Я открыл глаза и увидел перед собой - Его. Он смотрел на меня и странно улыбался. Его немного детское лицо было еле различимо в полутьме. Было ощущение, что он смотрит сквозь меня. Я поежился и спросил:
- а ты всегда приходишь так?
Он молчал.
- может чаю? – невпопад предложил я. Все казалось суетным и мелким – рядом с ним, а слова – глупыми.
- а давай играть, - вдруг сказал он. – ты будешь прыгать с балкона. А я ловить тебя внизу.
- ну что ты! я так долго ждал тебя. Мне так много нужно спросить. А ты предлагаешь какие-то глупости. – забывшись воскликнул я – так сильно был возмущен.
- тогда давай нарисуем на стене окно, и будем смотреть через него на звезды.
И он ловко соскочил с края моей кровати и, размахивая длинными рукавами белого балахона, схватил карандаш и нарисовал окно. И комната моментально наполнилась лунным светом. Теперь я увидел его ясные и немного воспаленные глаза, а его немного детское лицо в свете луны казалось еще бледнее.
Он встал на подоконник и подал мне руку.
- пойдем!
И я подал ему руку, и мы весело побежали, разбрызгивая лужи после недавно прошедшего дождя. И он показывал на звезды и говорил:
- а вот там живет большой и добрый слон. Он всегда смеется и придумывает разные штуки. Я захожу иногда к нему в гости, когда мне грустно.
а там – там живет очень злобный и пакостный, но очень несчастный суслик. Я тоже захожу к нему, чтобы научить его видеть в себе красоту, но он всегда огрызается, а когда я улетаю – плачет. Иногда по утрам я раскидываю над ним радугу, и он радуется, хотя изображает, что ему все равно.
а вот там живет маленькая девочка. Она все время водит на поводке утюг и разговаривает с ним. Мы с ней очень дружим.
- а скажи, ты ведь все знаешь, - зачем мы живем? – спросил я Петю.
И Сидоров Петя вдруг отодвинул кусок черного неба, как шторку, и показал куда-то за него:
- смотри!
И я подошел, заглянул туда и обомлел.
Там – за краем мира – огромный ребенок шел по полю. Большому, голому полю. И длинная-длинная тень до самого горизонта устало волочилась вслед за ним. Она цеплялась за редкие камни, но это не останавливало малыша. Он шел очень тихо, спокойно, будто плыл, слегка касаясь голыми розовыми подошвами влажной почвы. Иногда он пропадал в пелене белого пара, исходящего от земли. Изредка каркали одинокие вороны.
Его пепельные кудрявые волосы светились в сиянии восходящего солнца. Он знал всё-всё, и если бы его спросили, что такое Бог, он тихо и просто ответил бы:
- Бог – это Я. Бог - это Ты. Мы все немножко боги.
- А если Ты один – это плохо?
- Боги всегда одни.
- Значит, боги несчастны…
- Отчего же? Вовсе нет. Они счастливы. Потому что в них помещается целый мир.
- Если я тоже бог, почему я не чувствую себя счастливым?
- Потому что ты боишься узнать это.
- Как это?
А кроха улыбнулся тихо так по-детски и побежал за бабочкой или за лучом света. Кто его знает, куда он побежал. Только вдали растаял, как облако и пропал. И только тень еще долго тянулась вслед за ним. И каркали вороны.