Вязкий туман отражается в камешках брусчатой дороги, ища поддержки и убежища. Заползая в щели и нагоняя тоску, поливая дорогу слезами, отчего мои босые ноги скользят по поверхности…
А пьяный скрипач с Андреевского, хохоча навзрыд играет щемящую мелодию нежности, которая граничит с болью. Я смотрю на него, на его потертый мутно-зеленый плащ, весь в дырах судьбы, на его кустистые брови, на лицо, все в царапинах и язвах разочарования. Скрипач, закрыв в экстазе музыки глаза, пересохшими губами ловит туман, давясь хохотом и плачем… Я иду дальше, сквозь молочную муть из елочного снега, иду до фонтана, чьи застывшие в невесомости капли Случая, висят серебряным кнутом в воздухе.
Гладь, прозрачная, не всколышенная, не потревоженная струями, похожа на зеркало. Я заглядываю в него. Мое отражение непостоянно, оно меняет судьбу и место, любовь и разочарование, музыку и тишину. Испуганные глаза, с застывшими на ресницах и щеках каплями осевшего тумана, смотрят на меня из водного зеркала.
Я замечаю из-за спины чей то силуэт. Присматриваясь, я вижу русоволосого мальчишку, чьи глаза полны тоски и надежды. Лишь на миг он такой. Фонтан одевает на его лицо-отражение маску цинизма, гордости, уверенности, набрасывает тонкой паутиной года…
Он такой, каким хочет казаться. Он для всех такой… Со своей уверенной улыбкой, злым надменным взглядом мужчины…
Как удобно жить с маской, верно Фонтан?
Только я на миг видела его настоящим. Русоволосым мальчишкой с добрыми глазами, искренней улыбкой, полной тепла и такой светлой невостребованной нежности…
Годы идут… стирая с его лица ребяческую наивность, искреннюю улыбку, добрый взгляд… Годы идут, обесцвечивая его чувства и холодя его сердце…
Из непотревоженной глади, с надменном взглядом, за моим плечом, на меня смотрит циничный мальчишка, с безликой нежностью…