было чудом, и не иначе. В этом Городе не может быть совпадений, здесь всё не случайно…
Воспоминания понемногу отступили, и я снова вернулась реальность. Я видела перед собой сестру – счастливую и несчастную одновременно, слышала просыпающийся Город и чувствовала внутри пустоту. Казалось, время должно остановиться, замереть, чтобы дать мне подумать обо всём, разобраться…Но время не ждёт. Оно идёт вперёд, вроде бы незаметно, но, оглядываясь назад и вспоминая то, что было, понимаешь, что каждая минута – это огромный шаг утекающего настоящего. Таковы законы Вселенной, и законы эти непоколебимы…
Луна уже уступила место своему сменщику, и солнце неторопливо закатывалось на вершину лазурного небосвода. Мы с сестрой молчали. Эта ночь была необычной, и мы обе чувствовали это. Что-то изменилось в нас, и это что-то было очень важное.
Из открытого окна доносился шум спешащих куда-то машин, стук каблучков и торопливые шаги идущих мимо прохожих. Все куда-то торопились, бежали, опаздывали. А нам… нам с ней некуда было идти. И мы обе понимали это без слов.
Я поднялась и направилась к двери. Она не пошла за мной. У двери я помедлила, и нерешительно обернулась. Она сидела так же, только во взгляде, направленном на меня, была усталая сосредоточенность.
- Я …я зайду к тебе как-нибудь, - запинаясь, пробормотала я.
Она устало улыбнулась в ответ и, сев у фортепиано, застыла в безмолвной задумчивости.
Взглянув в последний раз на сестру, я повернулась и быстро вышла из квартиры. Вслед мне донеслась робкая светлая мелодия, которая ещё долго дрожала в воздухе и не выходила у меня из памяти.
***
Домой идти не хотелось. После бессонной ночи, казалось бы, все мои мысли должны были быть направлены только на то, как бы выспаться. Но спать не хотелось совершенно, а мысли бродили в неведомых мне ранее степях.
Нина права. Я не смогла тогда перебороть обстоятельства. Пошла наповоду у боли. И сломала мечты. Я слабая. Я не выдержала.
Она сильная. Она осталась верна себе и своим идеалам. Она добилась своей цели.
Но я довольна своей жизнью, а что она? Она страдает.
Осуществившаяся мечта – это важно, и это нужно. Но этого недостаточно. Как бы не убеждала она себя, что деньги не нужны, она не может не понимать, что без них жизнь почти невозможна. Она восстала против правил мира ради мечты – и она несчастна. Она сильная, но это ей не помогает жить.
А я? Я могу сказать, что счастлива…пусть и не так люблю свою работу, и потеряла мечту…Но я радуюсь жизни, и я люблю жить.
Я шла по многолюдным улицам, щурясь от яркого жаркого солнца. Впереди – отпуск. Всё наладиться. А время лечит, правду говорят.
Почему-то мне вспомнился урок биологии в девятом классе. Наша учительница готовила нас к контрольной и сказала фразу, которая вдруг так чётко представилась мне. Она рассказывала про учения Дарвина, про естественный отбор. И кто-то из учеников сказал: «Выживает сильнейший!». На что она улыбнулась и ответила: «Запомните, это самая распространённая ошибка. Выживает самый приспособленный».
Я удивилась столь необычному и неуместному воспоминанию и, улыбнувшись входящему в самый разгар летнему дню, направилась к дому.