Город продолжал наполняться самыми невероятными слухами, мол, в больницах, чуть ли не истязают больных, воруют у них, уже не награды, а органы и выбрасывают их на улицу по ночам. Ладно бы, что людская болтовня, а то местная пресса занялась порочной практикой распространять небылицы. Из больниц начали убегать пациенты, палаты заметно пустеть. Городские власти сами бросились в панику. Главных врачей то и дело вызывали на ковер. Прибыла высокая комиссия из центра для выявления фактов, порочащих здравоохранение. Кроме похищения орденов, она ничего не обнаружила из того, что витало в сознании обывателей. Комиссия вскрыла массовый грабеж наград у ветеранов войны, которые валом хнынули к ним с жалобами. Среди них герои Афгана, Ирака и других миротворческих участий.
Как выяснилось, в городе действовала бандитская группировка за драгметаллом, орденами и медалями. Милиция бездействовала. Цены на награбленное добро возрастали, а жизнь заслуженных людей пропорционально обесценивалась. Мафиозные кланы после распада Союза получили почти легальный статус, под личинкой
предпринимателей. Вышли законы, по которым разрешалась всякая деятельность, кроме «запрещенной». Но о ней не было сказано ничего вразумительного. Действовала мафия по своему разумению. Она разрасталась с каждым днем и достигла такого масштаба, что бороться с ней уже было трудно. Если кого и задерживала милиция, так для проформы, то следовал сигнал свыше немедленно отпустить. Дошло до маразма в милиции. Появились негласные инструкции никого не ловить, чтобы не увеличивать в отчетах показатель преступности. Вот так! Мафия контролировала заводы и предприятия, командовала руководством города по своему усмотрению, принуждая его к совместному управлению политикой и экономикой стран СНГ. Народ оставался беззащитным. Воровали все, что «плохо» лежало. Появились новые русские и украинцы.
Воровство орденов считалось настолько мелочным, что выражаясь языком математики, можно им пренебречь, и пренебрегала милиция.
На окраине города, на месте некогда существовавшего совхоза, в двухэтажном административном здании, в полуразрушенном и запущенном, под вывеской «Сувениры», расположился сомнительный кооператив по изготовлению чеканки. Сюда и должен был Арбатов привезти свое изделие на комиссию, что он и сделал.
Его грубо встретил верзила, богатырского телосложения. Он предупредил гостя, чтобы обождал у входа, как он объяснил для доклада шефу о прибытии товара.
Делать нечего, пришлось подчиняться здешним порядкам. Не теряя времени, Арбатов прошелся по территории усадьбы. Были кругом разбросаны плуги, бороны, колеса, гусеницы и прочий остатоек сельскохозяйственной утвари. Создавалось впечатление, что шла срочная эвакуация перед наступлением вражеских войск. На самом же деле это свидетельство бесхозяйственной деятельности канувшего в лету Советского строя и бесшабашного отношения к средствам производства. В подвале здания, куда заглянул, ради любопытства Арбатов, располагалась кузнеца, почти со всеми атрибутами кузнечного дела. Настроение от всего виденного им, у него увядало, как эта совхозная утварь.
Предчувствие, каких - то неотвратимых событий, нагнетали и обостряли ощущение обреченности своих намерений. Чем они закончатся трудно предугадать. Что он попал в мафиозно - бандитский притон, в котором находится не дураки. Могут «расколоть» без особых усилий его «зэковское» прошлое, каким он представился на рынке. Сейчас Арбатов вспоминал кое-какие манеры уголовников из литературы уголовного содержания, даже демонстрировал их сам перед собой. Где-то, подспудно пронизывало сознание мысль, что еще не поздно отказаться от идеи, и уйти. Но останавливало одно: добраться до тех, кто занимается преступным бизнесом по воровству наград.
Неожиданно размышления Арбатова прервал грубый окрик: - Эй, ты мужик, ком хейль! На ковер!
Арбатов презрительно ухмыльнулся блатной лексике охранника, и не спеша последовал за ним. Шли они темным лабиринтом коридоров, почти на ощупь, затем поднялись на второй этаж. Подошли к металлической массивной двери. Верзила, открыв их, и насильно втолкнул Арбатова во внутрь.
После посещения Арбатовым ветерана Сидорова в его квартире, буквально на второй день тот скончался. Процессия была скромной. И опять никто не соизволил поинтересоваться причиной его смерти. Просто, скорая помощь констатировала естественную смерть, но дочь снова подняла шум, обвинив в этом Арбатова. Тут уже милиция постаралась. Объявили его розыск. В газете появились материалы, о том, что виновник во всех событиях с Сидоровым, выявлен, и что, он скрывается от правосудия. Тут уже город стоял на ушах. Об орденах уже забыли. Смаковали свежую новость об убийце. Между тем Арбатов занимался поиском пропавших орденов ветерана, и о смерти Сидорова не знал. Он попал в осиное гнездо мафии.
Помещение, куда втолкнул верзила Арбатова, напоминало нечто приемной шефа, но очень скромно. Отсутствовала добротная мебель. Глаз заблудился в настенных чеканных изделиях примитивного содержания. В основном женские фигуры. Насколько Арбатов смог определить это подпольное искусство, рассчитывалось на неискушенного потребителя и никакой художественной ценности не представляли. Это, скорее всего, реанимация периода НЭПа. Все изделия наверняка служили ширмой, прикрытием основной преступной деятельности здешних мастеров чеканки и для отвода глаз налоговой полиции.
За убогим столом, и тоже периода новой экономической политики после революции семнадцатого года при восстановлении разрухи страны Советов, сидел в развалку какой-то тип в ядовито красных шароварах. Он выдавил сквозь редкие зубы тонкую струю слюны в сторону гостя и цинично изрек:
- Это тот самый хмырь? Обращение относилось к верзиле. Тот подобострастно пояснил:
- Да, он самый собственной персоной. Арбатов услыал:
- Позови Аньку.
От этого имени Арбатова кинуло в жар.
В доме Арбатова били тревогу. Пропал их сын. Милиция не принимала заявление о розыске человека, мотивируя тем, что по закону она приступит через трое суток. Они ссылались на то, что мало ли где он * может быть. Может запил, загулял, пристал к любовнице. Выдвигали и другие нелепые предположения.
В Союзе Журналистов, где значился Арбатов, сперепугу, что их членом интересуется милиция, дала, из ряда выходящих характеристик, по которой можно без суда и следствия его сажать в тюрьму. Вот тут и подталкнуло милицию к розыску Арбатова, как преступника. В это смутное время ей надо было зарабатывать авторитет, на заведомо безобидных уголовных делах, повышая графу раскрываемой преступности. Следователи не верили отзыву об Арбатове в его организации. У них были совершенно иные сведения у высокого начальства органов МВД по раскрываемости этим человеком многих громких дел. Арбатов имел от них несколько ценных подарков и грамот. Но ложные или нет доносы на него, склоняли к принятию срочных мер.
Арбатов состоял в специальных корреспондентах центральной медицинской прессы Министерства здравоохранения. Там о нем отзывались: «....В своих публикациях в прессе, Арбатов обличает аморальность, вскрывает злоупотребления, где бы они не имели место, нарушение законов. Но ему не безразличны несправедливые нападки на людей от кого бы они не исходили. Арбатов обязательно проведет свое независимое журналистское расследование и встанет на защиту, что бы ему не стоило, если видит неправду и несправедливость. Это энергичный, инициативный, боевой корреспондент. Побольше было бы больше Арбатовых!... В данное время он выполняет поручение Министра Здравоохранения »
Продолжение седует