Порою осень бывает просто невыносимой: слякоть, бурая грязь под ногами, небо тоскует вместе со мной несколько мучительно долгих дней, роняя на чешуйчатую крышу прозрачные слезы, которым не хватало только стать чуть более солеными. Тоска поселяется в груди надолго. Ее не выкуришь оттуда, не вырвешь вместе с собственным сердцем. Никакие противоядия не спасут от скуки и одиночества. Когда тебе уже за сорок, но ты все так же преданно хранишь в своей памяти остатки глубокого чувства к человеку, перевернувшему твою жизнь с ног на голову, когда нет пути назад, нет шанса вернуться в прошлое, но очень хочется – приходит всеобъемлющая пустота.
И да, сегодняшний день ничуть не лучше, чем вчерашний. Осталось лишь собрать остатки смелости в кулак и сделать шаг навстречу самому родному – тому, кто выслушает и поймет меня спустя десятки лет. Я помню тебя, Лоуренс, и я все та же нежная Саманта, которой ты меня когда-то знал. Добавились лишь годы страданий в абсолютной тишине и глубокие морщинки возле глаз, бессовестно рассказывающие окружающим о возрасте обладательницы. Я не хочу тебя терять, терять последнюю ниточку нашей трепетной связи, поэтому сегодня отправлюсь туда, где ты по-прежнему обитаешь, мой милый друг.
Спустя четверть часа я покинула стены родного дома и заспешила вниз по улице, ведущей мимо сонных зданий и петляющей причудливыми изгибами. Встреча с моим любимым была неизбежна. Не знаю, хотел бы он видеть меня перед собой после столь долгой разлуки, но я проделаю этот путь лишь для того, чтобы очистить душу и выговориться, излить свою печаль и избавиться от этой тяжкой ноши. Я неторопливо брела к нему, считая каждый новый шаг, каждый удар каблука о грязную влажную мостовую, каждую каплю дождя, разрушающего густой туман на моем пути. Вскоре я оказалась на месте и медленными шагами приблизилась к тому, кто в прошлом был способен вселить в меня надежду и разжечь ее тлеющий огонь с новой силой. Уверена, он узнал меня, ни на секунду не сомневаюсь в этом. Я намеренно тянула время, но Лоуренс так и не поднял глаз, буравя туманным взглядом смазанную линию горизонта. И вскоре первые слова сорвались с моих замерзших губ:
– Столько лет прошло… я так долго тебя не видела, не чувствовала рядом. Знаю, ты не станешь меня перебивать, поскольку всегда был молчалив и деликатен. Ты совсем не изменился. Все те же ямочки на щеках, те же высокие скулы, нахмуренные брови. Не скрою, я не писала тебе писем – оно и не было нужно. Ты бы все равно не стал их читать. Я думала, что вынужденный разрыв станет началом новой жизни для нас обоих, но ошибалась.
Ты помнишь день нашей встречи? Пляж, песок, искрящийся под лучами закатного солнца тысячей бриллиантов, волны, ласково бьющие по ногам и всячески старающиеся привлечь к себе мое внимание. И ты – такой сильный, гордый, величественный: белая рубашка, смуглая кожа и игривый блеск в глазах. В ту пору мне казалось, что в нем отражалось не иначе как седьмое небо.
Мы шли навстречу друг другу по кромке бескрайнего моря и наконец столкнулись лицом к лицу. Я смутилась и растерялась, но ты был ласков и обаятелен, первым завел непринужденный разговор, ставший началом головокружительного романа. Я для тебя всегда была ребенком – непослушным и неугомонным, ты же стал моим верным наставником, помощником и опорой. Ничто не смело разлучить нас, разрушить идиллию семейного счастья. Мы любили друг друга, и ощущения минувших дней, те красочные эмоции все еще живут глубоко внутри меня и надежно скрыты от посторонних глаз.
Я храню нашу интимную, чувственную связь, тайну, к которой никто другой не смеет прикоснуться, помню первые свидания, твой звонкий смех, лучезарную улыбку, помню день свадьбы и то, что нас связывало. Помню ночи безудержной любви и головокружительной чувственности, твои тонкие горячие пальцы и бережные прикосновения, распаляющие во мне огонь страсти и желания. Ты был моим светом, светом и остался. И сейчас я надеюсь на ответ… хотя постой, дай мне договорить.
Мы были близки, наш союз стал плодотворным для обоих, но дети сейчас живут далеко от меня, я их совсем не вижу, не получаю вестей. Они забыли, что у них есть мать, после того, как мы с тобой расстались. Я наказана не жизнью – наказана тобой, вынуждена ждать у моря погоды, надеяться на возвращение того, что уже давно покинуло мой дом: радости и веселья, беззаботной юности и общения в кругу близких людей. Да, я совершенно одинока, но это не мешает мне сейчас прийти к тебе и признать свои ошибки, слышишь?! Я расплатилась по счетам, отдала все за то, что ушла из семьи, бросила тебя и детей… но лишь потому, что не могла иначе!
Я не могла быть рядом, не могла читать нашим любимым близняшкам сказки на ночь, потому что погибала под твоей властью, не выдерживала наставлений! Ты был моим учителем со дня знакомства и до расставания, но я другая, пойми, мне чужды границы, я не выношу рамок, не могу жить в золотой клетке, куда по молодости и неосмотрительности добровольно угодила! Ты властный, смелый, но я свободной была, свободной и умру. Поверь, в моих словах нет ни доли сожаления. В те годы я была решительна – как подарила тебе себя, так и забрала назад. Думала, справишься, но кто тогда мог предположить, что ты так близко к сердцу примешь мой опрометчивый поступок?
Прости, прости меня и перестань приходить ко мне в печальных снах, наполненных безумной грустью, оседающей на сердце заскорузлым налетом из воспоминаний! Покинь мой разум, отпусти меня!!! Я все сказала на сегодня: у меня нет ни сил, ни слов более. Сейчас мне достаточно лишь блеска твоих дивных глаз, по-прежнему родных и близких. Я все еще чувствую тебя, совсем как прежде. Не держи на меня зла и прощай…
Стерев дрожащей ладонью капли слез, застывшие на глазах, я тяжело вздохнула и снова посмотрела на Лоуренса. Он продолжал буравить хмурым взглядом густые дымчатые облака, нависшие над кромкой леса за моей спиной. Я улыбнулась своим мыслям – чисто, искренне, словно желая остаться в памяти любимого светлой и радостной. И на мгновение мне показалось, что блеск в его глазах снова замерцал сотнями ярких огоньков, как в день нашей встречи на лазурном берегу.
Устало опустив голову, я осторожно бросила пару гвоздик на могилу человека, ворвавшегося когда-то в мою ранее безмятежную жизнь подобно вихрю, несущему с собой всю гамму чувств. Я ощущала его невидимое присутствие рядом с собой и знала, что до него долетели мои слова вместе с невесомым попутным ветерком. Туда, где, кроме звездного сияния и бликов удивительных галактик, нет ничего, как нет отныне в моем сердце боли. Ведь все, что было на душе, угрызения совести и тревогу я пролила на сырую землю вместе с каплями дождя, до боли хлещущего по коже. Теперь я чиста перед ним, перед собой и перед Богом.
Не представляю, что случится через миг, увижу ли когда-нибудь своих детей, но знаю точно лишь одно – моя свобода стоила всего того, что наполняло жизнь многообразием красок. Теперь же я одна, сама тому виной, но единственным отличием сегодняшнего дня от вчерашнего является то, что в сердце моем отныне снова теплится трепетный огонек надежды, который вселил в меня взгляд Лоуренса, что до сих пор заключает в себе седьмое небо.